***
Дыхание захватывает, ноги будто ватные. Ёнбок входит в палату Минхо уже после его многочасовой операции. Чонин заботливо идёт близко, боясь не оказаться в нужный для друга период рядом. По телефону и в регистратуре им ничего толком не сказали, возможно, что-то знает Джисон? Омеги прошли по коридору спокойно, будто безэмоционально, а вот при встрече Хана все было как в фильме ужасов (так называли Джисона ещё до его свадьбы с Минхо, хоть теперь он и Ли, друзья уже привыкли к старой фамилии). Омега лежал облокотившись на больничную койку своего мужа, придерживая его за руку, что была не только покрыта царапинами, но и катетерами. Младший Ли тяжело вздохнул, это был самый сложный шаг в его жизни… Подходя к Джисону, Феликс будто потерял дар речи. Все тело брата было покрыто плотными бинтами, будто его собирали по кусочкам или таким образом скрывают тяжёлые ожоги от чужих глаз. Минхо лежал и будто не дышал, хотя его страшный жалостливый хрип было слышно. Его омега преданно лежал рядом и ждал все время в холле, а теперь сжимая зубы пытается не заплакать в голос, потому что: «Я знал, на что шёл» — уже так себе оправдание. Разглядывая весь этот ужас Феликс если честно не мог думать ни о ком другом, кроме своего любимого, старшего брата Минхо. Ли не мог открыть глаза, только чувствовал чьё-то присутствие, а в ушах всё ещё стоял звон. Его мысли все это время, лишь мольба о жизни, потому что как бы банально и слащаво он не шутил об этом, всё, что ему хочется сейчас это успокоить своего мужа, побыть с ним, сказать что все будет хорошо и они обязательно совсем справляться. Даже улыбаться не получается, Хан сказал бы сейчас что-то вроде: «Ты такой, дурак, Ли Минхо! Я люблю тебя, поэтому, если ты сейчас умрёшь, я убью тебя!» Именно это он и слышал эхом, когда произошел взрыв. Жаль, что ничего не получается, а жизнь будто с каждым мгновением покидает его израненное тело… — Хён? — Феликс так и не понял, кого именно звал, но, Джисон откликнулся первым. Омега подошёл ближе к нему и обнял, прижимаясь к груди блондина так крепко, чтобы было не слышно как дрожа и захлебываясь он плачет. — Он, он… Нас слышит? — смотря на тело с жалостью, даже не замечая как от ужаса Чонин даже не дышит. Этот вопрос был будто: «Он будет жить?» Разобравшись в транскрипции этого вопроса сразу же, Джисон будто повис на нём, начиная плакать ещё громче. — Ч-Чонин… — заикаясь произнес Феликса, даже не придерживая и не пытаясь успокоить Джисона, хотя тот был на волоске от истерики. — Пригласи, пожалуйста, врача…***
Пуля пролетает мимо, но задевает плечо Кристофера. Мужчина сразу пятится назад и падает на пол, благо Чанбин успевает затащить его за стройматериалы… Снайпер, где-то, на втором этаже снайпер… Вот дерьмо, невозможно сосредоточиться, все слишком давит. Грудная клетка вот-вот разорвется, поэтому движения резкие, нервные. Стоило ему отвлечься, как за бочкой что-то заблестело, скорее всего, это и есть снайпер. Со чувствует, чувствует как он уже целиться, но откуда — непонятно. Им здесь не спрятаться, слишком видное место, но если он пойдет один, то… Может ещё будет шанс? Где же эти чёртовы «помощники»? Нет, он не может оставить своего раненного напарника здесь. Подарив Крису напуганный взгляд, Бан кивает ему и сглатывает ком нервов: «Иди, я как-нибудь выкручусь». Ну вот и все… Раньше он бы отдал жизнь за друга, потому что это их работа, потому что знал на что шёл, и, потому ничего не теряет… Но, томясь от любви, будь готов к выбору. Сложному, ведь, либо ты, либо дружба, сострадание. Как бы ему хотелось, чтобы Феликс просто не встречал его никогда в своей жизни… Никогда. Нет. Как бы ему хотелось сейчас обнять его и успокоить, как же просто хочется увидеть его, да, прямо сейчас. Перед выбором… Сможет ли он без него? Черт, конечно да… Кристофер тянется и пыхтит, пытается ухватиться за ногу сослуживца, потому что его взгляд опустел ещё пару секунд назад. Бан уже жертвует, жертвует собой потому что это его работа, это их задание и если не он — то кто-нибудь другой… Но выбор Чанбина действительно сильный, как и сам его характер, стержень. Потому что в нужный момент альфа встаёт и даже не целясь непроизвольно стреляет в цель, туда — где даже не было звуков. Кристофер задерживает дыхание, потому что звук глухой. Значит ли это, что пуля сейчас не в противнике, а его друге? На том конце здания тело снайпера падает со второго этажа на пол и это добивает его. Мужчина мёртв, а путь чист. — Со? — шипит Бан, стараясь успокоиться. — Блять, ответь уже! — пиная напарника по ноге. Чанбин шипит от боли и спускается рядом с Баном, тяжело дыша, и, кажется, уже мысленно похоронив себя заживо… Рассвет, полицейские мигалки, лужи крови, дрожь, холод. Стоит позвонить в больницу… После тяжёлой миссии, Чанбин дрожащими руками испачканными в засохшей крови набирает номер. Все внутри падает, потому что там все очень болит. Жаль, что трубку никто не поднимает… Так как телефон долго был в спящем режиме, сообщения приходят только сейчас: Ёнбок-и: Привет, Джисону очень плохо, поэтому я поживу пока с ними… Мне очень жаль.Две недели спустя.
День получился таким долгим, будто это длилось вечность, все это: ужин вчера ночью, тот сон, задание, Минхо в больнице. Теперь ещё и Феликс, ушел к Джисону, собрал немного вещей и даже ничего не успел сказать, да что уж там, даже на минуту не остановился, будто вовсе не замечая Чанбина. Хоть этот паренёк ничего не замечает, Бин очень изменился с ним: по крайней мере стал задумываться о том, стоит ли ему жить и есть ли смысл бороться? Он сделал выбор в пользу друга, потому что Феликс сможет и без него, кажется он не ошибся. Чанбин думал, что они с Феликсом похожи, что он также одинок, без семьи, что ему нужно это тепло, внимание. Может это и к лучшему, что парень сейчас со своей семьёй? Занят действительно важными и с близкими людьми, не то, что Чанбин. Он просто переменная, то, что скоро пройдет, забудется. Наверное… В прочем, ему не привыкать жить одному, ему вполне удобно заваривать ту же лапшу и скучать по домашней еде, по людям. Теперь, когда Минхо в больнице и насчёт его состояния ничего толком неизвестно, все это время ему даже поговорить будет не с кем. Из-за травмы плеча Кристоферу дали больничный на два месяца, Минхо и дышать-то сам не может, какой уж там поговорить, может только послушать? Вряд ли, он с семьёй, а у Чанбина семьи нет. Через три недели, долгие и муторные, три недели будто в вакууме, без слов о Феликсе, Кристофере. Только мутные фразы: «Все нормально»; «Я занят»; «Минхо подключили к новому аппарату, Джисон просто убит, Чанбин, я не могу говорить сейчас». Вот и этот телефонный разговор не выдал ничего нового: — Ёнбок, я понимаю но… Я скучаю, мы так давно не виделись. Давай я хотя бы приеду к тебе? — Нет, Со, Джисон не хочет видеть те… Полицейских, ну, всю вашу команду, форму, лица… — Ах… Вот как. Но ты ведь можешь выйти ко мне и все? — Чанбин, я правда не могу. — Да уж… И о такой любви я мечтал? — грустно смеясь в трубку, а потом замолкая. — Хочешь сказать, что мы не любим друг друга? — немного ломанно. — Нет, я просто… Скучаю и… Все самое плохое лезет в голову. Я хочу увидеть тебя, хотя бы просто увидеть тебя… На том конце послышался вздох: — Я не знаю, когда смогу приехать, Со, я даже колледж забросил, причем тут вообще ты? Молчание, кажется, Ли сболтнул лишнего… — Ч-Чанбин, ах… Прости, я не это имел ввиду, я… А дальше лишь сухие гудки: Со Чанбин Разговор: 02:34 Вызов отключен.Месяц спустя.
Зима покидает город и постепенно можно заметить как с крыш капают ледяные капли. Воздух становится свежее, мороз отступает и приближается весна. Время года, когда все влюбляются, выходят из своих теплых коконов и начинают верить во что-то лучшее. Морозы проходят быстро. «Привет» — тихо произносит Феликс, положив пакет мандаринов на столик в палате брата. Минхо радостно приветствует его, кстати, идёт на поправку, только ожоги останутся на всю жизнь. Он уволился по просьбе (или лучше приказу) Джисона, поэтому получает деньги лишь с пенсии по инвалидности. Теперь передвигается на коляске, операция на ногу была поэтапной и там ещё остались спицы. — Привет, как на учебе? — сразу налетая на фрукты, пока Ли стал поливать цветы в его палате, протирая от пыли каждый листик. — Все хорошо, почти наверстал все, — «Его правда интересует моя учеба?» на душе стало тепло, — почти… — Почти не считается! — снова звонко смеясь, хоть и через боль, немного хрипло. Феликс собирается полить цветы, но земля уже мокрая. Он хмурится, проверяя пальцем и убеждаясь, сразу задумывается. Джисон сегодня не заходил, он точно знает. — Чанбин приходил, рассказывал как там у них… — Феликс замер: «У них» — это? — В отделе, новый работник. Говорит полный дурак, короче как всегда я самый лучший. Как нога заживёт, вернусь, надо только чтобы Джисон успокоился. Плюс ко всему, зарплату повысят, буду, блин, начальником. А знаешь, я… Дальше речь брата была будто на беззвучном. Блондин засмотрелся в окно, замечая знакомый силуэт, что отдалялся к выходу из территории больницы. Внутри так больно, это он его упустил… — Кстати, я думал вы вместе. — невзначай спрашивает старший, замечая как Ёнбок облокотился на подоконник, на кого-то смотря. — Что? — постепенно возвращаясь, но стараясь не смотреть в глаза. — С чего ты взял? Минхо поджимая губы пожал плечами, хотя, он хоть и похож на дурака, но не глупый. — Аа… Он что-нибудь обо мне спрашивал? — изнутри закусывая губу. — Не помню, — задумываясь, — память отшибло. Ли вздыхает: — Хотя… Только насчёт учебы. Так вы не общаетесь? — Нет… Уже целый месяц. После больницы омега решил заглянуть в пекарню, все равно делать больше ему было нечего. С того дня, как Минхо пришел в себя и Джисон чуть-чуть подуспокоился, у Феликса просто море свободного времени, а ещё плюс два килограмма из-за стресса и новое любимое пирожное с малиновым джемом. Поэтому, он старается как можно чаще забивать чем-то голову и желудок, всё-таки, в его жизни все очень непросто, к тому же, он очень одинок. В который раз убеждается, что Джисон и его брат — семья, а он будто между ними лишний… Ему хочется другого: тепла, внимания. Внимания Со Чанбина… Но все, поезд ушёл. — Чанбин! — послышался звонкий смех, где-то вглубине пекарни за столиками. Вот же… Сердце стучит. — Вам с собой или… — С собой. Быстрее пожалуйста. Феликс не стал оборачиваться, дожидаясь когда его пирожное принесут ему и положат в красивый пакетик. А пока он нервозно будет постукивать ноготками по стойке продавца. — Ты такой милый когда злишься… — снова тот голос. — Пх… Ещё чего. — о нет, это точно Чанбин… Феликс начинает волноваться сильнее, лишь бы они не встретились, ведь смотреть на него и понимать, что ты не можешь коснуться — больнее, чем тихо плакать в своей комнате. — Подогреть? — Нет, быстрее, пожалуйста! — уже шепотом. Продавец отвлекается на нового посетителя, задавая ему тот же вопрос, что и Феликсу: — Подсказать? — вежливо дожидаясь ответа. Ёнбок не будет оборачиваться, не будет, не будет, не будет. Будет. Его глаза сталкиваются с черными глазами Чанбина, альфа немного в шоке, потому что когда он так хмурится — это означает непонимание, Феликс помнит. «Привет» — срывается с губ омеги, а потом он непроизвольно облизыват их. Девушка вручает ему покупку, и омега судорожно оплачивает картой. — Привет… Как ты? — рассматривая любимого человека впервые, за целый месяц разлуки. — Ну, пойдет… А ты как? — поглядывая на его столик, где сидел миниатюрный парень-омега, шатен. — Отдыхаешь? — Ага, точно. — немного нервозно, потому что соскучился. Фелик поджимает губы и много кивает, стараясь смотреть куда угодно, кроме того парня и самого Чанбина. — Может поговорим? — первым делает шаг Чанбин. Феликс хочет, хочет согласиться, но кажется в его жизни что-то налаживается… Без Феликса. — О чем? — будто ступив, но взгляд Со говорит об обратном. — Аа, нет, прости, у меня ещё дел много… Ух… Чанбин понимающе кивает, кажется он уже смирился и недолго думая обходит Феликса, чтобы сделать заказ. В ту же минуту к нему подходит и сам незнакомец, замечая Феликса и как-то презрительно осматривая, будто обнюхивая. Феликс делает то же самое… — Два пирожных с клубникой, пожалуйста. — приобнимая Чанбин за спину. Феликс пускает смешок, и это привлекает внимание незнакомца, что был тут с Со даже раньше его визита: — Вообще-то, Чанбин не любит клубнику. — самодовольно ухмыляясь. Альфа приподнимает бровь, замечая это напряжение и злость, персонально в глазах своего коллеги по работе: Хвана. Кажется, бывший слишком зол на Ликса, учитывая их историю, а вот сам Феликс… — Чанбин, ты хотел поговорить? — разрывая гляделки с Хваном. — Я свободен сегодня, в два… Да, в два часа дня. — жалостливо поглядывая на своего альфу.