Class 1A vs. The ‘flu

–...ого хрена вы тут делаете?! Изуку вихрем вскакивает со своего спального места на диване первого этажа, руками и ногами цепляясь за помятые и как некстати преградившие ему путь одеяла. Ещё пару секунд он борется с ними, пытаясь выбраться из их тугой хватки, почти что сразу же после начала битвы повалившись на пол, в знак своего поражения издав лишь приглушённый жестокой тканью вопль. Продолжая лежать на холодном паркете, Изуку время от времени обрывисто вздыхает тяжелой грудью, пытаясь выяснить, откуда исходил и кому принадлежал раздавшийся по комнате гулкий крик. – Ты там в порядке хоть, Мидория? Непроизвольно вздрогнув от внезапного к нему обращения, он запрокидывает голову назад, за собой находя перевёрнутого Серо, устало ему улыбнувшегося. В отдалении кухонного угла на холодильник опирается Каминари, плотно укутавшийся в своё одеяло, с интересом рассматривающий явно помятого недосыпом Бакуго. – Ещё раз повторяю, Пикачу, Кислая рожа, – он огрызается, почти переходя на рычание, – какого хрена вы не в своих комнатах? Изуку медленно моргает, не совсем понимая, что происходит вокруг него и с трудом веря собственным глазам. – Скукота-а-а, – Каминари жалобно завывает, – и вообще-то я себя чувствую уже гораздо лучше. Серо соглашается с Каминари одобрительным кивком, в ответ на что Бакуго может только лишь раздраженно пыхтеть, всё ещё безуспешно пытаясь найти хоть малейший повод отправить двоих обратно в «карантинное заключение». Выбравшись, наконец, из сковывающих его одеял, Изуку поспешно поднимается на ноги и направляется к троим собравшимся на кухне, захватив с кофейного столика термометр. Вполне ожидаемо, температура и Серо, и Каминари была ровно 36.6 градуса, хоть это и не помешало Бакуго выгнать обоих по комнатам, объясняя свою беззлобную грубость абсолютной необходимостью приготовления окаю в полном спокойствии. Напоследок, выслушав предложение Изуку на этот раз попробовать имбирь с мёдом взамен надоевшей всем стандартной версии, Серо и Каминари с радостью соглашаются с его идеей, настаивая, что Мина и Киришима также не откажутся от такого разнообразия. Пораздумав, Изуку приходит к выводу, что Урараке, Аояме и Тсую вполне вероятно тоже бы полюбилась окаю с мёдом и имбирём, приступая к готовке, попутно помогая Бакуго с нарезкой листов нори и рыбы для остальных. С постепенным выздоровлением все большего и большего числа людей, общая комната, теперь наполненная звуками приглушённых разговоров и смеха, долгожданным облегчением вытесняет повиснувшую над общежитием тяжелую атмосферу страха и неопределённости. Изуку чувствует, как его грудь покидает уже давно привычное ему чувство перенапряжения, о былом существовании которого ему напомнила на удивление положительная для него смена обстановки. Он понимает, что до окончательной победы ещё очень далеко, но даже такие маленькие шажки к возвращению былого ритма жизни помогают ему найти силу двигаться дальше. Исцеляющая Девочка, по обычаю навещавшая их общежитие в этот вечер, была необыкновенно рада видеть Серо, Каминари, Джиро, Хагакуре, Сато, Аояму и Коду во внешне хорошем состоянии, бродивших по общей комнате, когда их диалог был прерван гостеприимным приветствием, адресованным ей. Она проверяет всех семерых, заключая окончательное выздоровление и начало периода постепенной реабилитации перед полноценным возвращением к учебе в школе. Бакуго передаёт ей свои и Изуку записи за день, которые она скрупулёзно изучает, с благодарностью принимая предложенную ей чашку ромашкового чая. Девочка поднимается на верхние этажи с целью проверить всё ещё лежачих больных, попутно выискивая среди коридоров и дверей Изуку. Он попадается ей на глаза под самый конец её обхода, ловя его выходящим из прачечной с настолько большой и нелепой кучей чистых простыней, что видно было только лишь самые кончики его зелёных кудрей. Она тепло желает ему спокойной ночи, на что Изуку отвечает тем же, звук высказывания слегка приглушен количеством ткани в его руках. Закрывая за собой тяжелую дверь, она случайно подслушивает ворчание Бакуго, буквально вырывающего стопку белья из рук Изуку и кидающего её на диван, грубовато указывающего ему сесть и в «кои-то веки перестать быть гребаным альтруистом». Исцеляющая Девочка ласково посмеивается, наблюдая за заботой, с которой абсолютно каждый в этом классе относится к друг другу, а если быть точнее, эти двое.

***

Изуку падает на диван, глуповато улыбаясь Бакуго, пока тот начинает впопыхах раскладывать постель по принадлежности и цвету. Он едва хочет подняться, чтобы предложить свою помощь с рассортировкой, но сразу же отступает, пока тот чуть ли не откусывает ему все пять пальцев, явно обозначив свои намерения разобраться с заданием самому. На секунду у Изуку внезапно темнеет в глазах и перехватывает дыхание, из-за чего он обратно облокачивается на диван, пытаясь выдать свой неконтролируемый болезненный выдох за облегчение. – С тобой все хорошо, Мидория? – Хагакуре спрашивает его, голос со слегка скептичным тоном. Чёрт... Изуку поспешно кивает несколько раз, изо всех сил пытаясь улыбнуться от уха до уха, что в конечном итоге только делает его жест неестественным, выдавая его с поличным. – Деку вымотался, – Бакуго отрезает, складывая последнюю наволочку, – эй, – он толкает его за ногу, – иди спать, идиот. А вообще, – он поднимает голову, окидывая комнату взглядом, – вы все. Спать. Живо. Мы тут хреначили всё это время не для того, чтобы вы снова тут слегли. – Ладно, ладно, мамочка, – Джиро язвительно подкалывает его, едва избегая полусильный замах Бакуго. Спустя пару неразборчивых замечаний и выпитых кружек чая, все постепенно расходятся по комнатам, оставляя Бакуго и Изуку вдвоём. – Задрот, – тон его голоса становится гораздо мягче. Изуку смутно помечает где-то глубоко в своём сознании Бакуго, севшего на самый край дивана рядом с ним. Он вопросительно хмыкает, медленно поднимая на него глаза. – Ты точно в порядке? – А? А, д-да, конечно, – он улыбается в ответ, отмахиваясь рукой, – просто устал, как ты и говорил. Нехотя поднимаясь со своего слишком удобного положения на казавшегося ему ранее жёстким диване, Изуку чуть ли не спотыкается на ровном месте, не успев даже встать на ноги. Бакуго мигом подхватывает его за руку, помогая ему окончательно не упасть, прождав, пока он полностью выпрямится, вопросительно поднимая бровь. Изуку пусть и неловко, но добродушно его благодарит, прежде чем направиться к кухне, всеми силами пытаясь скрыть выступивший на лице пунцовый румянец. – Эй, ты же вроде спать шёл? Он разворачивается, находя за собой Бакуго, вопросительно его рассматривающего, вместе с этим попутно собирая собственные разбросанные по всей комнате одеяла. – Просто чая захотелось, – Изуку пожимает плечами, со второго раза включая газовую плиту. – Как скажешь. До завтра, задрот, – Бакуго поднимает постель с дивана и направляется к выходу, с нетерпением ожидая наконец-то поспать в своей собственной кровати после недели мучений в общей комнате. – Спокойной ночи, Каччан, – Изуку максимально жизнерадостно проговаривает в ответ. Пока чайник медленно закипает, он словно впадает в усиленный нечеловеческой усталостью ступор, пустым взглядом пялясь в стену. Он едва осознаёт, что по инерции готовит для себя чашку мятного чая, приходя в себя только когда чайник наконец издаёт противный свистящий звук, сразу наливая кипяток трясущимися руками. Изуку отдаленно понимает, что так быть не должно. – Просто вымотался, – он настаивает сам себе, достаточно уверив мозг в собственной правоте чтобы совершить последний рывок и добраться до своей кровати. Он сворачивается под тяжёлыми одеялами, так и оставив чашку мятного чая нетронутой, позволив ей остынуть, а остуженному пару рассеяться прозрачной паутинкой по всей комнате.