***
Непреодолимое желание Бакуго вступить в спор с Всемогущим вполне ожидаемо всплывает на самую поверхность, когда Тошинори приходит в отделение с очевидным намерением забрать его на школьные занятия, в качестве примирения предлагая два завернутых в бумагу онигири. Бушующая внутри тревога от одной лишь мысли покинуть медпункт на дольше, чем то было необходимо претит Бакуго, но он не может позволить себе отстать от остальных. Он знает: даже несмотря на то, что вся домашняя работа была сдана ровно в срок и оценки за неё были намного выше среднего, для достижения своей главной цели — стать номером один — ему необходимо поддерживать свою работоспособность на наивысшем уровне. Пусть это и не значит, что сейчас он полностью готов уйти в это с головой: навязчивые мысли даже не думают отступать, своим постоянным присутствием только усиливая тяжесть проблемы. Проворчав неразборчивое ругательство, он достаёт из сумки чистые вещи и направляется переодеться, по возвращению обратно останавливаясь у самого входа в палату из-за услышанных за дверью приглушённых голосов. –...дня буду снимать с ИВЛ, с его мамой я уже поговорила и она дала на это полное согласие. Предупредила заранее, что Айзава вечером сможет забрать её с работы и привезти сюда, но эта бедняжка совс— Её монолог прерывается щёлканьем замка двери, за которой она и Всемогущий замечают Бакуго с глазами полными странной смеси страха и недоверия. – Что тут происходит? – его голос предательски хрипит и он нервно сглатывает в попытке ослабить ощущение жёсткой наждачки в горле. Исцеляющая Девочка сокращает расстояние между ними, указывая ему на рядом стоящий стул. Он мотает головой, направляя на неё немедленно требующий ответа взгляд, всеми силами пытаясь скрыть стремительно накрывающую его панику мнимой угрозой. – Я собираюсь постепенно снять его с аппарата ИВЛ, – она резонно объясняет, отмечая секундный тремор в руках Бакуго. Вопрос «почему?! Деку благодаря этой штуке всё ещё жив» так и норовит сорваться с языка, но слова отказываются складываться в связные и конкретные предложения. Девочка, однако, читает его по глазам: – При сепсисе существуют определённые риски от длительного пребывания на аппарате искусственного дыхания, – она честно отвечает, – мне необходимо увидеть полную картину состояния его лёгких и посмотреть, насколько они успели восстановиться после того происшествия четыре дня назад. К сожалению, единственный способ это сделать - постепенно уменьшить машинную поддержку и внимательно следить за его состоянием. Бакуго судорожно сглатывает, сразу переводя взгляд на монитор, отображающий жизненные показатели Изуку, наблюдая, как уровень кислорода колеблется между 98 и 100%, отчаянно пытаясь остановить непрекращающийся поток мыслей, показывающих ему как это число падает ниже, и ниже, и ниже пока не— – Юный Бакуго, – рука на его плече, понимающий взгляд и добрый, но настойчивый тон голоса заставляют его поднять голову и взглянуть на стоящего перед ним Всемогущего. – Присмотрите за ним, пока меня нет. Это не вопрос; ультиматум, адресованный им обоим, и Исцеляющая Девочка кивает с глазами, полными решимости и понимающей улыбкой на губах. Она знает, что сказано это было совсем не из злобы или с намерением пригрозить; он прекрасно знает, насколько хорошо Девочка разбирается в собственной работе. Поэтому она осознанно выбирает истолковать его слова как просьбу о помощи, коей она и являлась, пусть и преподнесена была в форме грубоватого требования. Коротко кивнув, он разворачивается и выходит за дверь, пока Всемогущий, быстро помахав на прощание Исцеляющей Девочке, не присоединяется к нему, нагоняя своего ученика по дороге в класс. Путь проходит в полной тишине, пока они не достигают дверей кабинета и Бакуго поворачивает голову, окидывая взглядом стоящего рядом с ним учителя. – Вы сказали, что побеждая, я смогу и спасти, – он напоминает, нотка баса проскальзывает в его голосе, – и как же мне победить здесь? Прежде чем Всемогущий успевает ответить, он словно напрягается всем телом, отодвигая в сторону железную дверь и резко захлопывая её за собой, которая издаёт характерный шум, прежде чем пространство между ними опускается в полную тишину. – Я не знаю, юный Бакуго, – он признаёт, тяжело вздыхая, – я не знаю.***
– Давайте вместе сделаем открытку и все её подпишем! Идея, вслух высказанная Ураракой, быстро разлетается по всему помещению класса, пока большинство вполголоса болтало о чём-то отвлеченном или доделывало забытую вчерашним вечером домашнюю работу. На мгновение, собрание комнаты опускается в полную тишину, прежде чем одобрительные выкрики «Да!», «Я в деле» и «Давайте это сделаем» не заполняют всё пространство, с энтузиазмом подхватывая выдвинутое Ураракой предложение. Бакуго так и не выговаривает и слова в ответ, будучи слишком погружённым в собственные звенящие в голове мысли, пока заставший его врасплох Каминари не заставляет его разом вскинуть голову. – Будешь подписывать, Бакуго? – Че ты несёшь, Пикачу? – Открытку, – Каминари настаивает, – для Мидории. – Нахер мне это делать? – он рефлективно огрызается в ответ, однако почти что сразу же ослепляющая злоба и агрессия улетучиваются, вместо этого давая запоздалому чувству раскаяния на долю секунды промелькнуть в глазах, когда Каминари в знак примирения поднимает руки в воздух. Внутри разгорается эмоциональный конфликт: одна сторона, горделивая и самовлюблённая, требует всегда, что бы ни случилось оставаться отстранённым и неприступным, быть выше никчемных чувств и инфантильных жестов; но другая, та, которой он ещё не успел дать название, подталкивает его воспользоваться этой возможностью, хотя бы единожды сделать что-то искренне доброе и приятное. Он с трудом сглатывает, на выдохе тихо отвечая «ладно» и равнодушно пожимая плечами. Это всё, на что он способен перед лицом своей кажущейся непобедимой гордости, и ему это претит; бесит, как Киришима широко улыбается, а Каминари воодушевленно поднимает два пальца вверх в ответ на такую простую фразу. Уже знакомый гнев закипает внутри из-за немедленного, будто выученного наизусть восприятия любого дружелюбного действия как потворства, заставляя нахмуриться, пока гордость отступает, словно ударенная в лицо. Пусть и немного, но тёплая рука на плече и секундный взгляд в понимающие красные глаза помогают ему перенести бушующие внутри эмоции, когда Киришима проходит мимо, присоединяясь к группе. Айзава с облегчением замечает насколько значительно атмосфера страха и паники рассеивается, когда он открывает перед собой дверь в класс; присутствует определенная решимость, словно у всей группы появилась новая цель, ради которой все готовы выложиться на полную. И его совсем не удивляет чем именно оказывается эта самая цель, когда он равнодушно отмахивается, давая своё разрешение на «делать всё, что хотите» нейтральным тоном. Совсем скоро, цветная бумага, маркеры и – о, боже упаси – блёстки, которые были получены и доставлены охотно готовой приступить к выполнению задания Яойрозу разложены по всему кабинету, готовые к дальнейшему их использованию. Айзава съёживается внутри от обилия сияющего недоразумения в классе, однако предпочитает молчать в ответ; для них это было необходимо. Абсолютно каждый был встревожен мыслями об состоянии Мидории; он видел это, как никто другой – запавшие от недосыпа глаза и лица с отчетливой тенью тревоги после их последнего визита в отделение интенсивной терапии, поэтому он благодарен их пусть и незначительному, но действенному способу отвлечься от нагнетающей реальности происходящего. Он невольно переводит взгляд на Бакуго, одиноко сидящего в стороне от всех, сверлящим взглядом свою парту, словно именно она хранит в себе все самые сокровенные секреты вселенной. Айзава переживает за него, но он знает: если в этот момент привлечь к нему лишнее внимание или выделить его из толпы, он окончательно закроется в себе и своих эмоциях. Поэтому он решает подыграть напускному ощущению «всё в порядке» вокруг, которое им удалось воссоздать в коллективе, и откидывается назад, натягивая на голову капюшон спального мешка, пока разговоры про лучшее размещение декораций на листке бумаге и мелкие детали свободно гуляют по всему классу.***
Практические занятия были отодвинуты на неопределённый срок в свете последних событий и неожиданной вспышки гриппа среди учащихся, оставляя возможность проводить тренировки исключительно на скрытность или выработку стратегий ровно до того момента, как Исцеляющая Девочка даст полное разрешение на постепенное увеличение физической нагрузки. Серьёзную тревогу среди абсолютно каждого вызывала потеря формы, а ранее простые упражнения и приемы вызывали прерывистую одышку и потемнение перед глазами. Один из Меди-дронов, Меди-8, Бакуго был уверен, всегда оставался по их сторону в качестве меры предосторожности, однако это только сильнее подрывало дух коллектива, особенно когда ему приходилось вмешиваться если что-то шло не так. Сегодня было дано первое разрешение на использование причуд, дабы помочь будущим героям восстановить утерянную выносливость или же отточить особые приёмы, которые на всякий случай имели право на отдых если кому-то становилось нехорошо или начиналось головокружение. Всемогущий на себе ощущает рассеянность Бакуго, следя за тем, как присвоенные ему учащиеся разрабатывают новые способы использование причуд и виды атак. Его линия прицела была явно сбита при выполнении стандартного бронебойного выстрела, а один из более новых приёмов по своей точности намного уступал его первоначальному виду. Он глухо рычит от собственного бессилия, перед тем как выдать стандартный взрыв, который попадает мимо мишени и проделывает дыру в стене спортивного зала, чуть ли не задевая вовремя отскочившую с помощью своего лягушачьего языка Тсую. Несколько собравшихся рядом одноклассников бросают вопросительный взгляд в сторону Бакуго, однако Тсую не придаёт случившемуся большого значения, отмахиваясь и приступая к работе, пока Киришима решает протестировать свою новую идею вместе с Тодороки. Щёки Бакуго пылают от стыда и он вполголоса отчитывает сам себя за промахи, пока рука Всемогущего тихо не опускается на его плечо. – Ничего страшного, юный Бакуго. Иногда ошибки случаются. Сделай глубокий вдох, сфокусируйся на задании заново и продолжай стараться изо всех сил. Всемогущему отчаянно хочется предложить ему сделать перерыв; сказать, что мысленно он настроен сейчас совсем не на занятиях. Но он знает, что это будет воспринято совсем не так, как ему бы хотелось, поэтому вместо пустых убеждений он предлагает ему повторить испытание, на что Бакуго с мрачным выражением лица кивает и разминает плечи, всеми силами пытаясь выкинуть из головы тревожащие его размышления и заново принимая стартовую позицию.***
– Можно мне его искупать, пожалуйста? Исцеляющая Девочка оглядывается, замечая, как Инко робко нависает над её столом, нервозно теребя в руках скомканный носовой платок. В ответ она мягко улыбается и кивает, спрыгивая со своего высокого стула и отправляясь собирать необходимые для процедуры принадлежности. Совсем скоро, и она, и сама Инко снаряжены медицинскими халатами, двумя чашами с тёплой водой, мягким средством для обмывки пациентов и набором плотных полотенец на рядом с ними стоящих тележках. Девочка бросает быстрый взгляд на Инко и утвердительно кивает. – Изуку? – она начинает, мягко выговаривая, словно прощупывая почву, – Милый, сейчас мы поможем тебе принять ванную, чтобы... – голос слегка напрягается, однако через секунду, глубоко вздохнув, её душевное равновесие снова приходит в норму, – Исцеляющая Девочка тоже тут, с нами, поэтому ты в хороших руках. Для начала, Исцеляющая Девочка демонстрирует верную последовательность процедуры, омывая правую руку легкими движениями по направлению вниз, вполголоса сопровождая каждое действие пошаговым объяснением как и для пользы самого Изуку, так и для помощи его матери: она аккуратно высушивает его предплечье полотенцем, прежде чем опустить его в прежнее положение на кровати. Инко пристально наблюдает за последовательностью движений, с подобной своему сыну внимательностью и бдительностью, после кивая и бережно сжимая его левую руку в своей. Сотни раз ей доводилось купать его, однако сейчас всё было слишком по-другому. Он снова хрупкий и беззащитный, как и тогда, в детстве, но хрупкость эта была совсем другая, искажённая и болезненная. Не было брызг воды из раковины, бульканья или радостных смешков, только слабые, безжизненные конечности и монотонный шум медицинского оборудования вокруг. Слёзы нещадно жгут уголки её глаз, однако она отталкивает их назад, взамен принимаясь разговаривать с ним, как ей и посоветовала Девочка; рассказывать забавные истории из детства и с каждым новым движением объяснять свои действия. Атмосфера вокруг ощутимо сгущается, но в то же время приходит и странное спокойствие: Инко чувствует себя полезной, даже если и это что-то совершенно незначительное, как, к примеру, легким движением руки смыть приставшие к телу капли пота. Пара слёз ненароком выскальзывают из её глаз когда очередь доходит до лица Изуку; дрябловатые черты лица, побледневшее лицо и синеватые мешки под глазами буквально кричали про сущую несправедливость и неправильность ситуации. Но она не останавливается, не даёт себе сдаться на полпути, с материнской осторожностью проходясь по его веснушкам, быстро среагировав на его слегка нахмурившиеся брови нежным поглаживанием пальцами. Едва успев с переодеванием его в чистый комплект одежды, по палате разносится гулкий стук в дверь и, когда Исцеляющая Девочка оборачивается, по ту сторону она замечает ожидающего снаружи Тошинори. Повернувшись обратно, Девочка быстро удостоверяется в согласии Инко, на что она одобрительно кивает головой со своего места у кровати, большим пальцем проводя по лбу Изуку. Всемогущий неловко улыбается уголками губ, заступая за огораживающую небольшое помещение ширму, когда Инко вежливо, но в то же время отстранённо приветствует его, всё ещё отвлекаясь на собственного сына. – Нужно поменять ему простыни, – Исцеляющая Девочка объясняет, окидывая Тошинори многозначительным взглядом. – Мне стоит уйти? – он спрашивает, вопросительно наклоняя голову в сторону. – Нет, нужно чтобы кто-то подержал его, пока я буду стелить новое белье. Он быстро переглядывается между Девочкой и Инко, пока ощущение своей неуместности в этой ситуации накатывает с новой силой. – В-вы уверены в этом? – вопрос адресован Инко, заставая её врасплох своей робкой неуверенностью. Она кивает в ответ, слабо, но обнадеживающе улыбаясь. Всемогущий подходит ближе к кровати, медленно и аккуратно запуская одну руку под колени Изуку, другую - под его плечи, поднимая обессиленное тело в воздух. Когда на секунду он напрягается, Тошинори не медля успокаивает его утешительными словами: – Всё в порядке, мальчик мой, – он заверяет сдавленным голосом, – я с тобой. Из-за окружающих всю комнату проводов и капельниц ему не удаётся отойти подальше, оставаясь совсем рядом с кроватью, надёжно удерживая Изуку в своих руках, пока его голова осторожно лежит на впалой груди. Через какое-то время он замечает, как сам неосознанно начинает раскачиваться взад и вперёд, с ноги на ногу, плавно и размеренно, пока лицо Изуку слегка искривляется и расслабляется вновь. – Я рядом, – он ласково, с нежностью в голосе проговаривает, – ты в безопасности. Исцеляющая Девочка незаметно улыбается, снимая старую и расстилая чистую постель не без помощи нескольких медицинских дронов. Инко наблюдает за разворачивающейся перед ней сценой со своего места на стуле с некоторой меланхоличной тоской внутри; с одной стороны, отец Изуку — Хизаши — должен быть на этом месте, должен сейчас держать Изуку на руках, и это горькое осознание только сильнее давит на болезненную рану их полуразрушенного брака. С другой, однако, наблюдение за тем, как кумир её сына убаюкивает его с такой невиданной ранее нежностью и заботой, успокаивает ее болезненные воспоминания. Ещё тогда он пообещал, что будет изо всех сил стараться защищать Изуку и поддерживать его до самого конца, и именно в этот момент ей в первых рядах удалось увидеть, что именно значило это обещание; сейчас, всё его внимание полностью обращено на её сына, выражаемое им совсем не на показ и не для «галочки», и, на самом деле, Инко не уверена что Всемогущий даже помнит про её присутствие в комнате. Изуку – это всё, что имеет для него значение сейчас, и она чувствует, как к глазам подступают слёзы благодарности. – Тошинори? – голос Исцеляющей Девочки возвращает его в настоящий момент, когда он ловит на себе её выжидающий взгляд, указывающий на свежезастеленную постель. Он запоздало кивает, осторожно укладывая Изуку на кровать, совсем неохотно отпуская его из своих рук. Инко рукой подзывает его ближе, и он опускается на стул рядом с ней. – Спасибо, – она проговаривает после пары минут вдумчивой тишины. Он выпрямляется со своей сгорбившейся над скрещёнными пальцами позиции, вопросительно поворачивая голову. – За сдержанное обещание. Она решает не уточнять и не останавливаться на сказанном и через пару минут он коротко кивает, когда настоящее значение сказанного ей будто пронзает его изнутри.***
За пару минут перед наступлением комендантского часа, Бакуго возвращается назад в отделение. Его взгляд поочерёдно падает сначала на дрон, проверяющий и записывающий изменения в состоянии Изуку, затем на его кислородную маску и мгновенно бросается выше, на красные цифры монитора: уровень кислорода колеблется между 97-99%, и его ноги чуть ли не подкашиваются от нахлынувшей волны облегчения. Наклонившись над кроватью, он осторожно перебирает пальцами потускневшие кудри на его голове, чертя большим пальцем руки незамысловатые фигуры вдоль слегка нахмуренной брови и тихо проговаривая: – Даже не думай сейчас сдаваться, Деку.