***
Киришима переживает. Ему удаётся хорошо это спрятать за привычно-тёплой дружеской улыбкой и приветливым рукопожатием, однако он отчётливо замечает, как нагружающие Бакуго беспокойства и тревога отражаются в его едва заметно поникнувших плечах и всеобщем напряжении в теле, словно на него непрекращая давило отягощающее бремя чего-то, что самому ему ещё было не совсем понятно. Несмотря на то, что прошлым вечером Киришиме удалось убедить его на совместную тренировку с парой других людей, он всё равно витал в облаках и был невнимателен настолько, что почти сразу же после конца занятия сбежал сначала в душевые, а затем сразу в медпункт. – Мы так и будем закрывать глаза на то, что он таким темпом себя в могилу загонит? – Серо спрашивает с присущей ему прямолинейностью. Киришима тяжело вздыхает, рукой проходясь по волосам. – Нет, – он тревожно выдыхает, – но тут дело касается Мидории. Как только звонок на обед проносится по всей территории школы, Киришима придумывает незамысловатый предлог и быстро ускользает с занятия, сопровождаемый понимающими взглядами своих друзей. Расправив плечи и сделав глубокий, сосредоточенный вздох, он поднимает руку, чтобы постучаться в учительскую. – Киришима? – Полночь открывает дверь, приветствуя его неожиданное появление вопросом и замечая, как он нервно сжимает и разжимает ткань своих школьных штанов; поведение сильно отличается от привычного, словно что-то потускнело во всегда жизнерадостном и бойком ученике. – Учитель Айзава тут? Она осматривается через плечо и спустя секунду, дверь открывается полностью, куда он, сопровождаемый Полночью, проходит с уважительным поклоном, приближаясь к столу своего классного руководителя. – Что случилось, Киришима? – Айзава спрашивает своим привычно-равнодушным голосом, однако его взгляд пристально следит за лицом ученика напротив, отмечая неуверенную стойку и то, как он тревожно теребит уголок своего воротника.***
Бакуго поднимает взгляд на Токоями, пытаясь подавить жужжащие в голове мысли и приготовиться к битве, перепрыгивая с ноги на ногу. К счастью, это срабатывает: прилив адреналина прокатывается по всему телу ровно в момент, когда оглушающий визг стартового свистка разрезает воздух. Он делает рывок вперёд с решительным намерением выложиться на полную, пока в голове не остаётся только одна мысль: победить любой ценой. Токоями не разочаровывает; его меткое использование подставных атак и ловкость в целом на момент застают Бакуго врасплох. Несмотря на это, меньше через две минуты Фумикаге уложен на землю своим оппонентом, с достоинством объявляя собственное поражение. Бакуго круто разворачивается, замечая за собой Яойрозу, спешившую помочь побеждённому Каминари встать на ноги. Он бросает ей вызов и она соглашается; процесс повторяется, точность движений и приёмов Бакуго подпитывается его желанием избежать мысли измученного тревогой мозга, пока Айзава, наконец, не объявляет окончание занятия. Ему были ясно заметны поведение и очевидная мотивация действий Бакуго; с ним необходимо было провести разговор, проверить, в конце концов, как он сам морально себя чувствовал – Айзава знает, что из всех ему доводилось хуже всего. Сейчас, однако, он не станет донимать его расспросами, не перед всеми остальными. Когда весь класс возвращается в раздевалку, усталость и измождённость подчёркивается восклицаниями про долгожданный конец тренировки и жалобами на боли в мышцах, краем глаза Бакуго замечает, как что-то медленно входит в его поле зрения, прежде чем до него совсем едва дотрагивается чья-то рука. Он оборачивается, исподтишка бросая быстрый взгляд на стоявшего позади Айзаву, привычно спокойного и невозмутимого, когда он незаметно указывает головой в сторону главного здания школы. Бакуго понимающе кивает, прежде чем присоединиться к остальным в душевых, демонстративно отталкивая в сторону взвывающего про ноющие синяки Каминари.***
Входная дверь в учительскую закрывается с характерным щелчком, заставляя Айзаву отвлечься от проверки тетрадей, взамен обращая своё внимание на сверлящего его настороженным взглядом Бакуго. Айзава указывает ему на диван рядом со столом и, немного помедлив, он принимает предложенное ему место. Выждав минуту, его классный руководитель начинает говорить: – Исцеляющая Девочка доложила мне последние новости, – он рассказывает, замечая, как всё тело Бакуго напрягается, абсолютно каждая клетка тела будто в состоянии повышенной готовности, – он стабильно держится без аппарата ИВЛ, а в работе почек наблюдаются некоторые улучшения. Он останавливает свой монолог, чтобы проследить за реакцией: плечи Бакуго слегка расслабляются и опускаются вниз, пока в ответ он бормочет что-то неразборчивое, что, кажется, должно было помочь ему изобразить напускное равнодушие. Айзава издаёт тяжелый вздох, будучи не совсем уверенным в том, что сказать дальше – ему было известно, насколько сильно Бакуго из кожи вон лез, чтобы оставаться на плаву: усердные тренировки каждый день, перегрузка себя школьными заданиями, постоянные попытки компенсировать своё психологическое истощение физическим. – Тебе нужно сделать перерыв, Бакуго, – он констатирует факт, не оставляя места для обсуждения. Выражение лица Бакуго стремительно сменяется на оскал, игнорируя приподнятый ко рту палец Айзавы. – Да чёрта с два! – он сердито огрызается, пытаясь не сдавать позиции, – Перерыв от чего?! – Всего, – Айзава вздыхает, – ты спишь в отделении, следишь за Мидорией всё своё свободное время, учишься или тренируешься – в остальное. Таким темпом, тебе совсем немного осталось до выгоран— – Мои оценки ни капли не ухудшились, не так ли?! – Бакуго холодно оспаривает выдвинутое ему утверждение, – Я всё ещё один из лучших учеников во всём этом гребаном классе, – он вскакивает на ноги, сокращая расстояние между ним и Айзавой, на что тот только поднимает голову, поддерживая зрительный контакт, – вы серьезно считаете, что я настолько жалок? Никак эта ситуация не помешает мне стать лучшим! – его глаза горят диким пламенем, однако Айзава видит: выстроенная им стена равнодушия и агрессии начинает давать трещину, – Не нужен мне хренов перерыв, я не могу— А вот и оно: его дыхание сбивается, когда вместо того, чтобы продолжить говорить, он подавляет свои следующие слова, заменяя их сдавленным рыком в горле, обратно падая на диван и зарывая в волосах трясущиеся руки. – Тебе кажется, что он умрёт, если ты прекратишь постоянно за ним наблюдать. Сказанное было скорее утверждением, чем вопросом, но Айзава замечает, как на секунду Бакуго будто потрясенно замирает, прежде чем нерешительно кивнуть в ответ. Встав на ноги, он пересекает пространство, опускаясь перед своим учеником и слегка похлопывая рукой его колено в попытке привлечь к себе внимание. – Я понимаю, – он угрюмо признаёт, – много чего плохого случилось, когда тебя не было рядом. – Бакуго стискивает челюсти, крепко сжимая побледневшие губы и уставившись в чёрные глаза напротив. Он всеми силами старается не дать волне накатывающих воспоминаний подобраться к себе, судорожно сглатывая от в прах провалившейся попытки сдержать тревогу на расстоянии. – Но, – Айзава продолжает, – Мидория упрям. К тому же, за ним всё время присматривает Исцеляющая Девочка, Всемогущий и я, – Бакуго хочет возразить, однако предупреждающего жеста от его учителя достаточно, чтобы пресечь любые споры. – Я знаю, насколько невыносимо быть где угодно, только не там, не иметь возможность своими собственными глазами убедиться, что всё хорошо. Но если ты так и продолжишь изводить себя, рано или поздно навредишь либо себе, либо кому-то другому. Я прошу тебя довериться нам. В глазах Айзавы на секунду мелькает тень настоящего страха в перемешку с невероятным сожалением и Бакуго на себе ощущает весомость его слов. Он не сдвигается со своего положения, продолжая держать зрительный контакт, пока его ученик старается вымолвить ответ, открывая и закрывая рот несколько раз, в конце концов кивая и зарывая лицо в коленях. Думая, что большего ожидать не стоило и разговор был окончен, Айзава уже собирается подняться с колен, когда до его ушей доходит грубый, едва различимый шёпот: – Лучше этому гребаному задроту по достоинству оценить всё это. И Айзава не может сдержать слегка удивлённого смешка от высказанных Бакуго слов, пока сам он на выдохе издаёт собственный, украдкой вытирая глаза и поднимаясь на ноги. Когда Бакуго скрывается за дверью учительской, на прощание кивнув в последний раз, Айзава делает глубокий вздох, устало проводя рукой по лицу.***
– Бакуго? Заглянув за приоткрытую дверь холодильника, он находит за ней Урараку, протягивающую ему ручку и карточку, украшенную незатейливой, но в то же время броской и яркой надписью «поправляйся поскорее, Мидория» вкупе с не таким уж и ужасным рисунком Всемогущего в костюме Серебряного века. Он недовольно морщится и захлопывает дверцу холодильника, выхватывая из её рук предложенные ему ручку и открытку – пусть со стороны это и выглядело грубовато, однако на деле это действие было сделано с предельной для него в тот момент аккуратностью. Раскрыв карточку, он глазами ищет подходящее свободное пространство для своей подписи, смутно отмечая про себя добрые слова вместе с пожелания одноклассников, насмешливо фыркая; для него такое всегда казалось показной бессмыслицей, будто специально сделанной «для галочки». Но когда он, наконец, находит место для своей подписи, все мысли словно вылетают из головы, оставляя в ней полное ничего, а всё, что он может сделать в ответ – это продолжить бездумно пялиться на лежащий перед ним разноцветный кусок бумаги. Краем глаза он замечает, как Урарака тихо отходит в сторону, давая ему время и пространство, пока он пытается подобрать правильные слова. Через какое-то время, он наконец находит в себе силы нацарапать своё собственное пожелание, закрывая открытку и выходя из кухни, грубовато опуская её на стол перед Ураракой с пробормоченной вслух даже-не-смей-читать угрозой, прежде чем пройти из общей комнаты в свою и рухнуть на кровать. На часах ровно семь вечера, однако несмотря на раннее для сна время, он притягивает к себе одеяла и укрывается ими в надежде хоть немного поспать. И он пытается, правда пытается, но отсутствие уже привычного ему фонового шума аппаратов из отделения и возможности убедиться самому в том, что Изуку всё ещё здесь, всё ещё жив, заставляет гнетущее чувство тревоги глубоко внутри заполнить голову иррациональными мыслями, отчего даже в лучшем случае сон выходит беспокойным и прерывистым. В темноте раннего утра, он с чувством некоторой растерянности и безысходности срывает с себя одеяла, отталкивая их в сторону и с усилием протирая усталые глаза руками, недовольно бормоча себе что-то под нос. Натянув на тело первую попавшуюся худи, он выходит в коридор, позволяя своим ногам самим провести его вперёд, пока он не оказывается перед входом в комнату Изуку, а рука застывает перед дверной ручкой: слегка пошатнувшись, он усердно моргает, чтобы помочь себе вернуться в сознание, прежде чем уверено встать на ноги и перешагнуть порог. Он щёлкает кнопкой ночника и взгляды десятков мини-Всемогущих с каждого угла смотрят на него в ответ, однако вопреки множественным пар глаз, обращённых прямо на него, Бакуго чувствует странное ощущение умиротворения внутри, опираясь спиной на дверной косяк и позволяя себе осмотреть скромное помещение получше. Когда по-особенному уютная атмосфера комнаты постепенно начинает помогать напряжённым мышцам расслабиться полностью, а его веки опускаются всё ниже и ниже, взамен отступающему приливу адреналина приходит усталость. И он не позволяет себе по-настоящему задуматься над тем, что сейчас делает, выключая свет и закрывая за собой дверь, ныряя под одеяла кровати и разрешая знакомому теплу и запаху втянуть себя в остро необходимый ему крепкий сон. Выглядывая со своего места у лестницы, Киришима улыбается уголками губ, когда дверь в комнату закрывается и он поворачивает обратно, возвращаясь в собственную постель.***
Айзава тихо закрывает за собой входную дверь в палату и проходит к кровати, опираясь руками на её каркас с утомлённым вздохом. Ничего хорошего сегодняшняя битва не предвещала ещё с самого начала: интеллект противника, их стратегия, пугающе верные подсчеты, всё шло совсем не по плану с самой первой секунды. Погибло три человека; коварный голос в его голове несказанно радовался такому громкому поражению, давя на всеобъемлющее чувство вины с таким нечеловеческим усилием, что заставляло Айзаву невольно стиснуть челюсти и сжать со всей силы кулаки. Один из них он прижимает к груди Мидории, ровно над его сердцем, ощущая, как учащенный пульс проходит через трясущиеся пальцы, грудь опускается и поднимается в неравномерном дыхании. На ум приходит момент, когда он сделал тот же самый жест в последний раз; когда он пообещал защитить его любой ценой во время битвы с восемью заветами. От болезненных воспоминаний внутри будто что-то разбивается. Тогда он почти претерпел поражение, а сейчас будто проигрывает снова. Думая рационально, он понимал, что в случившемся не было его вины, однако Айзава не врал, когда говорил, что понимает чувства Бакуго. Он убирает руку и опускается на стул рядом, закрывая глаза и запрокидывая голову вверх против подступивших слёз.