Странное свидание лейтенанта Вандом

      Охранник, крупный неприятный тип с поросячьими глазками, грубо подтолкнул Мэтта к стулу — демонстративно сплюнув на пол, Мэтт опустился на указанное место и привычно выставил руки поверх стола — конечно, в этом не было никакого смысла, учитывая нынешнее состояние его ладоней, но федералы упорно делали вид, что следуют своим сраным протоколам. Даже наручники лишний раз отказывались снимать — хотя только слепой не заметил бы, что надеть их на Мэтта было настоящей издевкой.       Что же, сука-сенатор даже здесь не упустила возможности поглумиться.       Охранник вышел, и Мэтт остался в допросной один — конечно, если не считать, что за зеркальным стеклом на него смотрели не меньше трех пар глаз. Мэтт ощущал себя диким зверем, загнанным на убой, из чьей смерти захотели устроить целое представление. Нерисса определенно знала толк в том, как изящно втаптывать человеческое достоинство в грязь и демонстрировать, что без ее покровительства люди — это ничтожества, бессильные перед железным кулаком власти.       Было что-то ироничное в том, что с рук сенатора кормились и бандиты, и законники, и Нериссе не составляло особого труда натравить одних на других в случае нужды. Правая рука не знает, что делает левая, левая не знает, что делает правая… Будто змея, кусающая собственный хвост.       Впрочем, что-то у сенатора пошло не по плану, раз она решила сдать «Дзанни» федералам — для того, кто печется о карьере нового комиссара, Нерисса лишила Калеба прекрасной возможности прослыть эффективным управленцем, переловившим головорезов-преступников. Испугалась, что Калеб вытащит Мэтта из тюрьмы? Или выяснила про договоренности с лейтенантом Вандом? Мэтту хотелось верить, что про Вилл Нерисса ничего не знала — в противном случае, не преминула бы использовать ее против бывшего подручного. Если еще и с ней что-то случится… Мэтт счел, что лучше даже не думать об этом.       Жутко хотелось курить: сигареты три залпом, если не больше — в последние дни нервы были ни к черту. Таблетки изъяли еще при аресте, и наверняка сочли наркотиками — а может, вообще не стали разбираться с содержимым. Мэтт был уверен: у федералов на него столько, что хватит на семь пожизненных сроков для семи человек. Нелегальные медицинские препараты едва ли что-то изменят в его приговоре.       Вызванные Нериссой федералы вообще мало интересовались реальным положением дел: после ареста Мэтта без объяснения причин заперли в карцере, где знатно избили; очевидно, сенатор не была удовлетворена его разбитым лицом и переломанными пальцами. Удивительно, что кто-то вообще разрешил вправить и обработать искалеченные руки Мэтта: Нерисса явно бы не одобрила такое расточительство шин и бинтов.       Металлическая дверь неприятно заскрежетала, и в допросную зашел мужчина лет сорока — похоже, следователь. Мэтт криво ухмыльнулся, осматривая его — подтянутый, в идеально выглаженном костюме, с темными уложенными волосами и тонкими аккуратными усами на гладковыбритом лице... Мэтт поймал себя на мысли, что пару лет назад отдал бы все за то, чтобы выглядеть как этот мужчина.       Впрочем, за пару лет Мэтт хорошо усвоил, что не стоит вестись на показной лоск. — Наполеон Блейк, отдел уголовных расследований, — представился мужчина. Манера говора — странно растягивал слова — придавала его низкому голосу оттенок некоей благородной хрипотцы. — Я бы сказал вам свое имя, но, думаю, вы и так знаете, кто я такой, — хмыкнул Мэтт. — Не стоит тратить время на расшаркивания. — На твоем месте я бы все же внес ясность, парень. Мэттью, Шегон… У собеседника может возникнуть вопрос, как тебя называть. Но если ты ставишь вопрос ребром, думаю, не удивлю тебя, если скажу, что ты крепко влип, — Наполеон бросил на стол объемистую папку, видимо, с личным делом Мэтта. — Лидер преступной группировки, на чьем счету четырнадцать ограблений, около сотни раненых и еще полусотня убитых, рэкэт, поджоги, взрывы, незаконные проникновения, разгром полицейского департамента… Внушительный послужной список. — Что-то я не слышу осуждения в голосе, — произнес Мэтт. — Едва ли ты внушишься моим осуждением, — Наполеон сел напротив. — К тому же, я пришел сюда не читать тебе морали, а разобраться, что происходит. — Можно подумать, вам нужны мои показания, — вызывающе ухмыльнулся Мэтт. — Плевать вам на это. Не притворяйтесь, что у федералов есть какая-то другая цель помимо того, чтобы прикрыть тощий зад суки-сенатора. — Так значит, это правда, что за «Дзанни» стоит сенатор штата? — Наполеон внимательно посмотрел на Мэтта и лукаво, будто по-кошачьи, прищурился. — И что она сдала твою банду с потрохами, как только узнала, что ты стучишь для полиции? И что попутно мисс Кроссник не отказала себе в удовольствии как следует проучить тебя напоследок? — Напоследок? — криво усмехнулся Мэтт. — Я думал, в застенках ФБР мои мучения только начинаются. Я искренне удивлен, что ваши ребята не избивают меня вот уже целых два дня, а вы до сих пор разговариваете со мной. — Скажу тебе больше, парень, это я сделал так, что твои пальцы больше не похожи на искореженные ветки. — Ждете от меня благодарности? — едко поинтересовался Мэтт. — Жду, что до тебя наконец дойдет: я пришел сюда не для побоев, а для диалога, — отбил Наполеон. — Вы это серьезно? — театрально закатил глаза Мэтт. — Могу спорить, сенатор выложила вам всю грязь на «Дзанни», лишь бы поддержать свой статус-кво, и приправила это шантажом и взятками. — Тебе, конечно, сложно в это поверить, но не все в ФБР являются продажными крысами, — иронично протянул Наполеон. — Твои знания о скрытых коррупционных механизмах сенатора мне бы очень пригодились. Ты мог бы многое рассказать. — С какой стати? Если я стучал для полиции, это не значит, что я расскажу все и вам. — Расскажешь, — Наполеон легко пожал плечами. — Ты ведь такой душка, хоть и любишь порисоваться.       Мэтт желчно рассмеялся. — Вы первый, кто дал мне такую характеристику. Неужели вычитали об этом в моем личном деле? До или после информации о том, что я пачками грабил, калечил и отстреливал людей? — Изъятые при аресте антидепрессанты дают поводы задуматься, — продолжил Наполеон. — А твой болтливый дружок посвятил меня в некоторые подробности и сдал твою ранимую душу с потрохами. — У меня нет таких друзей, — отрезал Мэтт. — Он, кстати, просил тебе передать, — Наполеон показал Мэтту несколько последовательных жестов.       «Прости за твои пальцы».       Мэтт не поверил своим глазам. — Хагглз у вас?! — Глупый вопрос, учитывая, что ФБР повязали «Дзанни» всем скопом, — ответил Наполеон. — Общался с ним как раз перед тем, как заскочить к тебе. — Чем докажете? — нервно спросил Мэтт. Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Последний раз Мэтт видел Хагглза, когда их повязали законники. Друга подстрелили — из-за суматохи было не разобрать, была ли это пуля федералов или огонь по своим от Эмбер. Мэтт с искалеченными руками ничем не мог помочь Хагглзу: оставалось только беспомощно наблюдать, как друг истекает кровью. Последнее, что Мэтт помнил — его оглушили прикладом, а очнулся он уже в каталажке. Разумеется, его вопросы игнорировали, а если и отвечали, то только знатным ударом в живот или под дых. Мэтту казалось, от побоев он выплюнет собственные внутренности. С таким обращением Мэтт почти что смирился с предположением, что Хагглза оставили умирать от кровопотери. — Твой дружок — двухметровый немой амбал… — Неубедительно, — отмахнулся Мэтт. — … любитель корма для грызунов, — слегка улыбнувшись, закончил Наполеон. — Откуда вы знаете про корм? — нахмурился Мэтт. — После того, как мы с Хагглзом поболтали, я спросил, что могу для него сделать. Кроме просьбы передать извинения для тебя, Хагглз попросил пачку мышиного корма. Когда я спросил, зачем ему, он ответил, что, — Наполеон сделал жест, означающий «есть». — Черт, вы и правда общались с ним, — Мэтт судорожно выдохнул. — Как он? Он сильно ранен? Он поправится? — К счастью для твоего друга, пуля не задела жизненно важных органов. Думаю, он оклемается к концу месяца. — Я могу увидеть его? — Я подумаю, что можно сделать, — уклончиво ответил Наполеон, а затем усмехнулся. — Как быстро с тебя слетел флер язвительного негодяя, стоило только упомянуть Хагглза. Я очень тронут тем, как бессердечный убийца искренне волнуется о человеке, из-за которого он теперь беспомощный калека. — Хагглз меня защищал! — вспыхнул Мэтт. — Он сделал это, чтобы спасти меня! На шее у Мэтта до сих пор алел след от ножа Тридарта. Нерисса не отказала себе в удовольствии совместить наказание за предательство и желание насладиться собственной властью над чужими жизнями. Выбор у Хагглза был небольшой: либо собственноручно сломать Мэтту пальцы, либо отказаться и смотреть, как из горла Мэтта фонтаном хлещет кровь. — Прости, парень, иногда я слишком циничен, — примирительно ответил Наполеон. — То, как ваш босс обошлась с вами, изобретательно настолько, насколько и бесчеловечно, учитывая, что для бесшумного устранения предателя и его верного дружка было достаточно пары пуль в лоб. Чем же вы ей так насолили? — Ну, если не брать в расчет, что она безжалостная садистская сука… — притворно протянул Мэтт. — Полагаю, я изрядно подпортил ее отношения с комиссаром Кином, рассказав ему, кто именно стоит за преступлениями в городе. — Я слышу нескрываемую гордость в этих словах, — отметил Наполеон. — И вы не ослышались, — взмахнул головой Мэтт. Жаль, он не имел возможности присутствовать при разговоре Калеба и Нериссы — наверняка сенатор была шокирована тем фактом, что не всех в этом мире можно обмануть и использовать. — Почему ты решился на предательство босса? — Правильнее спросить, почему я не решился на него раньше, — поправил Мэтт. — Тогда спрошу по-другому. Почему ты вообще связался с сенатором Кроссник? — Потому что я доверчивый идиот. — Самокритично, — приподнял брови Наполеон. — Надеюсь, за этим заявлением последуют подробности.       Мэтт нервно усмехнулся. Пожалуй, Наполеон не был похож на того, кого бы могла держать на крючке сенатор. К тому же, он общался с Хагглзом, и раз Хагглз многое рассказал ему, значит, счел, что Наполеону можно доверять. И все же, Наполеон был слишком себе на уме и знал явно больше, чем говорил… В отличие от убийственно принципиальной и сострадательной лейтенанта Вандом, он явно хотел еще чего-то, помимо информации.       Вероятно, стоило сыграть на опережение. — Я смертник, — махнул головой Мэтт. — Хагглз смертник. Так ли уж важно, засадите ли вы за решетку сенатора Кроссник, если в любом случае нас отправят на электрический стул? — Ты ведь не в том положении, чтобы торговаться, парень, — произнес Наполеон. — Но я тебя понимаю. После того, как вас с другом сдала сука-сенатор, и тебя несколько дней избивали в карцере, мало резона доверять засранцу-федералу. — Проницательно. — Я хочу отловить крыс на службе и накопать компромат на вашего босса. И так случилось, что твоя судьба и судьба Хагглза зависят от того, что ты сможешь мне рассказать.       Мэтт в изумлении подался вперед. — Вы намекаете, что могли бы спасти нас с Хагглзом от смертного приговора? — заговорчески спросил Мэтт, понизив голос. — Ты не узнаешь, так ли это, если не доверишься мне, — невозмутимо ответил Наполеон. — В конце концов, вопрос нашего сотрудничества — это вопрос доверия.       Что же, терять Мэтту все равно было нечего. И если у него был хотя бы малейший шанс спасти их с Хагглзом от электрического стула, не стоило им пренебрегать. — Что вы хотите узнать? — прямо спросил Мэтт. — Для начала — как вы с Хагглзом начали работать на сенатора. — Это долгая история, — невесело хмыкнул Мэтт. — Ну, торопиться нам некуда, — легко ответил Наполеон.       Мэтт медлил. Конечно, он не раз задумывался о том, почему связался с Нериссой и почему стал преступником и убийцей… И в этих рассуждениях было мало приятного. Мэтту не слишком хотелось делиться с кем-то подробностями своей неприглядной истории — ему казалось, что любой порядочный человек осудил бы его за то, что он совершил. Единственным, с кем Мэтт мог позволить себе говорить на эту болезненную тему, был Хагглз, что было довольно иронично, учитывая, что друг от рождения был немым и не мог обличить Мэтта вслух.       Мэтт тяжело вздохнул, вновь жалея, что не может закурить. — Наполеон, какой у вас был любимый сказочный герой в детстве? — решил начать он издалека. — Занятный вопрос, — улыбнулся Наполеон. — Кот в сапогах. — Почему он? — Этот парень умеет довольствоваться малым. А еще умудрился превратить своего безродного хозяина в тестя короля благодаря харизме и смекалке. К тому же, он кот. Все любят котов. — Хагглз бы с вами не согласился. — У твоего дружка-любителя мышиного корма нет вкуса, — фыркнул Наполеон. — А у тебя какой сказочный кумир? — «Много лет назад парнишка Робин Гуд грабил богатых при каждой возможности», — напел Мэтт мотив Луи Прима. — Не слишком удивлен, — хмыкнул Наполеон. — Вообще-то в детстве я не читал про Робин Гуда ни одной книжки, — сказал Мэтт. — Мне было четырнадцать, когда я услышал песню по радио. — И именно тогда решил стать благородным разбойником? — сыронизировал Наполеон. — И именно тогда решил стать музыкантом, — нахмурился Мэтт. — Правда, я не учел одного: всем плевать на талант и любовь к музыке, если ты провинциальный парнишка, у которого нет ни гроша за душой. Красивая мечта о том, что я обязательно пробьюсь в люди, если буду вкалывать и искренне радеть за любимое дело, тускнела с каждым днем. Когда вы с другом делите тесную каморку, и ваших заработанных денег едва хватает на то, чтобы сводить концы с концами, невольно начинаешь задумываться, почему одни ребята разъезжают на шикарных тачках и не считают денег, а другие — вроде меня — развлекают их за гроши и не могут себе позволить приличные ботинки. Сначала я рассуждал об этом с досадой, потом с раздражением. А потом я понял, что хочу быть на месте того парня, который пренебрежительно сорит деньгами. С поправкой на то, что, будь набитый кошель у меня, я не был бы таким чванливым уродом. Я бы распоряжался деньгами правильно. Но все, что у меня было — приятная внешность, хороший голос, музыкальный слух, гибкие пальцы и рьяная жажда справедливости. А потому я решил, что богатеи не слишком расстроятся, если недосчитаются пары купюр в своих портмоне из крокодиловой кожи. *** — Эй, ты обокрал меня! — мерзкий холеный тип грубо схватил Мэтта за руку. — А ну, щегол, быстро вернул мне часы!       Золотые часы приятно оттягивали карман брюк. Нахальный пижон мнил, что мог себе позволить все, что угодно только потому, что у него были деньги! Он весь вечер кутил в компании вызывающе разодетой девицы, был явно нетрезв, совсем не следил за языком и по-хамски бросил Мэтту сраные два доллара, сопроводив это чванливым «дерьмово играешь. Смени гитару на сакс».       Обокрасть этого ублюдского кошелька стало для Мэтта делом принципа. — Я не понимаю, о чем вы, — холодно ответил Мэтт. — Не ври, я сам видел! — выплюнул кошелек. — Если ты не вернешь мне часы, пожалеешь, что на свет родился! — Вы мне угрожаете? — вызывающе хмыкнул Мэтт. — Моему другу это не понравится.       Рядом появился Хагглз, демонстративно сжимая перед богатеем свои внушительные кулаки. Это, несомненно, произвело эффект: богатей испуганно отпрянул и ослабил хватку, что позволило Мэтту вырвать руку. — Что здесь происходит? — к ним подошел управляющий. — Этот щенок обобрал меня! — объявил богатей. — И еще угрожал мне расправой от рук своего дружка! — Неправда! — воскликнул Мэтт. — Это вы угрожали мне! — Я требую обыскать его! — взвился кошелек. — Пусть вор вывернет карманы, и вы увидите, что я прав! — Еще чего! — вспыхнул Мэтт. — Я не стану!       Их перепалка привлекла внимание посетителей: люди с интересом и тревогой наблюдали за происходящим. — Это вне моей компетенции, — оглядевшись на посетителей, ответил побледневший управляющий. — Только полицейские имеют право на обыск. — Что ж, раз у вас кишка тонка, давайте вызовем копов! — не унимался кошелек. — Пусть все в городе узнают, что в вашем заведении обирают посетителей!       Черт, вызов легавых совсем не входил в планы Мэтта. Мэтт начал лихорадочно думать, как унести ноги: вероятно, им с Хагглзом придется устроить тут знатный переполох. Перевернуть пару столов? Или проскочить через барную стойку? Конечно, на выходе был швейцар, но для Хагглза вырубить его — не проблема.       Не хотелось расставаться с этим местом: меньше чем за три дня Мэтт нащипал здесь почти двадцать долларов, да и Хагглз вылетит с работы... Но и за решетку Мэтту тоже не хотелось. — Извините, что встреваю в ваш разговор, но полиция вам ни к чему, — перебил кошелька женский вкрадчивый голос: к ним подошла лощеная и ухоженная брюнетка лет пятидесяти. — Мистер Бенкли, — она обратилась к управляющему. — Я весь вечер наблюдала за сценой. При всем желании, молодой человек никак не мог обокрасть этого господина. — Он толкнул меня, когда я шел отлить! — разъярился кошелек. — Там он и подрезал часы! — Я случайно столкнулся с вами в проходе и тут же извинился, — выдержанно ответил Мэтт. — Я видела, как вы обронили свои часы под столом перед тем, как отойти в уборную, — сказала женщина. — Я хотела сообщить вам об этом, но не успела. — Черта с два! — возразил кошелек. — Они были при мне, пока я не столкнулся с этим засранцем! — Едва ли вежливость и наблюдательность — ваши сильные стороны, — иронично протянула женщина, а затем вновь обратилась к управляющему. — Если мое мнение что-то значит для вас, мистер Бенкли, мы могли бы пройти к столику и проверить правоту моих слов. Ведь мы все заинтересованы в мирном решении конфликта, не так ли?       Женщина выразительно посмотрела на Мэтта, и Мэтт понял: она хочет, чтобы пропавшие часы оказались под столом. И почему-то Мэтту не хотелось ее разочаровывать. Мэтт переглянулся с Хагглзом: друг едва заметно кивнул, давая понять, что готов расстаться с добычей. — Действительно, давайте посмотрим, — согласился Мэтт.       Незаметно подкинуть часы под стол не составило особого труда: нетрезвый и раздражающе крикливый богатей перетягивал все внимание на себя. — Это же мои часы! — растерянно протянул кошелек, приподнимая скатерть и обнаруживая там пропажу. — Какая неожиданность, — демонстративно хмыкнул Мэтт. — Надеюсь, теперь вы верите, что я ничего у вас не брал? — Полагаю, мистер, вы должны принести извинения молодому человеку, — отметил управляющий.       Мэтт еле удержался, чтобы не закатить глаза: едва ли он нуждался в формальных лицемерных сожалениях. — И возмещение за моральный ущерб, — добавила женщина. — Вот еще! — проворчал богатей. — Вы несправедливо обвинили молодого человека в краже. Думаю, он заслужил компенсацию, — спокойно отметила женщина, а затем, наклонившись, что-то тихо произнесла, отчего богач густо покраснел и полез в карман. Он торопливо вытащил из портмоне банкноту и сунул Мэтту, а затем оставил еще одну банкноту на своем столе. — Пойдем отсюда, Люси, — презрительно бросил богатей, хватая под руку свою размалеванную спутницу. Не успел Мэтт и глазом моргнуть, как парочки и след простыл. — Боюсь, мистер Бенкли, я лишила вас клиента, — легко усмехнулась женщина, отходя от Мэтта. — Зато сберегли нашу репутацию, — откликнулся управляющий, следуя за ней. — Этот мужчина изрядно действовал персоналу на нервы.       Мэтт ошарашенно смотрел на пятидесятидолларовую купюру в собственной руке. Он переглянулся с Хагглзом. Конечно, это была не цена золотых часов, но на эти деньги они легко могли бы прожить до конца следующего месяца. Кто бы ни была эта таинственная женщина, она оказала им с Хагглзом огромную услугу. И, пожалуй, Мэтту стоило отблагодарить ее. — Простите, мэм, — окликнул Мэтт незнакомку на выходе из ресторана — та забирала у консьержа пальто. — Я хотел сказать вам спасибо. За то, что вы сделали для меня. — Не за что, дорогуша, — легко ответила незнакомка, одарив Мэтта белозубой улыбкой. — Но на твоем месте я бы не стала так унижаться. Карманные кражи — слишком мелочно для такого, как ты. — О чем вы? — деланно удивился Мэтт. — Я уже три дня имею удовольствие наблюдать, как ты обираешь здешних посетителей, — спокойно пояснила женщина. — Довольно ловко, надо признать. — Это был комплимент? — Я не осуждаю тебя, дорогуша, — вздохнула женщина. — Ты ведь не от хорошей жизни промышляешь воровством. Печально видеть, что в нашей стране талантливые молодые люди вынуждены заниматься подобными вещами. — Обойдусь без жалости, — поджал губы Мэтт. — И в мыслях не было, дорогуша. Ты слишком многообещающий для жалости, — ответила женщина, протягивая Мэтту стодолларовую купюру.       У Мэтта глаза полезли на лоб. — Я не могу взять, — ответил он, думая о том, что для них с Хагглзом это баснословные деньги. Мэтт невольно прикинул, на что они могли бы потратить их: вероятно, оплатили бы аренду на месяцы вперед без боязни вылететь на улицу, и у них бы даже остались деньги на мелкие бытовые расходы... — Вы и так выбили для меня компенсацию у того богатея. — Это была не компенсация, — хмыкнула женщина. — Паршивец оплатил свою подмоченную репутацию. — Подмоченную репутацию? — У мужчины было обручальное кольцо на пальце, — пояснила женщина. — А у его спутницы нет. Очевидно, что кутила водил сюда любовницу. И он очень не хотел, чтобы этот факт выплыл наружу, раз так поспешно ретировался, стоило мне намекнуть ему об этом. — Спасибо за помощь, но, все-таки, я не стану брать у вас деньги, — произнес Мэтт. — Я ведь не дарю тебе их, — возразила женщина. — Я спонсирую твою порядочность. — А разве так можно? — скрестил руки на груди Мэтт. — В нашем мире, где талантливые люди не могут позволить себе приличную пару обуви, я считаю, это вполне приемлемо, — улыбнулась женщина, засовывая купюру в нагрудный карман рубашки Мэтта. — Пообещай, что ты завяжешь с карманными кражами. В следующий раз меня может не оказаться рядом, чтобы тебя спасти.       Мэтту стоило отказаться от денег, но он поймал себя на мысли, что не хочет этого делать. Если этой женщине так хочется поиграть в мецената, не надо ей мешать. Все-таки для нее это копейки, а для них с Хагглзом — целое состояние. Да и разве она не права? Воровать ради выживания — отвратительно. — Что же, если вы настаиваете, — пожал плечами Мэтт, — обещаю. Хоть и не понимаю, зачем вам это. — Мне просто хочется помочь хорошему человеку, дорогуша, — улыбнулась женщина. — Надеюсь, это не последняя наша встреча.       И прежде, чем Мэтт успел что-то ответить, она скрылась за дверью.       Мэтт вытащил из кармана деньги — и, кроме них, обнаружил визитку.       «Нерисса Кроссник, комитет Сената США по здравоохранению, образованию, труду и пенсиям». — Похоже, сегодня мы сорвали джекпот, дружище, — улыбнулся Мэтт подошедшему Хаггзлу. — Сама сенатор штата решила подкинуть нам деньжат!       Но Хагглз был настроен не столь оптимистично.       «Она мне не нравится», — сообщил он Мэтту, хмурясь. — Почему? — удивился Мэтт.       «Она слишком хочет понравиться». — Мне кажется, это плюс, а не минус, — возразил Мэтт. — Благодаря ей мы избежали проблем с полицией. Разве это не хорошо?       Хагглз выразительно посмотрел на Мэтта и скрестил руки на груди. — Может, она тебе и не нравится, но благодаря ей мы до конца года не будем наскребать на оплату квартиры, — отмахнулся Мэтт. — А ты наконец сможешь позволить себе приличную куртку.       Мэтт думал о Нериссе весь оставшийся вечер. Эта женщина совсем не была похожа на очередную чванливую богатейку, бравирующую деньгами. Она не только не осудила Мэтта за кражу, хотя, несомненно, считала воровство аморальным, но и сделала так, что ему больше не было нужды воровать. Нерисса ведь не могла не понимать, что одноразовое спонсирование не решит проблему бедственного положения Мэтта, потому и оставила визитку. Как говорится, если хочешь помочь нищему, не давай ему рыбу, но дай ему удочку. А Мэтт как никто нуждался в хорошей удочке.       Мэтт понимал, что едва ли бедный парнишка-музыкант мог быть чем-то полезен сенатору штата, но ведь Нерисса сама всячески давала понять, что видела в Мэтте нечто большее. Нерисса сказала, что надеется на их следующую встречу, сказала, что хотела бы помочь Мэтту... Мэтту хотелось верить, что сенатор могла бы дать им с Хагглзом шанс вырваться из удушающей нищеты.       Мэтт решил, что подойдет к Нериссе следующим же вечером: насколько он понял, она была частым посетителем в ресторане, и найти ее не составило бы ему особого труда.       … И каково же было разочарование Мэтта, когда на следующий день он не нашел сенатора. И через день тоже — Нерисса просто не появлялась! Мэтт был по-настоящему раздосадован: неужели благосклонность Нериссы оказалась всего лишь его глупой фантазией? С другой стороны, у сенатора штата могли быть дела поважнее, чем каждый вечер кутить в кабаках. Но не звонить же по таксофону в администрацию сената, представляясь тем-самым-парнишкой-музыкантом…       Однако удача улыбнулась Мэтту через пару недель ожидания. Он выходил из ресторана после дневной смены, когда заметил припаркованный у парадного входа черный кадиллак сенатора Кроссник: у автомобиля стояла Нерисса и что-то негромко говорила своему водителю. Нервно пригладив непослушные волосы и поправив на плече гитару, Мэтт двинулся вперед. Не хотелось упускать шанс: вряд ли еще ему подвернется возможность поговорить с сенатором штата.       Похоже, сегодня сенатор была не в лучшем расположении духа: лицо у нее было недовольное и усталое. На мгновение Мэтт испугался, что выбрал не лучшее время для разговора, однако, завидев его, Нерисса дружелюбно улыбнулась. — Здравствуй, Мэтт, — первой поздоровалась она. — Как твои дела? — Неплохо, — улыбнулся Мэтт в ответ, приятно удивленный тем, что она узнала его. — Мне ведь больше не нужно щипачить ради того, чтобы не умереть с голоду. — Рада, что ты держишь свое обещание, — легко кивнула головой Нерисса. — Не хочу показаться навязчивым, но… — Мэтт глубоко выдохнул. — Вы оставили мне визитку и сказали, что хотели бы увидеть меня вновь. И что хотите помочь хорошему человеку, — он нервно усмехнулся. — А мне не помешала бы ваша помощь.       Нерисса внимательно посмотрела на Мэтта и легко рассмеялась. — В таком случае, думаю, нам есть что обсудить, — она приглашающе открыла дверь своего кадиллака. — Не против прокатиться со мной, дорогуша? Я тут подумала, что совершенно не хочу трапезничать в ресторане. — Почему бы и нет, — откликнулся Мэтт, и взмахнул рукой, — после вас. — Да ты настоящий джентльмен, — отметила Нерисса, садясь в машину и придерживая дверь. — Мне это нравится.       Мэтт снял с плеча гитару и залез в салон, устроившись напротив Нериссы. — Домой, Генри, — сообщила Нерисса водителю, а затем закрыла перегородку. Машина тронулась в путь. — Я вижу, тебе неловко, дорогуша, — произнесла Нерисса. — Да, — не стал скрывать Мэтт. — Не слишком люблю кого-то о чем-то просить. — Понимаю тебя, — кивнула Нерисса. — Однако я не вижу в твоей просьбе ничего предосудительного. Я очень удивлена, что ты не обратился ко мне раньше. — Я хотел найти вас, но не сумел. Подумал, что у вас есть дела поважнее, чем возиться с кем-то вроде меня. — Последние дни выдались для меня непростыми, — Нерисса устало вздохнула. — Кое-кто очень сильно меня разочаровал. Но я рада, что встретилась с тобой, дорогуша. Не сомневаюсь, ты сумеешь оправдать мои ожидания. — О чем вы? — переспросил Мэтт. — Видишь ли, я обладаю чутьем на талантливых людей, и оно никогда меня не подводит, — Нерисса поправила прическу. — Так о чем ты хотел меня попросить? — Мне нужна работа. — Чем же ты хочешь заниматься, дорогуша? — улыбнулась Нерисса. — Музыкой, — ответил Мэтт, думая о том, что сенатор задала ему откровенно глупый вопрос. — Я же ведь гитарист. — Могу я узнать, почему ты хочешь заниматься музыкой? — продолжила расспросы сенатор. — Наверное, так я проявляю себя, — неопределенно взмахнул рукой Мэтт. — К тому же, у меня есть все задатки хорошего музыканта. Приятная внешность, хороший голос, музыкальный слух, гибкие пальцы… — Ну, как показала практика, гибкие пальцы помогли тебе стать не только хорошим гитаристом, но и неплохим карманником, — усмехнулась Нерисса. — Я это к тому, что твои таланты можно применить не только на сцене. — Вы хотите предложить мне что-то? — Я лишь хочу понять, чего тебе по-настоящему хочется, дорогуша. Представь, что перед тобой открыты все дороги. Что бы ты хотел делать?       Мэтт глубоко задумался. — Помогать людям, — наконец ответил он. — Приносить пользу обществу. Но мне кажется, это совсем не востребовано. — Почему ты так считаешь? — удивилась Нерисса. — Потому что большинство не видит смысла в бескорыстных поступках, — хмыкнул Мэтт. — Богачи держатся за свои кошельки, и их пугает сама мысль отдать свои сбережения тем, кто в этом нуждается. А бедняки вынуждены наскребать на кусок хлеба, чтобы выжить, и щедрость для них — непозволительная роскошь. Деньги стали самоцелью, и никому нет дела ни до чего, кроме них. — Это довольно мрачный взгляд на жизнь, — произнесла Нерисса. — А по-моему, вполне реалистичный, раз талантливые люди не могут позволить купить себе приличные ботинки без чужих вложений. — Что же, по-твоему, может исправить ситуацию? — Перестать считать деньги смыслом жизни, — сказал Мэтт. — И научиться делиться. — А если кто-то не захочет делиться? — спросила Нерисса. — Если люди не понимают, что своей жадностью они поощряют несправедливость, тогда лучше не спрашивать, чего они хотят.       Нерисса заливисто рассмеялась. — Да ты бунтарь, дорогуша! — Вы со мной не согласны? — нахмурился Мэтт. — Напротив. Немногие люди способны зреть в корень, — сенатор одобрительно улыбнулась. — Знаешь, почему я вступилась за тебя в ресторане? — Почему? — Потому что ты воровал не ради выгоды. И даже не ради выживания. Ты воровал из принципа. — Что вы имеете в виду? — удивленно спросил Мэтт. — Да ты сам только что объяснил мне это, — Нерисса развела руками. — Воровство — это твой бунт против социального неравенства.       Мэтт растерянно провел рукой по волосам, а затем невольно улыбнулся. Он никогда не задумывался о глубинных смыслах своего незаконного промысла, но данная мысль пришлась ему по нраву.       Автомобиль остановился — похоже, они были на месте. Водитель открыл дверь и подал руку сенатору, помогая подняться. Нерисса вышла из машины, Мэтт последовал за ней — и почувствовал, как перехватывает дыхание от увиденного.       Вид, открывавшийся со склона горы, завораживал: город, величественный и прекрасный, сиял миллионами огней на фоне догорающего заката. Мэтт невольно начал вглядываться в запутанные переплетения улиц, отыскивать знакомые места — казалось, он мог стоять здесь вечно, загипнотизированный опьяняющим простором высоты. — А вы неплохо устроились, сенатор, — протянул Мэтт. — Пейзаж что надо. — Рада, что тебе нравится, дорогуша, — довольно ответила Нерисса. — Я ужасно голодна. Не хочешь составить мне компанию за ужином? — Почему бы и нет, — кивнул Мэтт. Он и сам был голоден — ничего не ел с самого утра.       Особняк Нериссы был под стать виду на город. Наблюдая за тем, как Нерисса отдает распоряжения своему дворецкому об ужине на две персоны, Мэтт почувствовал себя оборванцем в королевском замке: казалось, он, с потертым гитарным чехлом за спиной и в истершихся дешевых ботинках, совсем не вписывался в обстановку лощеной роскоши и богатства. — Не смущайся, дорогуша, — улыбнулась Нерисса. — Располагайся, где нравится. Чувствуй себя как дома. — Это сложнее, чем кажется, — сняв с плеча гитару, Мэтт несмело опустился на кожаный диван. — Одна ваша гостиная в два раза больше моего жилья. — А где ты живешь? — Мы с другом снимаем квартиру на Даннинг-сквер. — С другом? — переспросила Нерисса. — На самом деле Хагглз для меня больше, чем друг, — признался Мэтт. — Мы с ним почти семья. — Это случаем не тот здоровяк из ресторана? — Да, это был он, — кивнул Мэтт. — Твой друг не слишком разговорчив, — заметила Нерисса, опускаясь в кресло напротив. — Я видела, как вы обменивались жестами. — Хагглз нем от рождения, — ответил Мэтт. — Могу я спросить, как вы познакомились? — Мои родители умерли от чахотки, когда мне было семь, и я рос с дедушкой. Дедушка… — Мэтт невольно улыбнулся, вспоминая его. — Он постоянно таскал в дом животных, подкармливал бездомных собак и кошек, никогда не отказывал людям в помощи, нередко даже в ущерб себе. Когда мне было одиннадцать, он пошел выносить мусор в дождь — и вернулся вместе с промокшим до нитки незнакомым мальчишкой. Дедушка посадил мальчика за наш стол и отдал ему свой ужин. И пока я с удивлением наблюдал, как мальчик жадно ест тушеную капусту, которую я терпеть не мог, дедушка сказал, что он теперь будет жить с нами. — Твой дедушка был замечательным человеком, — произнесла Нерисса. — Такие люди, как он — большая редкость. — Это точно, — Мэтт печально вздохнул. — Нам с Хагглзом очень его не хватает. — Хорошо, что рядом с тобой есть человек, которому ты можешь доверять, — сказала Нерисса. — Мне в свое время с этим не слишком повезло. Я всего добилась в одиночку. Может быть, именно поэтому я выбрала политику — не хочу, чтобы люди страдали от нищеты и несправедливости.       Дворецкий подал ужин: прожаренный на решетке стейк из красной рыбы с запечённым картофелем, украшенный зеленью. Кроме тарелки с блюдом, дворецкий поставил перед Мэттом соусник и бокал на тонкой изящной ножке. — Ты не против выпить? — спросила Нерисса. — Семга под сливками прекрасно сочетается с послевкусием шардоне.       Мэтт коротко кивнул, стараясь не показывать, что первый раз в жизни будет есть семгу под сливками и запивать шардоне. — Давай поднимем бокалы за то, чтобы любой парнишка из провинции мог позволить себе такие ужины, — объявила Нерисса. — Отличный тост, — ответил Мэтт, чокаясь с ней. — Черт, это был самый вкусный ужин на моей памяти, — признался Мэтт после того, как дворецкий унес десертные тарелки. — А у меня уже давно не было такого интересного собеседника, как ты, дорогуша, — отозвалась Нерисса, вытирая губы салфеткой. — Я даже не жалею, что мы слегка переборщили с вином, — она задумчиво посмотрела на две пустые бутылки шардоне.       У Мэтта приятно кружилась голова от вина, а перед глазами стояла странная пелена — мир казался ярким и перенасыщенным, будто Мэтт смотрел на него сквозь стеклянную линзу. Но это совсем не беспокоило Мэтта; наоборот, он даже был рад, что выпил — больше не чувствовал себя зажатым и скованным. Зря он волновался: сенатор оказалась приятной и обаятельной женщиной. Нерисса обладала гибким умом и производила впечатление сильного волевого человека. Спустя четверть часа общения Мэтт позабыл, что между ними была колоссальная разница в возрасте, статусе и финансовом положении. У Мэтта возникло невольное ощущение, будто Нерисса была его дальней родственницей, и они знали друг друга всю жизнь. — Знаешь, у меня только что возникла одна безумная теория… Думаю, ты мог бы мне помочь проверить ее, дорогуша, — Нерисса поднялась и взяла в руки две пустые бутылки. — Пойдем за мной. Думаю, тебе понравится.       Нерисса и Мэтт спустились на подвальный этаж: похоже, здесь находились кладовые и погреб, но большая часть зала была пустой и ограждена парапетом — только в дальнем углу стоял изрядно потертый стеллаж и складная скамья.       Нерисса ловко опустила бутылки на пол и подошла к стеллажу. — Вам не нужна помощь? — спросил Мэтт. — Не откажусь, дорогуша. Поставь бутылки на парапет и иди ко мне, — ответила Нерисса, доставая со стеллажа темную небольшую коробку.       Мэтт сделал как она просила.       Нерисса вытащила из коробки отполированный до блеска «Кольт». — Хотите пострелять по бутылкам? — лениво усмехнулся Мэтт, делая вид, что совсем не заинтересовался пистолетом. — О, стрелять буду не я, — отозвалась Нерисса, протягивая ему оружие. — У тебя ведь нет проблем со зрением? — Не замечал за собой, — Мэтт послушно взял «Кольт» из ее рук. — Ты знаешь, как с ним управляться? — Немного, — лукаво улыбнулся Мэтт. — В детстве мне нравился тир.       Мэтт проверил магазин — тот был полностью заряжен — и спустил предохранитель.       Первая бутылка разлетелась вдребезги — Мэтт целился в центральную эмблему на этикетке. Вторую Мэтт решил сбить с двух ударов — сначала снес горлышко, а затем основание. — Да ты полон талантов, дорогуша! — изумленно отметила Нерисса. — Всего лишь чуткие пальцы и хороший глазомер, — ухмыльнулся Мэтт, довольный собой. Стрельба на нетрезвую голову показалась ему весьма забавной. — У вас случаем не завалялось еще ненужных бутылок? — Бутылки закончились, но могу предложить безвкусные фужеры, — иронично протянула Нерисса.       Мэтт перестрелял дюжину бокалов, прежде чем истратил все патроны. — Признаюсь, наблюдать за тем, как ты изводишь мою посуду, очень завораживает, — улыбнулась Нерисса. — Ты умеешь впечатлять. — Рад, что вы оценили, — ответил Мэтт, не скрывая самодовольства. — Потому что мне нравится впечатлять людей.       Нерисса рассмеялась. — Ты определенно мне нравишься, дорогуша. Такой талант не должен пропадать зря, — Нерисса задумчиво посмотрела на Мэтта. — Знаешь, я весь вечер раздумываю над тем, какая работа тебе бы подошла, и, кажется, поняла. — И какая же? — Мэтту было очень интересно, что же разглядела в нем Нерисса.       Нерисса вдруг нервно усмехнулась и опустила взгляд. — Неважно, — она взмахнула рукой, явно желая сменить тему. — Я выпила слишком много вина. Я не имею никакого права втягивать тебя в это. Мне лучше подумать о твоем музыкальном таланте. Знаешь, у меня есть на примете… — Скажите, что вы поняли, — нетерпеливо перебил Мэтт.       Нерисса недовольно поджала губы. — Не бери в голову, — нахмурилась она, но Мэтт видел: она явно колебалась. — Это просто пьяные бредни немолодой женщины. — Сказали «А», говорите и «Б», — скрестил Мэтт руки на груди.       Нерисса недовольно выдохнула. — Ладно, дорогуша, но скажу сразу: не стоит воспринимать мои слова всерьез, — она устало облокотилась на парапет. — Видишь ли, я не первый год занимаюсь политикой. Я всегда знала, что наша государственная система далека от идеала, но в последние годы она меня по-настоящему разочаровывает. Игра по правилам не приносит желанного результата: честные люди остаются на обочине, а правосудие давно куплено теми, кто может больше предложить.       Мэтт выжидающе посмотрел на Нериссу: он был полностью согласен с ее суждениями, но не совсем понимал, при чем тут он сам. — Мне уже давно хотелось отыскать человека, который хотел бы по-настоящему помогать людям вопреки лицемерию государственной системы, — продолжила Нерисса. — Мне нужен кто-то, кто осмелится пойти против несправедливости. Знаешь, в тот момент, когда я увидела тебя, я подумала, что, быть может, ты бы подошел на эту роль? Поэтому я и обратила на тебя внимание — ты смел, находчив, умен, а главное — обладаешь четкими моральными ориентирами. Ты как никто понимаешь истинную суть вещей, понимаешь несовершенство нашего общества. Мне кажется, ты стал бы превосходным Робин Гудом современности.       Мэтт изумленно посмотрел на Нериссу: не мог поверить, что его оценили настолько высоко. — Черт, вы это серьезно? — только и смог выдавить он.       Нерисса примирительно развела руками. — Я понимаю, как глупо это звучит, потому и не хотела говорить. Я не жду, что ты проникнешься моим старческим идеализмом. — Почему же? — возразил Мэтт. — Я понимаю вашу позицию и полностью разделяю желание помогать людям.       Нерисса снисходительно улыбнулась. — Дорогуша, я нисколько не умаляю твоих душевных качеств, но ты так молод… Зачем тебе рисковать головой ради такой непростой и неблагодарной работы? — Вы что, думаете, я выберу спокойную жизнь слепого обывателя или показные почести, если мне выпадет шанс сделать что-то действительно полезное? — запальчиво воскликнул Мэтт. — Ты действительно готов заниматься подобным? — пристально посмотрела на него Нерисса. — В глазах общественности ты станешь преступником. — А разве, промышляя воровством, я не считался преступником? — возразил Мэтт. — Вы сказали, что это унизительно — заниматься карманными кражами, и я с вами согласен. Я воровал, чтобы выжить. Но воровать не для себя, а для других — совершенно иное! Отдавать деньги тем, кто в них нуждается — настоящая помощь людям! И наплевать, какой статьей обзовут мои действия подонки с набитыми кошельками!       Сенатор легко улыбнулась и доверительно положила Мэтту руку на плечо. — Я действительно не ошиблась в тебе, дорогуша, — покровительственно кивнула Нерисса и указала на «Кольт». — Оставь пистолет себе. Не сомневаюсь, ты найдешь ему достойное применение.       Домой Мэтт вернулся лишь под утро: всю ночь они с сенатором провели в ее кабинете, обсуждая реализацию их авантюрного плана.       В голове до сих пор не укладывалось, что произошло: Мэтт был буквально переполнен информацией. Впрочем, энтузиазма это только прибавляло: Мэтт не уставал предлагать идеи о том, как можно было бы осуществить задумки Нериссы. Сенатор обещала полную поддержку: прикрытие, обеспечение связи в обход полиции, спонсирование, легализацию краденых денег… Казалось, у нее было продумано все. Мэтт задумался, не потому ли Нерисса пропала из поля зрения на целых две недели, что как следует организовала все для него? Эта мысль очень льстила Мэтту: получается, сенатор действительно поверила в его потенциал и способности, раз самолично решила доверить ему столь ответственное дело и приблизила к себе! Она верила в него, и Мэтту искренне хотелось оправдать ее ожидания. Возбужденный, взволнованный и полный надежд, Мэтт вышел из машины сенатора: Нерисса распорядилась, чтобы его отвезли домой. За плечом висела гитара, а под мышкой была коробка с подаренным пистолетом и конверт с бумагами.       В окнах их квартиры горел свет. Хагглз все это время не знал о том, где Мэтт пропадал, и наверняка беспокоился: обыкновенно Мэтт никогда не уходил без предупреждения. Но ведь Мэтт в этот раз и сам не знал, что столкнется с сенатором после работы, и что их неожиданная встреча обернется такой удачей! Ему не терпелось рассказать другу о том, что произошло. Хагглзу, конечно, не понравилась Нерисса, но скептицизм друга рассеется, когда он узнает, что она дала им невероятную возможность полностью изменить свою жизнь!       Мэтт нашел Хагглза на кухне: тот спал за столом, уронив голову на руки. Заслышав шаги Мэтта, Хагглз резко поднялся и, проведя рукой по лицу, пытаясь согнать дрему, вопросительно посмотрел на него.       «Где ты был?»       Мэтт снял с плеча гитару, оставив ее у стены, и положил на стол коробку с пистолетом и конверт. — Я был с сенатором Кроссник, — улыбнувшись, объявил Мэтт. — Пробивал нам дорогу в люди!       Хагглз нахмурился.       «Ты опять общался с ней? Зачем?» — Хагглз, она дала нам деньги, потому что захотела помочь, — ответил Мэтт. — И оставила визитку. Она ждала, что я свяжусь с ней, чтобы дать шанс, о котором я так давно мечтал!       Хагглз нахмурился и недоверчиво скрестил руки на груди. Мэтт прочел в его глазах немой вопрос.       Мэтт открыл коробку и вытащил «Кольт». — Здорово, правда? — Мэтт демонстративно взмахнул оружием.       Хагглз ошарашено посмотрел на Мэтта. «Откуда у тебя пистолет?» — Сенатор подарила, — довольно сообщил Мэтт. — Сказала, я найду ему достойное применение.       «Какое же?» — Мы с ней обо всем договорились, — легко пожал плечами Мэтт. — Сенатор обеспечивает прикрытие, а я добываю деньги.       «При помощи пистолета?» — Я не буду пускать его в ход без крайней нужды, — пообещал Мэтт. — Он нужен как пугач для богатеев. С пушкой в руке куда проще заставить их расстаться с деньгами, которые я отдам людям.       «Людям или сенатору?» — Я понимаю, на что ты намекаешь, но нет, — Мэтт дернул головой, откладывая «Кольт». — Сенатору ни к чему обманывать меня. Она не настаивала на посредничестве и лично дала мне счета, на которые надо переводить деньги, — Мэтт открыл конверт с бумагами и показал Хагглзу. — Все документы у меня.       «Можно подумать, ты разбираешься в этом», — закатил глаза Хагглз. — Ты мне не доверяешь?! — вспыхнул Мэтт.       «Доверяю. Я не доверяю старухе». — Если ты веришь мне, верь и ей. Она хороший человек и хочет помочь. Не только мне, но и всем остальным!       «Сыр бывает бесплатным только в мышеловке. Ты не думал об этом?» — Я думал о том, что это наш шанс! — запальчиво воскликнул Мэтт. — Я смогу совершить что-то хорошее! Правильное! Помочь тем, кто нуждается в деньгах! И Нерисса дает мне возможность осуществить то, чего я по-настоящему хотел всю свою жизнь!       «Ты уже ее по имени называешь?» — Хагглз недовольно выдохнул. «Вы быстро успели подружиться, раз ты без сомнений согласился размахивать пушкой для нее». — Я делаю это не для сенатора! — взорвался Мэтт. Упрямый скепсис Хагглза вывел его из себя: он и сам не заметил, как перешел на крик. — Ты не имеешь никакого права отговаривать меня от предложения Нериссы! Думаешь, дедушка рассуждал, чем рискует, когда привел тебя к нам домой?! Он не думал о том, что ты был лишним ртом, что ты мог обобрать его, или что скажут другие люди! Он просто помог беспризорному ребенку, который нуждался в этом! И я хочу быть как он! Плевать мне, кем будут считать меня окружающие и чего я лишусь! Я думал, мой лучший друг поддержит меня, а не будет вести себя как трусливый шкурник!       Хагглз дернулся от слов Мэтта, как от удара. Он сердито выдохнул и, резко развернувшись, ушел в соседнюю комнату, громко хлопнув дверью.       Мэтт раздраженно взвыл, осознав, что только что ляпнул. К тому же, еще и на повышенных тонах — Хагглз терпеть не мог, когда на него кричали. Мэтт всего лишь хотел, чтобы Хагглз понял его, а в итоге сделал все, чтобы настроить друга против себя, разругавшись с ним в пух и прах.       Какой же он идиот.       Мэтт подошел к двери и несмело постучал. Конечно, Хагглз не открыл ему. Обычно друга было трудно вывести из себя, но если это кому-то удавалось, можно было и не надеяться на быстрое примирение.       А Мэтту, к несчастью, именно это и удалось. — Прости меня, — надтреснуто произнес Мэтт. — Я не это имел в виду. Я не хотел тебя обидеть. И кричать не хотел. Просто… — Мэтт осел на пол рядом с дверью и зарылся пальцами в волосы. — Я наговорил тебе кучу дерьма, и ты имеешь полное право обижаться на меня. Но как ты не понимаешь: предложение сенатора — это то, чего мы так ждали. Возможность вырваться из этого обшарпанного чердака и стать чем-то большим, чем мы есть сейчас. И я не стану упускать ее. Я не хочу упускать ее.       Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь открылась.       Мэтт поднялся с пола — у дверного проема застыл Хагглз. Он пристально посмотрел на Мэтта сверху вниз — Мэтт ответил таким же пристальным взглядом. Безмолвный диалог между ними длился лишь несколько мгновений, но дал понять куда больше, чем любой набор жестов и слов.       Хагглз больше не обижался. Но он сомневался. «Ты спятил». — Не спорю, — нервно усмехнулся Мэтт.       Хагглз тяжело вздохнул. «Даже если ты и спятил, ты все равно мой друг. Я не брошу тебя одного».       У Мэтта камень с души свалился — казалось, невозможно было выразить словами, как он благодарен другу за поддержку.       «Но ты возьмешь меня в свою банду». — Ты мог и не уточнять, — расплылся в улыбке Мэтт. — Сам знаешь, Робин Гуд никуда без маленького Джона.