***
Юнги проскользнул в свою аудиторию, широко зевая. На нем была плотная тёмно-фиолетовая водолазка, закрывающая горло. Он не привык носить такие вещи, хотя бы потому что они обтягивали всё тело и ощущались на шее неприятным давлением. На первом же ряду перед ним сидел Хосок. Болтал с Юнхё, не обращая на него внимания. Мин фыркнул, усаживаясь за стол, чтобы разложить вещи. Не особо ему и нужно было его внимание. Уж точно не в университете. — Доброе утро, студенты, — вздыхает Мин тихо, когда пара начинается. — Сегодня я не буду проводить тест, просто обсудим поэзию. Все ошеломлённо переговариваются, и Мину очень хочется ткнуть довольному Хосоку в глаз. Тот ухмыляется, глядя прямо ему в глаза, пока Юнги их не опускает. Убеждает себя, что просто нехорошо себя чувствует. Хосок почему-то решает, что если имеет право трахать Мина, то лекции его слушать не обязательно. Юнги быстро раздражается, слишком резко поднимаясь из-за стола, от чего еле не шипит при всех. — Если вам так хочется поговорить, господин Чон, вы можете выйти из аудитории. Только на пары больше не приходите. Остальных тоже касается, бестолочи. Думаете, если я неважно себя чувствую, вам всё можно? Не дождётесь, — бросает Юнги, кидая мимолётный взгляд на Хосока. И, чёрт, от этого взгляда колени сами подкашиваются, заставляя извиниться, как нашкодившего ребёнка. Хосок смотрит на него потемневшим взглядом. Он поначалу и правда радовался — Юнги довольно забавно выглядел, пока пытался выдавить из себя речь. Вся группа в шоке, а Хосок строит победный вид: откидывается на спинку сиденья, скрещивая руки на груди, и буквально себя героем чувствует, так как всех бедолаг спас от жуткого и вредного профессора. Даже шутки иногда отпускает, что это просто карма или старость наконец-то схватила Мина. Настроение потрясающее. Было. Получив замечание, он моментально меняется в лице: щурится, переводит взгляд прямиком на Юнги и смотрит чётко в глаза, уже мысленно представляя его через минут так сорок на коленях и молящим о прощении. Неужели он действительно не понял, что так с Хосоком общаться нежелательно? Он всё еще главный. Под конец лекции он смотрит, как Мин старательно прячет взгляд. Пока все одногруппники выходят, Чон снова мнётся у своего места и только после полного освобождения аудитории подходит к преподавателю, наклоняется, локтями в стол упираясь и ладонью щеку подпирая, и разглядывает приунывшего и грустного Юнги. Омега явно понял в чём ошибся. — Что, совсем всё плохо? — говорит заботливо-тихо, пальцами в волосы вплетается и вновь кожу головы массирует. А после внезапно сжимает некоторые пряди и назад одёргивает, заставляя голову поднять и смотреть себе прямо в глаза. — Ты страх потерял что ли? Я бы на твоём месте молчал и даже в мою сторону на парах не смотрел, — цедит сквозь плотно стиснутые зубы и в конце улыбку по губам растягивает, словно насмехаясь над таким убитым видом Мина. — Закрой аудиторию, котенок. — Ты с ума сошел? Мы в университете! — Юнги пытается дёрнуться, но быстро затыкается. Кажется, ещё немного и Хосок действительно отвесит ему нехилую пощечину (либо же выпорет, продолжая вчерашнее начинание). С ним себя вообще уверенно чувствовать не получается. Будь это любой другой студент, он бы прямо сейчас готовил бумаги на его отчисление, но для Чона причин ну просто не было. Вчера он заглянул в его табель, и там всё было просто замечательно — мечта, а не студент. Он вздыхает, отводя взгляд в сторону. — Хорошо. Юнги поднимается со своего стула, все ещё морщась иногда при резких движениях, и послушно щёлкает ключом в дверном замке, оставляя его там, чтобы снаружи открыть нельзя было. Юнги и правда Хосока с ума буквально сводит. И когда стонет, насаживаясь на член и впиваясь ногтями в кожу, и вот прямо сейчас, когда вдруг смелости набирается и что-то там про университет мелет. А не плевать ли ему? Младший улыбается на подобное замечание, отмечает, что в учебном заведении действительно чем-то подобным заниматься глупо, опасно и это… принесёт обязательно удвоенное удовольствие, смешанное с адреналином — в этом уж сомневаться не стоит. Хосоку хочется придушить такого дерзкого профессора прямо на этом столе и при открытой двери, да вот только Мин это чувствует, наверное, поэтому встаёт и плетётся выполнять приказ-просьбу, чтобы ещё больше не нарываться на проблемы. Хотя они оба понимают, что нарваться на проблемы для обоих довольно заманчиво. — Что теперь? — Юнги неожиданно сильно раздражается, не смотря на Чона. Может, оттуда вся смелость и взялась. Вряд ли он бы сказал ему это, глядя в глаза. — Перегнешь меня через стол или снова мне тебе отсосать? Хосок вроде как и успокоиться должен был, потому что уже не из-за чего было беситься, но, кажется, в стенах университета Юнги ощущает какой-то резкий наплыв уверенности и за языком совсем не следит, по привычке считая, что все для него студенты простые, не учитывая тот факт, что исключение есть — вот этот альфа, который ночью до слёз и оргазма довёл. До просьб кончить с разрешения. А ведь вчера всё так хорошо было — когда он вернулся в спальню, застал наимилейшую картину. Юнги свернулся в клубочек на его кровати, как котёнок на морозе (хотя в квартире было довольно жарко). Хосок устало-мягко улыбнулся, подошёл к нему, проводя ладонью по чужим взъерошенным волосам. И уснул рядом, прижимая его к себе спиной, чтобы тот согрелся. А сейчас всё начиналось по кругу. Мин не следит за языком, а Хосок заводится с одного щелчка. — Оба варианта мне нравятся. Может, по очереди пройдёмся по ним? — альфа усмехается, склоняя голову к плечу. — А в процессе я, возможно, что-нибудь ещё придумаю, чтобы ты вообще больше говорить не мог. Да, Хосока заводят с пол-оборота и выносят все эти закидоны старшего. Хочется его заткнуть в момент, чтобы не слышать острых и грубых фраз, а там уже плевать каким именно образом. И самое лучшее, что они оба наслаждались процессом, хоть Юнги и не был в восторге оттого, что его пытаются воспитывать. Чон начинал чувствовать себя как-то странно. — Ты! Ты… — Юнги закрывает себе рот рукой, чтобы не покрыть студента матами, и падает на колени, рваными движениями расстегивая его джинсы. Омега мог назвать минет одной из любимых сексуальных практик, но… как бы у Чона не вошло в привычку видеть его перед собой на коленях каждый день. Хосок вскидывает бровь в своеобразном удивлении, когда слышит какое-то странное, но вполне очевидное возражение с повторением «ты». Ему даже хочется ответить, точнее задать встречный вопрос: «Ну, что я?», однако Мин сам себя прерывает, падая на колени. Альфа сопровождает это всё вопросительно приподнятой бровью, убеждаясь в своих догадках в очередной раз. Всё так просто… Он ожидал какой-то истерики, но Юнги, видимо, действительно, нравится такое. Чон, на самом-то деле, удивлён самую малость. Неужели до его непутёвого любовника дошло, что лучше время тратить на действия, чем на бессмысленные пререкания? Самому же приятнее будет. Хосок прерывисто выдыхает, отшатываясь на шаг назад, и вовремя хватается ладонью за край стола, чтобы восстановить равновесие, когда вязкое удовольствие вновь мягко окутывает с ног до головы и заставляет несдержанно застонать сквозь плотно сжатые зубы. Юнги недовольно морщится, когда очки съезжают на нос. Он совсем забыл о них из-за злости, а теперь было просто неудобно снимать. Поэтому оставалось лишь терпеть, чувствуя себя максимально странно в таком виде. Губы уже порядком немеют от того, как Мин активно скользит ими по чужому члену, помогая себе языком. Блондин хмыкает и отстраняется, последний раз проводя языком от основания. Подходит неспешно к кафедре, укладываясь на нее животом. Поправляет очки. Хосок улыбается довольно, отыскав Мина взглядом. Тот лишь подразнил, да? Умеет же он всё-таки делать приятно. Альфа усмехается, подходя ближе. — Ну? Чего ждёшь? — спрашивает омега хрипло, иногда откашливаясь от вязкой слюны и от того, как першит в горле. — Ты же хотел по порядку. Юнги зажимает рот ладонями, когда Чон касается поясницы. Потому что прямо в нескольких метрах от него, за пластиковой дверью ходят студенты и профессора, любой из которых может постучать, чтобы найти его, или же услышать его сдавленные стоны и вскрики, которые, он уверен, будут. Боже, Юнги настолько же страшно, что их могут поймать за этим, насколько он этого хочет. Хосока же, кажется, не волнует ничего. Его зверушка попыталась укусить его за палец, значит, нужно ее дрессировать, все верно. Мин сам фыркает от своих мыслей, приподнимая бедра, чтобы тому удобнее было стащить с себя джинсы. — Ты знал, что тебе идут обтягивающие вещи? Носи такое почаще, не прячь свою чудесную фигуру, — Хосок гладит его по спине, заставляя Юнги немного прогнуться от приятных ощущений. — Вот ещё. Хосок усмехается, вытаскивая из шлевок свой ремень. Застёжка звенит, заставляя Мина напрячься. Он неуверенно ёрзает грудью по столу, прислушиваясь. Альфа же сложил ремень, резко дёргая в обе стороны для проверки прочности, и замечает, как Юнги вздрогнул, а потом оглаживает его ягодицы. — Не хочешь начать счёт? — Нет-нет, подожди, ты же не хочешь сказать?.. — Мин тихо вскрикивает, успев зажать себе рот сильнее. Хосок заводит руку с ремнём в сторону и размашисто бьёт, слегка хмурясь от последующего характерного звука. Громко, чересчур громко, возможно, он даже переборщил с силой — нельзя ведь так сразу без этакого разогрева. Хосок замечает, как молочная кожа постепенно розовеет. Юнги выдыхает еле слышное «раз», а потом снова вздрагивает от нового шлепка. У него не получается нормально сдерживать всхлипы и стоны — омега со всей силы прижимает ладонь ко рту, чувствуя, что уже на грани. — Хосок-а, я не могу больше, — хрипит он после одиннадцатого удара и роняет голову, упираясь лбом в гладкую поверхность кафедры. Он не боится показать альфе свои слёзы. Но ему тревожно от той мысли, что еще немного и он кончит от каких-то ударов. Хосок гладит его по пострадавшим участкам кожи, на что Юнги тихо скулит — это так же больно, как и приятно, он уже на грани. — Рот раскрой, — Хосок откладывает ремень в сторону, наклоняется над омегой, подводя руку к его лицу, и наощупь находит губы, проникая двумя пальцами в рот. Мин обхватывает их почти сразу, ловко облизывая языком. Хосок на секунду ревностно думает, что кто-то, кроме него, тоже наслаждался этим шустрым язычком. Он вновь отстраняется и между ягодицами проходится пальцами, смачивая для удобства. А потом ухмыляется. Как он мог забыть — Юнги течет от подобных вещей. — Не кричи только. Чон края водолазки сжимает пальцами, слегка натягивая, головкой члена упирается в колечко мышц, и в секунду по основание насаживает, потому что растягивать удовольствие сейчас не стоит — мало ли, следующая группа решит прийти пораньше. Юнги выгибается, не сдерживая громкого стона. Удовольствие волнами проносится по его телу до самых кончиков ушей. Кажется, Чон знает его тело лучше, чем сам Юнги: несмотря на панику из-за аудитории и болезненных ощущений на коже, Мину так приятно, что он хнычет вдвойне сильнее, кусая ребро ладони. Позорно кончает через несколько минут от перевозбуждения. Совсем обмякает на столе, продолжая тихо постанывать от грубых толчков. — Не кончай в меня, если у тебя с собой нет какой-нибудь пробки. Я не собираюсь идти домой, чувствуя, что у меня по бедрам стекает твоя сперма, — хрипит он слабо, зная, что его недовольства выглядят смешно в таком положении. Нашёл время о чём думать. Надо бы сказать Хосоку, что он точно не залетит, но всё же стоит использовать презервативы даже для такого спонтанного секса. — Пожалуйста, — догадывается добавить он, со смешком отмечая, что дрессировка даёт свои плоды. Юнги приподнимается и тянется рукой назад, ухватывая Хосока за шею, чтобы поцеловать и тем самым задобрить насколько это возможно. Хосок приобнимает его рукой, помогая удержаться. Даже несмотря на то, что омега уже кончил, он продолжает подаваться навстречу. Ну чем не чудо он себе откопал? Хосок прикасается ладонью к пылающей ягодице, поглаживает успокаивающе и с этакой нежностью сжимает, пока что темп до минимума сбавляя. Надо позволить расслабиться и разнообразие внести. На поцелуй отвечает всё так же охотно, пускай и под конец язык сильно прикусывает и оттягивает назад, заставляя жмуриться от очередной порции боли. У Юнги соленые от слез губы, которые, если не заняты в поцелуе, издают замечательные стоны. Хочется развернуть его к себе лицом, чтобы наблюдать за его эмоциями, но сейчас уже не до этого. Может быть, в следующий раз. Что он говорил? Не кончать в него? Разумеется, Чон и сам не собирался — совершенно забыл про защиту, но поясницу тоже пачкать не особо хочется, поэтому парень отстраняется назад, рукой за чужой загривок цепляется и за собой тянет, опуская обратно на колени. Юнги благоразумно сдергивает очки, смотря снизу обиженно-возбужденным взглядом. Послушно ждёт. Хосок кладёт руку на макушку Юнги, вновь грубость на ласку меняет и кончиками пальцев осторожно массирует кожу, пока второй рукой помогает себе закончить начатое — пальцы в кольцо сводит и проходится по всей длине, с каждым разом двигаясь чуть быстрее. А ещё надеется, что Мин хранит у себя в столе салфетки. — А тебе идёт, — обводит взглядом чужое лицо и тихо усмехается на недовольное сопение, потому что такой расслабленный и порядком заёбанный Мин со спермой на лице выглядит очень даже интересно, особенно на коленях. А потом он замирает, видя, как омега довольно облизывается, усмехаясь. Что ещё за зрелище? Тем не менее, после Юнги всего лишь идёт к столу, чтобы достать салфетки. Чон снова видит эту сцену перед глазами, наспех боксеры с джинсами натягивает и облокачивается на край стола, наблюдая за Юнги. Нет, он забавный всё-таки, со своими тараканами, но забавный. А ещё чертовски горячий. — Ты пропустил капельку, — Хосок проводит по его щеке пальцем, а Мин в ответ лишь усмехается, обхватывая его губами. Облизывает и отстраняется, надевая очки обратно. Альфа не двигается, сосредоточившись на ощущениях. Это запоминалось даже сильнее, чем их секс — омега, вроде, и не делал ничего особенного, но, черт… Хосоку не хотелось думать о том, что он делал так для других. — Вы так потрясно стонете, профессор. И, да, я скину адрес. Приедете вечером. — А что, одного раза в день тебе не хватит? — фыркает Юнги, выкидывая салфетки в мусорку под своим столом. — А кто говорил про секс? — Хосок усмехается, легко шлепнув его по ягодице. Юнги шипит от болезненных ощущений, но кивает, помахав рукой, мол: «Иди уже, у меня дела ещё». Когда за Хосоком закрывается дверь в аудиторию, Юнги вздыхает. У него болит язык от чужого укуса, про задницу вообще говорить ничего не стоит, но… Он чувствует себя более уверенным, чем обычно. Кажется, Чон за сегодня ему целых два комплимента сделал, а это очень даже… радует. Омега идет в туалет, чтобы умыться, а потом смотрит на себя в зеркало. Он всё ещё в обычной водолазке и джинсах, но сейчас как-то по-другому это выглядит. Действительно ли Хосок считает его фигуру привлекательной? Ему что, нравятся мелкие и тощие, как Мин? Он повернулся спиной, чтобы рассмотреть себя с другой стороны. Возможно, было в нём что-то по-омежьи притягательное. Улыбнувшись своим мыслям, он вернулся обратно в аудиторию, собираясь провести последние пары.***
Хосок дома разбирает оставшиеся коробки с вещами, пока думает, какой фильм можно вечером посмотреть. Отвлекается, когда его телефон разрывает звонком от Чонгука. Чон-старший с усмешкой отвечает, мол, решил всё-таки обо мне вспомнить? Но слыша предистеричный голос брата, замолкает, говоря, что будет ждать его. Пишет сообщение Юнги, чтобы тот не приезжал, потому что у него резко появились семейные дела. Мин отвечает почти сразу, что и сам хотел сообщить, что не сможет приехать — у его друга жуткая истерика, и они вряд ли смогут увидеться ближайшие два дня. Хосок улавливает связь и хмыкает. Спрашивать не будет — Чонгуку нужна поддержка хёна, а не разбор личной жизни. Брат появляется на его пороге с мокрыми волосами и одетый явно наспех. Хосок пропускает его внутрь, оставив нравоучения на потом — ему бы сначала успокоиться, а потом уже от хёна слушать указания. Хосок кидает ему полотенце, чтобы вытерся, а потом заглядывает в пакет — там крепкий соджу и несколько банок пива. — Что произошло? — Хосок усаживается рядом, принимает протянутую банку пива и принюхивается — от Чонгука сильно пахнет вишней. — Я пометил своего истинного, — совсем тихо говорит парень, прикладываясь к краешку банки. И голос у него дрожит совсем как в детстве. Хосок, сколько себя помнил, пытался уберечь брата от ненужных нервов. Однако в такой ситуации он бы сделать ничего не смог. — Но у него есть альфа. Мы с ним… встречались тайно, и я… Он попросил укусить его, а я всё понял, но не остановился. Я хочу, чтобы он был только моим, но он сказал, что нам надо расстаться. Остановиться, понимаешь? Ты бы смог остановиться, зная, что перед тобой твой омега? Хосок промолчал. Он не знал этого. Он никогда не видел перед собой своего омегу. У него были лишь однодневки и Юнги, который, вроде как, даже не надоедает. И которого он, можно сказать, на свидание своеобразное позвал сегодня. Он вздыхает, продолжая молча сидеть рядом. Чонгук не просит совета и не хочет говорить об этом явно. Ему надо выпить и забыться. Хосок это прекрасно понимает. Телефон тихо пиликает входящим сообщением. Он смотрит на отправителя и совсем немного улыбается — Юнги пишет, что они точно не увидятся до понедельника, потому что альфа его лучшего друга — идиот. И потому что он просто не может оставить его одного. Чонгук косится на него краем глаза, откладывая в голове — хёну написал омега. По всей видимости именно тот, что пахнет яблоками и мятой. Хосок явно был с ним недавно. И явно не один раз. — Останешься сегодня? Завтра выходной — выспишься хотя бы, — предлагает Хосок, на что Чонгук качает головой. — Вернусь домой. Надо проветрить квартиру, чтобы завтра нормально позаниматься перед парами. Спасибо, что посидел со мной. Хосок провожает его домой достаточно поздно, убедившись, что тот сел в такси и уехал. В квартире довольно темно и тихо. Альфа вздыхает, откладывая ненадолго волнения о брате — немаленький уже мальчик. Прибравшись по мелочи, он падает на кровать. Интересно, насколько высока вероятность того, что Юнги сейчас сидит именно с истинным Чонгука? Но значит ли это, что оба Чона увлеклись своими же профессорами, пусть и в разных смыслах? Простой студент явно не мог быть лучшим другом Мина, следовательно, они примерно одного возраста, а учитывая то, что таких совпадений не бывает, он явно работает в универе. Хосок вспоминает мельком блондинистого омегу рядом с Юнги в первый день — они о чем-то разговаривали в коридоре, тихо посмеиваясь. Возможно, это тот, о ком он думает.***
Юнги впервые видит Тэхёна таким разбитым. Друг не скрывает слёз, стоя у него на пороге, а также громких всхлипываний. Мин затаскивает его внутрь, веля раздеваться. Ким падает рядом с ним на диван и просит принести перекись и бинт, чтобы сделать повязку. Юнги смотрит на его плечо и тихо выдыхает, округлив глаза — у Тэхёна на плече стояла метка. А Сону был в отъезде. От друга пахло кофе и шоколадом, заставляя понять всё с первого взгляда — у него есть другой. На секунду Юнги злится — у Тэхёна ведь были спокойные отношения, и вот чего ему не хватало? Но потом быстро себя одергивает — возможно, это даже к лучшему. Сону всегда был мудаком в его глазах. — Что произошло, Тэ? — спрашивает Мин тихо, обрабатывая его плечо. Метка была совсем свежей, все ещё немного кровоточила. — Я… Изменяю Сону со своим студентом. Он мой истинный, а я… Я всё испортил, — Тэхён всхлипывает, но Юнги всё равно понимает, что тот ему говорит. Вспоминает того парня из кафе, где наткнулся на друга. С ним? Его лицо кого-то Юнги напоминало, но он не мог вспомнить его достаточно четко. Почему-то при попытках представить альфу, его мысли рано или поздно занимал Чон, раздражая. Ни в реальности жизни не дает, ни в мыслях разобраться не позволяет. — Он… пометил тебя против твоей воли? — Нет, я сам попросил. Я так сильно хотел этого… У нас с ним такая крепкая связь, и мне кажется, что всё, о чём я могу думать — это он, — Тэхён перестает, наконец, всхлипывать, но выглядит настолько поникшим, что у Юнги сердце жмет. Он всегда, если честно, завидовал Тэхёну — тот был действительно красивым омегой, Юнги из-за него даже в блондина покрасился, впечатлившись образом друга. Он был добрым и привлекательным, никогда не был обделен вниманием альф, и он правда был его лучшим и единственным другом. Но сейчас, думая о том, как омега страдает из-за этих отношений, Мин понимает, как ему тяжело. Поэтому приносит из шкафа бутылку вина и крепко обнимает. — Он идиот, если отпустил такого, как ты, — потягивает он, поглаживая друга по спине. Тэхён тихо вздыхает, благодарно кивая. Юнги пишет Хосоку сообщение о том, что точно до понедельника из дома не выйдет, а потом утаскивает Тэхёна в спальню. Они часто ночевали вместе на одной кровати, потому что Мин знал, что Тэхён любит обниматься во сне. Ким засыпает почти сразу, успев спросить сонно, почему он лег спать в кофте. Юнги просто не хотел снимать ее и пугать друга синяком на шее. Его проблемы сейчас куда важнее. Неожиданно на телефон пришло сообщение. Юнги шикает, надеясь, что не потревожит Тэхёна, и тянется к гаджету, удивленно рассматривая имя Хосока. «Твой друг в порядке?» — читает он и фыркает. Глупый альфа не понимает, что у омег не бывает через час «всё в порядке» после истерики. И всё же это довольно необычно и странно — переписываться с альфой перед сном. «Нет, ему плохо. Но сейчас он спит рядом со мной и останется у меня до понедельника», — отвечает Юнги, смотря на то, как сообщение уходит и Хосок снова начинает набирать новое. «Не позволяй ему себя много обнимать, иначе я буду ревновать твои прикосновения», — Юнги резко вспыхивает от подобных слов и еле держится оттого, чтобы позвонить Чону и сказать, какой он идиот. Он лишь отправляет смайлик с закатывающимися глазами и выключает телефон, закусывая нижнюю губу. И как ему на это реагировать? Ревновать будет? Что за глупости? Но на губах сама по себе появляется предательская улыбка. Пусть это и простое физическое влечение, Мину нравится, что и у него есть кто-то, ревнующий его прикосновения.