Леди хочет поиграть

- Ужин готов, - сообщила Изуми, поворачиваясь лицом к Итачи. Все то время, что она готовила, он сидел на кухне и сверлил взглядом ее спину. Изуми чувствовала, как сводит лопатки от напряжения – в воздухе повисла гнетущая атмосфера, и Конто никак не удавалось расслабиться. Она ощущала себя глупо – какая-то непривычная ей неловкость чудилась в каждом слове. Изуми не знала, что ей говорить и как себя вести, а Итачи своим пристальным наблюдением только усугублял ситуацию. - Приятного аппетита, - протянула Изуми, садясь за стол напротив него. - И тебе, - откликнулся Итачи, кладя в рот пищу и тщательно пережевывая ее. – Очень вкусно. - Да? – рассеянно спросила Изуми. – Я не была уверена, что тебе понравится. Мысленно отметив, что он съел бы даже песок, если бы Изуми любовно колдовала над ним полчаса, Итачи с улыбкой произнес: - Ты отлично готовишь. Я и не знал. - Странно, - вырвалось у Изуми, и она немедленно пожалела о неосторожно брошенном слове. Но сказанного уже не исправить, и Изуми вздохнула. – Прости. Я не это имела в виду. - Не извиняйся. Я и сам знаю, что иногда нарушаю рамки дозволенного. - Хорошо, что ты это признаешь, - проворчала Изуми, делая глоток чая. – Раз уж мы начали говорить об этом… - Спрашивай, - приободрил ее Учиха. – Я отвечу на любой твой вопрос. - Изуна сообщил Шион, что Хана станет твоей невестой. Но ты отрицаешь это, хотя всем известно, что именно Изуна является представителем Учих, и любое его заявление имеет вес. - Изуна действительно считал, что Хана Инузука станет достойной парой для меня. Но он ошибся. - Почему? – сгорая от любопытства, спросила Изуми. Хана мила, красива и воспитана. Она из хорошей семьи, получила прекрасное образование, и, что гораздо важнее – ее одобрили Мадара и Фугаку. Так чем же она не угодила Итачи? - Я бы не смог полюбить ее, - коротко ответил Итачи. - О, - воскликнула Изуми, краснея. Опустив глаза в тарелку, она все-таки осмелилась спросить напрямую: - Потому что ты любишь другую? - Да, Изуми, - Итачи откровенно посмеивался, - поэтому. Конечно, было глупо заменять собственное имя на «другую», но Изуми постеснялась спрашивать такое вслух. Если бы она задала этот вопрос, Итачи ответил бы положительно, и между ними опять воцарилась неловкость. - Могу я тоже спросить? Изуми удивленно посмотрела на него. Обычно Итачи никогда не спрашивал позволения, а говорил, что хотел. - Да, разумеется. - Почему ты так отреагировала на новость о нашей помолвке? Изуми помнила тот день – она только вернулась из пансионата, когда Фугаку пригласил ее в кабинет, и озвучил радостную, по его мнению, новость. На нее тогда напал ступор – сначала она даже слова вымолвить не смогла, но потом, когда оцепенение спало, устроила безобразную сцену Итачи. Помнится, она обвинила его во всех грехах. Назвала эгоистичным ублюдком, калекой, не способным проявлять чувства и сострадание к окружающим. Итачи слушал ее с каменным лицом, ни разу не повысив голос во время диалога. - Потому что у меня отнимали свободу, - резко ответила Изуми. О, на этот вопрос она могла дать ответ с легкостью. Итачи отложил в сторону приборы, внимательно уставившись на нее. - Когда я оказалась в детском доме, то поняла, что от меня ничего не зависит. Я не могла уйти оттуда, не могла выбирать себе одежду, то, чем я хочу заниматься в свободные часы, даже десерт не могла выбрать. Все решали воспитатели. Потом, когда мои приемные родители погибли, я стала жить в поместье Учиха. И опять – все решали твои родители. И ты. Мне никогда не давали права выбора. Изуми отпила горьковатый чай, и продолжила: - Потом был пансионат. Закрытое учебное заведение, где живешь строго по расписанию. Если бы не Шион, я бы умерла со скуки. Или сбежала. В последний год учебы я могла думать только о том, что еще чуть-чуть – и я смогу делать то, что хочу. Заниматься живописью, ходить на вечеринки, знакомиться с парнями… Пальцы Итачи сжали край столешницы, но тут же расслабились. Приободренная его молчанием, Изуми закончила: - И это сообщение… Как будто мне сделали величайший подарок. Но для меня это было худшим наказанием. - Я никогда не думал об этом, - медленно сказал Итачи. – Мне казалось, что тебе нравилось учиться в пансионате. - Нравилось. Но мне хотелось больше свободы. Я даже не выбирала этот пансионат! Может, я бы хотела учиться в Америке, или где-нибудь еще… Хотела на каникулах отправиться в путешествие. - Тебе предлагали, и не один раз, - напомнил Итачи. Изуми с отчаянием воскликнула: - Да, но только вместе с твоей семьей! И никогда – отдельно! - Это было ради твоей безопасности. Фута… - Да, я знаю это сейчас, - подчеркнула Изуми. – Но тогда мне казалось это несправедливым. - Я прошу прощения за это. Если бы ты сказала, что чувствуешь… - И ты бы разрешил мне с Шион отправиться в горы? Итачи прикрыл веки, выдыхая, и с сожалением признал: - Нет. Это слишком опасно. Я бы не разрешил. - Вот видишь, - усмехнулась Изуми. – О чем и речь. - Но сейчас все по-другому, - мягко возразил Итачи. – Никто не ограничивает тебя в мыслях или поступках. Ты вольна делать все, что пожелаешь. - Да, - согласилась Изуми. – Это так. Итачи улыбнулся, и вкрадчиво спросил: - И чего же ты желаешь сейчас?

***

Кожа у Шион оказалась мягкой, словно шелк, а губы – податливыми и нежными. Опрокидывая ее на стол, Мадара мельком подумал о том, что неплохо бы закрыть дверь, но все мысли улетучились из его головы, когда Шион обвила руками его шею, с радостью отвечая на поцелуй, всем телом прижимаясь к нему так, словно хотела раствориться в его руках. И он готов был ей это дать. Застежек на блузе было слишком много – мелкие, они скользили между пальцев, и Мадара просто рванул края, не желая тратить время. Жемчужные пуговицы прыгнули в разные стороны, покатились по гладкой поверхности стола, рассыпались на важных документах. Не глядя, Мадара смел на пол все, что могло помешать или причинить неудобство Шион – степлеры, скобы, ручки, увесистые папки и чашку с остывшим кофе. Посуда полетела вниз, рассыпавшись на осколки, но они даже не обратили внимания, слишком увлеченные друг другом. Кожа Шион горела в местах, где к ней прикасались мужские ладони, пальцы покалывало, в низу живота лавой растекалось тянущее чувство. Плавясь от нетерпения, она обхватила ладонью его затылок, желая притянуть ближе, и ойкнула, когда Мадара резким движением убрал ее руку, сжав запястье. Навалившись на нее так, чтобы она чувствовала каждый сантиметр его тела, Мадара хрипло сказал: - Как и в танце, здесь веду я. И жадно поцеловал Шион в шею, заставляя замереть от восторга. «Я будто лечу вниз с американских горок», - рассеянно подумала Шион, и прикусила губу, стремясь удержать стон, рвущийся изнутри, но хлопок двери и сквозняк вынудил ее вернуться обратно в реальность. Уперевшись ладонями в широкие плечи, Шион слабо надавила, привлекая внимание. И когда Мадара вопросительно взглянул на нее, едва не сдалась, плюнув на приличия – он выглядел настолько привлекательно, что у Шион от удовольствия поджались пальцы на ногах. - Не так, - прошептала она, надеясь, что он поймет. И он понял. Уткнувшись лбом ей в плечо, Мадара медленно выдохнул, приводя в порядок дыхание, и отстранился, помогая ей подняться. Осмотрев блузку, которая пострадала больше всех, Шион кое-как запахнула ее, и надела на правую ногу туфлю, невесть каким образом отлетевшую под кресло. Мадара, отошедший к окну, обернулся, и смерил ее внимательным взглядом. - Думаю, после этого отрицать очевидное нет смысла, - негромко произнес он. – Я чертовски сильно хочу тебя. Так, что готов наплевать на собственные принципы и разницу в возрасте. - Аналогично, - ответила Шион, скрещивая руки на груди, и думая, что это больше напоминает гладиаторский поединок, чем признание в симпатии. - Хоть ты и бываешь раздражительной… Всегда, - задумчиво сообщал Мадара. – Это не отменяет того факта, что ты единственная, кто смог по-настоящему заинтересовать меня. - Какая честь, - тихо фыркнула Шион, и уже громче спросила: - Это вроде как предложение встречаться? - В моем возрасте не встречаются, а вступают в отношения, - занудно поправил ее Мадара. – Но, выражаясь на твоем языке, да, это оно. - Я согласна, - торжественно объявила Шион, словно ей сделали предложение руки и сердца, чем вызвала смешок у Мадары. Он и не сомневался в ее согласии. Остается только… Скрепить сделку поцелуем, чем Мадара незамедлительно и занялся.