Леди хочет поиграть

Последние три дня Изуми чувствовала себя как на пороховой бочке. И виновником этого состояния был, конечно же, Итачи. Проблема в том, что Учиха не делал вроде бы ничего. Он не затрагивал личные темы, ловко уходя от разговоров, не совершал каких-либо поползновений в ее сторону, и вообще, вел себя примерно и порядочно. Они много беседовали: о жизни, о самих себе, на тему культуры и искусства. Узнавали души друг друга, но не тела. И в то же время он делал многое. Изуми постоянно ловила на себе его взгляды – не те задумчивые, восхищенные, а другие, жадные, почти собственнические, такие, что она буквально ощущала, как он касается ее. Итачи регулярно оказывался рядом с ней, в непосредственной близости от ее тела: то они столкнутся в дверях, то он невзначай коснется ее руки, то бесшумно подкрадется сзади, чтобы сообщить потом перепуганной Изуми, что он «всего лишь хотел достать пачку чая с верхней полки». Спали они вместе. Как брат и сестра. Весьма целомудренно: Итачи обнимал ее, притягивая к себе, но никогда не переступал ту грань, которая отделяет братские объятия от объятий любовников. Напряжение между ними росло. Изуми чувствовала его всей кожей: как неумолимо вспыхивают искры между ними, когда они сталкиваются взглядами, и как на лице Итачи появляется загадочная улыбка. Она была уверена: он делает это специально. Игра, в которой выиграет тот, кто продержится дольше. К сожалению, Изуми проигрывала. И злилась. Она не могла переступить свою чертову гордость, чтобы просто сказать: «Эй, Итачи, я была неправа и, кажется, влюблена в тебя по уши. Давай начнем все сначала?». И это выводило ее из себя. Сегодня Изуми решила окончательно поставить точку в этом безмолвном сражении. Все, что ей требовалось: немного вина для храбрости, бассейн и купальник. К счастью, все это присутствовало в охотничьем домике, а купальник Изуми машинально положила в сумку, даже не зная, понадобится ли он ей. Выбирали его вместе с Шион – красное бикини с вызывающими ажурными вставками, которое больше походило на комплект развратного белья, чем на костюм для плавания. - Итачи, я схожу, окунусь в бассейн. Поплаваю немного, - невинно сказала Изуми, заглянув в гостиную, которую Учиха использовал в качестве кабинета. - Да, конечно, - машинально кивнул Итачи. - Попросишь охрану отключить камеры? - Разумеется. Итачи встал, намереваясь пройти в комнату охраны, а Изуми прошмыгнула на цокольный этаж, и, набрав в грудь воздуха как перед прыжком в пропасть, стащила полотенце. Расчет был прост: Изуми знала, что Итачи не позволит охране лицезреть ее полуголую в бассейне, и надеялась, что он захочет насладиться этим зрелищем сам. Это была провокация. Ступив ногой в прохладную воду, Изуми поежилась. Холодновато. Но отступать было не в ее правилах, и она решительно нырнула вниз, уходя с головой под воду. Еще пара-тройка кружков, чтобы разогреться, затем – перевернуться на спину, чтобы, покачиваясь, лежать на водной глади. По ее подсчетам, прошло около десяти минут, но ничего не происходило. Камеры подмигивали красным огоньком, и это вселяло надежду. Это значит, что их не выключили, но в то же время Итачи вполне мог попросить охрану выйти или отвернуть монитор. Изуми прикусила губу, лихорадочно размышляя. Нельзя допустить, чтобы ее план провалился. Подплыв к бортику, она запрыгнула на него, и медленно потянула завязки бюстгальтера вниз. Еще пара неуверенных движений – и красный верх от купальника сиротливо упал в воду, покачиваясь на волнах. Изуми нырнула и вынырнула, переворачиваясь на спину. Отняла дрожащие руки от груди, бесцельно уставившись в потолок. Длинные волосы темным облаком разметались вокруг головы. Три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять… Дверь, ведущая в бассейн, громко хлопнула.

***

- Выключите камеру бассейна, - скомандовал Итачи охране, зайдя в комнату. Четверо мужских глаз уставились на него; потом один протянул: - Тогда отключатся камеры всего этажа. Извините, но согласно правилам… - Ладно, понял. Идите, я сам пригляжу. Охранники, переглянувшись, вышли в коридор, радуясь незапланированному отдыху. Итачи уселся перед монитором, дав себе слово не смотреть на него. И через секунду, не выдержав, взглянул. Изуми плавала в бассейне, словно русалка из древних легенд; окутанная копной густых, тяжелых от воды волос. И на ней был чертовски неприличный купальник. Алый. Итачи попробовал отвести глаза и не смог. Плюнув на все правила приличия, он жадно уставился на экран. Могло ли что-то быть более совершенным, чем она? Когда Изуми стащила с себя купальник, Итачи сжал челюсти так, что стало больно. Смотреть на нее и не иметь возможности прикоснуться было… Невыносимо. Это было выше его сил. Он быстро встал и вышел в коридор, предварительно вырубив все камеры. Охранники, сидящие внизу, испуганно взглянули на него, когда он тихо и четко произнес: - Вон из дома. Осмотрите периметр и не возвращайтесь, пока я не скажу. Их как ветром сдуло; даже не обратив на это внимания, Итачи рывком дернул дверь, ведущую в бассейн, и замер, пораженный открывшейся ему картиной. Изуми вылезала из бассейна, все ее тело было влажным, сверкающим в свете тусклых ламп. Мокрые волосы облепили грудь и спину, змейками извиваясь на бледной коже. Заметив его, она выпрямилась и неуверенно спросила: - Итачи? Что-то случилось? - Нет. Это все, что он смог сказать сейчас. В два шага преодолев расстояние между ними, Итачи грубо притянул ее к себе, запустив руку ей в волосы, притягивая к своему лицу. Изуми широко раскрыла глаза, глядя на его лицо, искаженное страстью и гневом, и сдалась, добровольно приникая к нему ближе. Она несколько дней думала о том, на что это будет похоже – и когда он завладел ее губами, наслаждение в ней взорвалось, словно шаровая молния. - Как долго я ждал, - глухо произнес Итачи. – Не могу поверить… Он снова приник к ее губам в долгом, жадном поцелуе, и подхватил ее на руки, неся в сторону гостиной. Ногой толкнув дверь, он быстро пересек холл и положил Изуми на диван, устраивая так, чтобы лечь рядом. Изуми, прикусив губу, рукой попыталась прикрыть грудь, но Итачи мягко отвел ее в сторону. - Ты прекрасна, - сказал он прежде, чем склонить голову и втянуть сосок в рот. Изуми ахнула от остроты ощущений, невольно подавшись вперед. Другой рукой он ласкал вторую грудь, большим пальцем потирая сосок. Задыхаясь от почти болезненного удовольствия, Изуми запустила пальцы в темные волосы Итачи, притягивая его ближе, и дернула ворот рубашки, стремясь удалить раздражающую преграду в виде его одежды. На мгновение она испытала укол страха – что, если ей будет больно? Итачи был напорист, он делал все, что пожелает, не спрашивая ее, и был настолько напряжен, что Изуми чувствовала, как он сдерживает себя. Итачи повернул голову и посмотрел прямо на нее. Их взгляды пересеклись: ее – затуманенный, расфокусированный, и его – обжигающий, словно пламя. - Я не причиню тебе боли, - мягко произнес он. – Доверься мне. Медленно и осторожно его рука устремилась вниз, лаская ее. Изуми прикусила губу, подавляя крик, задышала чаще и прерывистее. - Нет, - прошептал Итачи, - не сдерживайся. Я хочу слышать тебя. Изуми кивнула, бессильно откидываясь на подушки, полностью сосредоточившись на том наслаждении, которое испытывала. Когда он оказался в ней, начал двигаться медленными толчками, и снова коснулся ее внизу, она словно взлетела на гребень гигантской волны, и рухнула с нее, задрожав всем телом. Итачи что-то отрывисто пробормотал, входя в нее особенно глубоко, погружаясь внутрь с силой, пока Изуми обнимала его, распластанная, обессиленная от сладкого удовольствия, безропотно принимая его жесткие толчки. - Моя, - выдавил он, даже не соображая, что говорит. Жар ее тела, абсолютная покорность, удивленно-невинное лицо с широко раскрытыми глазами, на дне которых светилось обожание… Итачи хрипло простонал, оглушенный волной острого наслаждения, и содрогнулся. Еще несколько минут они лежали в объятиях друг друга, не в силах пошевелиться, пока Изуми не дернулась, собираясь выползти из-под него. Приподнявшись на локте, Итачи посмотрел на ее бледное лицо и припухшие от ласк губы, и улыбнулся с долей нежности и самодовольства. - Ты проиграл, - сказала упрямая Изуми, его Изуми, имея в виду их молчаливое сражение в течение последних трех дней. Он ласково убрал спутанные пряди с ее лица, и нежно поцеловал в лоб, со смешком отозвавшись: - Нет, любовь моя, я выиграл.