Light it up like dynamite

День Чонгука с самого утра не задался. С того момента, как он, открыв глаза, поморщился от яркого солнечного света, парнишку не покидало ощущение неотвратимо надвигающейся беды. Давала о себе знать шалость, подстроенная коллективом год назад — в день его семнадцатилетия. Он до сих пор отчетливо ощущал горечь обиды, копившейся в нем целый день, начиная с того, что никто из друзей не поздравил его, и заканчивая отчитыванием менеджера и лидера за ошибки, которых и не было вовсе. Чонгук до сих пор помнил, как слезы жгли ему глаза. И пусть он улыбался, задувая свечи на чертовом именинном пироге, когда шалость вскрылась, больше всего на свете в тот момент ему хотелось кого-нибудь ударить. В лицо. Сильно. До крови. Но били его. Ладони мемберов шлепали по спине, но вызывали лишь еще большую обиду. За год чувства притупились, но не исчезли. И теперь, в день своего восемнадцатилетия, Чонгук ожидал нового подвоха. Что на этот раз придумают друзья? Какой еще подлянки ожидать от них? Чонгук даже не подозревал, и от этого становилось по-настоящему страшно. — Эй, парни, — позвал Гук, выбравшись из своей комнаты и исследуя опустевшие комнаты общаги. — Вы куда подевались? Но ответа не последовало. Квартира была пуста, но это почему-то совсем не радовало Чонгука. Однако несмотря на нехорошее предчувствие, он решил воспользоваться отсутствием мемберов и спокойно принять душ — настоящая роскошь, когда приходится делить одну ванную комнату на семерых. Попробуй задержаться в душе на пару минут дольше положенного, и шестеро злых невыспавшихся хёнов готовы разорвать тебя, бедного маленького макнэ, на куски. В душе хорошо! Теплая вода ласкала кожу, смывая остатки сна, ароматная пена покрывала тело, впитываясь прочно, проникая до самого нутра. Чонгук блаженно прикрыл глаза и подставил лицо упругим струям. Ловил капли раскрытыми губами, отплевывался, мотая головой, и улыбался. Никогда еще одиночество не приносило ему такого удовольствия. Гук вообще всегда считал себя довольно общительной личностью. До тех пор, пока не стал делить трехкомнатную общагу с шестью злобными хёнами, норовившими везде и во всем ущемить бедолагу макнэ, начиная от любимых бананов и чипсов, так редко попадавших в руки Чонгука, заканчивая более удобной кроватью и местом у окна в бусе. Вот с тех самых пор Гук и ценил одиночество превыше всего. Выбравшись из душевой кабинки, Чонгук обмотал полотенце вокруг бедер и прошлепал в свою спальню, точнее, в ту, которую делил с двумя другими представителями макнэ-лайна, оставляя на полу следы своих мокрых лапок. Джин-хён наверняка взбесится, но это будет потом, а пока что Чонгук наслаждался полной свободой в свой самый важный день. Сегодня он наконец-то стал совершеннолетним и не будет больше терпеть подколы о своей «мелкости». И получит водительские права. И сможет задерживаться до полуночи, как остальные, не получая нагоняй от менеджеров, которые аргументируют необходимость возвращения домой к десяти вечера тем, что: «Тебе еще нет даже восемнадцати, парень!» Усмехаясь своим мыслям и строя планы на предстоящий вечер, Чонгук зашел в комнату и не сразу осознал увиденное. Когда же до него дошло, что происходит нечто странное, слова застряли в глотке, мгновенно пересохшей от волнения. — Эммм… Это что?.. Вы чего?.. — заикаясь, пробормотал офигевший макнэ, взирая на расположившихся на мягком пледе посреди комнаты Тэхёна и Чимина, одетых лишь в домашние штаны, зато с бокалами шампанского в руках и явно нетрезвыми взглядами. — Привет, Гук-и, — томно протянул Тэхён, широко улыбаясь в своей фирменной манере. — Тебе, конечно, еще нельзя шампанского, но… — Тэ заговорщически посмотрел на Чимина и снова перевел взгляд на именинника, подмигнув ему: — Обещаю, что мы никому не скажем. С этими словами хён заботливо протянул Гуку наполовину полный пенящегося напитка бокал, жестом приглашая присесть рядом. Чонгук подчинился, словно кролик, загипнотизированный тяжелым взглядом удава. Опустился на колени, приняв шампанское из рук Тэ, но не успел сделать второй глоток, ибо зашелся в судорожном кашле, когда его шеи коснулись влажные губы Чимина. — Тише, тише, — послышался шепот сквозь тихий смех, и Гук почувствовал прикосновение ладошки на позвоночнике между лопаток. По спине промчались электрические разряды, дыхание макнэ сбилось, а пальцы, разжавшись, выронили бокал, проливая шампанское на плед. — Ну что ты краснеешь как девственик, Гук-и? — хитро ухмыляясь, проговорил Тэхен и тут же добавил: — Прости, ты ведь и правда еще… Он не завершил фразу, потому что и без того щеки Чонгука заалели от смущения. — Ничего, мы это быстро исправим, — уверенно пообещал Чимин, устраиваясь поудобней за спиной макнэ, и, обхватив младшего поперек груди, прижал его к себе, вынудив откинуться назад и выпрямить ноги, на которых в мгновение ока оказался Тэхён. — Мы целый год ждали этого, малыш, — произнес Тэ на выдохе, прежде чем прижаться поцелуем к раскрытым от удивления губам. Чонгук дернулся, когда язык хёна, не встретив сопротивления, проник в его рот, вовлекая в мокрый поцелуй, и сам не заметил, как начал отвечать. Вцепился пальцами в бедра Тэхёна, прижимая парня сильнее, и сам прогнулся в спине, когда губы Чимина прошлись вниз по позвоночнику, прокладывая влажную дорожку. В голове макнэ внезапно образовалась полнейшая каша из мыслей, ощущений, желаний. Две пары рук, ласкающие его тело, две пары губ, целующие кожу, голоса, шепчущие горячие словечки, обжигающие сознание. Зашкалившее возбуждение, разорвавшееся сверкающими звездочками перед глазами, когда горячее нутро вобрало в себя член Чонгука, и стон, сорвавшийся с зацелованных губ. И долго еще эхом отдавалось во всем теле макнэ хриплое: «С днем рожденья, Гук-и!» — поздравление, не идущее ни в какое сравнение с прошлогодним розыгрышем. Предчувствие явно подвело Чонгука — этот день рожденья поистине самый лучший из всех, пережитых им!