Light it up like dynamite

В свете уличных фонарей мир казался иным, словно нарисованным талантливой рукой художника, сотканный из переливающихся оттенков от светло-синего до глубокого черного. Звезды рассыпались неоновыми брызгами по бархатному ночному небу. Редкие автомобили, проезжая по дремавшим уже улицам Сеула разрезали сгущавшуюся темноту на несколько мгновений и исчезали, будто терялись в параллельном мире, отыскав случайный портал в него. Тэхён стоял посреди опустевшей площади, глядя в ночное небо. И пусть выглядел он довольно странно, одинокий в огромном городе, с легкой улыбкой на красиво очерченных губах, зато испытывал практически безграничное счастье. Ту свободу, которая давно стала роскошью — вот так пройтись по улицам, не скрываясь под маской и натянутым на голову капюшоном, опасаясь быть узнанным и, как следствие, разобранным на запчасти. Ветер запутался в заметно отросших за несколько месяцев темных прядях, и Тэ усмехнулся, когда кончики защекотали кожу на лице, заставив смешно наморщить нос. Точно так же чужие пальцы путались в его волосах, перебирая пряди, пропуская их через себя. И снова губы дрогнули в улыбке. На крохотное мгновение Тэхёну показалось, что он почувствовал чужое дыхание на своей щеке. Но нет, это всего лишь ветер. Теплый, майский, такой же мягкий, как и чужое дыхание, согревавшее и вместе с тем заставлявшее дрожать, пуская сотни электрических разрядов по телу. Тэхён поднял ворот свитера, висевшего на нем мешком почти до колен, поправил рюкзак, в котором уместились его скромные пожитки, которые он успел собрать за те несколько минут, что ему отвели, и побрел вниз по улице. Он не думал о том, куда идет, где хочет оказаться. Ему было все равно. Ничто сегодня не могло испортить ему настроение. Даже внезапно разорванный контракт, ради которого он работал много лет на износ. Даже гневные тирады продюсеров, долго отчитывавших его, прежде чем выставить за порог ни с чем. А благородное обещание не выносить сор из избы казалось Тэхёну смешным. «Никто не узнает подробностей, если ты сегодня же испаришься из Сеула. Мы придумаем какую-нибудь слезливую историю твоего ухода и покроем этот позор. Но ты должен пообещать, что никогда больше не приблизишься к нему. Не позвонишь, не напишешь в чате. Просто забудешь о его существовании». Тэхён согласился, потому что спокойствие любимого человека с некоторых пор стало для него превыше всего. Выше его собственных чувств и желаний, выше той мечты, к которой он упорно шагал, не сгибаясь под натиском обстоятельств. Выше его любви, которая зарождалась давно, еще в те далекие дни, когда они, совсем еще мальчишки, трудились до упаду, чтобы не остаться незамеченными. Уже тогда они оба чувствовали тягу. Непреодолимую, усиливавшуюся с каждым днем, прожитым под одной крышей. Но ни один из них не позволял себе лишнего: ни слов, ни взглядов, ни намеков. Лишь робкие мечты под покровом ночи, которые так и оставались мечтами. До недавнего времени. Тэхён вздохнул и поежился, сунув руки в карманы широких брюк. Случившееся казалось сейчас таким далеким и ненастоящим, выдуманным. Как будто все это произошло не с ним, а с его двойником из параллельной реальности. Но в тот момент он не думал ни о ком, кроме Чонгука, лежавшего посреди обломков декораций, свалившихся на него во время репетиции. Тэхёну было плевать, что все, даже те, с кем он много лет делил кров и последний кусок хлеба, смотрели на него, как на последнего извращенца, пока он, стоя на коленях, шептал Чонгуку, что все будет хорошо, глотал предательски катившиеся из глаз слезы и прижимался губами к бледной щеке и таким же бледным губам. Ему было плевать на взбудораженный шепот за спиной, когда он смотрел вслед санитарам, увозившим носилки с Чонгуком по длинному темному коридору студии. Главными были слова врача: «Пара ушибов, но вряд ли что-то серьезное. Однако я бы посоветовал отвезти его в больницу». Тэхёну было все равно, когда за спиной раздалось презрительное шипение: «Педик». Его не тронула гневная тирада менеджеров, наперебой спешивших поведать свое отношение к нему, Тэхёну, теперь, когда вскрылась его самая главная тайна, в которой он даже сам себе боялся признаться. Тэ ничего не ответил, когда его судьбу решили всего два слова: «Ты уволен». Вместо того, чтобы упасть на колени и умолять оставить его в группе, Тэхён тихо спросил: — Как Чонгук? С ним все будет хорошо? — Не твое дело, — ответил продюсер, метнув яростные молнии черным взглядом. — Пошел вон отсюда. Тэ молча покинул кабинет, не испытывая ничего, кроме тревоги за любимого человека. Но вздохнул, получив сообщение от кого-то из стаффа: «С Чонгуком все хорошо. Утром его выпишут». Вокзал. Поезд, унесший Тэхёна в Тэгу, где он не был с пятнадцати лет. Запертая долгие годы квартира — родители давно перебрались в Сеул. Спасительный сон, тревожный, временами глубокий, как бездонная пропасть, в которую Тэхён проваливался. Иногда поверхностный, когда слышишь каждый шорох, малейший звук. Стук в дверь прорвал предрассветную тишину, разбудив Тэ. Пытаясь унять отчаянное биение сердца, Тэхён сделал несколько глубоких вдохов и направился к двери. — Ты? — удивленно протянул он и попятился вглубь коридора, когда Чонгук нагло ввалился в квартиру. — Что ты?.. — Здесь делаю? — перебил Чон, не дожидаясь окончания фразы. — Решил поинтересоваться, какого черта ты сбежал как последний трус. — Так надо было, — закусив губу, пробормотал Тэ, стараясь не смотреть на Гука, нервно вышагивавшего по комнате. — Кому? — остановившись, выпалил тот. — Кому надо было? — Так всем будет лучше. — Мне. Лучше. Не будет, — почти по слогам проговорил Чонгук, приблизившись вплотную. — Не будет, понимаешь? — Вцепился пальцами в волосы на затылке, притягивая Тэ к себе и упираясь своим лбом в его. — Как ты вообще мог уехать? Бросить меня? — Я не бросал, — прошептал Тэ, опасаясь поднять взгляд, боясь утонуть в черной бездне. — Они сказали, что не тронут тебя, если я исчезну. — А ты не подумал, что мне плевать, тронут они меня или нет? — так же тихо спросил Гук. — Мне на все плевать, если рядом не будет тебя. Чонгук провел носом от основания шеи до виска, вдыхая запах любимого. Прижался к нему всем телом с одним единственным желанием — быть рядом и никогда не расставаться. — Но ты ведь мечтал об этом. А из-за меня… — Не из-за тебя, Тэхён, — перебил его Гук. — И не смей в чем-то винить себя. Я уже взрослый мальчик. И сам в состоянии принимать решения. И свое главное решение я принял уже давно. Он провел губами по линии челюсти Тэхёна, задержался у самого уголка губ, лишь после этого накрыл приоткрытый в невысказанном вопросе рот. Поцелуй длился, казалось, целую вечность. Потому что впервые им некуда было спешить. Впервые они не боялись быть застигнутыми врасплох. Впервые их жизни принадлежали им самим.