Try to ride me

В доме Кимов никогда не говорили о супружестве, потому что Тэхён повторял, что он никогда не свяжет свою жизнь с животными аристократического происхождения. Если бы он знал, как буквальны будут его слова, потому что его женихом стал самый настоящий Дикарь. После заявления об истинном намерении торжества, Тэхён почти теряется в смятении, благо Чонгук не даёт ему всё испортить, касаясь свободной рукой до низа его чаши и заставляя того выпить содержимое. Сладкий напиток сочится по губам, стекает по шее и впитывается в одежду, но Ким опустошает содержимое до дна. Барабаны затихают. Омега поднимает взгляд на альфу, который приоткрывает губы и касается его щеки ладонью, чувствуя приятное разливающееся тепло от бордового напитка, который в темноте ночи имеет оттенок угольного цвета. Как взгляд Дикаря. И Ким понимает, как всё так обернулось: Чонгук не мог назваться мужем, но смог сказать, что планировал связать себя узами брака с омегой. Поэтому вождь принял за честь обвенчать их здесь, в своём племени. Чонгук стирает пальцем сладкие капли с губ Тэхёна, убирает из его руки чашу и наклоняется ближе, не чувствуя преграды. Омега ощущает лёгкое головокружение и не успевает достигнуть Чона, как звучат новые, более быстрые удары барабанов, и их снова разлучают. Ким теряется в толпе, слышит новую музыку, более энергичную, которая заставляет забыть, где они и в каком сейчас времени. Тэхёна ведут к шаманке, которая улыбается, лицезрея голубоглазого воочию и даря ему благословения. Омега оборачивается, пытаясь увидеть Чонгука, но раньше положенного времени им не дадут встретиться. Этой ночью Дикий Запад соединит два сердца. В какой-то момент Тэхён забывает, что всё это лишь прикрытие, чтобы не остаться здесь, как подарок, забывает, кто он на самом деле, и что Чонгук – главарь Фэрусов, по-настоящему берёт его в супруги. Тэхёна затягивают к костру танцевать, его тело наполняется жаром и энергией, ритм сердца под стать барабанам бьётся неимоверно быстро. Его голубые глаза сверкают в ночи, а дыхание сбивается, когда он чувствует знакомый запах свободы. Это правильно, что однажды Тэхён решил сам поехать в пустынный город и навести порядок, он поступил верно, когда, не мешкая, стянул с главаря Фэрусов красный платок. Верное решение не бросать начатое, бороться до конца, даже когда оказался в плену у врагов. Отказаться от предложения Мустанга и испытать судьбу. Сбежать с фермы тоже было одним из самых удачных путей, которые привели Кима сюда. Проделав весь путь, только побывав на каждом его этапе, можно сделать реальные выводы о Фэрусах, мире и настоящей свободе. Той самой, о которой мечтают все, но не могут достигнуть. Её можно найти поздно вечером под звёздами или на раннем восходе, но свобода – роскошь, которую Тэхён может себе позволить только сегодня. Перед омегой встают на одно колено несколько индейцев, держа на вытянутых руках разнообразные вещи: одежду, украшения, красивые сосуды, драгоценные камни, удила лошадей и напиток в кувшине. Перед ним встаёт выбор: богатства мира и земной услады или его супруг. Тэхён даже не смотрит, что ему предлагают ещё, а делает шаг назад, не принимая ни один из вариантов. Индейцы тут же уходят, а шаманка запевает песню о боге, которому не нужно ни одно богатство мира, потому как он отдал своё сердце и душу человеку. Ким не понимает ни слова, но ему нравится. Нравится желать встречи. И как только впереди больше не видно намёков на обряд, Тэхён врывается в толпу, решая найти альфу. С разных сторон слышатся крики, имитирующие рычание и голоса зверей, голоса, высокие ноты флейты, треск горящего костра, что сливается в единой песне. Тэхёна неожиданно подхватывают, уводят с его пути и танцуют вокруг, не давая пройти. И омега понимает, что это ещё один обряд – мало лишь испить чашу, нужно вытерпеть разлуку, оставшись при этом верным. Ким невольно вспоминает венчание в городе, обмен кольцами и пару слов, что говорят друг другу, заверяя быть и в горе и в радости. Люди заменили брак небольшой формальностью, словами, которые можно нарушить, когда здесь всё ещё венчание – это самое настоящее испытание. Индейцы очень серьёзно подходят к узам, связывающим людей, поэтому церемония предстаёт единственным выбором. Неожиданно племя расступается от костра, сажает омегу рядом с вождём, начиная ещё одно испытание. Через несколько секунд над пламенем перепрыгивает мужчина, пролетая сквозь него, и приземляется ровно на ноги, поднимая руки вверх, показывая свою скорость, ловкость и бесстрашие. У него мощное телосложение, красивые длинные волосы и яркая улыбка. Им восхищаются, как умелым мужчиной в их племени. И тогда вождь Белый Гусь показывает ладонью на этого мужчину, предлагая омеге его, вместо Чонгука. Тэхён в толпе пытается найти знакомое лицо, но никого не видит, отвечая вождю отказом. Наверное, венчание – единственное время, когда Чероки можно отказать, при этом оставаясь благородным в их глазах. Тогда выходит другой юноша, молодой, красивый, на шее покоятся трофеи с его охоты – когти и клыки опасных хищников. Охотник достаёт свой лук и натягивает стрелу, попадая точно в подкинутый в воздух фрукт цвета фуксии, именуемый как драконий, пронзив его стрелой. И он попадает дважды, успев выстрелить, когда фрукт падал обратно. Юноша этот считается лучшим из молодых охотников, его стрелы не знают промаха, а взгляд заметит любое слабое движение в непроглядной ночи. И Белый Гусь снова получает отказ Тэхёна, одобрительно кивая и подзывая следующего. Омега вздрагивает от неожиданности, когда пламя костра резко загорается зелёным цветом, вспыхивая ещё ярче. Племя в восторге, наслаждаясь представлением их колдуна – индейца, что познал секреты смешивания веществ, вступающих в химическую реакцию с горением. Он ловко достаёт из мешочков, привязанных к поясу, порошок – измельчённые камни разных пород – и бросает в пламя, меняя его цвет. И Тэхён вновь отказывается от чудес. Вождь наливает омеге рубинового напитка и выпивает вместе с ним, заключая негласное соглашение, как свидетель его непорочности. Наконец Тэхён замечает, что толпа вновь расступается, и на этот раз последнему кандидату названного бога Ким готов ответить. Чонгук останавливается перед омегой в нескольких шагах и протягивает руку, предлагая свою жизнь. И в этот момент Тэхён понимает, что согласившись, он и правда выйдет замуж за главаря Фэрусов, пусть даже венчание происходит не в городе, но оно тоже будет считаться за настоящий брак. Кто они друг другу? Всего лишь противники, встретившиеся на одном пути с разными целями? Знакомые, коих связывает Мустанг? Или те, кто ждёт встречи, переживает и заботится, не решаясь дать волю чувствам? Барабаны наращивают темп, всё зависит от решения Тэхёна, который в глубине души себя успокаивает, что это – всего лишь представление. Но для кого из них? И музыка резко прекращается, когда Чонгук сжимает чужую ладонь в своей руке. — Woaka-mus! — звучит громкое заключение от вождя племени, и торжество продолжается. На их головы индейцы опускают венцы, которые служат окончанием обряда и подтверждением их брачной связи. Чонгук чуть поднимает руку Тэхёна и, прикрыв глаза, прикасается губами к тыльной стороне ладони, оставляя на ней поцелуй. Случается то, чего Чон так боялся – сладкий запах всё же осел в лёгких. — Больше не будет обрядов? — омега крепко держит Чонгука, боясь, что их снова разлучат. — Остался последний, — альфа ловит взволнованный взгляд Тэхёна и не упускает возможности воспользоваться моментом. — Брачная ночь. Ким перестаёт дышать, боясь пошевелиться, а Чонгук смеётся, заставляя всё тело покрыться приятной волной мурашек. И Чон видит эту неприкрытую реакцию страха. — Успокойся, — альфа берёт у девочки чашу с напитком и протягивает её Тэхёну, — это всего лишь венчание. Эти слова возвращают в реальность, в которой они друг другу – никто, Тэхён – всего лишь обязанность Чонгука, который должен был показать ему истинную сторону Фэрусов. Ким чувствует, как его ладонь выпускают, и альфа растворяется, словно его и не было. Но почему становится вдруг так пусто? Неужели Чон пошёл на это, только чтобы Тэхёна не выдали замуж за другого? И ничего больше? Конечно, это только омега проявил слабость, что-то выдумал себе, принимая желание убежать с фермы за какие-то чувства к альфе. Тэхён опускает взгляд в своё отражение, видит две ярко-рыжих полосы на своей щеке и решает расслабиться, воспользоваться возможностью почувствовать этой ночью свободу и своим положением божества. Тэхён залпом опустошает чашу и уходит в толпу, чувствуя на себе взгляд волчьих глаз. Чонгук восседает рядом с вождём, прожигая омегу взглядом, который просил его придумать что-нибудь, чтобы не быть подарком, и наверняка не воспринимает венчание, как его настоящее значение. Он хотел спастись – теперь Ким спасён, и плевать, что увидев его в диком обличии, с индейскими украшениями без провинциального образа с отражением огня в глазах, у Чона внутри что-то переклинило, отчего он чуть не поцеловал омегу. Это просто помутнение рассудка из-за обстановки вокруг. — Отчего твоё сердце печалится в такой час? — Белый Гусь наливает свой лучший напиток главарю Фэрусов. — Ваше торжество воистину прекрасно, вождь, — Чон не забывает поблагодарить за радушный приём, поднимая чашу с напитком из ягод. — В моём сердце нет места для печали сегодня. — Я и моё племя преисполнены радостью, что наш бог повязан с тобой, Haliaeetus, — вождь привычно называет альфу духом свободы, который отражается в белоголовом орле – повелителе небес. — Мы уверены, что ваш союз принесёт мир в эти земли. Чонгук благодарно кивает и испивает напиток с вождём, обрекая себя на ложь, что начинается с союза с омегой. Нет ничего хуже, чем потерять доверие племени, поэтому Чон сделает всё, чтобы принести им мир, с Тэхёном или без него. Настойка из ягод дурманит не меньше виски. Спустя какое-то время альфа хмелеет до приятной тяжести в теле и решает найти омегу, который выпил не меньше, прежде, чем он натворит тут дел. Чонгук спускается к костру, медленно заходит в толпу индейцев, начиная выискивать Тэхёна, и находит его по запаху. Златовласый бог сидит с одним из охотников, что претендовал на место мужа, и принимает его угощение в виде драконьего фрукта. Ким не понимает ничего, что ему говорят, поэтому индеец сам помогает разобраться с фруктом, разламывая его и протягивая одну половинку омеге. Тэхён подносит угощение к губам, откусывает мягкую часть, позволяя соку фрукта стекать по своим рукам, и прикрывает глаза от сладкого вкуса, который не сравнится ни с одним из заграничных сладостей. А Ким до безумства любит сладкое, которого был лишён довольно долгое время. Открыв глаза, омега теряет охотника, который ещё несколько секунд назад был прямо перед ним, а подняв взгляд выше, видит, как вторую половину фрукта отдают Чонгуку. Альфа неотрывно смотрит на Тэхёна, который облизывает свои пальчики, и пытается понять, чего тот добивается. — Пришло время последнего обряда? — Тэхён почти ровно поднимается, сокращая расстояние между ними, и останавливается перед альфой. Как Чон и думал, для омеги всё происходящее ничего не значит. Он пьян и уже не думает ни о словах, ни о поступках. И почему-то Чонгука это злит настолько, что он не может признать истинную причину. — Мы уходим, — резко говорит альфа, решая больше не тратить время на пустые празднества. — Иди к лошадям, я догоню. Тэхён выдыхает и поднимает взгляд в небо, снова ощущая тот холод и безразличие, которые присутствуют при главаре Фэрусов всегда. И пускай на протяжении всего пути Чон проявлял заботу и внимание, пусть юноша чувствовал рядом с ним тепло и безопасность, внимание, не прикрытое наигранной вежливостью, ощущал настоящее рядом, – Тэхён не примет это за чувства. Свобода – роскошь, которую омега оставит сегодня здесь. Он возвращается в город.        После принесения благодарности вождю, Чон покидает шумное место у костра, где индейцы всё ещё продолжают воспевать златовласого бога. Он идёт меж пустующих вигвамов, намереваясь к утру добраться до фермы Энди, чтобы оттуда уже выехать в Северный город. Чонгук вернёт Тэхёна Мустангу, а тот пусть сам решает, что с ним делать – это уже не заботы главаря Фэрусов. Звуки музыки становятся тише, практически растворяются в пустынной ночи, отчего сердце начинает успокаиваться. Чонгук выходит к месту, где держат их лошадей, и видит, как омега сидит рядом со своим жеребцом, смотря на звёзды. Несмотря на то, что они уходят, Ким выглядит печальным и задумчивым. Две ярко-рыжих полосы на его щеке смазаны, волосы вернулись в прежний вид без украшений и вплетённых бус, а в руках он держит венец, не решаясь его отпускать. Они уходят с земель племени индейцев молча, не пытаясь нарушить тишину, которая режет слух после шумных ударов барабана, идут рядом друг с другом, ведя за собой лошадей, и всё это время Тэхён продолжает держать венец в ладони. Синева ночи постепенно начинает отступать, сменяясь на востоке голубеющим небом, с которым гаснут звёзды вместе с последними сомнениями Кима. Омега шаркает сапогами по песку, даже не стараясь поднимать ноги от усталости. Он прекрасно понимает, что вернуться нужно как можно быстрее, поэтому они не будут останавливаться на ночь, как это было по пути сюда. Тэхён не замечает ямку на дороге, поэтому проваливается и чуть не падает на каменистую поверхность, только Чон вовремя успевает его подхватить. Альфа крепко держит Кима за плечи, ставит обратно, но не торопится отпускать. Он вспоминает, как, увидев его в вигваме вождя, омега бросился в объятья так, словно боялся его потерять. Что же это было на самом деле? — Знаешь… — Тэхён неуверенно делает паузу, будто решая, озвучивать своё решение или нет. — Как нам избавиться от брака? — он спрашивает совсем не то, что хочет, не найдя в себе силы сказать правду. Чонгук опускает руки, думая, что Тэхён просто испугался индейцев – это всё оправдание его поведению с утра. — Умереть, — бросает альфа, дёргая кобылу за собой вперёд. — То есть, как? — Тэхён догоняет Чона, снова выравниваясь с ним. — По обычаям индейцев брак заключается на всю жизнь, пока один из супругов не умрёт, — равнодушно произносит Чонгук. — Нас это не касается, ты же всего лишь не хотел замуж за индейца, так что можешь считать себя свободным. Тэхён прикусывает щёку, понимая, что Чон и правда сделал это всё ради него. Они ничем друг другу не обязаны, и можно считать прошедший день – как поездка в племя, чтобы показать сыну Мустанга, чем же на самом деле занимаются Фэрусы, и лишь шумное приветствие. — Тогда, буду иметь в виду, что ты совершенно не будешь против моего второго замужества, — Тэхён сжимает в руке венец, всё ещё надеясь, что он не ошибается в своих чувствах. Но Чон молчит, никак не отвечая на его слова. Жеребец недовольно фыркает, толкает омегу в плечо, чувствуя тревогу своего хозяина, чем привлекает внимание альфы. Лошади всё чувствуют, и иногда стоит прислушаться к ним. — Отлично! Тэхён начинает стирать тыльной стороной ладони рыжую краску со своей щеки, злясь на себя и на то, каким жалким сейчас выглядит, понадеявшись, что отношения между ними изменились в лучшую сторону, и он сможет изменить своё существование, но нет. — Вернусь в Большой город, сдамся и расскажу, как меня похитили Фэрусы и заставили всех поверить в то, что я – главарь. Снова буду центром внимания, как единственный выживший, встречусь с богатым альфой и выйду за него замуж, как хотел старик. Ты сам сказал, что мне нет места на Диком Западе, и никто принимать меня в Фэрусы не собирался – всё лишь для того, чтобы я не мешал вам. Омега закусывает губу, смотрит на размывающуюся картинку впереди из-за предательских слёз и разжимает ладонь, выпуская венец, который падает и остаётся позади. Чего он добился за это время? Сунулся на дикие земли, решив героем стать, освободить мир от преступников, но всё обернулось в другую сторону. Вся жизнь Тэхёна в миг стала бессмысленной, серой и тошнотворной от своих же действий, а привычный уклад и дорогие ему люди – старик, который воспитывал его, и тот погряз в нечестной игре лжи и лицемерия. Что остаётся Киму делать, если только не вернуться и попытаться всё забыть? — Ты до сих пор ничего не понял! Чонгук неожиданно повышает голос, останавливаясь и поворачиваясь к омеге. — Всё это было для того, чтобы ты сам сделал выбор, заняв своё место! Не в прогнившем городе среди аристократов, не в пустынном городке под звездой шерифа, а здесь! Твоё место среди нас! Рядом с Мустангом, с Мэйсоном, если захочешь на ферму уйдёшь или вообще останешься в Северном городе, но открой же глаза, Тэхён! Чонгук впервые называет омегу по имени, отчего тот не сдерживается, позволяя накопившимся слезам осыпаться на землю. — Ты всю жизнь был скован цепями, а когда даёшь тебе ключ, что ты делаешь? Говоришь, что тебе нравится быть рабом! — А что мне делать со всем, что я узнал?! — Тэхён отпускает свою лошадь, небрежно стирая рукавом мокрые дорожки. — Как мне теперь жить, зная о том, что тот, кто вырастил меня, ничего не делает, собираясь уничтожить целое поселение индейцев?! Что именно он довёл родного отца, который меня не бросал, до такого состояния! Я бы хотел забыть всё и вернуться на свою цепь, но даже, если вернусь, я всё ещё буду помнить обо всём этом! Засыпая в постели с нелюбимым человеком, я буду просыпаться от кошмаров, в которых прохожу испытания, отвергая все богатства мира и всех, протягивая руку тебе! Дикарь не соблазнял первую красавицу Запада – она сама подарила ему свою душу. И почему-то Тэхён уверен, что они проходили венчание у того же племени, что и Мустанг, и потеряв свою жену, он всё равно хранит их венцы, оставив место в своём сердце лишь для собственного сына. Потому что Тэхён делает то же самое, он протягивает своё сердце Чону, умоляя забрать его. — Тогда покончи с этим так же, как ты когда-то решил покончить с Фэрусами, — Чонгук берёт омегу за запястье, не давая ему тереть свои глаза. — Племя – это наша забота, а ты займись стариком. Освободи для начала себя. Альфа перехватывает Тэхёна за ладонь и тянет за собой, подзывая его лошадь. Просто Киму нужен тот, кто направит его, возьмёт за руку и поможет на диких землях найти своё место. — И ещё, — Чонгук смотрит в заплаканные глаза запутавшегося Тэхёна и снимает венец со своей головы, надевая на омегу, — можешь всем рассказать, что тебя обвенчали с предводителем Фэрусов, тогда не придётся просыпаться в постели с нелюбимым человеком. Тэхён прикасается к сплетённому венцу на своей голове и не понимает, что это значит. Чон только что высказал свои права на омегу или как с венчанием – просто спасает его? Вроде «чтобы к тебе не приставали, говори, что твой супруг – первый преступник Дикого Запада». В любом случае, каким бы посыл ни был, Чонгук держит сейчас Кима за руку и не отпускает.        Добравшись на ферму к утру, когда ещё только просыпаются фермеры с первыми лучами солнца, Чон сталкивается с Энди, который рад видеть сбежавшего омегу живым. Альфа обходится без подробностей, почему на них индейская одежда, а просто попросит собрать им воду в дорогу и напоить лошадей. И разбудить их через три часа. Чонгук понимает, что в таком состоянии они долго в седле не продержатся, а путь долгий, поэтому решает занять это утро необходимым сном. Чон отправляет Тэхёна в дом, а сам остаётся на улице, начиная разговор, который не для ушей омеги. Тогда Ким добирается до первой мягкой поверхности, в виде небольшого диванчика у окна, и падает в него, решив дождаться Чона здесь, но благополучно засыпает, лишь почувствовав, как сверху его накрывают тёплым пледом.

✩✩✩

— Что вообще на него нашло? — Уилсон заканчивает читать письмо, узнав, что приезд Джея задержится из-за внезапных обстоятельств в племени Чероков. — Поехал за омегой, когда тот и неплохо на ферме пребывал! — Если поехал, значит надо было, — огрызается Моника, — не в омеге дело. — Ты сама-то в это веришь? Давно ли Джей делал выбор не в пользу Фэрусов? — соглашается другой мужчина с мнением Уилсона. — Омеги всегда были препятствием на пути, далеко ходить не надо – посмотри на Мустанга. Что с ним стало из-за той голубоглазой? Готов был продать всё, над чем трудился всю жизнь, ради чего? — Любви, — отвечает Мэйсон, появившийся в дверях. — Своя жизнь обесценивается, когда ты даришь сердце другому. И ты это поймёшь когда-нибудь. Моника складывает руки на груди и бросает на мужчин укоризненный взгляд, получив поддержку со стороны юноши, который забирает письмо. — Мы теряем время, — вздыхает Уилсон, — в пустынном городке творится чёрт знает что, строительство пошло полным ходом, а у нас даже плана нет. — Я уверен, Джей вернётся с козырем в рукаве, — мягко улыбается Мэйсон, когда прочитывает письмо и находит, что Чонгук не указывает причину их задержки. Мустанг был прав, когда сказал, что после этого небольшого путешествия, может многое измениться. И сейчас Мэйсон в этом убедился.

✩✩✩

Тэхён просыпается мучительно медленно, отдалённо слышит голоса, которые становятся громче с приходом их обладателей, и приоткрывает глаза, замечая перед собой проходящего мимо Чонгука. Сна катастрофически не хватает, тело всё ещё тянет вниз, а голова неприятно болит. Тэхён закрывает глаза, надеясь, что ему дадут поспать ещё немного, но чувствует прикосновение к волосам, которое плавно перетекает к щеке. Чужая тёплая ладонь нежно очерчивает скулу, спускается ниже, и большой палец проходит по ямочке под нижней губой. Тепло. А потом с него стаскивают плед, вынуждая проснуться. — Поднимайся, Песчанка. Вот это уже больше похоже на Чонгука, в его манере будить подобным образом. — Почему «песчанка»? — звучит где-то в стороне вопрос от Дэнни, который стоит поодаль, собирая им еды в дорогу. Чонгук оборачивается, посмотрев на поднимающегося омегу, который прищуренным взглядом бросает взгляд на альф, и улыбается, храня в памяти тот самый судьбоносный момент, когда убрал палец с курка и опустил револьвер, заметив позади проползающую песчаную кобру – царицу диких земель. Тэхён похож на кобру – гордый, о чести что-то там говорил, грозился убить, вот только клыки использовать не научился. — Потому что кое-кто очень любит змей, — Чонгук наслаждается реакцией омеги, который брови хмурит и наклоняет голову набок, не удивляясь сказанному. Радует только одно – они снова вернулись к тем отношениям, которые были прежде. Может быть, что-то изменилось, что пока скрыто от глаз, но в скором времени это обязательно будет раскрыто. По крайней мере Тэхёна больше не будят пинками по сапогам. Правда и Энди не стал уточнять, почему Чон согласился на венчание, о коем узнал от самого альфы, хотя был ещё один выход: он мог элементарно называть омегу уже замужним, например. Не догадался или не стал ничего менять – это останется лишь в мыслях у главаря Фэрусов. Собравшись в путь, Чонгук подсаживает Тэхёна на лошадь, чем вызывает у омеги удивление, ведь он и сам прежде неплохо седлал своего жеребца, и прощается с фермерами, обещая заглянуть к ним после набега на железную дорогу. Ким относится к этому заявлению особенно внимательно, подозревая, что альфа имел в виду их последний набег. А ведь Дэнни сказал, что после того, как Чон закончит свои дела здесь, он уедет на другую сторону континента. Ким наматывает на ладонь поводья, готовясь отправиться обратно в город, и поворачивается, встречаясь взглядом с Дэнни. Тот лишь приподнимает уголки губ, заверяя, что не держит обид, потому что знает, что об омеге точно есть, кому позаботиться. И лошади срываются с места, покидая ферму, а впереди поля, каньоны и Северный город, в котором их ждут не только Фэрусы.

✩✩✩

Запрокидывая голову, чтобы выпить воды, Тэхён резко замечает отсутствие одного из атрибутов, с которым он покинул племя Чероки – венец. Видимо, он слетел на ферме, когда Ким лёг спать на диван. Свой бросил, теперь ещё и Чона оставил. Проезжая мимо знакомых мест, омега пытается осознать, когда главарь Фэрусов стал играть для него другую роль. После ливня? Когда притянул к себе Кима, чтобы тот согрелся, позволив ему спать на своих руках. Раньше? Когда приготовил завтрак, отдав ему свою половину яиц и не заставив есть змеиное мясо. В ту ночь, когда Тэхёна поймали двое альф и затащили в переулок, а Чонгук пришёл за ним? Хотя на протяжении всего этого альфа не упускал возможности поиздеваться над ним. Скорее всего это одностороннее чувство, обострившееся на фоне резких перемен. А ещё это венчание, которое Тэхён принял слишком близко к сердцу, будто он и правда согласился быть выданным замуж за Чонгука. Но они на самом деле теперь в браке. Странно это принимать как факт. Но на деле это лишь формальность – Чон остаётся всё тем же главарём Фэрусов, который исполнил волю Мустанга, показав его сыну другую сторону Дикого Запада и дав ответ на вопрос, кто здесь действительно дикари. А Тэхён по-прежнему лишь прибывший из Большого города омега, который слишком понадеялся на себя, но изменился в другую сторону. Они разные, но связаны Диким Западом. — Остановимся, — Чонгук забирает у омеги поводья, отводя лошадей с дороги в сторону. Уже давно стемнело, город практически за горизонтом, и Тэхён не понимает, почему альфа вдруг решает сделать остановку. Чонгук сводит лошадей к реке, отпускает их, позволяя им напиться и отдохнуть, а сам начинает собирать сухие ветки, чтобы развести огонь. И Ким понимает, что они тут останутся на ночь. Тэхён садится на землю, начинает накидывать в одно место маленькие сухие соломинки, подготавливая место для костра, и собирается спросить Чона о его планах после завершения дел Фэрусов. И хотя у него есть время на долгожданный сон, он хочет потратить его на альфу. — Так, почему ты задержался в пустынном городке? — омега смотрит, как Чонгук складывает ветки и поджигает их, создавая тепло и свет вокруг. — Обстоятельства изменились, предыдущий план уже не годился, — отвечает альфа, забирая у своей кобылы плед и расстилая его, чтобы Ким мог лечь. — Джо прислали людей с псами и оружием, которого я прежде не видел – рисковать своими людьми я не стал. Пришлось остаться, чтобы побольше узнать о неком Вонге, который посодействовал этому. Они всерьёз решили закончить железную дорогу до зимы. — И как вы хотите остановить строительство? — Тэхён не понимает, почему столько времени потрачено, а результаты заканчиваются в пустынном городке. — Отнимать зарплату у надсмотрщиков, материалы и наводить страх особо долго не получится. — Думаешь, я могу тебе доверять? Чонгук напоминает о том, что Ким вообще-то обрёл новую цель, когда приехал в Северный город – узнать обо всех планах, чтобы потом это использовать. Тогда он и правда всё ещё хотел расправиться с Фэрусами, но сейчас всё изменилось. — Мы прошли венчание у индейцев, и ты ещё спрашиваешь? — Тэхён продолжает кидать соломки в костёр, дожидаясь, когда ему расскажут о последнем набеге, при котором, как выразился Дэнни, Чон может не выбраться живым. — А для тебя оно разве что-то значит? — задаёт встречный вопрос Чонгук, заставляя омегу сломать палочку в руке от внезапности. Должен ли он признаться, что вообще-то осознаёт, что их связывают узы брака, пусть даже он был заключён подобным образом? Как отреагирует альфа, узнай, что Тэхён желал не просто увидеть его, оставшись на ферме один? Ким думал о нём, ждал и жаждал. И тогда, стоя перед костром, когда они испили из чаш, омега всерьёз подался вперёд и сделал осознанный выбор, когда протянул альфе руку. — Моё воспитание не позволяет мне отказываться от подобных… соглашений, — Тэхён ясно даёт понять, что принимает их брак, — поэтому можешь попробовать довериться мне. В твоих же интересах узнать, что я лично знаком с Вонгом, который питает ко мне неприкрытый животный интерес. — Снова используешь козыри, — усмехается Чонгук, соглашаясь, что его противник более, чем достоин хорошей игры. Но куда лучше, если противник станет союзником, который сделает тебя в разы сильнее. — Не стану рассказывать тебе наш первый план, так как он уже не годится, — Чон быстро смотрит, как реагирует Тэхён на его слова, которые предполагают изложение плана, в который даже Фэрусы ещё не посвящены. — Но раз ты имеешь такое исключительное положение в глазах Вонга, ты бы мог помочь направить его на путь истинный. — Хочешь использовать меня? Тэхён чувствует, как по коже пробегают мелкие мурашки, то ли от собственных слов, в смысл которых он закладывает и другой, нежели работа с Фэрусами, то ли от согревающего пламени. — Да, — Чонгук принимает горизонтальное положение, облокотившись на локоть, — ты должен будешь уверить его, что Фэрусы потерпели разлад, поэтому в ближайшее время не смогут достигнуть единого решения. Расскажешь, как пребывал в плену и видел достаточно, чтобы сказать, что мы терпим поражение. Заверишь Вонга в его превосходстве, чтобы он был уверен в скором завершении строительства, а всё остальное сделаем мы. Если план изменился, значит ли это, что исход событий, при которых Чон мог рискнуть жизнью, тоже поменял направление? Определённо. Тэхён осознаёт, что в скором времени встретится со стариком, с которым ему предстоит тяжёлый разговор, вернётся в аристократическое общество, которое ему ненавистно и будет вынужден играть свою роль, говоря про Фэрусов ужасные вещи. — Что будет после? — Ким опускает взгляд на кисть руки альфы, которая всё ещё перевязана, и на его шрам на щеке. — Не знаю, — Чонгук ложится на спину и заводит руки за голову, прикрывая глаза. — Мустанг упокоит свою душу после выполненного обещания перед племенем Чероки, будет продолжать заниматься своей работой, оставаясь в Северном городе. Мэйсон останется с ним – он слишком привязался к твоему отцу, чтобы уйти от него. Половина Фэрусов, что разделяли со мной горячие пески и обширные просторы, уйдут на ферму, которую Энди планирует расширить. Моника, возможно, попытает удачу выбиться в высшие круги без помощи Мустанга, честно говоря, я не знаю, что у неё в голове… — А ты? Альфа открывает глаза, увидев Тэхёна, который, опираясь на руки, возвышается над ним, желая услышать то, о чём уже знает. Чонгук рассматривает лицо омеги вблизи, понимая, почему индейцы видели в златовласом бога – он красив, словно мираж, который может раствориться, прекрасен, как солнце на заре, и имеет запах, оседающий в лёгких. Ему невозможно противостоять, Чон слишком близко подпустил его, и обратного пути больше нет. — Я покину эти места. — Надолго? — Ким понимает, что этими вопросами выдаёт себя, но не может не озвучить их. — А ты будешь скучать? — на лице альфы расплывается самодовольная ухмылка, и сказанное больше похоже на очередную издёвку, чем на серьёзное предложение. Тэхён цокает и отсаживается от Чонгука, решая больше не тратить время их остановки на подобные разговоры. Самое главное он узнал, а что с этим делать, решить можно будет попозже. — Ты такой милый, когда обижаешься, — смеётся Чонгук, поворачиваясь на бок, подпирая голову рукой, чтобы было удобно наслаждаться издевательствами над омегой. — И когда плачешь из-за меня, тоже. — Когда это я из-за тебя плакал?! — Тэхён снова начинает кидать соломинки в костёр, пытаясь себя чем-то занять, лишь бы не смотреть на волчьи глаза главаря Фэрусов, которые, казалось, видят его насквозь. — Всегда, — уверенно отвечает Чон. — Когда я спас тебя в городе, когда увидел меня в племени, когда понял, как сильно ошибался насчёт Фэрусов, и когда страшился мысли просыпаться от кошмаров и видеть не меня. — Усмири своё эго, Дикарь. — Признай свою слабость, Песчанка. Тэхён поднимается на ноги и проходит рядом с альфой, специально шаркая сапогами, чтобы поднялась пыль, и уходит к лошадям, намереваясь провести отдых с ними. Неожиданно Чонгук хватает его за талию и поднимает над землёй, собираясь вернуть на место, но не рассчитывает силу и заваливается назад, падая вместе с омегой в воду. Тэхён выныривает первым, хватает ртом воздух, убирая с глаз мокрые волосы, и начинает дрожать, не веря, что альфа просто взял и скинул их в реку. — Ты совсем одичал?! Тэхён бьёт по поверхности воды, брызгая в Чонгука, который лишь смеётся, поднимаясь на ноги. Ким даже обижаться на него не может, потому что этот смех настолько красивый, живой и искренний, что это падение уже не кажется таким трагичным. — Тебе полезно остудиться, — альфа хочет коснуться Тэхёна, но тот отталкивает от себя чужие руки, пытаясь толкнуть Чона обратно в воду. Тогда Чон наклоняется и подхватывает омегу, закидывая того на плечо, и выносит из воды к костру, укладывая его на расстеленный плед. Тэхён судорожно выдыхает, дрожащими руками пытается расстегнуть пуговицы на рубашке, чтобы снять с себя мокрую одежду, но останавливается, увидев, как Чонгук стягивает кофту через голову, обнажая свой торс, на котором нарисованы прошлым большие шрамы и ожоги. Альфа выжимает воду, кидает куртку на седло, принимаясь снимать сапоги, полные воды, и замирает, когда чувствует прикосновение к своей груди. Тэхён касается пальчиками начала шрама, удивляясь, насколько он большой и глубокий, даже не представляя, как его можно получить. Он ведёт вниз, забывая о холоде, и прикасается к ожогу, который, скорее всего, приобретён в кузнице. Кожа здесь загрубела, имеет более тёмный оттенок и наверняка чувствительна, потому что Чонгук шумно выдыхает, прикрывая глаза. Затем альфа берёт Кима за запястье и убирает его руку, напряжённо поднимая взгляд – бесполезно отрицать свои чувства. Чонгук касается ладонью щеки Тэхёна, ощущая еле заметную дрожь в его теле от холода, кладёт вторую на его скулу и приближается, прикасаясь губами к его губам. Ким закрывает глаза, ощущая как в животе всё скручивается от приятного чувства, приоткрывает губы, позволяя альфе целовать более свободно. Чон медленно водит губами, стараясь не испугать омегу, который впервые подпускает к себе кого-то настолько близко, позволяя упиваться своей красотой, проводит языком по контуру нижней губы, а после, посасывая её, приподнимает голову Тэхёна. Ким цепляется за плечи Чонгука, льнёт ближе, отбрасывая все сомнения, и чувствует, как его щёки стремительно краснеют, когда альфа разрывает поцелуй, давая возможность вобрать в лёгкие воздуха. Треск сгорающих веток перебивает журчание реки и слишком громкое биение сердца, которое не ясно, кому из них двоих принадлежит. А, может быть, они бьются в унисон. Чон, понимая, что никакого сопротивления со стороны омеги нет, делает шаг и, взяв Тэхёна за талию, укладывает его на плед, вновь завладевая его губами. Его катастрофически мало, словно пьёшь и не можешь утолить свою жажду в самый знойный летний день. Чонгук зарывается ладонью в мокрые светлые волосы, целует более углублённо, свободной рукой начиная расстёгивать пуговицы на рубашке Кима. Затем целует в подбородок, распахивает ткань одежды и спускается ниже, оставляя дорожку из поцелуев. Тэхён чувствует, как альфа прикусывает кожу у шеи, руками проводя по рёбрам и останавливаясь на талии. Чон переходит к груди, медленно выцеловывая каждый сантиметр бархатной кожи и замечая, как часто вздымается грудная клетка омеги. Холод начинает исчезать, а на его смену приходит жар двух тел, что благословлены Диким Западом. Чонгук проводит языком по животу омеги и зацепляется руками за края его свободных штанов цвета поздней пшеницы, приподнимаясь на колени и снимая их. Тэхён хочет опустить ноги, свести их, но альфа не позволяет ему сделать этого, хватая за лодыжки и устраивая их на своих плечах. Чон прикрывает глаза и наклоняет голову, оставляя поцелуй на кости внутренней стороны лодыжки, расслабляет хватку и ведёт подушечками пальцев до колен. У Кима всё тело в мурашках, дыхание становится сбитым, местами кажется, он вообще не дышит, закусывая губу от приятных ощущений. Чонгук проводит ладонью по задней части бедра, перехватывая ногу под коленом, и снова оставляет поцелуй, перемещая взгляд на затуманенные возбуждением голубые глаза омеги, будто предупреждая, что он не собирается останавливаться. Тэхён шумно вбирает воздух через плотно сжатые зубы, когда альфа прикусывает внутреннюю часть бедра, а потом зализывает краснеющий укус. Тускнеющий костёр мерцает тёплым светом на обнажённой коже, и эта картина пунцовых щёк, приоткрытых от предвкушения губ, шумных вздохов и умоляющего взгляда доступна только Чонгуку, которому принадлежит этот омега. И никто больше не смеет касаться его, видеть то, что видит Чон, и слышать тихие, приглушённые, сдержанные стоны. Тэхён видит, как альфа спускает свои штаны, и закрывает глаза, облизывая пересохшие губы. Он чувствует, как Чонгук слегка раздвигает его ноги, приближается и перехватывает его руки, ведя к ладоням и сжимая его пальцы, касаясь губами его щеки. Тэхён ощущает, как близко его тело, как Чонгук явно сдерживается, но продолжает целовать омегу, чтобы тот расслабился насколько это возможно. И Чон прикасается губами ко лбу, медленно поддаваясь бёдрами вперёд, чувствуя, как Тэхён с силой сжимает его ладони, жмурясь и не позволяя себе оттолкнуть альфу, хотя ему больно настолько, что на висках показывается блеск стекающих слёз. И чёрт возьми как сильно ошибался главарь Фэрусов, когда думал, что омега привык подстилаться под аристократов в Большом городе, чтобы получить какую-нибудь безделушку. Тэхён чист, как утренняя роса, невинен, и всецело отдаёт себя Чонгуку. Альфа сцеловывает слёзы, отдаляется и приподнимает рукой за талию, меняя угол. Тэхён обхватывает шею Чона, закидывает ноги за его спину и тянет того на себя, принимая его полностью, на что альфа рвано выдыхает, делает размашистое движение бёдрами, придерживая его, стараясь не сделать больно и давая время привыкнуть. Холод ночи больше не чувствуется, треск костра меняется на гортанное рычание и протяжные просьбы. Омега глотает воздух, который выбивается из его лёгких с каждым толчком, впивается ногтями в спину Чона и больше не сдерживает своих стонов. До безрассудства желанно утопать в этих чувствах, трогать, кусать, целовать до нехватки воздуха, потому что воздух для них заключён в друг друге. Костёр медленно гаснет, их остановка значительно затягивается, но это уже не так сильно волнует. Рваные выдохи выбиваются в жадный поцелуй припухших губ, сладкий запах душит, не оставляя выхода и шанса выбраться из его оков, да и Чонгук не хочет. Он упивается этим моментом, желает ещё больше, не оставляя сил чтобы подняться, и чувствует, как омегу окатывает приятная волна, что заставляет его сжать Чона. И альфа делает глубокий толчок, выходя из Тэхёна и изливаясь на землю, после чего старается выровнять сбитое напрочь дыхание. Тело подрагивает в мелких судорогах, перед глазами всё ещё продолжают летать звёзды, и Тэхён не может понять, настоящие они или это небо сходит с ума. Определённо небо.

✩✩✩

— Тебе помочь? Омега оборачивается, смотря на главаря Фэрусов, который, стоя рядом с кобылой, складывает руки, наблюдая за тем, как Ким собирается седлать своего жеребца. Всё бы ничего, если бы не ватные ноги после прошедшей ночи и укусы на бедрах, которые за пару часов просто так не исчезнут. Тэхён гордо молчит, решая, что может справиться самостоятельно, но только успевает схватиться за седло, как чувствует сильные руки на своей талии, которые его поднимают, усаживая на лошадь. Ким клацает зубами, сжимая челюсть явно от неудобной позы, но ничего не говорит, наматывая поводья на ладонь. — Мы поедем медленно, — обещает Чонгук, обхватывает омегу за голень и ставит ногу в стремя, оставляя поцелуй на коленке. — Не делай из меня неженку, — Ким отводит взгляд, избегая зрительного контакта, который заставляет его вспоминать эту сводящую с ума ночь. — Как скажешь, — Чонгук подзывает кобылу и запрыгивает, бросая взгляд на омегу, — больше никаких нежностей, Песчанка. Тэхён не успевает ничего сказать, как Чонгук лягает кобылу, заставляя её идти. У него до сих пор какое-то чувство вины, а всё из-за того, что с утра он увидел альфу в реке – у того на спине были свежие полосы после проведённой ночи. Правда Чонгук нисколько не поменял своё отношение к Тэхёну, предложив на завтрак жареную кобру. Её, конечно, не было, но Чон не упустил возможности лицезреть, как омега хмурит брови, стараясь как можно скорее скрыть своё нагое тело. Задержались они дольше, чем планировал с самого начала главарь Фэрусов, поэтому к городу они стали подходить ближе к полудню. Однако, чем ближе они приближаются к въезду, тем больше возникает проблем: вначале у них не оказывается шляпы, под которой нужно спрятать золотые волосы омеги, в итоге приходится повязать на голову красный платок, завязав сзади узел, но при этом всё равно рискуя привлечь к себе внимание. Заходить вот так в город рискованно, главарь Фэрусов всегда посылал кого-то из своих людей первым, чтобы проверили обстановку, а сейчас они заходят вслепую. Чонгук чувствует, что сейчас им не сойдёт с рук их неосмотрительность, но и медлить уже нельзя. Однако идя по главной улице, на удивление всё оказывается спокойно. Тэхён следует за кобылой альфы, старается не смотреть по сторонам, думая о том, что по новому плану ему всё равно придётся раскрыться и сдаться. — Тэхён? По спине пробегают мурашки, когда омега слышит до боли знакомый голос. Он поворачивается, замечая своего старика, который стоит в окружении людей в форме, явно собирающихся в пустынный городок. Или кого-то встречающих. Тэхён не знает, что делать, его тело будто оцепенело, а в горле застрял ком несказанных слов. Старик начинает подходить, а люди, что стоят с ним, медленно тянутся за оружием, увидев голубоглазого главаря Фэрусов. И взгляд привлекает маленькая вещь в ладони шерифа. — Давай поговорим, дорогой. Ким протягивает руку, предлагая внуку спуститься с лошади, но переводит взгляд на сына кузнеца, который достаёт револьвер и стреляет под ноги белого жеребца. Лошадь от испуга встаёт на дыбы и бросается бежать, а Чонгук тут же следует за ним, слыша, как шериф приказывает не стрелять, а седлать лошадей. Как они тут оказались? Кого они ждали? И почему их стало так много? Эта встреча круто меняет ход дела, потому что старик Ким теперь знает, в какой город возвращаются Фэрусы, видел Тэхёна, который не находится в плену, и у него есть все основания полагать, что Чонгук тоже замешан в преступлениях. Погоня остаётся позади, они быстро добираются до особняка, где их встречает Уилсон и забирает лошадей, пряча их на заднем дворе. Тэхён закусывает губу, смотря на улицу – он заметил подозрительную вещь в руке старика. Ему нужно вернуться, но долго ему не позволяют оставаться на улице – Чон заводит омегу внутрь, закрывая за собой дверь. — Какого чёрта ты творишь?! — альфа повышает голос, пребывая в шоке от того, что Тэхён даже с места не сдвинулся, хотя прекрасно осознавал, что ещё рано намеренно сдаваться. — Я должен вернуться… — Ты никуда не пойдёшь! — Чонгук ударяет в стену рядом, мешая тому пройти. — У них Шинни, — Тэхён смотрит в тёмные глаза главаря Фэрусов, оставаясь на месте. — У старика был браслет, который я подарил Шинни, а значит с ним что-то случилось как и с кузнецом. — И ты серьёзно сейчас намерен пойти туда и спросить, откуда этот браслет? — Чон не верит своим глазам, не видя никакой опровергающей реакции на свои слова, и опускает руку и делает шаг назад. — Рискни уйти. Чонгук забыл, каким гордым бывает Тэхён, поэтому, вспомнив об этом, не удивляется, когда он назло разворачивается и идёт в сторону двери. А Ким не может вот так просто спустить с рук тот факт, что с мальчиком могло что-то случиться, ведь это он купил его и пообещал хорошую жизнь. Но не успев достигнуть двери, Тэхён чувствует, как его хватают и тащат в противоположную сторону. — Пусти меня! — омега пытается вырваться, но Чонгук не желает его больше слушать. — Если тебе наплевать на того, кто тебя вырастил, то мне не всё равно на Шинни! Но и Тэхён забыл, что нельзя злить главаря Фэрусов. Чон пинает дверь зала ногой, заходит, усаживает омегу в кресло, выдыхая и проводя ладонью по волосам, и быстро проводит взглядом по присутствующим, которых собрал Уилсон. — А теперь, когда все в сборе, — Чонгук ловит на себе злой взгляд Тэхёна, игнорируя его обиды, — можно и начать. Все ожидают новый план, по которому они добьются справедливости и свободы, но совсем не ожидают, что главарь Фэрусов вернётся с идеей, которая повергает всех в шок. — Мы дадим себя поймать.