✩✩✩
Чон просыпается довольно поздно, несмотря на то, что всё время вставал с первыми лучами солнца, но сегодня он не видел смысла покидать постель, на которой чересчур мягко, но тепло и уютно от того, что когда-то здесь ночь скрашивала компания Тэхёна. Кажется, заходил Мэйсон, потому что окно уже распахнуто и дверь не до конца закрыта. Он даже не услышал его шагов. Всё это смешит ровно столько же, как и пугает, насколько альфа придаёт значение отсутствию Тэхёна – всего лишь омеги, который посмел бросить ему вызов, вызывающе смотреть в глаза, иметь наглость стянуть платок и смелость, чтобы сбегать. Всего лишь голубоглазый, невероятно строптивый, наивный и запутавшийся Тэхён, плачущий всякий раз из-за альфы, краснеющий, смущающийся и прекрасный. Лишь омега, с коим его обвенчали под небесами, всё ещё полагающий, что у Чона нет никаких чувств к нему. Всего лишь? Почему тогда он не выходит из головы? Почему не хватило решимости покончить с ним, когда было время? Как альфа мог согласиться сопроводить его и изменил своё решение поехать на ферму, когда надо было возвращаться в город? Тогда почему идея отправить его к Вонгу сейчас кажется такой безрассудной? Чонгук поднимается с постели с невероятной тяжестью в теле, будто вчера он пробыл целый день в кузнице, и уходит из комнаты, оставляя там сладкий запах, который уже начинает исчезать. В коридоре бегают дети, одна девочка даже останавливается, завидев главаря, и спрашивает, куда опять пропал златовласый мальчик. Именно она тогда заметила, что омега ушёл, и только поэтому Чон успел вовремя. И тут приходит мысль о том, как альфа сказал, что Тэхён сможет постоять за себя перед Вонгом. А так ли это? — Ты нехорошо себя чувствуешь? — Мэйсон останавливается напротив альфы, забирая с его рук девочку. — Мустанг здесь? — Чон решает не вдаваться в подробности своего состояния. — Ждёт тебя, — подтверждает юноша, продолжая свой путь. Чонгук стремительно направляется в кабинет мужчины и проводит рукой по волосам, думая над тем, чтобы послать в Большой город Уилсона к омеге. Монику отправлять уже нельзя, Вонг мог её запомнить, а другим это задание Чон не может доверить. Толкнув дверь ладонью, Чонгук останавливается, завидев, как Мустанг надевает свой пиджак, а значит, собирается выйти в свет. — Ты только приехал, а уже покидаешь нас? — Чон прикрывает дверь и проходит внутрь, усаживаясь на стул, стоящий неподалёку от стола. — Что за срочные дела? — Свидание с сыном, — улыбается Мустанг, надевая галстук и свободно завязывая его ловкими движениями. Мужчина слышит, как Чонгук задерживает дыхание, как только тема касается омеги. Не удивительно, что такое происходит после всего, о чём рассказал Мэйсон. Мустанг принял новость о каких-то сложных, нерешённых, далеко от романтичных, но что-то похожее на это, отношениях спокойно, даже положительно. Из всех знакомых Чонгуку он доверяет полностью, и если выбор сына пал на него, мужчина этому препятствовать уж точно не станет, что не скажешь о старике Киме. — Поговаривают, мистер Вонг преисполнен серьёзными намерениями к нему, — Мустанг открывает шкафчик с затемнёнными очками и достаёт одни из них. — Его намерения ничего не значат, — Чон с пренебрежением отзывается о слухах, что дошли до Мустанга. — Пока ход игры не повернулся в его сторону, — неоднозначно говорит мужчина. — Вонг пригласил меня обговорить некоторые предстоящие события, явно уверенный в том, что помехи в виде Фэрусов больше не будет. Спрашивается, откуда такая уверенность до того, как ему стало известно о ваших планах, сказанных Тэхёном? Ведь приглашение было выслано два дня тому назад. — Слишком самоуверен? — Или кто-то укрепил его уверенность, — Мустанг берёт свою трость, намереваясь отправиться в путь. — Сегодня я узнаю, что планирует Вонг, и уже, исходя из этого, будем решать, насколько успешным окажется твой план. Моё старое сердце чует неладное во всём этом. Чутьё Мустанга подобно чуйке кобылы, которая способна ощутить чужое присутствие задолго до пребывания недоброжелателя, поэтому Фэрусы безоговорочно уповают на шестое чувство их первого предводителя. И ситуация с Вонгом кажется странной и в то же время необъяснимой – слишком много вопросов. Чонгук наблюдает, как за Мустангом приходит Крэг, который будет сопровождать его в Большой город, и уходит вслед за ними, но на задний двор, где кобыла, завидев своего хозяина, приветственно фыркает, вскидывая головой. А альфа лишь улыбается на то, что эта красавица понимает его с полувзгляда. Чону надо освежиться и предаться его свободе.✩✩✩
Второй день в угодьях мистера Вонга проходит медленно и напряжённо. Одев омегу в дорогую одежду, блестящую золотом бижутерию, альфа не отходит от него, наслаждаясь его красотой и возможностью подчинить себе золотой слиток общества. Чересчур яркие намёки на их возможные отношения сначала ещё как-то терпимы: Тэхён смущённо улыбается, уходит от ответа, превращает в незатейливую шутку, а затем просто перестаёт отвечать. Вроде как согласен, а с другой стороны твёрдого ответа не даёт. Перейти к нужной теме оказывается так же проблематично, как придумывать отговорки о местах нахождении, где обосновались Дикари на время пребывания в плену омеги. Тэхён часто повторяет, что ему завязывали глаза или дорога ему была незнакома, и Фэрусы вовсе нигде надолго не задерживались, реже просит не затрагивать эту тему, но каждый раз лгать становится труднее. Пока разговор не поворачивается в сторону отца Тэхёна. Это происходит в кабинете Вонга, когда тот позволяет рассмотреть замеченную им коллекцию книг, и омега вдруг видит карту планируемой железной дороги. Тэхён рассматривает её, будто в первый раз, наивно проводя пальцем по красным линиям и остановившись на кружке. — Что тут? — голубоглазый взгляд пронизывает насквозь, говоря, что ему известно обо всём, но он хочет услышать это лично от альфы. — Пустынная местность – владения Дикарей, которые они так старательно охраняют, — мужчина с козлиной бородкой подходит ближе, заводя руки за спину и смотря на нарисованные города и дороги. — Поговаривают, что именно там когда-то жил основатель Фэрусов – гордый Мустанг, что соблазнил одну из светских дам нашего города. Тэхён стискивает зубы, зная, что о связи Мустанга с его матерью никому не было известно – старик Ким старательно заметал следы их отношений на протяжении долгих лет. Откуда Вонг узнал об этом? Не мог же сам старик ему поведать о таком? — Тот мужчина не знал ни страха, ни сомнений, подобно духу Дикого Запада мчался на чёрной бестии по бескрайним пустыням, обмениваясь с племенами индейцев новизной из городов на их богатства, — Норвуд украдкой переводит взгляд на омегу. — И держал он в страхе всю аристократию, не позволяя им вступать на свои земли, пока однажды его дух не сломила девушка. Имея множество богатств, ему захотелось обрести ещё одно – сердце строптивой аристократки. Украл он девушку на свои земли, но не смог противиться её воле и желанию вернуться. С тех пор Мустанг никому не позволяет вступать на эти земли, где когда-то его жадное сердце обрело полноту и покой. Тэхён хотел бы возразить, что это не так, но не может. Всё это похоже именно на то, как сказал бы старик о Мустанге, отзываясь о нём не так доброжелательно, из-за выбора своей дочери. Может, Вонг и не знает всей правды? Если он сам не проверял эту местность, где расположились Чероки, а опирается лишь на рассказы Кима-старшего, то значит, вся ответственность за строительство лежит на старике? — Слагают легенды, что на этих землях находятся ценные ископаемые, которые выменивал Мустанг у индейцев, — заканчивает свой рассказ Вонг. — Поэтому Фэрусы не хотят отдавать эти земли. — Вам ведь дорога нужна? Не более? — Тэхён поворачивается к альфе, а в его взгляде отражается холод и злость то ли на старика, то ли на незнание истины о Мустанге, как о человеке. — Тогда просто сдвиньте её, не проводя пути по диким землям. У вас же… бесплатная рабочая сила, — Ким сам не верит, что такие жуткие слова звучат из его уст, — рабам не надо платить и доллара, они проведут пути даже сквозь гору. — Но земли так и останутся пустовать, окутываемые страхом от Фэрусов. Это не выгодно экономике страны… — Я слышал, как Фэрусы обсуждали какие-то условия, — Тэхён не даёт закончить мужчине, грубо перебивая его, — вам известно о них? Вонг отрицательно мотает головой, якобы он об этом ничего не слышал. — При любых обстоятельствах Фэрусы были и остаются преступниками, — альфа подхватывает ладонь омеги и накрывает её сверху своей. — Завтра же вечером с ними будет покончено, мой дорогой, и вы сможете остаться здесь со спокойной душой. — Здесь? — Тэхён с усилием поднимает уголки губ, потянув руку на себя, но хватка лишь крепнет. — Ввиду риска вашей безопасности, я смею настаивать на пребывании подле меня, — Вонг поглаживает тыльную сторону ладони, заходя пальцами под рукав рубашки. — Наш союз был бы очень выгодный в кругах аристократии. Заверяю, я не буду злоупотреблять вашей свободой. — Норвуд, — Ким опускает взгляд на их руки, — я не уверен, что достоин быть подле такого уважаемого господина, как вы, будучи осквернённым… — Я готов отбелить вашу честь, уверяю, для меня вы – совершенство без изъянов! Тэхён паникует от настойчивости, которая не прекращается, и готов уже выпалить, что его сердце уже принадлежит другому человеку, как душа и тело, благо вовремя в дверь кабинета стучат и внутрь заходит дворецкий, отвлекая Вонга от его желанной мысли услышать положительный ответ. — Господин, торговец Сонтэ прибыл. Омега облегчённо выдыхает и вытягивает свою руку, прочищая горло из-за смущения перед слугой. Теперь точно ближе к ночи Тэхён должен покинуть этот дом, пресекая любые уговоры остаться здесь. А ещё лучше уйти прямо сейчас, пока появилась возможность из-за встречи с неким торговцем, и вернуться завтра. — Составите компанию? — обращается Вонг к омеге. — Господин Сонтэ довольно мудрая личность, знакомство с ним будет вам на пользу. — Прошу простить мою наглость, но я смею откланяться в родной дом, — Тэхён заправляет прядь волос за ухо, где блестит серьга, и поднимает напуганный взгляд на альфу. — Уверяю, я вернусь завтрашним утром к вам… мне надобно подумать, я не могу так всё это принять. Ким спешно удаляется из кабинета, направляясь к выходу – необычайно резкая настойчивость альфы мешает плану, а терпеть его уже нет сил. Тэхён спускается по ступенькам, почти бежит, попутно снимая с себя золото и оставляя на маленьком столике. Омега уже почти достигает выхода, как видит Мустанга, на несколько секунд теряясь в происходящем. Только после глубоких пары вдохов и выдохов Ким вспоминает, что дворецкий оповестил о приходе торговца Сонтэ – так значит величают Мустанга в обществе. — Приятно лицезреть вас в здравии, — улыбается мужчина, склоняя голову перед омегой. — Стало быть, уже уходите? — Надеюсь, — позади показывается Вонг, — вас не опечалит, если Тэхён не будет присутствовать на встрече. — Ни в коем случае не смею задерживать, — соглашается Мустанг, удостоверившись, что план не вышел из-под контроля. — Лошади ещё запряжены, мой человек с удовольствием сопроводит вас до нужного места. — Премного благодарен, — поспешно отвечает Тэхён и, попрощавшись, уходит на улицу. Мысль, что Мустанг мог приехать с Чонгуком, не оставляет омегу в покое. Недолгая разлука казалась целой вечностью в компании с Вонгом, желание вернуться к главарю Фэрусов возрастало с каждой проведённой минутой вдали, а ещё больше хотелось оказаться в его руках. Тэхён чувствовал себя грязным, находясь в чужом доме под взглядом, который чуть ли не раздевает, ему хотелось вдохнуть поглубже запах свободы и ощутить былую волю. Но подойдя к лошадям, Кима встречает Крэг. Думать о том, что Чон приедет сюда – было безумством, ведь всем уже известно истинное лицо главаря Фэрусов. Тэхён угасает на глазах от неслучившейся встречи, принимает руку от Крэга, который помогает оседлать лошадь, и интересуется, где сейчас главарь. Ответ был ожидаемым – Джей остаётся в Северном городе, будучи в здравии и лёгком утомлении. Рассказав Крэгу о том, что ему удалось узнать от Вонга, омега прощается с одним из Фэрусов, прибыв на место, и провожает его взглядом. Они даже не обговаривали, что делать Тэхёну после истечения этих дней, за которые он должен направить Вонга так, как выгодно Фэрусам. Просто вернуться, доказав свою преданность? А что дальше? На пороге дома его тут же встречает Лу, который оказывается безумно счастлив снова увидеть своего господина. Как и ожидалось, старика дома нет, поэтому встреча и разговор об отце откладывается на неопределённое время. Тэхён обещает рассказать обо всём, что с ним произошло, вечером за ужином, когда Лу вернётся из города, где его ожидают дела, а сам направляется в свою комнату. Эти стены, в которых Тэхён провёл всю свою сознательную жизнь, кажутся тесными и ненастоящими. Раньше Ким был здесь счастлив, а сейчас вернулся лишь чтобы сбежать от другой проблемы. Дом опустел, куда делись все его жители остаётся неизвестным. Возможно, старик Ким мог приложить к этому руку. Тэхён заворачивает в свою комнату и останавливается, почувствовав, что он находится здесь не один. И в момент, когда омега достаёт из-за пояса кинжал, его руку хватают за запястье и прижимают к стене, заставляя выпустить лезвие, а затем захватывают его губы в плен. Тэхён не против оказаться сейчас снова в плену у главаря Фэрусов, который лично пришёл к нему, несмотря на розыск своей личности. Омега ластится ближе, обхватывает руками шею Чона и отвечает на жаркий поцелуй, податливо размыкая губы и позволяя упиваться их воссоединением. Это именно то, в чём так нуждался Ким, то, что не смог заменить ему Вонг – свобода, которую дарит ему альфа. — Ты снова пахнешь долларами, Песчанка, — проговаривает в самые губы Чонгук, перемещая руки с талии ниже. — Как же я жаждал услышать тебя, — Тэхён зарывается пальцами в смоляные волосы, не скрывая своего состояния, — ощутить твой взгляд на себе, твои руки на своих руках и твои губы, — омега уже не отдаёт себе отчёта, опьянённый близостью альфы, позволяя непристойным словам слетать со своих уст, — тебя всего в себе безумно хочу. Такого Тэхёна хочется забрать себе, украсть и никому не показывать. — Тогда позволь мне любить тебя, — Чонгук подхватывает омегу за бёдра, устраиваясь меж его ног и заставляя почувствовать себя, выбивая нетерпеливый стон. — Пожалуйста… Это даже больше похоже на просьбу, чем на разрешение, поэтому Чон не смеет отказать. Он за пару шагов преодолевает пустое расстояние комнаты, в которой пахнет омегой так сильно, что отсюда уйти кажется чем-то нереальным, укладывает Тэхёна на постель и нависает сверху, принимаясь освобождать их от душащей одежды. Уму непостижимо, что идти на риск быть пойманным, сорвать план и предать Фэрусов ради омеги, оказывается так просто. Чонгук целует иначе, не как в первый раз, когда их связь казалась чем-то несерьёзным и инстинктивным на фоне момента. Альфа целует сознательно и страстно, жадно и с упоением, прекрасно понимая, что перед ним тот, с кем его обвенчали, с кем повязан узами брака и настоящими чувствами, кто отдал ему своё сердце, протянув его в своих руках. Теперь очередь Чона вручить омеге свою свободу. Тэхён нетерпеливо оголяет плечи Чонгука, сбрасывает одежду на пол, ощущая тянущее чувство внизу живота и стремительное падение в бездну волчьих глаз. Ему всё это до сих пор кажется сном, потому что на самом деле это слишком прекрасно, чтобы быть реальностью. Но эти ощущения, требовательные поцелуи и сдавленное дыхание от нехватки воздуха доказывают, что происходящее более, чем не сон. Сейчас уже нет никакого страха, дозволенность действий возбуждает ещё больше, и Ким сам спускает руки, освобождая альфу от ремня, чем вызывает у него неприкрытое удивление. Тэхён выглядит настолько голодным, что ограничивать его было бы самым настоящим преступлением. У него прекрасное тело, изящное, красивое, не лишено природных форм и чувствительное, раз укусы, поставленные на бёдрах, до сих пор ещё остаются видными. Омега закусывает губу, когда ему открывается вид на обнажённое тело Чона, вспоминая, что в первый раз он просто закрыл глаза, чтобы справиться с волнением, а сейчас может рассмотреть каждую мышцу и венку, каждый шрам, ожог, след прошлого, что остаётся написанным на этом теле. Чонгук, недолго думая, решает дать голодному Тэхёну немного больше власти, поэтому поднимает его и меняет их позиции, удерживая омегу над собой. Ким упирается коленями в постель по обе стороны от альфы, кладёт ладони на грудь, заглядывая в его чёрные глаза, в которых отражается разрешение делать всё, что только душа пожелает. Руки с талии плавно перемещаются на ягодицы, раздвигая их, и Чон приподнимает бёдра и медленно, крайне мучительно, тягуче входит в омегу. Весь этот спектр эмоций на лице Тэхёна становится лучшим видом, который только можно себе представить. Его брови, которые сводятся вместе от напряжения и желанной тесноты, складочка на лбу, зажмуренные глаза с длинными ресницами, которые распахиваются от ощущений, переполняющих его, приоткрытые губы от попытки вобрать больше воздуха и напряжённые руки, упирающиеся в грудь альфы и старающиеся не оставить в этот раз полосы. Прекрасный. Тэхён не ждёт продолжения, а сам насаживается глубже, сжимая Чонгука внутри от этого исполненного маленького желания насладиться прекрасной возможностью почувствовать себя настолько живым, свободным и любимым. И подняв на главаря Фэрусов дикий взгляд, которым он одарил Чона ещё в их первую встречу, Тэхён на выдохе произносит слово, от которого весь мир превращается в пыль. — Оседлал. Это был тот самый преисполненный решительностью, страстью покорить главаря Фэрусов Тэхён, который по собственной воле заявился на дикие земли, решив сыграть в опасную игру, и сейчас добился, чего хотел. Чонгук сказал попробовать оседлать его, и Ким смог сделать это. Омега укротил сердце Дикаря, заставил думать о нём и пойти на столь рискованный поступок, как приехать к нему, будучи разыскиваемым. Определённо Тэхён стоит того, чтобы дать себя приручить, стоит всех богатств мира, какие только известны и неизвестны, всех бескрайних просторов, небес, сожженных костров и бесконечности звёзд. Чонгук помогает Тэхёну двигаться, задаёт темп, позволяющий творить с ним сплошное безрассудство, от чего сдерживать стоны для омеги становится только труднее. Он тает от слияния их тел, чувствует каждой клеточкой альфу, его рычание, которое вибрацией передаётся ему и заставляет содрогаться от переизбытка чувств, и всё равно этого мало. Тэхён никогда бы не поверил, что будет вот так развратно насаживаться на главаря Фэрусов, заливаться возбуждённым румянцем и просить взять его глубже. А уговаривать Чона и не надо. Альфа давно уже потерял остатки разума, он безостановочно тонет в омеге, переворачивает того на спину и двигает бёдрами, входя до самого основания и выбивая приглушённые стоны. То животное, которое Чонгук так любезно сдерживал внутри себя, вырывается наружу, не оставляя никакого шанса на быстрое решение их безумства. Альфа целует свои же укусы на шее, жадно ставит новые, помечая Тэхёна, чтобы все знали, кому он принадлежит, и даже не посмели допустить жалкой мысли о чём-то между ними. Тёмные волосы прилипают ко лбу, виски становятся влажными, как и всё тело, что сгорает от чувств, переплетаясь с другим. Этим вечером они вдоволь утолят свою жажду разлуки, потому что никто из них не знает точно, когда будет их следующая встреча.✩✩✩
Горячая вода забирает усталость дня и приятное тянущее чувство после бурного вечера, закончившегося тем, что у омеги нет сил даже встать. Сейчас Тэхён лежит в наполненной до краёв ванной, в полной тишине, нарушаемой лишь еле слышимыми колыханиями водной глади от чужих движений. Чонгук сидит позади, любовно перебирает золотые прядки, ощущая биение сердца Кима, которое трепещет от близости альфы, находя умиротворение в его руках. У них остаётся совсем мало времени до того, как Чону придётся уйти. Завтра настанет судьбоносный день, от которого будет зависеть будущее племени индейцев, Фэрусов и их собственное будущее. — Могу ли я поехать с тобой? — Тэхён опускает голову на плечо альфы, подразумевая тот вопрос, что будет после всего, когда Чон сказал, что покинет эти земли. — И ты готов бросить свою роскошную жизнь в городе? — Чонгук проводит кончиками пальцев по бедру омеги под водой, заставляя того покрыться мурашками. — Удобства, цивилизацию, общество, сменив всё это на сон на земле, ванную в реках, которая неизвестно, как долго не появится перед взором, и завтрак в виде жареной кобры? — Поверь, это всё ничто по сравнению с пребыванием в доме Вонга, — Тэхён не хотел бы портить такой момент упоминанием этого мужчины, но увы. — Тебе не надо больше приходить к нему, — Чонгук заводит ладонь выше бедра, заставляя омегу горячо выдохнуть от ласк, которыми он одаривает его сегодня, — ты уже достаточно сделал, теперь отдохни. Тэхён послушно раздвигает ноги, хотя полноценно сделать это мешают края ванны, прикрывает глаза и закусывает губу, подумав, что он уже отдохнул для ещё одного безумства, которое предлагает ему Чонгук. — Там, куда я собираюсь уехать, будет опасно, — альфа касается губами края уха Тэхёна, — я запятнаю своё имя клеймом преступника. Разве тебе есть место с таким, как я? — Тогда позволь мне быть твоим соучастником… — Нет, — Чонгук оставляет поцелуй на плече, понимая, что ни при каких условиях не сможет взять его с собой. — Я не могу отнять у Мустанга сына, которого он искал на протяжении стольких лет. Просто оставайся здесь, и я обязательно вернусь к тебе. Неожиданный стук в дверь заставляет парочку вспомнить, что до этого в доме пребывал представитель работников, который несколько часов назад ушёл по делам и уже вернулся. Но нет сил, желания и времени прикрыться, потому как супруги, благословлённые самим Диким Западом, не предаются смущению своих чувств. — Господин, так и знал, что вы здесь, — дверь открывается, и на свет показывается молодой юноша, так похожий на доброго Мэйсона, что Чон невольно улыбается этому сходству, — я принёс вам молока, думаю… Увидев господина не одного, а в компании разыскиваемого альфы, да ещё и обнажёнными, Лу застывает на месте, пребывая в шоке от увиденного. — Всё в порядке, — заверяет Чонгук, будто эта ситуация из ряда самых обычных, — принеси и мне молока, я тоже с удовольствием выпью. Найдя повод быстро уйти, Лу кивает, ставит принесённый стакан на маленький столик и скрывается за дверью, чувствуя, как щёки стремительно загораются смущающим пламенем. Тэхён поворачивается к Чонгуку, который лишь пожимает плечами, говоря, что чести омеги это не мешает, ведь они находятся в браке. Остаётся лишь рассказать об этом самому Лу, который с этого дня больше не станет так свободно заходить к господину в покои.