Выдающиеся звери. Точка излома

      Хару только успела сделать шаг назад, от неожиданности прижав руки к груди, а Легоси не успел понять почти ничего, прежде чем Тао схватил его за руку и бегом поволок впавшего в ступор волка к сцене. Всё произошло менее чем за полтора десятка секунд — по крайней мере, из-за внезапности всего произошедшего так могло показаться.       Выведя Легоси на сцену, Тао поспешил удалиться, и вот уже до ладони Легоси дотрагивается Джуно. Шерсть на ладонях у волков короткая и довольно жёсткая. Когда её жёсткий мех коснулся его, Легоси почувствовал горечь на сердце. Он предполагал, что Джуно к нему неравнодушна — всё-таки одного вида, сородичи. Но меньше всего он предполагал, что она начнёт действовать вот так исподтишка.       И ведь не прогадала волчица — взгляды десятков зрителей сейчас были прикованы к паре юных участников театрального клуба, уже пошли переглядывания и разговоры: «Ух ты! Они из одного клуба? Так молоды, а так смотрятся вместе!»       — Джуно, ты чего? — кое-как собравшись с мыслями, вполголоса сказал Легоси. — Почему меня никто не предупредил?       Волчица в ответ лишь скромно улыбнулась, взгляд её словно говорил: «Сейчас всё объясню». Не переставая держать Легоси за руку, Джуно чуть подняла их ладони вперёд и выше, и вновь повернулась к зрителям:       — Он тот, кто спас ученицу-травоядную из нашей школы, невзирая на опасность, которой себя подвергал! Невзирая на произошедшие недавно события, мне хочется показать вам, каковы хищники на самом деле. Невероятная сила, огромный скрытый потенциал и истинное благородство!       Легоси едва не бросило в холодный пот. «Нет. Нет, ты не права! — едва не воскликнул волк у всех на глазах. — Я видел своими глазами, насколько ужасны инстинкты хищников. Их скрытые возможности не должны поощряться, нет в них ничего благородного».       Он сам был живым тому примером. Сколько лет был тихоней, а потом едва не переступил черту, едва не лишил жизни одноклассницу. Общение с Гоухином-саном, его опыт, фотографии — всё доказывало то, что Джуно не следовало равнять всех хищников и так их идеализировать.       Легоси понимал, что далеко не все так же похожи складом ума, моралью и душевной организацией на него. Да, возможно, в глубине души даже такие скверные, тёмные личности в глубине души сохранили что-то хорошее. Но душа — такие потёмки…       — У хищников есть естественная потребность помогать травоядным в беде, — продолжала Джуно. — Это обычное проявление симпатии. И Легоси-семпай — живое тому подтверждение, ведь действовал он не из личных интересов! Воплощение внутренней красоты всех хищников!       «И снова неверно», — Легоси уже был готов вырвать микрофон из рук Джуно, но эта сильная сцена осталась лишь в его голове. Не из личных интересов? Ему казалось, что волчица откровенно лукавит. Раз тогда, в лазарете, она с таким всплеском эмоций спрашивала про Эльзу, явно знала о симпатии Легоси к ней. Следовательно, могла догадаться, что действовал он как раз из личных интересов. Даже слишком личных.       «Вряд ли Легоси-куну это нравится», — насупилась в этот момент Хару. Но зрители были явно иного мнения. Слова Джуно про бескорыстность и внутреннюю красоту явно достигли сердец зрителей, поскольку фразы «Взгляни на них. Так молоды, но так смотрятся вместе» стали слышаться чаще.       А потом послышались первые аплодисменты. Первыми начали рукоплескать хищники, и звуки хлопков постепенно становились фоном для звуков соударения их острых когтей. Но, как ни странно, лишь немного погодя к ним присоединились и травоядные. Две столь непохожие группы теперь хлопали вместе, десятки отдельных хлопков сливались в одну общую овацию.       Не были рады всего два зверя. Легоси и Эльза. Стоявший на сцене рядом с соплеменницей волк не был согласен ни с единым её словом, хотя и прекрасно понимал её мотивы. Следившая за речью Джуно со стороны Эльза почувствовала себя униженной. Волчица чётко и ясно дала понять, с кем все будут видеть Легоси, сделала это дерзко и неумолимо, даже не воспользовавшись силой. Опустив голову, она, заметно опечалившись, удалилась назад, в палатку сценической команды.       Джуно же словно не могла поверить в собственное счастье. Хищники и травоядные, стоящие бок о бок, но преисполненные не ненависти и страха, а радости и солидарности, вместе рукоплескавшие настоящему герою. А герой этот стоял рядом с ней. Это ли не воплощающаяся мечта?       — Я так счастлива, Легоси-семпай, — опустив микрофон, сказала Джуно уже ему. — Я хочу шаг за шагом делать этот мир лучше. Мечтаю об этом с тех пор, как была щенком.       Легоси искренне не хотелось говорить ей что-то против. Мечта, достойная похвалы и восхищения, и у Джуно было не занимать харизмы, искренности и решимости для её воплощения. Вот только были крайне сомнительные методы и очевидная упёртость. Наверняка ведь понимала, что её симпатия не взаимна, а из такого не обоюдного союза вряд ли выйдет что-то хорошее.       Впрочем, Легоси понимал, что сам отчасти виноват в такой ситуации. Слишком он был мягким, не хотел напрямую говорить «Нет» и создавать конфликт на ровном месте. Думал, что его реакция даст Джуно понять, что он её недостоин. Похоже, теперь всё же придётся самому испытать в деле свои навыки убеждения.       Большое электронное табло напротив сцены показало девять вечера, а из стоящих под ним динамиков раздался загруженный заранее звук, стилизованный под короткий звон колокола. Молодой шакал, сверившись с часами, взял в руки мегафон и радостно объявил:       — Внимание! Начинается Церемония свечей! Просьба юношам и девушкам разбиться на пары.       В этот же момент включили освещение и в самом метеорите в центре площадки фестиваля. Из почти серой с синеватым отливом огромная сфера озарилась ярким насыщенным светом, словно в центре площадки высился неостывший после падения метеорит.       — О, Легоси, давай спустимся и зажжём свечу вместе! — столь же радостно воскликнула Джуно, крепко сжав ладонь семпая и, побежав к ступенькам, увлекла его за собой. Вновь всё происходило столь быстро, что Легоси толком не успевал ответить и с округлившимися от недоумения глазами бежал следом.       Рядом с искусственным метеоритом был установлен небольшой шатёр, в котором стекающимся к нему парам давали белые свечи из душистого воскового состава на небольшой керамической подставке. Давший Джуно свечу барсук помог и зажечь её, после чего волчица отвела Легоси на пару шагов в сторону, чтобы не мешать остальным заходить внутрь метеорита.       Но именно сейчас у Легоси стало заканчиваться терпение. Пора уже было дать понять Джуно, что её откровенно заносит, но свойственные волку пацифизм и нежелание грубить девушке предотвратили переход на повышенные тона.       — Джуно-сан, остановись. Мы не влюблённые, нас неправильно поймут, — взял слово волк, говоря уже твёрдо и уверенно.       Казалось, Джуно была готова повиниться, ведь, похоже, даже признание толпы переставало работать. Но волчица не подала виду. Снова взяв Легоси за руку, она поднесла его к подставке свечи, а снизу накрыла своей. Получалось, что они держали свою свечу, которая должна была стать символом единства, вместе.       — Все поймут правильно, — уверила Джуно. — Легоси-семпай, силе хищников в кромешной темноте не засиять. Неужели не понимаешь? Мы должны поддерживать друг друга. А тот, кто сражается с обществом один во тьме, сам же и страдает. Тебя будут бояться и ненавидеть, пока ты не будешь сокрушён собственной силой, — прервавшись на несколько мгновений, она накрыла его запястье своей ладонью. — Давай вместе прорвёмся к свету. Я не желаю тебе иной участи. Не хочу, чтобы ты вечно скитался в царстве теней…       Легоси слушал, не проронив ни слова, и слушал внимательно. В иной ситуации он был бы и тронут, но сейчас она была слишком отличная от «иной». Кому как ни ему лучше знать тонкости собственной души, которую Легоси считал достаточно тёмной. В пресловутом «царстве теней», о котором говорила Джуно, ему будет непросто, но точно не сложно. Даже если общество скорее признает его и Джуно. Потому что он уже всё решил.       Да и когда было так, что свет сходился клином на ней одной. Легоси никогда не хотел бы обидеть Джуно, но она была бы не единственной кандидатурой на его спутницу жизни. Кто знает, может, в иной реальности Легоси бы привязался к кому-то ещё? Потому что такого варианта никто не запрещал. Порицал — да, но не говорил, что это невозможно.       Его сердце уже заняла Эльза.       — А что же в этом плохого? — дотронувшись до ладони Джуно на своём запястье, произнёс Легоси, после чего медленно отвёл её назад, к самой волчице.       — А? — голос Джуно дрогнул.       — Мы слишком разные, Джуно-сан, хоть и принадлежим к одному виду. Ты — дитя света, а мой удел — пребывать в тенях. Мы не дополняем друг друга, наши отношения не принесут нам ничего хорошего, а только погубят нас, — теперь уже он сделал паузу, убрав руку из-под подставки со свечой и полностью передав её Джуно. — Прости. Проблема вовсе не в тебе, а в том, что у меня всегда был выбор. И я уже выбрал ту, в которой я уверен. Ради которой я хочу жить, хочу приносить ей счастье. Быть для неё всем миром. Такой, как ты, я недостоин.       Высказав всё, что думал и что было у него на душе, Легоси ещё с секунду постоял перед Джуно, после чего медленно повернулся и пошёл в сторону шатра театрального клуба, где все уже наверняка отмечали успешное выступление. Джуно осталась одна у метеорита, опустив голову.       — Меньше всего в этой жизни люблю говорить: «Я же говорил». Слишком наш Легоси непрост, — послышалось со спины. Обернувшись через плечо, волчица увидела стоящих позади Луиса и Шииру. Только это её почти не удивило. Запас эмоций был почти исчерпан, да и не до удивления ей было. — Он как загадка, завёрнутая в тайну и помещённая внутрь головоломки.       — Возможно, — в вполголоса произнесла Джуно. — Что вы здесь делаете? Разве вы не должны быть с остальными, отмечать успех?       — Это была её идея. — Луис кивнул на Шииру.       — Да, просто после вчерашнего боялась, что ты или сорвёшься на Эльзу, или сорвёшься сама, — сказала гепардиха, пожав плечами. — А у Луиса просто слова получается лучше подобрать.       Выслушав их, Джуно едва слышно ухмыльнулась. Сорвётся? Такое могло быть, но после всего было уже совершенно бесполезно. В уголке глаза защипала скапливавшаяся слезинка. Осторожно смахнув её кончиком пальца, чтобы саму себя не поранить, Джуно, не поворачиваясь, ответила:       — Ценю вашу заботу, но она не потребуется. Я уже проиграла, — после чего затушила фитиль свечи пальцами, на кончиках которых и осталась её слезинка. Нечего было больше устраивать сцен.       В палатке театрального клуба царило оживление. Члены всех команд поздравляли друг друга с успешным выступлением, радуясь и принесённому импровизацией Джуно признанию публики. Фадж чуть ли не вешался Киби на шею, со смехом ероша короткую шерсть у него на голове. Тао во всю тряс двухлитровую бутылку с газировкой, чтобы потом резко открутить крышку и устроить стоящим рядом фонтан из сладких пены и брызг. Билл же отлучился, чтобы найти спрятанную в ящиках с реквизитом флягу со скотчем. Обменивались поздравлениями, улыбками, словами восхищения зашедшие в палатку Мигуно с Элис, пытались подобрать слова для комплимента Эллен и Дарем.       Единственной, кто, казалось, не разделял всеобщего восторга, была Эльза. Сказав, что присоединится чуть погодя, она отошла в отделённую занавесом гримёрную, чтобы никто не увидел, если вдруг всё-таки подступят слёзы.       Стирая ватными дисками смоченными жидкостью для снятия макияжа тени с глаз, Эльза чувствовала, как её поглощают сомнения и как тяжело на сердце. Правду говорил тот, кто считал, что слова порой опасней пули или когтей.       Она думала, что произошедшее возле медпункта — единичный случай, что Джуно просто с эмоциями не совладала. Но нет. Её поступок ужалил невероятно ощутимо. Она и Легоси вместе действительно хорошо выглядели вместе — настолько, что толпа рукоплескала им, даже ничего толком не узнав о них. Было даже смешно представлять, как бы все эти звери отреагировали на серого волка и ангорскую козу. И ведь не только это выплыло из подсознания…       — Эльза? — за отодвинутым в сторону занавесом стоял тот, кто ей сейчас был больше всего нужен, но от которого так призывали дистанцироваться страх и сомнения.       — Легоси, что ты тут делаешь? — дрожащим голосом, еле сдерживая слёзы, спросила Эльза.       Подойдя к ней вплотную, присев на одно колено и коснувшись её руки, Легоси словно без слов понял, что ей слишком тяжело. Как бы ему ни хотелось поговорить с ней душа в душу, но здесь бы это вряд ли удалось. Важнее было немного отдалиться от всего этого беспокойства, нужно было сперва вернуть Эльзе спокойствие:       — Давай… Давай лучше… пройдёмся немного, — волку сейчас стало ещё и обидно на себя, оттого, насколько трудно было подбирать слова. — Здесь пока не самое лучшее место.       Порознь, чтобы не слишком бросаться в глаза, волк с козой медленно вышли из палатки театрального клуба, направившись к дальней части парка. Из театрального клуба там редко кто бывал, но Легоси ещё до истории с похищением видел там мощёную камнем тропу, ведущую на весьма высокий холм, с которого открывался весьма неплохой вид на город.       Впрочем, волку сейчас было не до прекрасных видов. Эльза шла за ним с таким поникшим видом, словно ей болезненно или очень неприятно поднять взгляд, или ей очень и очень тяжело. И Легоси мог понять, почему.       И всё же первой нарушить молчание решила Эльза, уже когда огни и шум фестиваля остались позади, а ровная как стол поверхность из утоптанного грунта сменилась уходящей ввысь дорогой с мощёными камнем ступенями и горящими белым светом фонарями по её краям.       — Легоси… Почему ты оставил Джуно одну? Слышал же аплодисменты, в вас все видят чудесную пару.       После непродолжительной паузы волк вздохнул и ответил:       — Все, но не я. Так уж сложилось, что мы в одном клубе. Она просто моя подопечная. — Легоси пожал плечами, не зная, будут ли убедительны его слова. — Да, мы оба волки… Я уже сказал это ей, скажу и тебе — у нас с ней почти ничего общего. К тому же, у меня достаточно тёмная душа, если образно. Во тьме я буду, или на свету — мои проблемы от этого не изменятся. — Затем он остановился, повернулся к Эльзе и присел на корточки, чтобы быть на одном зрительном уровне. — Но думаю, если буду посвящать тебя в свои беспокойства, они станут менее беспричинными. Откровение за откровение.       Как ни странно, от этого Эльзе почти не стало лучше. Приятно, что Легоси так к ней привязан и намерен дальше гнуть свою линию. Но скажет ли это Эльза про саму себя? Не хватало ей внутренней прочности, чтобы в случае чего так же успешно игнорировать возможные вопросы по поводу пары хищник-травоядный — так ей теперь казалось.       Как будто в голове, в той её части, что отвечает за тревоги и стрессы, кто-то подтолкнул костяшку домино, запустив цепную реакцию.       — Но из-за меня тебя чуть не убили «Шишигуми»! — почти воскликнула Эльза, еле сдержав подступившие слёзы.       Легоси от этого на секунду стало не по себе. «Наверное, становлюсь не в меру сентиментальным, — думал он. — Но не могу быть сдержанным, когда она в таком состоянии. Это неправильно».       — Знаешь, — волк решил поделиться с любимой одним своим секретом, одной мыслью, которую он крутил в голове, пока лежал в медпункте. — Когда я узнал, что тебя похитили «Шишигуми», я чувствовал себя так, словно увели мою добычу. Поэтому я нервничал и был сбит с толку. Не был уверен, что сподвигло меня идти на Чёрный рынок, искать логово «Шишигуми». А теперь нашёл ответ. — До этого несколько раз отведя взгляд, Легоси вновь смотрел прямо на Эльзу. — Ответ — ты. Та, для которой я готов на такие жертвы, и та, для которой я хочу быть всем. Ты же слышала, что ты для меня одна. И самое-то главное: я ведь смог обуздать свою животную натуру. А потому никогда не съем тебя…       — Прекрати! — внезапно воскликнула Эльза, поджав губы, а по щекам скатились две большие слезинки, оставившие поблёскивающие в свете фонарей следы. — Но где в этом уверенность? Здесь нигде… — всё-таки она не выдержала, говорить сквозь всхлипы стало заметно труднее. Вокруг глаз словно потекло тепло, дававшее эти самые слёзы. Не в силах остановить их, Эльза закрыла лицо ладонями. — Нигде нет гарантий. Нет однозначности! И мир будет видеть в нас не самца и самку, а волка и козу!       — Эльза…       Не совладавшая со своими эмоциями козочка резко отшатнулась в сторону и побежала вверх по ступеням. У Легоси едва сердце в пятки не ушло. Если Эльзе сейчас было невероятно противно от себя за то, что вновь дала взять верх старым страхам, то ему в такие моменты претило то, что, если дорогие ему звери впадали в такое жуткое уныние, а он не в силах это остановить, значит он сам — плохой зверь. Поэтому волк, не раздумывая, бросился вслед за Эльзой. Нужно было обязательно всё исправить.       Но чтобы догнать разревевшуюся девушку, пришлось ощутимо побегать — Легоси нагнал Эльзу почти у самой вершины холма, куда вела эта тропа. Едва не оступившись в том месте, где в мостовой не была камня и осталась ямка, Легоси смог ухватить Эльзу за руку, а когда она развернулась, чтобы на эмоциях пытаться вырваться, и за вторую, после чего быстро ухватил за талию, чтобы поднять над землёй и прижать к себе.       — Ну всё, Эльза, тише. Тшшш… — почувствовав, как его эмоциональная козочка уткнулась носом в рубашку, а ладони плотно сжали её ткань, Легоси стал тихонько нашёптывать её имя ей на ухо и медленно гладить её по спине. В этот момент ему было почти всё равно, насколько это ванильно выглядело со стороны, что он держит Эльзу на руках, почти как родитель своё дитя, но он хотел лишь одного, чтобы она перестала плакать.       Постепенно всхлипы Эльзы становились всё реже, она перестала так сильно сжимать края его рубашки, стало спокойнее дыхание. Решив медленным шагом дойти до вершины холма, Легоси продолжал гладить её по спине, а когда дошёл до ровной площадки на вершине, осторожно поставил Эльзу землю.       — Прости… Прости за это… — пару раз её голос всё же дрожал и перебивался всхлипами. Теперь Эльзе стало жутко стыдно, что Легоси увидел её такой. — Вот, пожалуйста… Ещё одна проблема, которую я тебе принесу. Зачем тебе такая невротичка?       Достав из кармана платок, Легоси всё же попытался подбодрить её улыбкой, пока вытирал следы от слёз.       — Однозначности, может, и нет, но есть причина, — тихо, но твёрдо и уверенно сказал он. — Одна и очень простая.       Больше не было ни причин, ни смысла оставлять самое важное для него в тайне. Большой ошибкой было умолчать об этом ранее, и сейчас Легоси был твёрдо намерен её исправить. Поэтому, когда Эльза прошептала: «Какая?», он поднёс её ладонь к своей груди, к сердцу, чтобы затем ответить:       — Потому что я люблю тебя.       Сердце Эльзы замерло и пропустило удар-другой. Непонятно, как она в тот момент снова не сорвалась слезами — как будто она всё выплакала минутой ранее. Неуверенность и смятение постепенно вытеснялись трепетом и счастьем. Три заветных слова, но неописуемо важные.       — Правда? — не отрывая ладонь, в которой словно билось могучее волчье сердце, от груди Легоси, прошептала Эльза. И тут же почувствовала себя глупо. Ответ и так был очевиден, а она задала столь глупый вопрос.       Глядя ей в глаза, Легоси же ответил врезавшимися в память словами, наиболее точно отражающими то, что было у него на душе:       — А иначе зачем мне быть?       Они не знали, сколько так простояли посреди ровной как стол площадки на вершине холма, время словно замедлило свой ход, пока Легоси, побегав взглядом по сторонам, не увидел позади деревянную скамью.       На этот раз Эльзу уже не пришлось нести — скромно улыбнувшись, она прошла бок о бок с Легоси, сев рядом и восхищённо выдохнув. С их места открывалась невероятной красоты панорама ночного города, сиявшего мириадами огней: жёлтых, синих, зелёных, образовавших над линией горизонта гало. Слева темнела гладь океана, а над всем этим раскинулась чернильная синева ночного неба с мерцавшими на нём звёздами.       Возможно, это помогло Эльзе окончательно успокоиться. Взглянув вбок, где сидел Легоси, она немного помедлила, но затем всё же дотронулась до пальца Легоси — без слов намекнула взять её за руку. Взять и не отпускать.       — Я… Я стану сильнее, — произнёс Легоси, повернувшись к ней. — Я не поддамся мнению других и своим инстинктам. Ведь я хочу сделать тебя счастливой.       Эльза не нашла, что ответить. Слова Легоси, казалось, достигли самого её сердца, которое билось ровно, а тело и разум пребывали в полном спокойствии. Как будто она второй раз открыла в волке родственную душу, с которой теперь была готова провести всю свою жизнь.       Остался лишь один момент, который было необходимо решить. Откровение за откровение, как и говорил Легоси.       — Послушай, — немного нерешительно сказала Эльза. — Я не знаю, подходящий ли момент, особенно после твоего признания, но я хочу, чтобы мы определились, как мы будем относиться к Тэму. Вернее, к разговорам о нём.       Легоси растерялся, но лишь на мгновение. Да, тема болезненная, для них обоих, но он тоже думал, что рано или поздно придётся расставить все точки над i. Похоже, это тот самый момент.       — Раз уж ты спрашиваешь… — сказал волк. — И раз уж мы любим друг друга, мне кажется, надо перестать воспринимать его имя как табу. Как ты и говорила тогда. И… Я считаю, что оно не должно нас тяготить. Как бы горько ни было вспоминать, что было тогда, но это мы всё равно не вернём.       — Да, — тяжело вздохнула Эльза. — Можем вечно о нём плакать, к жизни это его всё равно не вернёт. А если мы и дальше будем вспоминать о нём в таком ключе, взваливая на себя мысли и сомнения «А что бы он о нас подумал», мы только будем ходить кругами.       — Верно. Мы только попадём в замкнутый круг, лишь больше третируя себя. Всё, что нам осталось — помнить и беречь память о Тэме.       — И мы сбережём.       — Конечно. По-другому не могло быть.       На какое-то время на холме стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы деревьев и тихими порывами тёплого летнего ветра. Легоси с Эльзой тихо сидели на той скамье. Тяжёлые думы медленно отступали, после своего откровения волку было на редкость легко на душе. Вскоре улыбнулась и Эльза, решив пересесть ему на колени. Легоси не стал возражать. Оба ни на минуту не переставали держаться за руку. После тех заветных слов почему-то не хотелось иначе.       Долго не решаясь, Эльза всё-таки первой нарушила эту умиротворяющую тишину. Вид ночного города напомнил ей одну песню, которую она очень любила и теперь стала тихонько напевать:       — Крыши домов дрожат под тяжестью дней. — Легоси тут же удивлённо посмотрел на неё и улыбнулся. — Небесный пастух пасёт облака…       — Ух ты. Слышал очень давно эту песню. Очень-очень давно. Не знал, что тебе нравится.       — Прости, — смутилась козочка. — Не то чтобы я фанатка «Кино», всего пару-тройку песен их слушала. Вот как-то запомнила.       — А давай попробуем вместе? — неожиданно предложил Легоси. — Правда, я только первые строки помню.       — Ничего, я подскажу, — тепло улыбнулась Эльза.       Снова усевшись поудобнее у него на коленях, она легонько коснулась ладонью его колена, и дальше они пели уже вместе:       Город стреляет в ночь дробью огней,       Но ночь сильней, её власть велика.       Огни от свечей, зажжённых парами у метеора, казались ничтожно малыми в сравнении с сиянием ночного города. И как бы ни была велика власть ночи, в тот момент над крышами домов навеки воссияли два огонька.