Счастье в серых тонах (Gray Colored Happiness)

Атмосфера в кабинете была наполнена ожиданием и незаданными вопросами. Свет, жесткий и резкий, лился из открытых окон, образуя вокруг почти что забор с кольями. Лучи обрисовывают неестественно грубую тень Хокаге, что сидит за столом, как королева. Неужели в Конохе всегда настолько солнечно? - Итак, Учиха, - с веселыми нотками говорит женщина. - Ты слышал, что решил Совет… - Да, - челюсть сводит от малейшей попытки произнести слова. - И что ты думаешь об этом? – она словно не слышала моего ответа. Не перестаю смотреть на нее. Щурю глаза, но это все. - Нет, - решительно отвечаю. – Я не буду делать это. Тень улыбки слишком заметна на лице Каге, даже несмотря на то, что ее губы скрывают ладони. - Так и знала, что ты так ответишь, - ее руки ложатся на стол, обнажая счастливые изгибы лица. Только улыбка кажется почти зловещей. – Но тебе стоит задуматься над таким вариантом. - Нечего думать, - вежливо отвечаю. – Это неразумно. Ее лицо становится жестче. - Но не лишено смысла. Уж не думал ты, что старейшины просто так отпустят тебя. Их логика понятна, Учиха, - она качает головой, теряя улыбку. – Саске. Тебе действительно стоит серьезно задуматься об этом. И о последствиях. Такое щедрое предложение гораздо лучше того, на что ты рассчитывал. Глаз дернулся. Ногу свело от усилия, с которым вжимаю ее в пол, чтобы отразить гипотетическую атаку. Леденящая ненависть завладевает мной. /Она заслуживает этого. Высокомерная властолюбивая сука./ Дыхание сбивается, становясь тяжелым и рваным. Надо уничтожить всю ярость, кипящую внутри. Не помешало бы то дрянное лекарство. Жужжание в голове не прекращается. Надо просто не зацикливаться на предложении. Все, чего я хочу, это… это не имеет значения. Его нет здесь. - Я не могу сделать это, - попросту отвечаю. Честно. В глубине души гложет чувство, что такое унижение не вынести. Я не собираюсь делать то, что они хотят. Оно того не стоит. - Я не могу это сделать, - повторяю и понимаю, что голос звучит странно. Цунаде закрывает глаза и качает головой. Ее пальцы зарываются в волосы, массируя их. - Все не так сложно. Конечно, ты можешь принять такое решение. Но ты просто капризный ребенок, который отказывает лишь потому, что имеет право. Ты просто трудный ребенок. И что с того? - Я не собираюсь это делать, - переношу свой вес на другую ногу, немного снимая напряжение с затекшей. – Мне шестнадцать, - напоминаю ей, подавляя собственное возмущение. – Я преодолел два этапа экзамена на чуунина и почти закончил третий. - Но технически ты все еще генин, - она распластывает ладони, почти касаясь обоих углов стола. Любопытствующий наклон головы, а ее серьезный взгляд теряется в тени из-за лучей солнца, появившихся за спиной. Технически или нет, меня это не унижает. Она пытается подавить меня, оскорбить. - Нет, - в голос все же просачиваются нотки неприязни. Хокаге прокашливается, мотает головой и задумчиво смотрит в сторону. Лишь спустя пару минут она снова смотрит вперед. - Может, у тебя и есть сила, но тебе не хватает дисциплины и контроля. Ты не понимаешь, в каком направлении применять свою силу. Ты слишком эгоцентричен. Прохождение тобой курса генина поможет разобраться в этом. Если не поможет – останешься там навсегда. Волосы на затылке вздрогнули. - У меня есть дисциплина и контроль, - не могу скрыть насмешки. – Или вы думаете, что Орочимару был лояльным учителем? Ее взгляд изучает лицо. Руки снова собираются в замок, хрустя от напряжения. Сделав вдох, Цунаде продолжает. - Возможно, и так. Но ты до сих пор не понял, что значит по-настоящему быть шиноби. Защищать несмотря ни на что товарищей по команде или выполнить во что бы то ни стало задание. Ты бы просто бросил свою команду, как сделал это с Листом и со Звуком. Ниндзя – орудие взаимовыручки, спасения и помощи другим, а не достижения цели. Все, чем ты стал, так это шиноби для самого себя. Речь не о боях, силе и мощи. Это всего лишь средства ниндзя, а не цель. Учитель сворачивается внутри, словно тугой змеиный узел где-то в глубине моего сознания. Неужели он воспринял эту речь, как камень в свой огород? Он всегда изучал шиноби, но так и не стал им. В этом смысле мы похожи. Во всяком случае, я даже не старался. - Может, я больше не хочу быть шиноби, - с вызовом отвечаю ей. Не знаю, правда ли это. - Ты уже – шиноби, - выражение лица ее сурово и серьезно. Она даже не сомневается. – Хочешь ты этого или нет. Это в крови, и дело не в том, что ты – Учиха, а в том, что ты – Саске. А он всегда был шиноби. Не обманывай себя, думая иначе. Сердце застревает в горле от этих слов. Раздражение и что-то…противоположное ему, бурлят во мне. Я не могу вернуться. - Нет, я не сделаю это. В одну команду с детьми! Это я могу их учить, а не учиться вместе с ними. Все, что они увидят, так это насколько я опустился до того, чтобы быть в одной команде с ними! Сжимаю кулаки, готовясь отразить нападение. Они не примут мой отказ. /Почему бы не напасть тебе? Это могло оказаться интересным./ «Заткнись». /Ку-ку-ку-ку./ «И прекрати смеяться! Это глупо!» - Конечно, все именно так, - говорит женщина, добродушно смеясь. – Конечно, они хотят посмотреть, как низко готов пасть человек ради того, чтобы остаться. Но они же знают и то, что ты не способен даже на такую вещь, как раскаяние, - она ласково кладет голову на сцепленные пальцы, щурясь как гигантская кошка. – В этом нет никакого потаенного смысла, кроме как получить клятву ниндзя. Мне не важны ее рассуждения. Она не заставит меня согласиться. Неужели мне просто нельзя остаться? Правда ли, что все действительно настолько плохо? /Да./ Да, но… неужели настолько непозволительно плохо? /Да./ Да. Может, действительно стоит перестать бороться и почувствовать, как волны событий уносят тебя. Хуже все равно уже не будет. Да будет так. /Ну же, мой мальчик. А как же твоя ненависть? Ты потратил столько времени, чтобы отказаться от нее сейчас? Битва всегда интересней, чем тупое согласие. По крайней мере, ты мог бы добиться хоть толики мести, обрушивая ненависть на Коноху, прежде чем испустить последнее дыхание./ «Имеешь в виду твою месть?» /Не исключаю./ «Ясно. Ты надавливаешь на меня, чтобы подождать, когда ослабну, и взять власть надо мной?» /Как вариант./ Фыркаю. Предсказуемо до тошноты. Неужели на такую ерунду можно купиться? /И все же подумай над предложением./ Весы сомнения начали покачиваться. А вдруг он все-таки прав? /Ну, а как же другое? Выходит, ты готов им простить, и что тогда? Не то, чтобы я против, конечно…/ Тут на ум приходят иные факты, и гнев снова закипает. Потому что есть вещи, которые они не могут контролировать. Некоторые вещи я никогда не поставлю на кон. Это моя личная жизнь. - Кроме того, - говорит Цунаде, возвращая к реальности. Улыбка все еще теплится на губах. – Это не такая уж и редкость. Некоторые шиноби никогда не поднимаются рангом выше генина. Вся разница между ними и тобой в том, что тебя никогда бы не взяли в команду. У тебя слишком развит комплекс превосходства. Тем не менее, у тебя слишком много чакры, которую ты просто похоронишь в себе, - хмурюсь, но не отвожу глаз от нее. – Нам следовало бы запечатать большую ее часть, чтобы не допустить ее попадания в ненадежные руки. А когда только ты закончишь курс специальной подготовки, мы бы распечатали ее. Понемногу. Чувствую головокружение, и оно отвлекает. Не то, чтобы мне нужна была дополнительная подготовка, но навыки, которые с таким трудом мне удалось развить, должны были остаться при мне. /Ты как послушный пес. Тобой так легко манипулировать. Ты действительно хочешь чтобы символ Конохи въелся в твою кожу? Неужели ты и правда хочешь быть привязанным к этому месту? Как же остальные планы? Неужели ты забыл о них, мой милый мальчик?/ Сжимаю-разжимаю руки, чувствуя напряжение в сухожилиях и растяжение кожи. Нет, я не прощу им вторжение в личную жизнь. - Нет, я не желаю быть послушной собачонкой. /Ку-ку-ку./ - Чего тем дряхлым старикам от меня нужно? Все? – зубы скребутся друг о друга, пока я борюсь с тем, чтобы сохранить хладнокровие. - Может, они и дряхлые старики, - повторяет Цунаде, а в ее глазах горят странные холодные огоньки. – Но они наши правители и заслуживают уважения. С отвращением поджимаю губы и отворачиваюсь. Ногти впиваются в ладонь. Уважение? За что? За то, что претендуют на то, на что не имеют права? /Нанимают ниндзя, чтобы использовать как слуг: найти сбежавшую кошку или вырвать сорняки?/ Именно так. Если они сделают хоть что-то, что заслужит мое уважение, я готов подумать над предложением. Уважение – это то, что надо заработать. - Ты думаешь иначе, я права? Я не обязан пояснять ей, где именно она ошибается. Поднимаю лицо и смотрю в глаза. - Они не должны ждать, что я исполню любую их прихоть. Это не та вещь, которую можно сделать просто так. Я просто не могу… - Технически оно не должно быть сложным. Но для тебя, да, возможно, это сейчас тяжело, - не могу ответить, ведь сделав паузу, Цунаде продолжает. – Надеюсь, ты найдешь грань между приличием и целесообразностью. Фыркаю. - Они могут контролировать твои шаги. Это их право. - Что? – делаю шаг вперед. Первое движение с того момента, как меня привели в кабинет. АНБУ напрягаются, но Хокаге даже не дергает глазом. – Как вы можете требовать что-то еще? Сказать, что личная жизнь – это одно. Но это моя личная жизнь! Они не могут заставить меня что-то делать! Уклончиво Цунаде пожимает плечами. - Как бы не нравилось, учитывая ситуацию и причины не доверять тебе, они могут навязывать любые условия. - Но… - знаю, что звучит глупо. – Мне всего шестнадцать! - Шиноби часто умирают молодыми. Она смотрит, ожидая, когда гнев и ярость вырвутся наружу. Но я не дам насладиться. Им ведь нравится это, не так ли? Именно поэтому мне должно быть все равно. А она сидит, словно королева, выносит приговоры, словно она лучше других. Пальцы барабанят о деревянную крышку стола, подбородок ложится на согнутую руку. Ухмыляется, и то – для меня. - Забавно. «Всего» или «уже» шестнадцать – так зависит от ситуации. Чувствую, как начинает гореть лицо. Раздражение вьется, словно нити. /Или змеи./ Чувствую излишнее напряжение, боюсь сделать шаг, не давая чувствам вырваться наружу. /Сдерживать гнев – вредно для здоровья./ «С каких пор тебя заботит твое здоровье?/ Цунаде встает со стула, обходит стол и присаживается на него, а потом закидывает ногу на ногу. - Послушай, Саске, - ее голос, ее высокомерное лицо – выбешивали, - Тебе стоит согласиться на их условия. Конечно, если ты предпочитаешь жизнь в деревне Скрытой в Листве – смерти. По крайней мере, попытайся. Следовать условиям или нет – это должно быть твоим решением. Нервы гудели, руки были защитно сложены на груди. - Словно тебя волнует. - Можешь не верить, но меня это действительно волнует, - Цунаде склоняет голову. Ее взгляд мягкий, ищущий. Еще немного, и я готов ей поверить. – Но я не думаю, что для тебя это что-то значит. Не знаю, что она хочет сказать. Опускаю взгляд к полу, он скользит по стенам, фотографиям, висящим на них. В ее глазах поддельное дружелюбие. Мне оно ни к чему. Все, что от нее исходило с момента того, как он появился здесь, так это неприязнь. Ненависть к эгоистичному подонку, который почти убил ее мальчика, который так важен для нее… А теперь ей приходится говорить так, словно я один из них. Один из шиноби Листа… /Это всего-то в ее интересах. Не обманывай сам себя, мой сладкий мальчик. Она лишь пешка, бесполезная пресмыкающаяся сука. Старейшины всегда будут использовать ее./ Да, я знаю. И все же… /И ты поверишь в ложь?/ Хочу верить в истину. Нервно сжимаю пальцы. Я не могу изменить себя. - Я не пойду на это, - решительно отвечаю, не встречаясь с ней взглядом. - Почему нет? – даже не глядя чувствую, как изменилось ее лицо. - Они не могут управлять моей жизнью, - настаиваю. Резкий звук разрывает тишину. - Имеют полное право! – крик, кажется, заставляет стены содрогнуться, - Ты – шиноби. Ниндзя! Или когда-то был им. Как бы то ни было: твоя жизнь не принадлежит тебе. Они делают все, чтобы защитить деревню. Они действительно сделают все. Перед взглядом мгновенно пробежали картины незавидного будущего. - Тогда в чем же мой выбор? Цунаде тяжело вздыхает. - У тебя всегда есть выбор, Саске. Но ты должен понимать, что любой выбор влечет за собой определенные последствия, - ее взгляд многозначительный. – Будь уверен, что делаешь правильный. - А что если я хотел бы столкнуться с последствиями? – спокойно спрашиваю. – Что, если бы я все равно выбрал другой путь? - Тогда ты был бы дураком, - отталкиваясь от стола, Цунаде вновь возвращается к своему стулу. – Гораздо больший дурак, чем я думала. Взгляд следит за ней. Если бы это было возможно, я бы причинил им боль. - Разве я не был бы «большим дураком», как ты выразилась, - голос едва дрожит от эмоций, - если бы я по собственной воле подверг себя позору и унижению, сдался бы в рабство, чтобы остаться в том месте, которое для меня ничего не значит? Кровь кипит в венах, бурля, словно расплавленная лава. Они ничем не отличаются от Орочимару или Акацки. Для них люди тоже лишь инструменты, которые можно использовать, а потом выкинуть. Цунаде окидывает взглядом, сверху вниз, губы поджимаются в тонкие полосы. Несмотря на технику омоложения, вижу глубоко врезавшиеся в кожу морщины. Она находится на грани, и это понятно. Я и сам еле держусь. Потом выражение лица смягчается, а техника вновь начинает работать, заставляя выглядеть ее молодой, привлекательной и свежей. - А как насчет Наруто? Внутри все ухнуло от одного имени. /Ты такой жалкий./ - Наруто, - язык едва шевелится. – С ним все в порядке? Тишина между нами тянется, словно ленивая змея. Она улыбается, немного грустно, но искренне. - В порядке. Сердце поднялось гораздо выше, чем я ожидал, ведь после этого оно рухнуло на пол и треснуло надвое. /Очень, очень жалкий./ - Значит, ты собираешься уйти? – голос Цунаде приглушенный, почти шепот. – И забыть о нем? О Какаши и Сакуре? Они всегда были на твоей стороне, даже если ты не заслужил этого. - Пока я уверен, что с ним все в порядке, - собираю остатки гордости, чтобы выглядеть достойно. – Этого достаточно. Брови образуют на переносице глубокую полосу. Цунаде полна скептицизма. - Ты так уверен? У меня не получается опровергнуть ее. Грубый стук в дверь заставляет обернуться. Не спуская с меня глаз, Хокаге встает и гаркает натужно и раздраженно. - Войдите! – и дверь открывается. Она все еще смотрит на меня, но потом с трудом спускает глаза. - Ах, - Цунаде все же опускается на стул. – Ибики-сан, вы как раз вовремя… - Хокаге-сама, - сухо отвечает он. Звук его имени, его голос, к которым я так привык за последнее время, заставляют холод пойти мурашками по спине. /Ку-ку-ку-ку./ Они не смогут изменить моего мнения. Эта встреча – бессмыслица. Я уже рассказал им все. /Все ли?/ Все, что им нужно знать. Они не должны больше задавать вопросов. /Если остальное не имеет к ним никакого отношения, то почему ты не скажешь им прямо?/ Мелкое подрагивание нижней челюсти раздражает, и приходится стиснуть зубы с силой. Нужно держать нервы под контролем. Такого никогда не бывало, разве что… «Это твоя вина» /Ку-ку-ку. Если тебе от этого легче…/ После долгого изучающего взгляда Цунаде отворачивается, чтобы переключиться на опасного человека со шрамом. - Ибики-сан, - ее голос звучит так официально. – Мне интересно ваше мнение. Прошу вас. Выбираю какое-то пятно на стене и сосредотачиваюсь на нем. - Учиха «хорошо обучен», - кажется, это все можно написать через дефис, - возможно, даже слишком хорошо. Многие пытались сломать его. Он протянул гораздо дольше, чем я ожидал. Едва подтягиваюсь. Нехотя я все же услышал нотки зависти и уважения в его словах. Но плечи тут же опускаются, когда замечаю в словах ложь. Это могло быть, нет, должно было быть хуже. Намного хуже. Знаю. Я испытывал десятки раз до этого. Лист просто играется в детскую игру со мной. - Если бы не его связь с Узумаки, он протянул бы гораздо дольше. Сжимаю губы. Да, Лист может быть мягче, но гораздо более хитрый и коварный. Именно поэтому несмотря на то, кто из них передо мной распинается, они все до единого – одинаковые. Цунаде кивает и ведет рукой так, словно требует продолжения. - Он что-то до сих пор держит в себе, - чувствую непроницаемый черный взгляд Ибики на себе. – И я не уверен, что именно. Во всяком случае, вряд ли это имеет отношение к нам, - Ибики снова смотрит на Цунаде, передавая ей молчаливое пояснение. – Как я считаю, на это повлияли его странные отношения с братом. Но на данный момент все складывается весьма удачно. Остальное будет видно в процессе. Ресницы тревожно дернулись. «Что вам нужно? Что еще за «остальное»?» Все не так. - Вы говорите, что Учиха Итачи мертв? – этот вопрос, кажется, волнует Хокаге больше всего. Ибики вновь поворачивается и смотрит на меня. - Да. Итачи мертв. В этом я не сомневаюсь. Хотелось показать все свое презрение на лице, но я могу лишь едва расслабиться. Что-то странное растекается внутри меня, и мне приходится коснуться левой руки, чтобы не потерять ощущение себя. Они не ставят под сомнение истинность моих рассказов, разве что полноту. Если бы они были умнее, то они бы поняли. И их доверие бы испарилось. Почему они не расспрашивают? Хокаге глубоко вздыхает и выглядит задумчивой, пока солнце очерчивает ее образ. Может, они просто не хотят знать. Истина поставила бы вас в очень затруднительное положение, не так ли, Хокаге-сама? Ее лицо все так же безучастно. - И тебе больше нечего добавить? Буквально мгновение Ибики смотрит на меня, но стараюсь сделать вид, что не заметил. Наконец его темные глаза-бусинки сосредотачиваются на Цунаде. - Нет, - лаконично отвечает он. Женщина машет рукой почти с облегчением. - Прекрасно. Спасибо, Ибики-сан… Он коротко кивает и исчезает, скользя по мне взглядом. Все слишком просто. - Учиха, - коротко зовет Цунаде. Поворачиваюсь и вижу ее взгляд, застывший на руке, сжимающей мое запястье. Внезапно понимаю, что приложил гораздо больше силы, чем положено. Губы Цунаде растягиваются в улыбке не особо доброжелательной. - Ты еще не передумал? Отвечая холодным бесстрастным взглядом, позволяю себе промолчать. Она облокачивается о спинку стула. - Подумай хорошенько. Всего лишь кое-какие уступки. Раздраженно фыркаю под нос. - Кое-какие уступки, и тебе будет позволено остаться здесь. Зрачок в моих золотистых глазах сужается. Они все так же безжалостны и непоколебимы. - Да, кое-какие уступки, - делаю паузу. – Что ты сказала старейшинам? Улыбка застыла на губах, но она не отвечает. - Я не настолько глуп, - мой взгляд смотрит через нее. – Твои слова имеют вес. Почему? И снова ее лицо поражается страхом и раздражением. Ее загадочная улыбка возвращается обратно. Она не ответит. - Ты будешь держать меня в камере до тех пор, пока я не передумаю? Ее плечи лениво поднимаются. - Возможно. Стою на месте, перевожу дыхание и смотрю в привычное пятно на стене. - Что изменится от того, если я соглашусь? – приходится тянуть время. /Неужели ты серьезно задумываешься над этим, мой мальчик?/ «Прекрати называть меня своим мальчиком, ты, урод.» - Ты знаешь условия, - она прочищает горло и смотрит, все еще погруженная в свои мысли. – Если ты откажешься сейчас, есть только один вариант твоего будущего. И тогда второго шанса не будет. Но если ты согласишься и будешь соблюдать правила, то – возможно. Неужели это так плохо? Да. Даже если я соглашусь, неужели мое никчемное влачение жизни удовлетворит их и поможет сохранить его жизнь? Ее брови сводятся к переносице. - Неужели тебя и правда ничего не держит в этой жизни? Картины прошлого тут же накатывают на меня. Наруто. Мой самый близкий друг и единственная причина, по которой я переступил порог Конохи. Но даже он не сделает ее моим домом. /Что за вздор?/ Смогу ли я сделать это? Готов ли я переступить через свои принципы ради друга? Стоит ли он такой жертвы? Вновь смотрю на Цунаде. Он? Солнце выглядывает из-за облака и слепит. Отворачиваюсь в сторону и едва выдавливаю из себя. - Хорошо. Никчемный паразит внутри фыркает. /И как я мог ожидать чего-то другого от маленького мальчика, который никогда не вырастет? Полагаю, ты просто оттягиваешь время для побега. Однажды ты уже предал их, и я уверен, что предашь снова./ Лицо Цунаде становится более мягким и доброжелательным. Слишком счастливым. - Хорошо. Очень хорошо, - ее пальцы разглаживают листы большой тетради. – Тогда, полагаю, мне стоит задуматься над тем, к кому тебя подселить. - Подселить? Ее губы изгибаются в насмешке, но лишь на секунду. Она чувствует себя победителем. - Конечно. Ты ведь не думал, что мы дадим тебе жить одному. Кроме того, тебе стоит немного подлечиться, прежде чем вернуться за парту в Академии, - кажется, она злостно хихикает. – За тобой будут присматривать. Ну и чтобы не возникало лишних хлопот. - Я жил один много лет до этого. Все время, как я помню себя, - со злостью отмечаю это, поражая ее слишком категоричным взглядом. Но она лишь улыбается и делает вид, что не слышала. - Я сделаю все возможное, чтобы тебе было удобно, - она достает какой-то лист из ящика рабочего стола. Интересно, как она не путается в этих старых и новых бумагах, всех этих свитках и карандашах. – Как раз твой новый сосед по комнате должен появиться с минуты на минуту. - Ах, - успевает сказать Цунаде прежде чем вихрь ветра образуется рядом со мной и замирает. - Извините, что задержался, - голос знакомый мне слишком хорошо, - видите ли… снова эти старушки и кошка… Угрюмо, не веря его оправданиям, поворачиваю голову в сторону. Длинные седые волосы наклонены в одну стороны, глаз, не прикрытый повязкой, выглядит довольным, а самодовольная улыбка видна и из-за маски. Он поднимает руку в знак приветствия. - Йо. Это должно быть шуткой.