Счастье в серых тонах (Gray Colored Happiness)

В квартире тихо. Такую тишину обычно называют могильной. Сижу на кухне и наблюдаю, как солнце медленно опускается за кромку леса, окрашивая небо в лиловый и красный. Жду, стуча сюрикенами о крышку стола. Тук. Тук. Тук. Проходят часы, а я все сижу; часы откровения; часы кипящей ярости. Но я умею быть терпеливым. Очень и очень терпеливым. Научился. Когда ушла Сакура, я тут же позвал мастеров, чтобы те восстановили оконную раму и вставили стекла. А еще – починили душ. Это было особенно интересно. Уже темнеет. Наверное, мой сосед по комнате догадывается о том, что я знаю, и теперь не желает возвращаться домой. Да, именно так. Жду. Я очень терпеливый человек, хоть и ненавижу это. Кровь выступает на левой ладони. Не стоило зажимать сюрикен слишком сильно. Не чувствую боли, но знаю, что там – рана. Никаких чувств. Вдавливаю металл в крышку стола. /Очень интересно./ Тук. Тук. Тук. /Забавно наблюдать за тем, как ты злишься./ На кухне становится еще темнее. /И что ты планируешь, м?/ Малиновые пятна окрашивают стол. /Как насчет того, чтобы убить его и сбежать?/ Сюрикен падает на пол, а пальцы скользят по гладкому дереву. «Это твой план, не мой. Я уже убил всех, кого хотел, - желчь подступает к гортани, но я сглатываю, вновь вцепляясь в металл. – Не хочу убивать». И тут – звук ключа в ячейке. Дверь открывается, щелкает свет, и внутрь заглядывает Какаши. - Я… Сюрикен царапает его щеку и с глухим стуком застревает в стене. - … дома, - невозмутимо заканчивает Хатаке. Он входит внутрь, закрывает дверь, вытаскивая стальную звездочку из стены, словно она всегда была там. - Саске, что ты делаешь? Сидишь на кухне в кромешной тьме? – лениво спрашивает он, подходя к другой части стола. – Ждешь меня? Так и есть. Но вместо этого указываю на кучу тряпья на полу. - Что это? Какаши и не дрогнул. - Похоже на мусор. Головная боль разрастается. Брезгливо двумя пальцами вытаскиваю грязную тряпку. - Знаешь, где я нашел это? Потерявшись, он все-таки отвечает. - В стоке? Веко дергается. Что за ребенок? Грязный кусок ткани вновь отправился в общую кучу. - Зачем селиться в квартире с ванной, а потом забивать тряпками сток? - Ну-ну, Саске. Ты говоришь прям как мой отец, - Какаши облокотился о край стола, упер ногу в стул и вытащил из сумки любимый Ича-Ича. И пусть я похож на отца. Сцепляю пальцы, кладу на них подбородок и смотрю в окно, но там - лишь отражение. - Тебя очень легко обвести вокруг пальца, Саске. /Так и есть./ Цепляюсь взглядом за отражение Какаши в стекле. - Ты ведь хотел его увидеть, да? – спокойный голос. Поворачиваюсь к нему, но молчу. - Я о Наруто, конечно, - единственный глаз улыбчиво изгибается, но следит за мной. Кладет свою руку на голову, словно я – ребенок, и улыбается. Упрямо сбрасываю ее. - Не будь же таким упрямым, - по-дружески упрекает он. – Я ведь знаю, что ты никогда не пойдешь на это по доброй воле. Вздыхает и запрокидывает голову, упираясь взглядом в потолок. Кажется, что он умоляет богов, чтобы я одумался. - И что же ты сделал? Рассказал о том, где я, Наруто? - Нет, - отвечает. – Ируке. Вскакиваю на ноги, и стул мерзко скребет деревянными ножками по полу. Пальцы впиваются в столешницу, оставляя за собой багровые разводы. - Я не какая-то вещь, которой можно делиться. Какаши был серьезным. Редко увидишь такое. - Ты выглядишь лучше после того, как встретишься с ним. Хмурюсь. - Не лезь в мою жизнь. Не знаю, шутка это или нет. Но он действительно верит. И все же это не дает ему права. Если бы Какаши хотел убедиться в этом, то не стоило идти на такие уловки. Уже слишком поздно. - Я сам решаю, быть чему-то или нет, - заявляю ему. Стоит повернуться и сделать шаг в сторону комнаты, как Какаши качает головой и тихо шепчет: - И когда же ты, наконец, решишь? *** Слова Какаши оказались пророческими. Почти. Вчера я не видел Наруто, а теперь не мог уснуть. Ворочался, едва ли не душа себя простыней, и изредка бросал взгляд на часы. 23:23. 00:04. 01:16. В 01:42 прекращаю попытки уснуть и поднимаюсь, чтобы заняться чем-то полезным. Как насчет прогуляться? В такое время в Конохе гробовая тишина. Темные улицы с вкраплениями мутных огоньков ночных заведений, которые живы лишь за счет полуночных клиентов. Пьяные ублюдки шатаются взад и вперед, ведя за собой полуобнаженных женщин. Прохожу мимо, не моргнув и глазом. Всю дорогу пытаюсь сосчитать, сколько же людей находится рядом, сосредотачиваясь на внутреннем ощущении чужой чакры. Но даже интуиция изменяет мне. Переутомившись от отсутствия сна и разговоров Какаши, цепляюсь за чужие взгляды, сам того не хотя. Что он имел в виду, распинаясь передо мной? «Неправильно поступаешь», - учил меня он, словно знал, как это «правильно». Ему пора бы перестать вмешиваться в мою жизнь и наконец повзрослеть. «Ты выглядишь лучше после того, как увидишь его». Ничего особенного. Просто привык к нему, не более. Прикипели друг к другу во время беготни за Итачи. И то лишь потому, что этот придурок отказался оставить меня в покое. Просто привычка. Ни больше, ни меньше. /Ку-ку-ку. Ты ведешь себя как ребенок, мой дорогой Саске-кун./ Надо перестать думать об этом. Какаши просто нравится копаться в моей голове, но нельзя позволять ему понять истинную суть. /Но у него получается. У них всех получается./ Теперь взбешен и я. Не сложно заметить, что этой ночью слишком много шиноби. Некоторые из них перескакивают с крыши на крышу, стремясь донести в башню Каге отчет – единственное окно, свет в котором еще горит. Другие - прячутся по переулкам, едва перешептываются и следят за припозднившимися прохожими. Закрываю глаза. Едва ли не интуицией ощущаю присутствие двух скрытых АНБУ. Мне всегда везло в этом. Хотя и до Орочимару моя интуиция меня никогда не подводила… Нет, все-таки трое АНБУ следят за ночной прогулкой, продиктованной скукой. Быть может, Наруто тоже бродит по этим улицам Конохи. На секунду замираю и, запрокидывая голову, смотрю на звезды. Кривлю в усмешке губы и снова иду вперед. *** В 8:00 просыпаюсь от прерывистого беспокойного короткого сна, полного глупых и бессмысленных воспоминаний. Зеваю, разминаю мышцы и одеваюсь. Проводя рукой по волосам, захожу на кухню. - Доброе утро, соня. Посмотрим на это под другим углом. Во-первых: нет никаких оснований называть утро – добрым. Во-вторых: с чего он вообще придумал это прозвище? - И не смотри на меня так. Если бы в два часа ночи ты не пошел гулять, то выспался бы, - со свойственным энтузиазмом сказал Какаши и кивнул на пшеничные золотистые кругляши. - Что это? – игнорирую упрек и убираю лезущий в рот волос. - Блины, - отвечает Какаши, словно эта самая прекрасная и очевидная вещь на свете. - Знаю, что блины, - злюсь. – Что они делают здесь? - Видимо, просто лежат на тарелке. Раздраженно выдыхаю через нос. - Ты знаешь, что я имел в виду. - Ох, просто захотелось чего-нибудь необычного сегодня. Почему бы тебе тоже не попробовать, - его рука касается моих волос. – Твой детский организм все еще растет. Так что, может, поешь? Какаши убирает руку прежде, чем успеваю ударить по ней. С неохотой откусываю блин. Что ж, не так уж и плохо. Но и не великолепно. Под внимательным взглядом Какаши проглатываю его. Смотрю на него, но тот лишь улыбается. - Ну, я снова уйду на весь день. Так что веди себя хорошо. Подобное стоило бы пропустить мимо ушей. - Будешь следить за мной? Звякнула в раковине посуда. - Я не должен следить за тобой. - Хм, - встаю, сую руки в карманы и иду к двери, хотя не знаю, зачем. - Как насчет прогулки к тренировочному полигону? - Зачем? – с недоверием спрашиваю. Но все, что слышу в ответ, так это «Хорошего дня». *** Он там: мальчишка с дурацкими нечёсаными волосам и футболкой со спиралью. Не первый раз замечаю его. И сейчас не могу отвести глаз. Сидит на качелях и смотрит на остальных детей, бредущих со своими родителями и братьями-сестрами, словно это самая лучшая вещь в мире. Как же он бесит меня. Не знаю почему, просто бесит. Подхожу. Он оборачивается и надувает губы; глаза превращаются в узкие щелки. - Чего тебе? - бурчит он. Пальцы впиваются в веревку, словно я вот-вот заберусь на эти его качели. Молчу. Ударяю по ноге. Схожу с ума от того, насколько он меня бесит. - Эй! – хватается за лодыжку и еще больше оттопыривает губу. – Что ты делаешь? Ударяю еще раз. На этот раз он не спрашивает, а просто спрыгивает с качелей, чтобы, вцепившись руками, опрокинуть меня на землю. Замахиваюсь кулаком и с силой впечатываю его в челюсть. Голова вскидывается на секунду. А потом возвращается, и теперь мальчишка вцепляется в плечи, прижимая к земле. Как же грубо! Подтягиваю ноги и упираюсь коленом в живот, отчего он все-таки сползает в сторону. Не знаю зачем, мне просто захотелось сделать это. Внезапно желание причинить ему боль, пусть даже придется самому пострадать в процессе. Встаю, смотрю на него сверху вниз, поднимаю ногу, чтобы наступить ею на грудь. Но вместо этого чувствую удар по колену, отчего отшатываюсь и делаю шаг назад, сохраняя равновесие. Он снова напрыгивает, хватается за футболку и заряжает кулаком в челюсть, отчего все зубы начинают моментально ныть. Клыком распарываю свою губу и чувствую соленую кровь во рту. Физическая боль – ничто. Подаюсь вперед и начинаю бить кулаками в грудь, хочу заставить его корчиться от боли. Он цепляется за руки и всем телом отталкивает меня от себя. Мы раз за разом падаем на землю, валяемся в грязи и бьем друг друга туда, докуда дотягиваемся. Пыль липнет к потной коже, а пальцы выдергивают волосы. Отводя руку назад, заезжаю ему прямо в нос. Во рту вкус крови, и я сплевываю в сторону. Смотрю на мальчишку и вижу кровавые потеки из носа и большие голубые безмолвные глаза, смотрящие в упор. Но он улыбается. Отступаю от него, давая тому свободу, и он быстро отбегает на безопасное расстояние. А потом останавливается. Размазываю рукою кровь по лицу. А он наблюдает за мной. Не знаю почему, но этот взгляд меня смущает. Отворачиваюсь и ухожу, оставляя его одного и в грязи. Мне даже имя его неизвестно. Но сейчас мне намного лучше. Наверное, он чувствует то же самое. *** Крики, взрывы и треск встречают меня задолго до того, как я дохожу до полигона. Останавливаюсь в нескольких метрах от забора и с некоторым интересом смотрю на происходящее. Несколько деревьев повалено. Их многометровые туши разбросаны на выжженной техниками траве вокруг гигантского кратера. Черный дым вьется ввысь, словно души умерших деревьев. Никого; разве что один человек. Но Наруто – уже больше, чем достаточно. Он настолько увлечен происходящим, что даже не заметил меня. Или же стал лучше скрывать собственные реакции. Тем не менее, он повторяет монотонные движения снова и снова, использует чакру, словно готов опустошить себя до последней капли. Теневые клоны, разенган, развеивание. Снова и снова, раз за разом. Но, кажется, это не выматывает его. Ошметки чакры сгорают красным, словно умирающие светлячки. Он выглядит вымотанным: подгибающиеся колени, сгорбленная спина и тяжелое глухое дыхание. Но Наруто не отступает. Теневые клоны, разенган, развеивание. Продолжаю смотреть. Разенган вырастает в руках и трещит по швам от разрушительной мощи. Никакого отдыха, только полный самоконтроль, с которым он отправляет сгусток чакры вперед. Наруто вновь пытается создать разенган, но не выходит. Ярко-голубая чакра едва потрескивает, а потом растворяется в воздухе без следа. И улыбается он с облегчением. Брызгами разлетается грязь, когда он падает на землю. Пот заливает лицо, и он рукой стирает назойливые капли. Я готов поклясться, что видел слезы. Его улыбка сейчас слишком странная. Кладет руку на лицо, закрывая глаза предплечьем, глотая урывками воздух. Солнце по-прежнему ласкает его. Наблюдаю за ним. Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем его дыхание выровнялось и успокоилось. Осторожно подхожу и сажусь рядом. Беззвучно, как тень. Просто жду. Губы кривятся в едва заметной улыбке. Что же произошло? Сейчас – раннее утро, и вряд ли жители успели разозлить его. /В Конохе всегда достаточно злости./ Может, это и правда не столь важно, но вряд ли человек беспричинно станет выматывать себя до полусмерти. Так незаметно пролетает время. Стоит снова открыть глаза, как я встречаюсь с идиотской ухмылкой Наруто. Он все еще лежит на земле. Синева глаз – нереальная. Такого цвета не существует в природе. В такой тишине слышен даже хруст несчастной ветки где-то вдали. Но Наруто только и делает, что растягивает улыбку шире. Он слишком вымотался. Встаю, отряхиваю грязь со штанов. Больше по привычке, нежели потому, что они действительно испачкались. Наруто лишь наблюдает. Щурюсь, хотя сердце начинает стучать, медленно поднимаясь к горлу. Глядя на него сверху вниз, стараюсь изобразить скуку. - Не хочешь потренироваться в паре? Улыбка Наруто выглядела немного подлой. Он хватается за подол футболки и поднимет ее, оголяя живот, золотящийся под ярким солнцем. Тазовые косточки выступают над поясом низко спущенных штанов. И почему он выбрал этот ужасный оранжевый? Черный был бы гораздо лучше. Или синий, в цвет глаз… Вокруг печати появились новые опоясывающие символы, пульсирующие гипнотическим кобальтово-синим цветом. - Тайдзюцу? Завороженный зрелищем, неловко смаргиваю. Наруто тихо смеется и сводит в брошенном вызове брови. Поднимаю взгляд и обнажаю собственные свежие сдерживающие печати, напоминающие стрелки компаса. - Конечно. *** - Если тебе настолько больно, то стоило сказать мне! - Боишься драться со мной? - Я сделаю тебя в любое время и любом месте, теме! - Хм… - Какой же ты придурок. Наверняка тебе в госпитале скажут, что ты останешься инвалидом на всю жизнь. Тогда-то ты вспомнишь меня! И ту драку, в которую ввязался! - Понятия не имею, откуда ты нахватался таких слов. - Станешь ин-ва-ли-дом! Придурок. - Со мной все в порядке. - Неужели? - Хватит уже. - Хочешь сказать, что тебе не было больно? Ха! Ты морщился. А это значит, что тебе больно, дурак! - Если ты не остановишься, то я покажу тебе, что значит настоящая «боль». - Гха! У тебя кровь течет. Если туда попадет грязь, то будет гной и все такое. Саске-е… Ты давно поранился? Почему не сказал? Только и могу, что вымученно простонать. Наруто дуется, когда пытаюсь одернуть футболку, под которой расползлась злосчастная кровавая полоса. О чем он вообще думает, стоя так посреди улицы? Его обида перерастает в общую угрюмость, с которой он смотрит мне на живот. Отвожу взгляд, чтобы скрыть пробивающийся на щеках румянец. Как же стыдно. - Прекрасно, добэ, - взываю к разуму. – Хватит так пялиться. - Но… - Я чувствую себя неудобно. По какой-то причине этот дурак только лыбится. И в какой-то степени он прав. Все эти ссадины были весьма болезненными. Но я знал, на что иду. В конце концов, это не смертельно. Да и судя по всему, Наруто чувствует себя не намного лучше. То смятение, что было в его глазах, наконец исчезло. - Знаешь, - начинает он. День плавно подходит к концу, а я до сих пор не появлялся в квартире. – Тебе не обязательно было идти есть со мной. - Я был голоден, - и это правда. – После хорошего спарринга всегда хочется есть. Вот ведь придурок. - Но ты не любишь рамен. Какой же Наруто капризный. Его перепады настроения выводят меня из себя. Пожимаю в ответ плечами. Он смеривает меня взглядом, а потом закидывает руки за голову и становится совершенно счастливым. - Это был хороший спарринг. Прямо как в старые добрые времена. Не уверен, что полностью согласен, но и спорить не вижу смысла. Прошлое всегда будет выглядеть более светлым, чем настоящее, и тем более туманное будущее. Следующий же шаг заставляет прострелить болью левую голень и раздраженно вдохнуть через нос. Разум парализован, а тело застыло на пару мгновений. Видимо, не все в порядке. - Ладно-ладно, - выдыхает Наруто и закидывает мою правую руку себе на плечо. Одергиваю ее. - Какого хрена ты делаешь? Но он настойчив и держит крепко. Хмурясь, сверлит категорично взглядом. - Хватит вести себя словно глупец! Это же очевидно, что тебе больно. Поэтому я помогу тебе дойти до дома. Сердито смотрю на него. Я не какой-то там ребенок, и мне не нужна помощь. Тем более от самого бесполезного шиноби в мире. Слова вот-вот сорвутся с губ, как внимание отвлекает творящееся вокруг. На улице тихо. Слишком тихо для конца дня. И эта тишина впитывает голоса, словно губка – воду. Дело не в отсутствии людей: они то и дело встречаются всю дорогу. Жители оборачиваются, неподвижно застывают и смотрят на нас. Такое чувство, что мы - это самое странное, что когда-либо появлялось в Конохе. Одни что-то шепчут своим друзьям или детям, другие - спешат скрыться за дверьми домов. Кто-то стоит около прилавка с фруктами и вызывающе крутит в пальцах рыжебокую хурму. Кажется, ему нужен лишь повод. Глаза окрашиваются в багровый, и ужасающая тишина становится физически ощутимой. Теперь их взгляды прикованы к Наруто. Рефлекторно закидываю руку на его плечо. После всех жертв, на которые он пошел, они все еще не доверяют ему. /Ничего удивительного. Эгоистичная. Близорукая. Коноха./ «Коноха…» Не знаю, как стереть привкус горечи со своего языка. Бросаю взгляд на Наруто, но тот смотрит перед собой пустыми глазами. Уголки рта незаметно тянутся вниз. Двигаю пальцы ближе к шее, пытаюсь заглянуть тому в глаза. Слова застревают в горле. Но все-таки мне удается пересилить себя. - Ты прав, Наруто. Мне и правда нужна помощь. Кадык перекатывается под кожей – он сглатывает. Упираюсь ладонью в чужое плечо. - Идем домой. *** «Вдохни поглубже, Саске. Еще глубже». Еще одна тарелка стала жертвой Наруто. Несколько ложек упало на деревянный пол с характерным звоном. - Ты все еще там? – откидываюсь на спинку дивана и запрокидываю голову, чтобы видеть этого недоумка. Тот так и стоит посреди кухни, держа в руке ложку так, словно та была единственной в мире свечой, способной осветить путь. - Хочешь чаю? – вопрос явно адресован несчастной ложке. - Чаю? – по непонятной причине мне не удается сохранить тишину. - Ну да, чаю. - А целая посуда осталась? Он, хмурясь, смотрит на ложку, словно это она бесила его все это время. - Зеленый, - напоминаю ему. Это единственный чай, который мне действительно нравится. Наруто улыбается ложке, а потом осторожно убирает ее в ящик. Отворачиваюсь от него и смотрю в пустую стенку перед собой, думая о причине, по которой Наруто пригласил меня к себе, несмотря на то, как сильно я его раздражаю. Именно таким образом он решил «развлечь» меня. Но «развлечение» вышло никаким. Тишина заполнила собой каждую трещинку и начала нервировать. /Такой добрый мальчик, Саске-кун. Слишком мягкий. Я всегда говорил об этом./ Пронзительно свистит чайник. Слышится плеск воды и, как рядом ставит чашку Наруто. Пар медленно поднимается к потолку. Делаю глоток и, поперхнувшись, выплевываю все на пол. Отдаю кружку обратно. - Тут один сахар, добэ! Тыльной стороной руки вытираю губы. Он быстро делает глоток и распахивает глаза, отставляя кружку в сторону. - Прости-прости! Это моя! Что, черт возьми, с ним происходит? Придурок. Скептически смотрю на новую кружку в руках Наруто. Он робко улыбается. Пробую на вкус и с облегчением понимаю, что в этот раз все нормально. Улыбка становится шире, а потом он присаживается рядом со мной на диване. Наруто делает большой глоток из кружки, но вовремя останавливается и давится своим чаем. - Что? Слишком сладко? – усмехаюсь над ним. По какой-то причине на щеках парня расползаются красные пятна, и он резко мотает головой. - Нет, я не об этом. Вот как. Делаю глоток своего приятно горьковатого чая и вновь смотрю на пустую стенку. /Глупый, глупый мальчик./ Что за неловкое чувство? Одно дело драться с Наруто, другое – вот так тихо проводить время с ним. Медленно, но верно накатывает напряжение. Но мне удается скрыть его. Я всегда хорошо справлялся со своими эмоциями. /Ты?/ «Тебе всегда становится лучше, когда ты видишь Наруто». Не всегда. Мне хочется вернуться на тренировочную площадку вместо того, чтобы сидеть здесь. Драка и спарринг гораздо лучше, чем этот домашний ад. Стаскиваю со стола открытую книгу, лежащую там без дела. Быстро скольжу по строкам, но смысла не улавливаю. Вряд ли она интересная. Когда рядом сидит Наруто, сосредоточиться почти нереально. Последнее время странные поступки с его стороны росли в геометрической прогрессии. Это началось с того самого дня, когда я впервые взглянул на него глазами Орочимару. Куда более эмоционален, нелогичен. Хотя временами напротив - подолгу думает, наблюдает, а потом уже действует. Резко перевожу взгляд и замечаю руку Наруто. Чужое прикосновение обжигает. Не то, чтобы это что-то новое, просто так странно видеть его ладонь на моем левом запястье. Отрываю взгляд. - Что делаешь, усуратонкачи? Чай опасно качнулся в кружке. Он щурится сильней и приближается. Полосатые щеки покраснели, словно в лихорадке. - Что ты делаешь? – повторяю вопрос. Даже не задумываясь над ответом, он выхватывает из моих рук и книгу, и кружку и откладывает их в сторону. Обескураженный и взбешенный смотрю на него. - Тебе было больно, - начал объясняться Наруто. – Ты был на взводе и явно не понимал, что творил. Если бы я знал, что ты не в форме, я бы не согласился на спарринг. Я многого не могу, но хоть что-то… - Я не хрустальный, не разобьюсь, идиот. Мне не нужно, чтобы ты… Дыхание перехватывает, не давая договорить, когда он пробирается под футболку и касается повязки, пропитанной кровью недавно открывшейся раны. Но все в порядке - Наруто… - стараюсь предупредить, но голос подводит. Не знаю, чего ожидать, он ведет себя слишком странно. Хватит быть настолько непредсказуемым. Наруто просто смотрит так, словно не слышал моих слов; проводит пальцами вдоль раны и делится теплой исцеляющей чакрой. Надо лишь убедить себя, что все это обычное оказание медицинской помощи. Только лицо Наруто не дает поверить в то, что это правда. Да и он не воспринимает свои действия как лечение. Судя по всему, его тоже лихорадит. Хватаю его за локоть, говоря как можно уверенней. - Мне не нужна твоя помощь, добэ. Голос дрогнул, и страх прорвался наружу. Он не отводит глаз. Синева радужки становится только ярче. - Тсс-с, - шепчет он, делая вид, что не слышал меня. Он поднимает вторую руку, кладет мне на шею и подается вперед, касаясь сухими губами лба, в том месте, где должен располагаться хитай-ате. Мне не пять лет. Что за издевательство? Мать может делать так, но не Наруто! Эти ощущения даже не похожи! - С какого черта тебя это волнует? – бурчу в ответ. На другое сопротивление я сейчас не способен. Лишь бы не выдать дрожь в коленях. Не могу сосредоточиться и выстроить стройную логическую цепочку. Все, на что обращаю внимание, так это чужие руки на своем животе и прикосновение сухих губ ко лбу. - Все в порядке, - отвечает он. Мне надо остановить это. Такое положение заставляет чувствовать себя маленьким и глупым. То, как он говорит со мной… Не знаю. Не знаю, что со мной не так. Что-то происходит в голове, отчего причинно-следственные связи отказываются выстраиваться в ряд. Подсохшие края раны на животе беспокоят меня куда меньше. Теперь Наруто упирается подбородком в лоб, а носом трется о волосы. Я настолько близок к нему, что чувствую запах: острый, жгучий, пряный. Рука скользит вверх по животу, касается кожи поверх повязки. Тревога растет, а пальцы вцепляются в золотистую кожу чужого запястья. Нет, это не тревога, я ошибся. Раздражение. - Ты соображаешь, что делаешь? Он останавливается. Рука до сих пор покоится на затылке, удерживая голову, и Наруто шепчет на ухо. - Все хорошо. Не волнуйся. Я не причиню тебе боли. Его близость не помогает. Ни капельки. Свободную руку упираю в плечо и отталкиваю. - Наруто, - чувствую, как холодок прошелся по спине. – Хватит нянчиться со мной, как с ребенком. - Мм… - Наруто. Если ты не прекратишь… Пальцы приятно поглаживают затылок, и я затыкаюсь. - Если бы ты хотел, то уже остановил бы меня. Впиваюсь ногтями сильней. Не удивлюсь, если скоро увижу кровь. Но он только тихо посмеивается на ухо. - Хватит, - но даже я замечаю, что звучит неубедительно. Медленно Наруто отползает от уха, касаясь щекой скул. Сжимаю пальцы так сильно, словно собираюсь выломать его суставы. - Так останови меня, Саске, - хрипло говорит он. Пальцы поддевают повязку и проскальзывают под нее. Теперь мы прижаты кожа к коже. Он полностью исцелил эту рану. Дыхание сбилось. Открываю глаза и смотрю в его красную радужку, почти такую же алую, как и моя. Но Наруто улыбается. - Уже лучше. Чужое дыхание касается лица. Пряный аромат вместе с запахом пота заставляет картинку плыть перед глазами. Не могу сосредоточиться из-за него. Даже усмешка выходит нелепой. Пальцы снова массируют кожу головы, спускаются ниже к шее. Рефлекторно опускаются веки. Я так и держусь за запястье, словно могу держать ситуацию под контролем, хотя не уверен, что хочу остановить происходящее. Удивлен, но Наруто действительно знает, как надо делать. И все же он просто залечивал раны. Ничего сверхъестественного. Если подумать, происходящее мало отличается от того, что было между нами прежде. Например, в лесу. И в больнице. Все это ничего не значит. Я так и остался Саске. Ничего не поменялось. И мне нравятся грубые мозолистые пальцы Наруто, покалывающее тепло, когда он касается меня. Мы знаем друг друга настолько давно, что… - Саске, - шепчет он. … это ничего не значит. Странные мысли крутятся в голове. «Он пытался со мной…» И что с того? Тяну за руку, когда тот опускает ее слишком низко и почти касается тазовой косточки. «Он пытался с Сакурой…» И все пошло прахом. Слышу его дыхание. «Ты всегда чувствуешь себя лучше, когда видишь его…» Ну и что, если так? Ослабляю хватку и скольжу пальцами к острому изгибу локтя. «Ты ревнуешь…» Из-за того, что он мой единственный друг. Пальцы не опускаются ниже и теребят кромку бинта. В районе живота все трепещет. Но это ничего не значит. - Все хорошо. Я не причиню тебе боли. Ты в безопасности, Саске. Не могу дышать, вот и все. Каждый раз, когда хочу вобрать в легкие воздух – тот исчезает. Но причина не в Наруто. Все потому, что мой организм все еще вымотан. - Иногда добро означает просто добро, - мягко разъясняет он. Добро не что иное, как ложь. И это опасно, как никогда. Только вот пресечь сил не хватает, равно как и желания. - Иногда люди хотят быть рядом только для того, чтобы быть рядом. Сердцу тесно внутри грудной клетки, ребра готовы треснуть от стука. Больно. Кровь быстро бежит по венам, отравляя меня. Чужие пальцы оставляют невидимые ожоги на животе. Что-то новое ворочается внутри. Собираясь в конечностях, вытесняя из груди ненависть и обреченность. Было бы неправильно отпустить того «Саске», что я создавал столько лет. Потому что он – залог моей безопасности. Слышатся странные бессвязные фразы Наруто, смысла которых не понять. Он кладет мою голову себе на плечо, заправляет волосы за ухо. Рука скользит вверх вдоль поясницы и подтягивает к себе ближе. Кажется, я в ловушке. - Просто хочу, чтобы ты… поверил мне. Слишком странное поведение. И все-таки я доверяю ему. Так, как не доверяю никому. И все же это неправильно. Это не я… Разве что иногда… Быть может… По какой-то причине... Я был таким. Не хочу больше думать. Ни к чему разбираться в том, чего не могу постичь. Вся моя логика разбивается об ощущения, которые не объяснить. Наруто, Наруто, Наруто. Каждый раз, когда он рядом, мой рационализм летит к чертям. Ненавижу это. И его ненавижу. Ненавижу не знать, кто я на самом деле. Чужое дыхание щекочет ухо: он подобрался слишком близко. Я слышу куда больше, чем просто слова. - Саске, я… *** Просыпаюсь в сизом мареве со слабым осознанием происходящего. Разум все еще находится на грани фантасмагории и оборвавшегося сна. Такое чувство, что я еще не очнулся. Одиноко лежу на диване и знаю, что небо совсем почернело, хотя отсюда не видно. Разве что темень в коридоре и рыжий свет ламп из гостиной напротив. - … рассказал ему? – голос Какаши? - Нет. Не совсем. Не знаю я, - а этот голос напоминает Наруто, только куда серьезней. – Я все еще не уверен. Смаргиваю, но сосредоточить взгляд не выходит. - Ты никогда не будешь полностью уверен. - Но… что, если получится так же, как с остальными? – это тихий осторожный вопрос. – Сейчас все изменилось. После того, как мне удалось завоевать хоть немного уважения, снова придется начинать все сначала. - Ты сможешь заслужить его снова. Они поймут. Слышу всхлипы от удушающих слез и сомнение в голосе. - Наверное… - Но это не относится к нему. Ты и сам знаешь. - Да, но что делать, если… - судорожная пауза-вдох, - что, если он возненавидит меня? - Не думаю, что такое возможно. Шаг глухо отдается от холодного полированного дерева. - Слушай, - голос учителя звучит глухо, словно тот под водой. Перед глазами снова все плывет. – Он не сильно-то разбирается в таких вещах. К тому же, он склонен к тому, чтобы разубеждать себя в очевидном, делая сложные выводы даже из элементарных. Но в нем тоже что-то изменилось. И если у тебя есть силы, то не сдавайся. Ты должен знать, что многое обстоит далеко не так, как кажется. Он не понимает даже самого себя. - Да… - Просто слушай свое сердце. Это у тебя выходит лучше всего… *** Свежий ночной воздух манит прохладой. Если захочу, то смогу сосчитать все звезды на небе. Но мне не хочется. Опираюсь локтями о перила крыльца. Легкий ветер ласкает волосы. Несмотря на внешнюю умиротворенность, воздух заряжен чем-то тяжелым. Вздыхаю. - Если хочешь, то можешь спуститься, - говорю в тишину. Бесшумно кто-то приземляется за спиной. Чужая чакра рябью волнует сознание. Не ожидал, что предложение будет принято, и теперь не знаю, что делать. Втягиваю в легкие воздух и поворачиваюсь к ночному гостю лицом. Стою в ступоре, когда вижу его. Я знаю его. Почему бы не поговорить? - Значит, тебе досталось это задание? – ехидно спрашиваю. Пшеничноволосый АНБУ молчит и становится рядом. Поворачиваю лицо в сторону и снова опираюсь о перила. Челка падет на лицо, а тени скрывают его. - Как твое имя? – не знаю, к чему весь этот разговор. Возможно потому, что он мне никто. И это дарует свободу. Но судя по всему, и этот вопрос остается без ответа. Смотрю на него еще раз, изучая форму маски. На ум приходит игрушка, которая когда-то принадлежала одному мальчишке. - Тогда Кума, - решаю я. (прим.пер. «kuma» - с яп. «медведь») Он вопросительно наклоняет голову, но я не скажу ему, что на ум приходит «плюшевый медведь». Просто киваю в ответ и повторяю: «Кума». Кажется, ему нет дела до своего нового прозвища. Последний раз быстро смотрю на него и возвращаюсь к созерцанию окружающего нас пейзажа. Таинственный гость так и остался неподвижным. От него исходит слабый древесный запах. - У тебя очень интересные друзья, - неожиданно говорит он. - У меня? - Да, - тихий голос становится уверенней. – Я никогда не встречал таких людей прежде. Тебе повезло. Усмехаюсь. - Конечно, - продолжает Кума. – Такие, как ты, никогда не понимают, насколько им повезло. Не впервой слышу это, поэтому обвинение не особо задевает. Снимаю рукой усталость и упираюсь подбородком в кулак. - Ты ошибаешься. Я знаю, насколько мне повезло. И не повезло одновременно. Именно поэтому я чувствую себя странно. Поэтому – не могу довериться. Поэтому… Это пугает меня. - Ты должен… - начинает он, но резко осекается. Поворачиваюсь и смотрю изучающе. Но его глаза скрыты маской. Сам он изучает рисунок перил. Осторожно качает головой и опирается ногой о перекладину. Осторожно поворачивается в мою сторону, и черные-глаза бусинки проглядывают сквозь прорези маски. Его взгляд смотрит в самую суть. - Мне не «досталось» это задание, - говорит он и останавливается, словно решая, можно ли продолжать. – Я сам попросил его. Зрачок расширяется, и я делаю шаг вперед. Но ночной гость тут же исчез.