Счастье в серых тонах (Gray Colored Happiness)

Глава 26. - Эй, Саске? - Хн. - Как считаешь, у нас получится? - Что? - Назвать это место домом. - Какое место? - Деревню. Коноху. Домом. - Она не мой дом. - То есть? - То есть, это – не мой дом. - Но… Как ты можешь так говорить? Мы долго искали тебя, чтобы ты вернулся. - И что с того? - Что с того? Что? Мы хотели вернуть тебя домой, вот что! - Я не просил. - Хмпф. Не в этом дело. - Не будь идиотом. - Хватит называть меня идиотом! - Перестань быть им. Минута молчания. - Так думаешь, у нас будет? - Что? - У нас будет дом? Неужели ты не помнишь, о чем мы говорили? И этот человек называет меня идиотом… - Идиот. - Саске! Пауза. - У тебя – точно получится. - Правда? - Но это не мой дом. Я говорил. - Но!.. Дом – то место, где ты родился, где твоя семья… - Сейчас там нет ничего. - Что? - Устал повторять. - Но есть люди, друзья например. Что с ними? - Друзья? - Сакура, Какаши… - Хм. - Или я. Что насчет меня, Саске? - А ты? - Ну. Мне хотелось бы, чтобы ты вернулся домой. Хочу, чтобы мой лучший друг вернулся. Разве этого мало? Разве меня не достаточно? Длинная, тихая, гнетущая тишина. - Нет, Наруто. Тебя не достаточно. *** Оказалось, у Наруто действительно миссия. Одиночная, за пределами Конохагакуре - одна из многих в последнее время. Должно помочь: если его не видно, значит не буду и думать о нем. А потому «новый план по выживанию Саске» мог быть приведен в действие. Но надежды не оправдываются. Теперь, когда его нет, отсутствие Наруто не дает покоя наравне с остальными призраками. Он словно повсюду – не убежишь. Его образ проник глубоко внутрь, словно через полую нефтяную скважину. И мои чувства такие же: вязкие и грязно-черные. Полный провал. Нет, я не мог. «Ты». /Не стоит винить в разрушении того, чего не было. Ты даже не понимаешь, что чувствуешь. К чему волноваться?/ «Я знаю, что ты всегда разрушаешь». /Всего лишь пытаюсь сохранить твою жизнь./ «Мою жизнь? Ха! Ты пытаешься спасти свою ничего не стоящую шкуру!» Не понимаю, как из всех людей в мире именно я оказался замешан. С Наруто. Наруто единственный из всех! Из меня едва выходит лучший друг, или нет…кто я теперь? Желудок крутит. Тошнит. Даже я вижу: пути назад нет. Чувствую себя глупым и неопытным, неспособным принять решение. Словно ребенок. Наруто. Итачи. Неправильные ходы привели к бедам, и я продолжаю наступать на одни и те же грабли. Принимаю собственные решения, изредка задаваясь вопросом, правильные ли они. Но не отступаюсь. Никаких легких путей. Их слишком много. Невообразимо много. Наруто даже не предполагает насколько. Нет, я остановлю это. Не буду думать о нем. И пусть не совсем работает. Стоит закрыть глаза, как вижу его. Ни хорошего, ни плохого, а поднявшегося после последней битвы с отвращением на лице. Не могу ничего поделать. Но несмотря на это, я вернулся лишь из-за него, чтобы влачить свое существование. И если теперь потерять его как друга… Зачем я вообще вернулся? Позволил поймать меня, пытать, если все равно потеряю его? Но удалось преуспеть в другом. Наруто жив, и этого достаточно. Моя жизнь – лишь случайность. Так было давно. И ничего не изменилось. А еще, могу сопоставить случайные события так, словно все было задумано с самого начала. Но стоит потерять Наруто, как друга… И я потеряю весь смысл жить. Ох. Какая неприятная, нежелательная и неожиданная мысль. Не хочется снова копошиться в себе, чтобы прогнать ее. Она таилась в глубине мрачных опасений, как монстр в тени. И его глаза горят красным. Как у Наруто. /Ты еще такой ребенок. Твоя единственная цель – выжить. Быть Учиха и сделать маленьких Учиха, которые пойдут за тобой/. «Зачем?» /Чтобы твоя мама была счастливой. Чтобы выполнить то, что предначертано судьбой/. «Судьбой?» Ерунда. Уже сделано все, что требовала настойчивая судьба. Наверное. Теперь нет пути назад. Вперед идти тоже некуда. - Что со мной не так? - О, многое не так, Саске. Глаза распахнулись шире обычного. Какаши сидит на подлокотнике дивана, подпирая ногами подушку. На лице раздражающая полуулыбка, что я так ненавижу. Я не заметил ни того, как он вошел, ни того, что говорил вслух, а значит – ничего хорошего. - Ну же, не смотри на меня так, - удивленно говорит он. - Что не так в этот раз? Какаши словно не понимает. Единственный глаз улыбается. Когда-нибудь, я выпрямлю невыразительный изгиб его губ. Избавлю от вечной улыбки. Левая часть лица дергается от подавленной ярости. - Не с тобой разговариваю. Совершил ошибку один раз и не собираюсь повторять ее снова. - Ну и ну, а звучит так, словно со мной. Забудьте о том, чтобы стереть улыбку. Вырву смеющийся глаз с корнем, и пусть бродит, словно слепой. - Ты хандришь, - растягивает и садится на диван как положено, - сильней, чем обычно, – поглаживает колено, словно желает, чтобы я присел на него. – Расскажи мне. Его снисходительность выглядит жутковато. Думаю о том, как сдеру надоедливую маску, отрежу губы и вырежу язык. Так, чтобы не осталось ничего, кроме зияющего провала, который не издаст ни единого звука. Даже не ойкнет, когда будет натыкаться на вещи из-за слепоты. Потому что у него не будет глаз. Хех. Ухмыляюсь. - О чем думаешь? – вопрошает Какаши. - Милые мелочи. Одноглазый старик не меняет выражения лица, но склоняет голову так, словно подобная перспектива хороша, хоть и не походит на правду. - Слышал, что ты и Наруто немного повздорили. - Хн, - как же надоело чужое любопытство. – С чего ты взял? - Свои источники, - уклончиво отвечает. Фыркаю и отворачиваюсь, водружая подбородок на кулак. - Ирука сказал. - Ну, это один из моих источников, - Какаши словно не беспокоит, как легко можно добыть информацию. Он смотрит на меня, и от скуки опускаю веки. - Позволь посмотреть твою руку, - внезапно просит Какаши. Выгибаю бровь. - Не противься,- предупреждает. – Я твой учитель и опекун. И могу заставить тебя, если придется. Ах, да. И мне все равно, что дела обстоят иначе. /Нет, конечно же не все равно./ «Разве ты не должен прятаться где-то внутри, пока мне есть кого ненавидеть?» /Не думаю./ Какаши разворачивает руку ладонью вверх. Ожидаю, что он ослабит печать, как делал во время обучения, ведь ключ в его руках. Но вместо этого смотрит на ладонь, словно на воду в блюдце. Инстинктивно дергаюсь, но Какаши держит плотно. Он всматривается в концентрические круги, а потом проводит пальцем по обнаженной коже. На этот раз вырываюсь. - Не будь ребенком, - упрекает и вновь берется за руку, продолжая проверять печать. И позволяю лишь потому, что я – не ребенок. Какаши нажимает большим пальцем на печать, растягивает, задевая сухожилия. Перед глазами, как и всегда, возникают картины прошлого. Сейчас это было лишь частью проверки: грубоватой и прагматичной. Когда это делал Наруто, от него исходило тепло - тогда движения успокаивали и погружали в приятное сонное состояние. /Стоп./ «Тебе нравится, не так ли?» - понизив голос, спросил Наруто. Да, нравится. /Хватит./ Какаши склоняется единственным глазом так близко, словно рассматривает печать под микроскопом. Не люблю так. - Ну что? – грубо бросаю. – Мы закончили? Какаши выдыхает так, как делали веками угнетенные люди. Он выпрямляется, а мне остается обтереть ладонь о штанину. - Все, как я и думал, - говорит он в жалкой попытке вызвать интерес. Конечно, я не взбешен, но и играть не намерен. /А когда-нибудь вообще намерен?/ - Что?- не выдерживаю. /Играть./ «Я не с тобой разговариваю». /Ку-ку-ку./ - Что именно ты делал во время тренировки? – Какаши смотрит так, словно я скрываю ужасную тайну. /А разве нет?/ «Заткнись». Наклоняю голову вбок. - Сосредотачивался, - отвечаю почти честно. Ну и что, что мне приходилось делать это со змеем? - Сосредотачивался? – Какаши раздражал все больше и больше. Ладно. Делаю глубокий вдох. - Заставил работать шаринган на этих глазах. Какаши удивленно изгибает бровь, задумчиво кивает. Присаживается напротив и снова хватает за руку. Хочу вырвать, но не могу. Он снова склоняется, изучая символы на ладони, словно может увидеть в них будущее. - Это ломает, - говорит он, смотря вглубь печати, - печать. Рука освобождается. Кладу на колено, тру о штанину, стирая гипотетическую грязь. - Это хорошо или плохо? – неуверенно задаю вопрос. Сейчас – трудно сказать однозначно. /О, это просто прекрасно./ Такой ответ заставляет понять: плохо. Паразит имеет куда больше власти, чем кажется. /Как больно слышать./ «Не представляешь, как хотелось бы действительно ранить тебя». /Вот как. Но какая разница, пока ты столь беспомощен без меня?/ «Заткнись». Проходит прилично времени, прежде чем Какаши тревожно отвечает. - Не знаю, - не обнадеживает. Огрызаюсь. Старик абсолютно бесполезен. - Но есть один способ проверить, - снова улыбка на губах и во взгляде. Подманивает пальцем. Все, о чем сейчас думаю, так это о том, как сильно хочу сорвать эту усмешку с его лица. Снова. *** - Прекрасно, а теперь попытайся еще раз! Еще раз? Зажимаю губы, формируя технику Огненного цветка. Нельзя назвать ощущения «обжигающими», напротив, они невесомы. Словно рот полон пепла вперемешку с рвотой. Глаза становятся влажными. Не в силах больше сдерживать, пускаю в сторону небольшое дымное облако со слабыми щупальцами огня. Кашляю, пытаюсь отдышаться и избавиться от тошнотворного угольного привкуса во рту. Слезы стекают по лицу, но меня заботит то, что происходит в горле. - А теперь дай посмотреть свою руку, - просит Какаши, не обращая внимания на то, что прямо сейчас собираюсь выплюнуть свои легкие на землю. Он делает шаг вперед и тянет руку, по которой бью. - Убери руки прочь! – пытаюсь сказать, но получается что-то вроде «кхе-кхе-кхе !» И все же, его не волнует. Какаши приближается, притягивая руку к себе. Меня слишком заботит сохранение жизни, чтобы сопротивляться. Какаши приближается, почти касаясь носом ладони. Как унизительно: еще несколько минут назад я был на волосок от смерти. Но в этом-то и смысл. Использовать технику за техникой, чтобы уменьшить запас чакры до минимума. И пусть мне это не нравится, но все не заняло слишком много времени. Я слишком устал, чтобы действительно быть раздраженным. /Значит, тебе нужны более тщательные тренировки. Ты не раскрываешь весь свой потенциал./ «Ох, заткнись!» Какаши хмурится. - Что? – выдавливаю вместе с болезненным глотком воздуха. Похоже, что легкие немного расправились, но напряжение скапливается влагой в уголках глаз. - Как я и думал, - Какаши недоволен. /О, просто прекрасно. Очень и очень хорошо. Лучше тебе использовать все доступные техники./ «Ты думаешь как тебе удобно. Прекращай юлить, немедленно. Я ничего не сделаю для тебя». /Это мы еще посмотрим./ Тут же чувствую знакомое покалывание, расходящееся по телу. Пустота, полное отсутствие чакры. Колени дергаются под тяжестью тела, и я опадаю на землю. Пыхтя, смотрю на мужчину, понимая, что закрываются веки. Словно груда камней на меня наваливается усталость. /Больше тренировок, мой мальчик. Тебе нужно больше тренировок./ И нет сил, чтобы бороться с паразитом. - Нужно доложить Хокаге, - на полном серьезе говорит Какаши. А потом на его лице появляется такая ненавистная улыбка. – Но сначала, нам надо позаботиться о нашей спящей красавице. Разве мы не разговаривали насчет глупых прозвищ? Но усталость одолевает с такой силой – голова, шея, глаза – что я падаю и уже не помню, как коснулся земли. Возможно, меня все же успели поймать. *** Треск веток, шорох листьев, завывания ветра – все они касаются замершего сознания. Не могу вспомнить, когда последний раз ни о чем не волновался. Сейчас я волнуюсь, чувствую, что ошибаюсь - неправильность ситуации бьет по больному, и мне это не нравится. Даже небольшое вторжение Кьюби, который уничтожил большую часть Конохи. Кажется, я позволил ему. Прячусь за стволом дерева, всматриваясь шаринганом в Запретный лес. Сейчас это не помогает. Я могу видеть лишь то, как враг рвется в атаку. Удостоверившись, насколько это возможно, что врагов нет, я ухожу вглубь временного жилища. Дерево-гигант, напоминающее лес Смерти с экзамена на генина. Соорудил небольшую крышу-навес - получилось хоть какое-то укрытие. Костер горит, но снаружи не видно. Занимаю место рядом с больным. Смотрю, как неравномерно поднимается и опускается его грудь. Кладу пальцы на чужой лоб и отдергиваю, едва не обжигаясь. Его лихорадка только ухудшилась. Долбаный идиот. Здоровой рукой лезу в сумку с продуктами и схватываю последнюю бутылку питьевой воды. Подношу горлышко к губам Наруто и наклоняю. - Пей, - приказываю устало. Ему удается сделать лишь глоток, а потом он закрывает глаза и качает головой. - Наруто… - как же нервирует. Ему нужно больше воды, поэтому надавливаю, стараясь влить больше. Но Наруто выбивает бутылку, и та летит в сторону, расплескивая драгоценную жидкость на земляном полу. Вздыхаю. Я слишком устал, чтобы даже кричать на него. Пытаюсь подняться на ноги. Наруто хватает за руку. Он удивительно сильный, учитывая, что произошло. Хорошо, что это моя здоровая рука, которая не пострадала. Он трясет головой из стороны в сторону, и я не уверен, что понимаю. - Наруто, - повторяю устало, - нам нужна вода. Он продолжает трясти головой. Ему не важно, что это полностью его вина. Раздражает. - Мне надо идти, пока никого нет, - говорю. Сейчас я не так терпелив, как минуту назад. Но Наруто глух, словно во сне. Уж лучше бы он спал, иначе мне придется убить его и избавиться от очередной проблемы. Наруто хватает меня обеими руками и дергает вниз. Падаю, ударяясь двумя ребрами, которые наверняка сломаны и теперь, скорее всего, смещены. Возможно, они уперлись в другие ребра. - Нгх! – вскрикиваю многозначительно и закрываю глаза. Медленно, но пульсирующая боль отступает. – Идиот! Шиканье мешается со стоном. Кажется, только мне приходится платить за его безрассудство. Наруто подвигается ко мне. Горячий, дышащий в плечо. На ум приходят мысли о гниении и медленном разложении внутренних органов. Так пахнет смерть. Но его лицо выглядит иначе. Более умиротворенное, красное, горячее. И позволяю моменту продолжиться. В конце концов, пока еще мы в безопасности. Настраиваюсь на пару часов тихого сна. Не чувствую чужого присутствия, а двое разведчиков, что я направил ранее, до сих пор не вернулись. Надеюсь, это хороший знак. Наруто что-то бормочет в полудреме. Кажется, ему больно. Не бужу. Пусть так и будет; и он двигается еще немного ближе. *** - Все еще спишь? – спрашивает Какаши, легонько ударяя костяшками пальцев по лбу. Открываю глаза, рычу на Какаши и кашляю. Внутри все еще крутит дымок, застрявший внутри со вчерашнего дня. Я не выспался. Как можно спать, когда внутри обжигают маленькие искорки неудавшейся техники. Это, как минимум, неприятно. /Там было ужасно./ «Подожди, откуда ты знаешь? Разве ты не просто засел в моей голове?» Он пожимает плечами. Орочимару пожимает моими плечами. Жутко. Ненавижу, когда он делает так. - Вставай, - командует Какаши. Хмурюсь, складываю руки на животе. Там, внутри, течет лава, переливаясь в кислотное озеро. Поднимаюсь вверх. Хорошо, что на нем маска, иначе бы желание сломать нос было бы слишком сильным. Но Какаши выглядит несчастным. Его глаза, скрещенные руки. /Пугало не должно играться с огнем./ «Что, черт возьми, с тобой такое?» - Покажи мне чидори, - его голос тихий. Он словно говорит с врагом. /О-хо-хо./ - Нет,- отвечаю ему. - Почему нет? - Зачем? – огрызаюсь гораздо резче, чем собирался. - Потому что я говорю тебе. - Разве это причина? - Саске, - терпение Какаши подходит к концу. – Не заставляй все начинать заново. Ты под моей ответственностью, и не думаю, что будет хорошо, если ты не будешь сотрудничать. Щурясь смотрю на него. Как надоели эти угрозы. /Но это правда. Эти сморщенные мешки костей засиделись в совете. В их головах только власть. Но когда-нибудь, в один прекрасный день, они получат сполна…/ Склоняю голову вбок и тренирую непоколебимый взгляд. Левая рука рефлекторно сжимается. Какаши флегматично стоит у выхода из комнаты, скрестив руки на груди. Но ни единого намека на движение в сторону. - Разве для этого не надо хотя бы выйти на улицу? – предлагаю. - Нет, - спокойный ответ, - не думаю, что есть необходимость. /Ох, боже мой. Как информативно!/ «Не радуйся так сильно. Тебя можно заметить». /Не надо недооценивать меня, мой мальчик. Я здесь долго и никто не догадался. Я ничего не боюсь. Никто не узнает./ «Никто?» /Хм…/ - Ну? – Какаши спрашивает куда резче, чем обычно. Давно не слышал его таким. – Чего ты ждешь? Не знаю, может «чуда»? Люди постоянно приходят и задают вопросы, делают вид, что слушают, обещают, что оставят в покое, а сами следят за тем, как бы не сбежал. Как предсказуемо. Нервно дергаю пальцами руки. - Ничего не выходит с этими печатями. Одноглазый смотрит неприятно, как будто это моя вина в том, что он забыл. В нетерпении мужчина машет рукой, предлагая себя в качестве жертвы. Как грубо, и даже не знаю, что хуже: спокойствие или эта нервозность учителя. Несколько движений пальцами и силы вновь наполняют меня. Нога чуть подгибается. Такого не было раньше. /Осторожней, мой милый, осторожней. Нет смысла показывать, как сильно ты ослаб./ «Это не слабость. Просто неожиданность». /Избавься уже от никчемной сентиментальности. Тебе нужна сила, забери ее!/ «Я не сентиментален». /Ну, мы поработаем над этим./ - Я не буду ждать целый день, Саске. Бросаю на Какаши быстрый взгляд, а потом делаю глубокий вдох сухого квартирного воздуха. Давно не пробовал эту технику, но у меня должно получиться. Шевелю пальцами, проверяя силу и работоспособность. Чакра срывается с кончиков пальцев, оплетая словно нити. Медленно обхватываю левое запястье правой рукой. И только тогда позволяю силе вырваться наружу. Пара искр статического электричества, дуновение озона, растворившегося в воздухе. Чувствую, как встают дыбом мелкие волоски на теле. Поворачиваю голову в сторону руки, чтобы контролировать процесс и спрятать лицо от любопытных глаз. Это чертовски больно. Каждый поток чакры разрывает мышцы мелкими электрическими разрядами, превращая в кровавое месиво. Кожу начинает разъедать ожог, она тает, словно от кислоты. Скалюсь, и только сейчас до меня доходит запах тлеющей плоти. Это неправильно. Чакра поднимается выше изгиба локтя прямо к выступающим мышцам бицепса. Треск от разрядов и слабое свечение не пугают. Пугает звук: словно тысячи птиц, задыхающихся и трепещущих в попытках ухватиться за жизнь и последний глоток воздуха. - Достаточно. Но я сделаю это. Заставлю это работать! - Саске, хватит! Голос Какаши странный, напуганный, но нет времени отвлекаться на подобные мелочи. Я смогу сделать. Я должен. Я должен быть в состоянии, иначе это значит, что я… - Саске! Стоп! – чувствую жесткие пальцы, расцепляющие захват и то, с какой силой разъединяют руки. Вся чакра, которую удалось сформировать, в тот же миг устремляется вглубь меня с силой миллиона ножевых ранений. Испускаю страдальческий вздох. Перед глазами плывет от нахлынувшей волны боли. Даже Какаши принимал странные формы. Дыхание тяжелое: легкие с трудом принимают каждый вдох. Надо бороться, чтобы выжить. Внутренние органы почти сдались, но мне – нельзя. Техника должна была пройти легко и без осложнений. С трудом концентрируюсь на руке и вижу извилистый ожог вдоль всего плечевого сустава. Кажется, он тоже предал меня. Как и все остальные. *** Когда просыпаюсь, то чувствую, словно уснул на каменном полу. Глаза слипаются, будто кто-то вылил в них резиновый клей. С трудом разлепляю их и вижу тьму. Огонь потух. Наступила ночь. Со стоном и болью от десятка травм, присаживаюсь. Достаточно одного взгляда вокруг, чтобы попасть в водоворот тревожных мыслей. Что-то среднее между раздражением и тревогой. Наруто ушел. Быстро вскакиваю на ноги и, не обращая внимания на сопротивления организма, иду в сторону выхода из убежища. Инстинкты говорят, что надо направляться в Коноху, но я делаю пару шагов в направлении, и понимаю, что никаких следов. Наруто слишком слаб и дезориентирован, чтобы так хорошо заметать следы или передвигаться по веткам. Со странным тревожным чувством оборачиваюсь и начинаю искать в другом направлении. Нахожу его не так далеко. Спотыкаясь о кусты папоротника и терновника, он прошел очень мало. - Эй, добэ, - раздраженно зову. - Должен… нет… далеко… далеко… - бормочет он. Или что-то похожее. Наруто по-прежнему лихорадит, поэтому вряд ли в словах кроется смысл. Хромая на одну ногу, подхожу к нему и дергаю за плечо. Его шатает, он делает подобие удара. Ноги заплетаются, и в итоге Наруто падает обратно на задницу. - Идиот, - тихо упрекаю его. Нужно привлекать как можно меньше внимания. Хотя, быть может, Наруто уже выдал наше местонахождение. Опускаюсь на здоровое колено и протягиваю руку, чтобы помочь. Но Наруто ударяет по ней и мечется по земле, словно полоумный. Его рот открывается и закрывается. Ни единого звука, разве что шипение схожее с удушьем. Такое чувство, словно легкие наполнились кровью. И все же, выбора нет. От Наруто слишком много шума. Если это продолжится, мы окажемся в беде. Сажусь на него всем весом, прижимая к земле. Схватываю отчаянно трепыхающиеся руки и прижимаю их к земле. Голова так и мечется по земле, продолжая извергать бредовую последовательность звуков. Тонкая струйка крови опускается от губ к щеке. Он воет, как зверь. - Наруто, - шепчу я. Встряхиваю за плечо, чтобы привлечь внимание. – Наруто, ты должен успокоиться. Но мальчишка качает головой еще яростней, вытягивает шею, словно тонет. Наклоняюсь ниже и шепчу его имя: мягко, успокаивающе. Только он может слышать его. Наруто закидывает голову назад. Напрягаются сухожилия, скалятся зубы, окрашенные в розовый от крови. Все не должно быть настолько плохо. Не знаю, что это. Обычно, его раны быстро затягиваются, но сейчас все хуже и хуже. Что-то не так. /Убей его./ Ничего не остается, как игнорировать мерзкий голосок внутри. Сейчас я тоже не в лучшей форме. Весь ярко-фиолетового цвета и больше похожу на один сплошной синяк, чем на человека. Кости раздроблены, кругом открытые раны, в том числе одна большая на груди, едва сошедшаяся неровным швом. Неприятное покалывание в левой руке. Возможно, это походит на заботу о Наруто, но прежде всего я забочусь о себе. Я никуда не пойду. Дыхание Наруто замедляется, и он, наконец-то, перестает сопротивляться. Грудь поднимается с каждым хриплым вздохом. Воздух вырывается со свистом из приоткрытых губ. - Эй, - окликиваю, нервно оглядываясь вокруг. Если бы кто-то и хотел напасть, он бы давно сделал это. В конце концов, Наруто открывает глаза. Он смотрит умоляюще, но едва ли осознает это. Его глаза глубинно-синие, словно море. Блики фиолетового, синего, сиреневого и на какой-то момент красного. Он сжимает веки, и вижу, как заострившиеся ногти роют землю. Медленно и осторожно освобождаю его запястья из захвата. На руках капли крови. Протаскиваю собственные пальцы меж его, и он сжимает ладонь. Меня передергивает. Примерно через минуту Наруто отпускает. Он издает долгий вздох и вырывает руки. Выражение лица столь безмятежно. Легкие до сих пор хрипят, словно трещат по швам. Но, по крайней мере, он выглядит спокойно. Словно мертвец. Я часто желал его смерти. И был в шаге от убийства столько раз, что и не счесть. Но вместо этого, закидываю его руку себе на плечо и перетаскиваю обратно в убежище. Наруто сильно похудел за это время.