Счастье в серых тонах (Gray Colored Happiness)

Глава 27. Мы останавливаемся посреди улицы одновременно, словно получили какой-то условный сигнал. Она выглядит так же, как и всегда - будто ждала все это время. Затянувшаяся пауза. В глубине чувствую непонятную тягу к ней, но тут же игнорирую ее. Тогда Сакура разворачивается на каблуках и идет в другую сторону. /Какое «хорошее» начало./ «Заткнись». Смотрю на ее удаляющийся силуэт и лишь потом продолжаю путь. *** Сижу на полу, сложив руки на коленях. Дыхание под контролем. Надо просто очистить свой разум от мыслей. Но это просто невозможно, когда паразит внутри тебя. - Вот и все, Саске. Уже лучше, - Какаши кружит вокруг меня. – Вот и всё. Очисти свой разум. Чувствую себя идиотом. /Ку-ку-ку./ «Может скроешься?» /Ку-ку-ку, нет./ Поджимаю губы, собираю волю в кулак и пытаюсь снова очистить разум. - Это не «расслабление», Саске. Насмешливо фыркаю. - Это Хокаге сказала тебе? – спрашиваю. - Да. Нет, - Какаши с досадой вздыхает. – В каком-то смысле. - И это действительно поможет? - Да, если ты полностью очистишь свой разум и будешь спокоен, - одноглазый старик похоже раздражен, но видимо скрывает этот факт. - Выходит, Хокаге не говорила тебе делать это? – чувствую, что перегибаю палку. - Не совсем. Изламываю бровь, но глаз не открываю. Хотя и это выглядит скептически. - Не совсем? Если бы я мог, то наверняка бы видел, как единственный глаз Какаши выражает неловкость. - Она была занята. И она решила, что я и сам смогу справиться. - Занята? – недоверчиво. - Жизнь Хокаге крайне сложна. Она сейчас занимается…я не должен объяснять тебе, - почти улыбаюсь от того, как взволнованно звучит голос Какаши. Щуря единственный глаз, он смотрит на меня. – Это не твои заботы. А теперь замолчи и сосредоточься. Ухмыляюсь. - Хм, - но все же закрываю глаза и делаю так, как он говорит. Орочимару хихикает, но где-то в глубине сознания. Проходит время, и Какаши вновь начинает ходить кругом. В полной тишине возвращаюсь к собственной медитации. Не чувствую изменений. Только глупость того, как это выглядит со стороны. - Что должно произойти? - Тихо, - Какаши продолжает ходить по кругу, снова и снова, пока у него, видимо, не закружится голова. – Ты должен сосредоточиться. Я хочу, чтобы ты открыл свои каналы чакры. Попробую сделать то, о чем говорит Какаши. Это скучно. Никаких изменений за долгое время. Ничего не чувствую. - Вот и все, - голос Какаши далек и спокоен. – Погрузись, прислушайся к своему дыханию и попробуй почувствовать свою чакру. Вот так. Сосредотачиваюсь, насколько могу, разыскивая внутри себя странные звуки, словно ныряльщик под толщей воды. И после глухой молчаливой вечности – нахожу ее. Моя чакра трещит, словно огонь или электричество. Сосредотачиваясь, вижу тонкие синие и красные линии. Они почти не видны на левой руке. Неуверенно касаюсь пальцами. - Хорошо, - снова одноглазый старик, - теперь заметил разницу? Понимаю, что хочу сказать «нет», но уверен, что он знает ответ. Нет смысла утаивать. - Да. - Хорошо, очень хорошо, - говорит он, - сейчас попытаемся исправить. Не совсем понимаю, как это сделать, но стараюсь. Какаши должен понимать это. - Все прекрасно. Этого достаточно. Теперь надо, чтобы ты расслабился, - Какаши ждет моей реакции. Испускаю долгий вдох, странно, но я вымотан. Какаши смотрит в упор и, судя по всему, не доволен. - Что? – огрызаюсь. Тогда он опускается на колени и хватает за руку, почти тут же возобновляя печать. Чувствую жар, растекающийся по каналам чакры, а потом пламя тухнет, словно свеча на ветру. - Эй! – одергиваю руку, потираю пальцем ладонь и смотрю на нее. - Что ты сделал? Одноглазый улыбается. - Теперь почти вся твоя чакра запечатана. - Что? - Пока мы не узнаем, как и почему это происходит, безопаснее запечатать все каналы твоей чакры, кроме жизненно необходимых,- улыбка слишком неестественная для него. - Что? Какаши вскидывает брови и смотрит с тревогой, но выглядит по-прежнему глупо. - Идем домой. Фыркаю, скрещиваю руки на груди и не схожу с места. - Хорошо, будь по-твоему, - растягивает. Но если бы все было по-моему, то я никогда бы не оказался здесь. *** Это была ужасная ночь, и день не обещал быть лучше. Мои нелепые попытки скрыть следы были действительно жалкими. Если кто-то и решил бы найти нас, то наш путь был бы очевиден. Но на большее нет времени. Проклятый усуратонкачи не может следить за собой. Даже время на сон – на вес золота. Нервы оголяются, выступают на поверхности. Я едва способен здраво мыслить. Казалось, что все в прошлом. Страх, нервозность, беспокойство о чужом состоянии. Я не испытывал подобного с самого детства. С тех пор, как последний раз работал в команде с Сакурой и Наруто. Смотрю на небо: ясное, ни облаков, ни дождя. Это плохо. Сердце жмется к передней стенке груди, стоит услышать стон. Я взвинчен. Бросаю быстрый взгляд на окрестности и, не обнаружив врагов, подползаю обратно к нему. Прячу Наруто за ветвистый ствол, чтобы не заметили. Из необходимого – маленький костерок. Его не видно со стороны. Наруто снова хныкает: высоко, хрипло, словно душат; кровь сочится изо рта. Осматриваю его бинты, скрывающие порезы. Узумаки весь влажный, вокруг него едва ли не лужа пота. Капельки скользят по лбу, шее. Почти обжигаюсь, касаясь лба. Жар не уходит. Подушечками пальцев поднимаю закрытое веко. Радужка глаза молочно-белая. Почему – не ясно. Жуткий взгляд вникуда, попытка моргнуть. Белок бледно-розовый. Наруто стискивает зубы и стонет. Опускаю веки. Такое чувство, словно это я побил его. Какое глупое, неразумное и бесполезное дело! Наруто борется с Кьюби. Удивительно, но кажется, что раны Наруто не затягиваются. Мало того, что Лис не исцеляет его, так он еще и тратит последние силы на его сдерживание. С одной стороны, я понимаю Узумаки, но почему именно сейчас? - Наруто, - мой голос жесткий и раздраженный. Нет ответа. Бью по щеке. - Наруто. Он кашляет, и кровь пузырится в горле, а потом пропадает. У меня нет настроения возиться с чужим упрямством. Я, рискуя жизнью, беспокоясь, сижу здесь, а он просто игнорирует. Умирает. Где-то между горлом и грудиной простреливает боль. Видимо, повреждения куда хуже, чем казалось сначала. Неблагодарный придурок. Но я не останавливаюсь. Грубо хватаю за плечи и трясу, сильнее, чем должен, но гнев не уходит. - Эй, идиот! Подумай о том, что ты делаешь! Пусть Кьюби излечит тебя! Но Наруто сжимает губы и мотает головой. Он падает на холодную землю. Сжимаю пальцы на чужом плече, совершенно не заботясь о чужой боли. Если он не будет слушать меня, то надо идти дальше. Лишь однажды мне удалось это, но сейчас не то время, чтобы взвешивать все «за» и «против». Позволяю сознанию плыть, погружаясь в Наруто. Это слишком легко: Узумаки сейчас хуже, чем я думал. Оказываюсь там же, где и был в первый раз. Пустая пещера и гигантская дверь клетки с замками более десяти видов. Наруто валяется рядом, выглядя не лучше, чем в реальном мире. В просветы решетки видно неясный плывущий образ. Там растекается красный туман, просачиваясь в каждую щель, окружая бездыханного добэ. Из-за двери слышно грудное рычание, идущее дрожью по ногам. Делаю шаг вперед, и что-то вижу боковым зрением. Другая дверь, примерно такого же размера, что и клетка Кьюби, но с одним незамысловатым замком. Черно-белый, с красным кругом в центре и черными томоэ, которые выглядят подозрительно знакомыми. Дерево пошло трещинами и вот-вот запор лопнет под напором. Чувствую, как на мгновение меня притягивает, но быстро беру себя в руки. Твердо стою на месте. Подхожу к двери камеры, минуя Наруто. Даже его «я» не замечает чужака. - Кьюби, - зову. Шуршание внутри клетки прекращается. Гигантский лисий глаз смотрит на меня через решетку. Глубокий гортанный рык. - Мальчишка Учиха. Чем обязан такому гостю? – сарказм прокатывается по пещере, словно здоровенный валун. - Мне нужна помощь, - ровно отвечаю. Смех Кьюби похож на треск углей. - И о чем бы ты попросил меня? Игнорирую снисходительный тон и отвечаю. - Не для себя. Для Наруто. - Хм, - звучит как мурлыканье хищника. Он следит за мной, а потом прижимает морду к клетке и обнюхивает. Не знаю, чувствует ли что, но молчу. - И почему я должен тратить свою чакру ради того, чтобы исцелить мусор? Он ведь не принимает мою силу, - второй глаз появляется в темноте. - Потому что если умрет он, то умрешь и ты. Лис снова урчит. - Интересно. Может рискнуть? Как в игре. Рискнуть избавиться от тюрьмы из плоти и крови. Кроме того, вы ведь давно пытаетесь избавиться от меня? - Сейчас все иначе, - категорически заявляю, хоть я и не столь уверен, как собственные слова. Лис снова скрывается в темноте. Слышу огромные шаги внутри клетки. Кровавый туман все так же сочится наружу, а потом сливается в единую массу. Наруто начинает задыхаться. Его спина выгибается, голова дрожит. Руки тянутся к шее, чтобы стянуть веревку, которой не существует. Ноги скребут по влажному камню. Его душат. Нет ни звука, разве что тихое рычание демона-лиса. Наруто умирает. - Стоп, - командую. Но слышу глухой хрип, продолжающуюся борьбу Наруто. - Хватит! – уже громче. Громогласный смех-кудахтанье Кьюби. Делаю несколько шагов в сторону Наруто, кладу руку на бесформенную массу-лиса. Такое чувство, что она состоит из воды. - Хватит, - и слово раздается холодом в животе, что не похоже на Огонь Учиха. Облако разлетается на тысячи пузырьков - плавают, алые, словно кровь. Наруто снова лежит без сознания, если такое вообще возможно в его подсознании. Пузырьки бьются о стенки, а потом исчезают во тьме. Все и сразу. Скрежет кости по металлу, когда Кьюби зажимает челюсти на замке. Во тьме оскал кажется особенно злобным. Чувствую себя усталым и вымотанным. В виски начинает стучать. - У тебя не такие глаза, как раньше, - грохочет Лис, сверкая белыми зубами во тьме. От его дыхания несет гарью и гнилью. Так не пойдет. Все бесполезно. Возвращаюсь в реальность под громогласный смех Кьюби. Я совершенно измотан. Это лишь напоминает о ранах и общем истощении. Почти сразу падаю на землю. Наруто так близко. Его лицо серое, почти неживое. Грудь поднимается мучительно медленно. Дыхание возобновляется, словно Лис все же послушал меня. И я теряю сознание с мыслями о том, что же прячется за той, другой дверью. *** - Ты слишком напрягаешься. - Как я могу слишком напрягаться? – ворчит Оука, смотря в упор. Держу ее маленькие костлявые плечи, пока она обоими ногами упирается в ствол дерева. - Очень легко. Прямо сейчас ты слишком напрягаешься. - Ох, - вздыхает она и скрещивает руки, обиженно дуясь и смотря на дерево. Ее хвостики покачиваются. Девчонка бросает взгляд на Тетсуо, который стоит перпендикулярно тренировочному столбу, который от скуки обращает листья в металл, а потом обратно, едва те коснутся земли. - Почему он может делать это, - обвиняет Оука, - а я – нет? - Потому что он никогда не напрягается, - в сотый раз за сегодня отвечаю. Терплю сколько можно. /Почему ты топчешься на месте с этим ребенком? Это даже не похоже на обучение./ «Ты меня так учил». Слежу за тем, как Тетсуо с легкостью перескакивает с ветви на ветвь, а потом спрыгивает на землю и растягивается на траве. Анко оставила нас на волю судьбе после общей тренировки, а значит, именно я стал временным лидером. Ходьба по деревьям – навык, освоенный несколько лет назад. Он не займет много времени. По крайней мере, так казалось несколько часов нытья Оуки назад. После этого я просто вынужден был пойти на уступки и помочь ей. /Ты меня разочаровываешь./ Девчушка старается так же сильно, как и всегда. Скорее всего, как только она освоит технику, то оставит далеко позади всех остальных. Как забавно. Жму ее плечи. - Давай еще раз, - говорю ей. Взгляд больших детских доверчивых глаз заставляет думать о щенках. Они с Коханой могли бы сойти за близнецов. Девчонка тянет уголки губ вниз и расслабляет руки так, что теперь они свисают и болтаются, словно дохлые рыбины. - Хорошо, - соглашается. Оука начинает концентрироваться и снова напрягается. Маленькие спиральки чакры завихряются у ее ног. – Бьюсь об заклад, ты делаешь это с первой попытки. Даже бормочет осуждающе. - Попробуй еще раз, - повторяю, не говоря о том, сколько времени ушло на то, чтобы научиться. - Да-да, - ворчит она. Отпускаю руки, и она падает на землю, словно мешок с картошкой. Кохана лает и виляет хвостом. Оука ругается, хватается за спину и хмурится. - А теперь представь, что было бы, если бы ты упала с высокого дерева, - холодно предупреждаю ее. - Если бы было выше, - не сдается девчонка, - я успела бы сгруппироваться и нормально приземлиться. - Лучше – не падать, - пожимаю плечами и ухожу. - Саске-сан! – она кричит вслед, то ли возмущенно, то ли жалобно. Но я не слушаю. Ей нужна практика, а не я. Прогуливаюсь к другой стороне тренировочного поля, закрываю глаза, отгораживаясь от мира, и сосредотачиваюсь. /Чем мы сейчас займемся?/ К сожалению, мне до сих пор не удалось совладать с вторжением в подсознание. И пусть я избегаю Какаши, у меня свои методы. Ищу чужеродный поток, растекшийся по крови, неуловимый, как преступник S-класса. Печать активирована и я не знаю, что на самом деле чувствую, но могу предположить. Представляю, как тяну всю силу в руку, концентрирую, словно шар, в левой ладони. Но даже в воображении это не работает так, как надо. Рука дергается, словно от ожога. Сила не желает перетекать в ладонь, ее сдерживает чужая техника. Чувствую легкое покалывание от застоя крови. Я не могу различить ни один из каналов чакры, которые должны быть во мне. Печать не может сдерживать все. Концентрируюсь на правой руке, разыскивая каналы и сгибая каждый палец, в которых тоже должны быть потоки чакры. Обе мои руки, они отличаются. - Что делаешь? - Почему ты не тренируешься? – поворачиваюсь раздраженно к девочке. - Я уже все, - решительно. - Значит, теперь ты можешь взбираться вверх по деревьям? – прижимая подушечку пальца к ладони, словно раскачивая чакру внутри тела. - Нет, - кажется, она снова дуется. - Тогда ты не тренировалась. Вдыхаю через нос, выдыхаю через рот, стараясь сохранить спокойствие и вернуть руке рабочее состояние. /Бессмысленно./ «Спасибо за поддержку». /Ты забываешь, что я нахожусь не в лучшем положении. Цунаде бы могла исправить. Почему бы не перестать возиться с мусором и не решить этот вопрос?/ «Мне не нужна ее помощь». /Тц-тц. Гордость хороша, лишь когда она не угрожает моему существованию./ «Разве это плохо?» /Пока я застрял здесь, хотелось бы быть в кое-какой безопасности./ И снова голос сбивает с мысли. - Что ты делаешь? Странный, совершенно неожиданный вопрос от нашего третьего и обычно равнодушного сокомандника. Странно, что он не спит. Медленно распрямляю пальцы и чувствую, как сосуды покалывают у подушечек пальцев. Открываю глаза. - Тетсуо. Выравниваю взволнованный голос, смотря тем же взглядом, что и он на меня. Орочимару делает что-то, и мне нужно понять что, пока не стало слишком поздно. Тетсуо лежит, запрокинув голову так, словно шея переломилась. Кажется, что он щурится с подозрением и несвойственной ему задумчивостью. Почти незаметно вопросительно склоняю голову. - Почему ты ниндзя? – внезапно задает вопрос мальчишка. - А почему ты? – бросаю в ответ. Он равнодушно пожимает плечами. - Потому что я должен им быть. Фыркаю. - Это все, что у меня есть. Мы стоим и в молчании смотрим друг на друга. Возможно, поняли друг друга без слов, хоть я и не верю в подобное. - Ребята, что с вами? – высокий голос Оуки обрывает наше молчание. – Это не причины, чтобы становиться ниндзя! Тетсуо и я оборачиваемся к нашей маленькой девочке. Она хмурится, широко разводит ноги и скрещивает руки, словно хозяин ситуации. - Никаких «должен» и никаких «все, что у меня есть», - заявляет она. - Тогда почему ты шиноби? – морщится Тетсуо. - Потому что это у меня в крови, - с гордостью объявляет она. Ленивый мальчишка вскидывает вверх брови и устало опускает веки, выражая недоверие. Но, кажется, я понимаю. Это и у меня в крови тоже. В грязной, проклятой крови Учиха. - Как глупо, - небрежно бросает Тетсуо и собирается уходить. - Ты не слушаешь! – и хоть Оука говорит мальчишке, смотрит в упор на меня. – Я говорю не о семье или обязательстве. А о себе. Мне нужно быть шиноби, двигаться вперед, бороться и защищать кого-то. Я хочу оберегать людей, которые дороги мне. Хочу защищать тогда, когда никто не защитит. Я знаю это. Даже если бы в моей семье не было шиноби, даже если бы я не подавала надежд, я все равно бы выбрала этот путь. Не могу представить себя другой, - она беспомощно пожимает плечами в самом конце. - Глубоко мыслишь, для десятилетней, - сухо хвалю. - Десять с половиной, - с усмешкой поправляет она. Кохана тявкает, а потом подбегает и начинает тереться мордой о мою лодыжку. Оука улыбается. Тетсуо корчит рожицу и бредет к забору. - Что ты этим хочешь сказать? – кричит Оука. Кохана лает в поддержку своей хозяйки. - Откуда ты можешь знать, хочешь ты быть ниндзя или нет? – мальчишка неубедительно машет руками. – Ты - Инузука. У тебя не было выбора. Оука с негодованием смотрит на него, но не отвечает. Тишина кажется столь блаженной. Девчонка открывает рот, чтобы возразить, и я понимаю, что не в силах слушать бесполезный спор. - Она права, - говорю вслух, чтобы положить конец, - это в крови. /Верно подмечено. Кровь ниндзя отличается от остальных. Она горячей, быстрей, почти кипит… Даже сейчас я чувствую ее в твоем теле./ «Хватит быть таким мерзким». Полагаю, что это проделки Цунаде, раз сейчас говорю ее словами. Тем не менее, Тетсуо насмешливо хрюкает. - Кровь, - он качает головой и жестом высказывает отвращение. – А как же выбор? А потом запрыгивает на дерево и скрывается в листве. Оука и я смотрим на это. Она – с недоумением, а я – с интересом. Это было самое искреннее, что когда-либо говорил мальчишка. И, кажется, для него это было важно. *** На пятый день отсутствия Наруто я снова встречаю Сакуру на рыночной площади. Сердито оглядываюсь назад: ненавижу сборища людей. Она же наверняка думает иначе. /Ты очень предусмотрителен./ «Хватит». /Иди к ней, время идет./ И не собираюсь. /Тик-так, тик-так./ Улица заполняется суетой повседневной жизни. /Не вижу смысла сопротивляться. Просто миссия. Цель. Иди к ней./ На мгновение внизу живота тянет при мысли о том, как легко сделать шаг навстречу. Кажется, что это единственно верное направление. Но стоит снова взглянуть вперед, как Сакура исчезает в толпе людей, сливаясь с ничем не примечательными лицами. *** Сижу и смотрю, как Наруто умирает. Два разведчика, направленные мной давным-давно, наконец вернулись и поднимаются вверх по лодыжке, даря странную ласку. Их шипение успокаивает, пальцы касаются чуть сплюснутых голов. Называю их «зеленый» и «черный», потому что не давал этим змеям имен. Они не говорят своих, да и против этих ничего не имеют. В отдельных случаях называю их «зелененькая» и «черненькая», но это крайне редко. Просто позволяю им добывать для меня информацию, когда это необходимо. Впервые так хочется услышать хорошие вести. - Мы нашли следы деревни, что вы ищите, - шипит Зеленый. - И никаких людей, - заканчивает Черный. - Хорошо, - отвечаю. – Очень хорошо. Заставляю себя подняться, и Черный обвивает ногу, поднимаясь к здоровой руке. Иду вглубь убежища. С вымученным стоном опускаюсь на колени, дергаю за плечо Наруто, стараясь разбудить его. Выпрямляюсь, чтобы ослабить давление на поврежденные ребра. - Наруто, проснись. Зеленый и Черный дружески щекочут маленькими язычками. - У меня нет времени на это, - злюсь и уже сильней толкаю Наруто, лишь бы достучаться до бесполезного серого вещества внутри. - Нгах-хах, - говорит он. Уже лучше. - Я отведу тебя в Коноху. - Нет! – кричит Узумаки невообразимо осознанно. Прижимаю ладонь ко рту, чтобы не дать вырваться другому звуку. Удивленные и немного расстроенные Черный и Зеленый сползают вниз по запястью, опускаясь на землю, извиваясь около головы Наруто. Их хвосты дергаются взад и вперед, а тонкие язычки пробуют воздух. - Молчи, - сердито шикаю от боли из-за резкого движения. Но Наруто было хуже. Чтобы учуять дыхание, пришлось наклониться как можно ниже, чтобы почти столкнуться лицами. – Молчи, добэ. Ты же не хочешь, чтобы все узнали о том, что мы здесь? Они могут быть союзниками или врагами – нет способа проверить. Не могу полагаться на Черного и Зеленого, чтобы узнать. Их описания ограничиваются обычным - «человек, возможно, мужчина». Иногда, они дают что-то большее, например, «светлые волосы». Но это может быть и Кабуто, и Какаши. И, честно говоря, я понятия не имею, кого встречу. Не хочу идти в Коноху. Землю, пропитанную предательством и эгоизмом. Они породили всех: Итачи, Наруто, меня. Не хочу возвращаться. Ненавижу Конохагакуре и каждого из его жителей. Но Наруто умирает. Не нужно быть ниндзя-медиком, чтобы понять. /Пусть умрет./ Черный, словно напуганный, вновь обвивает запястье, поднимается выше, скользя гладким тельцем по шее, пряча головку у меня на затылке. Зеленый, куда смелее, он ведёт языком прямо напротив лица Наруто. - Нет, нет, - неслышно бормочет Наруто, - Коноха…нет… Саске…нет-нет… другое… больно… не могу… Саске… Не имею и малейшего представления, что он пытается сказать. Но это не важно. Всегда можно просто бросить Наруто у ворот и бежать. Надо прийти под покровом темноты, и тогда никто не узнает о том, что я был там. Главное – не слишком поздно. - Мы собираемся. - Нет! Кьюби… больно… Коноха… Саске… - на бормотание уходит слишком много сил. Их у него и так слишком мало. Зеленый ведет языком по щеке Наруто. - Пахнет болотом, - говорит он. Змея считает, что у Наруто нет шансов. Но я должен верить, что это не так. Должен верить, что в Конохе достаточно друзей, которые защитят его. Я должен доверять им, чтобы быть уверенным, что они делают все, лишь бы исцелить его, лишь бы защитить от самой деревни. И именно поэтому мне предстоит сделать то, что никогда не хотел. Вернуться.