Вызов

— …Мы лицензированное агентство, а не какая-нибудь полулегальная фирма! — …Финансовые документы — это не смешно! — …Корректная отчетность одна из основ благополучного ведения дел! — …Мне надоело исправлять все за всеми! Особенно за тобой, Дазай! Куникида орет долго и громко. Конец месяца, а в отчетах сотрудников, как всегда, ёкай ногу сломит. На самом деле Куникида не любит кричать — это получается само собой, когда неправильность окружающего мира превышает все мыслимые пределы. Ведь как-то нужно донести до этих болванов, почему важно все делать в срок и без ошибок. Это ведь так просто, ну. Неужели никто не понимает, почему его настолько бесит необязательность? Куникида обводит офис злым взглядом, а потом просто садится, придвигает к себе пачку бумаг и начинает работать. Его ор, честно говоря, не слишком пугает членов ВДА. Разве что Ацуши поджимает уши, хотя ему-то бояться особо не за что, с него еще мало что требуется. Рампо старается потише хрустеть конфетами, Йосано честно правит что-нибудь в своих файлах — впрочем, без фанатизма и энтузиазма, у Миязавы взгляд становится извиняющимся, хотя он как раз косячит меньше других. Тот, у кого в отчетности наибольший бардак, обычно сидит на диване и рассуждает о преимуществах смерти над жизнью, прерываясь на криках Куникиды. Вот когда Куникида садится и начинает работать, ни на кого не глядя, — это уже по-настоящему плохо. Словно молчащая за горизонтом гроза, порой сверкающая молниями. Ацуши берется за совок и щетку, Рампо собирает и выкидывает в урну все свои фантики, Йосано перепечатывает файлы максимально быстро и без единой ошибки, Миязава сливается со столом. Дазай… Дазай обычно просто исчезает. Вот как сейчас. И Куникиде все равно. Сейчас он не хочет думать о Дазае. Он хочет просто разобраться с делами, уйти и провести выходные без помарок, в точном соответствии с расписанием. И в понедельник быть готовым снова орать, требовать, принимать решения и отчаиваться из-за несовершенности мира. Идеальные моменты в его работе — когда они с Дазаем оказываются на острие событий. Тогда словно переключатель щелкает, они понимают друг друга без лишних слов, а их действия безупречно синхронизированы. К сожалению, такие мгновения выпадают очень редко. Чаще он видит офис агентства, бесконечную бумажную работу и бесконечные же недоделки вместо грамотно оформленной документации. Он уже не спрашивает себя, почему в мире все так несовершенно. Он просто исправляет то, что может. Что-то белое мелькает на периферии зрения. Куникида поднимает голову и тупо следит за тем, как на краю стола вырастает стаканчик с кофе на вынос. А следом появляется лохматая голова Дазая: распахнутые глаза и губы бантиком. — Это я, твой любимый ко-о-офе, — тянет он. Потом убирает с лица дурашливое выражение и негромко говорит: — Прости. — Что? — Прости, что создаю тебе столько проблем. Обещаю, что постараюсь быть лучше. Оформлять отчеты сразу после окончания дела, а не через неделю. Не самоубиваться в офисе. И приносить тебе кофе. Иногда. Куникиде пора бы привыкнуть к этой смущенной полуулыбке и к тому, что она ничего не значит, как и большинство улыбок Дазая. Но каждый раз в голове мелькает - это мило, и Куникида ни разу еще не сумел оборвать нелепую мысль. — Спасибо, — говорит он и смотрит на своих сотрудников. Пятница, и до конца рабочего дня всего ничего. — Знаете что? Идите все домой, отдыхайте. Хороших выходных. — А если… — начинает Ацуши. — Если случится форс-мажор, я вас вызову. Так что отключать телефоны и уходить в загул не советую, — уголки губ приподнимаются, обозначая шутку. Через две минуты офис пустеет. Может быть, в глубине души Куникиде самую чуточку обидно, что никто не предложил остаться и помочь. Но ведь это было его решение, значит, нечего и расстраиваться, что все воспользовались неожиданной возможностью. Для того она и предоставлялась. Дазай, к примеру, сможет провести больше времени в баре, уламывая девушек на романтическое свидание. Ну, или на совместный суицид. В его случае, впрочем, это одно и то же и в любом случае — не то, о чем стоит думать. Прогнав из головы лишние мысли, Куникида снова погружается в мир цифр, таблиц и дат. В одиннадцатом часу вечера — или это уже ночь? — он наконец выключает компьютер и слышит, как протестующе трещит спина, распрямляясь. Нарушенный график дня — минус, блестяще законченная работа — плюс. Итог дня — нулевой. Что ж, бывало и хуже. Он гасит свет, открывает дверь в коридор и едва не спотыкается о чьи-то ноги. — Дазай? — Думал, ты никогда уже не выйдешь, и я отсижу на этом полу всю задницу. — Преувеличенно охая, Дазай поднимается. — Зачем ты здесь? — Не хотел оставлять тебя одного. — Он очаровательно улыбается. — Мог бы занять диван. — И раздражать тебя весь вечер? — Ты раздражаешь меня всю жизнь, — отвечает Куникида, не успев задуматься. Улыбка Дазая чуть тускнеет. Для других, может, и незаметно, но Куникида видит. — Извини, — произносит он, но Дазай не дает договорить. —Пойдем в бар. — Что? — Все равно твой график на сегодня испорчен. — Взгляд Дазая непривычный: не то не к месту серьезный, не то взбудораженный неизвестно чем. — Пойдем. Обещаю не называть тебя Куникидушкой при посторонних. Куникида задумывается, мельком замечая, что Дазай, кажется, действительно заинтересован в его согласии. Происходит что-то крайне непонятное и крайне любопытное. — Можешь называть, — наконец решает он. — Если нарушать правила, то все разом. — Вау! — Теперь Дазай снова сияет, но как-то не столь раздражающе. — Звучит идеально. Куникида ловит себя на очередной нелепой мысли — форсмажорный сбой графика не такое уж зло.