Вызов

Люди не меняются. Это Куникида Доппо знает давно. Идеалы меняются. И об этом он узнал совсем недавно. Куникида не видит в этом трагедии. И проблемы не видит. Да, это серьезно. Нет, это не смертельно. Идеалы меняются. «Идеал» меняется. Первым делом вычеркиваются строчки со внешними параметрами. Рост, вес, цвет глаз, длина волос, манера одеваться. Что страшного в том, чтобы заменить «длинные волосы» на «относительно короткие», черные глаза на карие, «классический стиль одежды» на «мятый плащ и бинты»? Человек не обязан всю жизнь получать эстетическое удовольствие от созерцания одних и тех же образов. А пункта «женщина» в списке изначально не было, так что здесь менять ничего не приходится. Дальше сложнее. Особенно непросто поверх строки «Любовь к жизни» вписать «Демонстративная склонность к суициду». Куникида не может сказать, что ему это нравится. Но это часть личности, довольно существенная часть, и ее придется принять, как и всего остального Дазая. С его самолюбованием (вычеркиваем пункт «Скромность»). С его многословием (вычеркиваем пункт «Молчаливость»). С его невыносимой привычкой вторгаться в личное пространство (вычеркиваем пункт о понимании границ). Вычеркивать приходится многое. Единственное, о чем жалеет Куникида, — «Идеал» уже не выглядит так красиво и аккуратно, как прежде. Теперь он выглядит… немного, как Дазай. Это заставляет Куникиду ценить блокнот еще больше. Впрочем, некоторые пункты остаются неизменными. «Острый ум». «Умение действовать в сложных ситуациях». «Доброта». Последнее может показаться сомнительным, но Куникида уверен, что прав. Он перезаполняет свой список из пятидесяти восьми пунктов, будто перезагружает Матрицу, не спеша и тщательно обдумывая каждый. Когда работа закончена, Куникида долго смотрит на страницу и захлопывает блокнот. У Дазая нет списка. Он не ищет идеал. Он ищет нечто другое. То, что Куникида день за днем мешает ему найти, то вытаскивая из воды, то вынимая из петли. Куникида не знает точно, какие чувства испытывает к нему Дазай по такому поводу, но вряд ли это симпатия. (Пункт «Испытывать симпатию» в списке давно заменен на «Понимать друг друга с полуслова на заданиях». «Бесить друг друга во все оставшееся время» Куникида все же вписывать не стал. Хотя это составляет большую часть их взаимодействия. Может, и стоило внести.) Он сидит, сжимая блокнот в руках, и думает, что его новый идеал не более достижим, чем предыдущий. Возможно, с идеалами всегда так. Дазай подкрадывается из-за спины и выхватывает зеленую книжечку. — Ты внес изменения в свой список? Так ведь, так ведь, да? Я видел, ты что-то писал! Наверняка там появилось что-то новенькое! Куникида не вскакивает, не орет, не пытается погнаться за Дазаем. Ему вдруг становится все равно. Совсем все равно, даже если тот прочитает. Наверное, так выглядит тотальная безнадежность. — Отдай, — говорит он совершенно спокойно. И Дазай, что-то уловив в его голосе, отбрасывает привычную дурашливость, садится рядом и протягивает блокнот. — Прости. — Ничего. — Ты обязательно найдешь свой идеал. Куникида качает головой. — Идеал недостижим. — Тогда, — Дазай все еще непривычно искренен, — пойдешь сегодня поужинать со мной? — Хочешь подкормить Ацуши под видом общего застолья? — Нет. Только ты и я. — Дазай ведет себя странно, отводит глаза, и Куникида внезапно понимает, что это смущение. (Двадцать вторая строчка списка, вычеркнутая.) — Да, — говорит Куникида, — пойду. — Собирается с духом. — И ты можешь прочесть новый список, если хочешь. Дазай смотрит на него и чуть улыбается. — Может быть, потом, — говорит он. — Когда мне будет очень грустно. «Не будет, — говорят глаза Куникиды. — Я постараюсь, чтобы такого больше не было». «Оптимист», — отвечает насмешливая улыбка Дазая. Он не ведет списков, но если бы вел, этот пункт непременно бы там оказался. Вера в идеалы. Вера в людей. Вера в лучшее. Вера в Дазая, в конце концов. То, что в Куникиде Доппо никогда не меняется.