Вызов

— …Пожалуйста, позаботься обо мне. Мальчик тощий, веточковый, руки тонкие, бинты намотаны как попало, сверху плащ — грязный, с чужого плеча, мальчишку в него дважды завернуть можно, на поясе стянут, так будто и нет там внутри никого. Но голосок есть — звонкий, жалобный, ноющий. — Пожалуйста, позаботься обо мне. И тянет руки в настырной просьбе, а глаза под спутанными, слипшимися темными кудрями огромные, и такой чистоты Куникида никогда не встречал. Прозрачные, лучистые, живые. Куникида опускается на колено, протягивает руку, хочет стереть чужие ненужные слезы, но опаздывает. Мальчишка тает, бледнеет, расползается в воздухе, как ветхая ткань, и Куникида опять не успевает. Он просыпается с больной, разбитой головой. Эти сны… они появились с приходом нового напарника. Куникида почти ничего о нем не знает. Никто не знает, кроме, может быть, Фукудзавы. Но это несущественно. Куникида хочет понять, почему время от времени видит во сне не нахального, сильного, умного эспера, а того ребенка, каким он вряд ли мог быть. Это скрытая способность Дазая — насылать сны? Но зачем, для чего и почему именно на него? Остальным ничего не снится — Куникида проверял. — Пожалуйста, позаботься обо мне… Куникида не знает, что должен сделать. Он недолго проработал с детьми, но успел столкнуться вот с такими, в трещинах. Способность выживать, как у тараканов. Наглость, как у загнанной в угол крысы. Они невыносимы. На них хочется орать, ломать, а иногда — убивать. Некоторые так и поступают, не имея за душой ничего, что могло бы вызвать на связь ребенка, прячущегося за наскоро нарощенным хитином. Ребенка, которому не повезло извлечь из мира слишком мало любви. — Пожалуйста, позаботься обо мне… Куникида присаживается, протягивает руку. Иногда ему почти удается коснуться теплой бледной щеки. Иногда он почти останавливает чужие слезы. Во всяком случае, ему хочется так считать. Днем, в реальности, Дазай невыносим. Шумный, безответственный, почти всегда оказывающийся правым. Улыбающийся, когда Куникида орет на него. Позаботься обо мне, вспоминает Куникида и орет еще громче. Потому что не понимает. Потому что устал. Потому что чувствует вину, хоть и не виноват ни в чем, и не знает, что делать. — Пожалуйста, позаботься обо мне… Куникида бы и рад, да как? — Дазая что, все еще нет? — спрашивает Куникида, отрываясь от компьютера спустя три часа после начала рабочего дня. — Опаздывает? — предполагает Йосано. — Как-то слишком долго. — Неясная тревога хватает Куникиду за горло, сжимает легко, но плотно. — Съезжу проверю. К моему возвращению документация за неделю должна быть в идеальном порядке. Все слышали? Он забывает про документацию, едва выйдя из офиса. Берет такси — тревога подгоняет, грызет. Судя по номеру, дом этот, крайний подъезд. Этаж… второй, третий? Третий, подсказывает память. Дверь не заперта. Куникида толкает ее, входит. В глубине души он уже готов к тому, что видит. — Поэзия Доппо — нож!.. Так быстрее, чем искать подходящий по всей квартире. Рост позволяет просто приподнять Дазая, уложить на плечо тяжелое, костлявое тело, пока, неудобно изогнув руки, Куникида перепиливает синтетические волокна. На пол. Потянуть пережимающую шею петлю. Услышать сиплый, прерывающийся вдох. Выдохнуть. Почти опоздал. Как же он так. Что же он так. Он ведь обязан успевать. Куникида не знает, что делать с ними — с теми, кто уже вырос. Кто расплатился за выживание лучшим, что в нем было. Кто лезет в петлю, потому что не знает другого способа сказать… — Пожалуйста, позаботься обо мне. Зато Куникида знает, что должен. Скрывать собственную удушающую панику. Выглядеть сильным. Казаться невозмутимым. Он — спокойствие, уверенность, он — остров в вечно колеблющемся море. У него бешено колотится сердце, и нервы скручиваются в колючий клубок, и он так боится ошибиться, поступить неправильно — но не имеет права этого показать. Нельзя напугать, подтолкнуть закрыться еще больше. Нельзя отступить. Он здесь не для этого. Куникида знает, для чего он здесь. Он стирает влагу с бледной теплой щеки и подкладывает подушку под голову Дазая. Берет его ладонь, греет, баюкает между своих. Голос спокойный, убедительный. Согревающий, как большое одеяло. — Я позабочусь о тебе. Обещаю. Я теперь всегда буду заботиться о тебе. Даже если Дазай не слышит это обещание — Куникида его слышит.