Вызов

Вообще-то Куникида не курит. Он не одобряет вредных привычек и не пускает их в свою жизнь. Но у него есть пачка сигарет «на всякий случай». Она пригождается так редко, что может лежать месяцами. Поэтому Куникида заменяет пачку на новую накануне каждого Нового года. Он согласен травить организм раз в два-три месяца, но отказывается делать это просроченным табаком. Он курит не от горя или безысходности. Стрессы он привык снимать работой. Куникида не понимает, как может успокоить медленное и бесцельное вдыхание дыма. Наорать на виновных и невинных, составить план на ближайшие дни, загрузить всех и себя в первую очередь — вот лучший способ обретения почвы под ногами, по мнению Куникиды Доппо. От радости он тоже не курит. Радость весны, спасения чьей-то жизни, радость бытия слишком прекрасны, чтобы окутывать их едким дымом. Что бы ни говорили, Куникида умеет радоваться и не нуждается в стимуляторах. Он поджигает сигарету в те редкие моменты, когда чувствует гармонию с миром. Нет, мир по-прежнему несовершенен — и Куникида тоже, — но в такие минуты он не злится, не рвется все исправить, не терзается невозможностью идеала. Куникида принимает мир таким, каков он есть, и мир принимает его. И дым сигареты как жертвенные благовония, плывущие к небесам. Балконная дверь открыта, чтобы дым вытягивало наружу. Солнце уже встало, но утренняя прохлада стелется по полу, вползая с еще тихой улицы. Босые ноги чуть мерзнут, но искать тапки Куникиде лень. Лень было и достать пижаму. Он накинул первое, что попало под руку — вчерашнюю рубашку, которая так и не оказалась в корзине для белья. Вся одежда разбросана по полу — немыслимо. Еще более немыслимо то, что Куникиду это не раздражает. Его ничто не раздражает в это раннее утро. Левая рука поддерживает локоть правой. Это очень комфортная поза. Струйка дыма бежит вперед и вверх, теряясь на фоне просыпающегося неба. Неровный солнечный прямоугольник почти касается ступней, скоро погладит, согреет. Уличный воздух уже начал нагреваться, уже слышен шум первых машин, но до начала дня еще далеко. Есть время докурить и вернуться в постель. Постель еще вся принадлежит ночи. Куникиде не нужно оборачиваться, он и так знает, что комнату окутывает легкая тень, из-за чего безупречно белое постельное белье кажется серым и голубым. Воздух там пахнет теплом сонных людей, в нем нет ничего от утренней бодрости. В куче сбитых простыней, подушек и покрывал не сразу заметен спящий человек. Все, что выдает его — темные лохмы во впадине подушки. Куникиде не нужно смотреть, чтобы убедиться в реальности его присутствия. Он здравомыслящий человек и не видит повода усомниться в своей памяти. Его лицо остается неподвижным и безмятежным, пока он вспоминает, как накануне, после бурно отмеченного дня рождения Агентства, они с Дазаем оказались в одном такси, на повороте Дазай свалился на него, от него пахло вином и незнакомым парфюмом и они отчего-то не могли расцепиться. И потом тоже не смогли, пока расплачивались, поднимались в квартиру Куникиды, пытались снять обувь, сталкиваясь руками и лбами. И уже тогда стало ясно, что они не остановятся, потому что ни один этого не хочет, что это до утра и что они проснутся в одной постели. Куникида встал раньше, но он сейчас докурит и вернется. Наверное, Дазай будет ругаться заплетающимся со сна языком на холодные руки и холодные ступни, но прижмется охотно и закинет руку ему на спину. И запрокинет голову, будто нарочно, чтобы Куникиде снова захотелось целовать его. В постели они оказались так же идеально совместимы, как на миссиях, и это почти не удивляет. Куникида делает редкие затяжки, отодвигая момент возвращения в теплые объятия, как откладывают на попозже любимый десерт или просмотр долгожданного фильма. Знание того, что это непременно произойдет, наполняет Куникиду покоем. Все изменилось между ними, но это представляется таким естественным, что не пугает. Напротив, именно это кажется источником гармонии сегодняшнего утра. — До-о-оппо… — тянет так хорошо знакомый голос. — Хо-о-олодно. — Уже иду, — отвечает Куникида и делает последнюю затяжку перед тем, как затушить окурок и прикрыть балконную дверь. Он не одобряет вредных привычек и не пускает их в свою жизнь, но догадывается, что вредная привычка по имени Дазай Осаму станет исключением. Небо сбрасывает дымку, очищается, обещая прекрасный день.