Вызов

Горячая вода струями падает на кафель. От нее поднимается пар, заволакивающий и без того непрозрачные перегородки между условными кабинками. В душевой почти пусто — все ушли в купальни, оставив Дазая мыться. Это получается само собой, они ни о чем не договариваются — но всякий раз, когда Дазай вынужден снять бинты, словно краб, выбравшийся из панциря, коллеги исчезают. Это как рефлекс. Скорее всего, они даже не осознают своих поступков. Как не осознают и безмолвного права Куникиды остаться. Сам Куникида — осознает и немного гордится этим. Доверием, которое Дазай таким образом показывает. Оно странным образом ощущается в груди — теплом и затрудненным дыханием, и это приятно, хотя так не должно быть. Впрочем, у них почти все так, как не должно быть. Размышляя об этом, Куникида теряет связь с окружающим миром, но слух продолжает фиксировать происходящее. В частности, ожесточенное шуршанье мочалки. Куникида не смотрит, не поворачивает головы: звуков ему достаточно. Привычная морщина пролегает между бровей, губы стискиваются плотнее. — Перестань, — наконец говорит он. — Даже если ты сотрешь с себя кожу, это ничего не изменит. Никому еще не удалось стать человеком без прошлого. Шуршанье затихает. — Все-то ты понимаешь, — нараспев тянет Дазай, ничуть не удивленный. — Ты такой умный, Куникида-сан. — Надо было выбирать другого напарника. — Можно подумать, я выбирал, — фыркает Дазай. Судя по звукам, он просто стоит под бегущими на него струями. Куникида представляет, как вода падает сверху, заливает прикрытые глаза, темные волосы, безнадежно запрокинутое лицо. Это Дазай умеет — безнадежность. Его стихия. — Еще скажи, что ты не изучил досье на каждого из нас перед тем, как принять решение. Ты ведь явно попал в Агентство не так, как остальные. У тебя была возможность подумать, выбрать. — Была, — соглашается Дазай. — Но мне было пофиг. Я не собирался долго здесь задерживаться. «Здесь» — в Агентстве, понимает Куникида. Но слышится ему совсем другое. «На этом свете». — А, то есть тебе просто не повезло с выбором, — шутливо отвечает он, стараясь отогнать мелькнувшую в воображении холодную тень — не то прошлое Дазая, не то будущее. А Дазай — почему-то очень серьезно — спрашивает: — Полагаешь? Думаю, если бы не ты, меня бы уже здесь не было. И в голове Куникиды очевидное «в Агентстве» опять перекликается с холодным «по эту сторону жизни». И он в первый раз мысленно проговаривает для себя то, что прежде держал лишь в подсознании. Что его отношение к Дазаю уже давно перешло грань той близости, что обычно существует между напарниками. Что он будет не просто расстроен, если Дазай уйдет или если с ним что-нибудь случится. Что он не готов терять Дазая, он не хочет терять Дазая. Он просто не может его потерять. Куникида понимает, что иногда люди уходят и что удерживать их насильно тоже не слишком-то правильно. Но ведь люди не всегда осознают свои истинные желания. Случаются и сиюминутные порывы. И Куникида хочет в такой момент дать Дазаю время подумать, дать возможность выбора. Но Дазай это Дазай. Он обладает способностью утекать, как вода сквозь пальцы. И когда Куникида слышит «я еще здесь», это звучит так безнадежно, так прощально, так безысходно, что Куникида может ответить только «Осаму» сквозь шум воды, не будучи уверен, что его услышат. Он не знает, что сказать дальше. И когда слышит в ответ из-за мокрой перегородки — «я знаю, Доппо», в этом снова сквозит абсолютная безнадежность. Однако Куникида слышит и едва заметную неуверенность: будто Дазай столкнулся с чем-то, чего не знал раньше, и теперь сам точно не знает, как поступит, как должен поступить в данной ситуации, потому что никогда в такой не оказывался. И Куникида не знает, что означает его интонация, как не может сквозь пар, да еще и без очков различить выражение лица Дазая, даже если бы видел его. Возможно, эти слова означают — «прости, Доппо, я все понимаю, но ты не сможешь переделать меня». Но возможно, это знак, что где-то там, внутри Дазай не понимает себя до конца, что, возможно, хочет перемен, но не знает об этом. Возможно, он вовсе не уверен, что его жизнь кончена, вот в чем дело. Возможно, он так думал, а теперь что-то изменилось. Возможно, теперь Дазай не знает, что и думать. И Куникида тоже не знает. Он выключает воду и просто говорит: — Пойдем. А Дазай просто идет за ним, не сознавая, насколько привычными стали для них эти простые совместные действия.