Хроники расхитителей гробниц. Пещера кровавых зомби

Очевидно, мобильник уронили совсем недавно, потому что у него еще светился экран. Я поднял его и увидел, что клавиатура испачкана кровью. Такое открытие меня совсем не обрадовало. — Этот телефон уж точно не с неба свалился. Видимо, мы здесь не одни. И, судя по всему, кого-то ранили. Я открыл список контактов, но все номера там оказались иностранными и ни один не был подписан. Я попытался набрать первый попавшийся номер, но мне никто не ответил. — Что ж, — заметил Третий дядя, — заниматься поисками этих людей, где бы они ни были, мы сейчас не можем. Гораздо важнее как можно быстрее идти дальше. Я огляделся, но не заметил ни следа чужаков. Других вариантов у меня не оставалось, но находка такой современной вещи в этой глуши все равно внушала беспокойство. Я спросил у старика, не заходил ли в последнее время в лес кто-нибудь еще, кроме нас. Старик рассмеялся. — Появилось тут человек десять две недели назад, но с тех пор о них ни слуху ни духу. Тут по-настоящему опасно. Пока еще не поздно повернуть назад. — Подумаешь, ну наткнемся мы на монстров — так здесь могут быть и дьяволы, и демоны, — возразил Большой Кай. — Я тебе вот что скажу, наш молодой господин заставил склониться перед собой тысячелетнего зомби. Так ведь было? — обратился он к Молчуну, но тот обратил на него внимания не больше, чем на пустое место. Не удостоившись ответа, Большой Кай приуныл, но поделать с таким отношением все равно ничего не мог. Мы продолжили двигаться вперед, теперь уже молча, и ближе к вечеру, когда небо начало темнеть, достигли цели. Перед нами оказалось с десяток все еще целых армейских палаток; хоть их и покрывал слой гниющих листьев, внутри оставалось сухо и чисто, а еще нашлось немало полезных вещей. Вокруг валялось различное оборудование, даже электрический генератор и несколько галлонов бензина к нему. Мотор генератора был завернут в клеенку, но в остальном устройство находилось в весьма плохом состоянии. Большой Кай попытался его завести, но не добился ни малейшего результата. Ну да по крайней мере в канистры с бензином не попала вода, и им все еще можно было воспользоваться. Я осмотрел оборудование и прочие вещи и обнаружил, что с них удалены все этикетки — даже ярлычки с названием товарной марки с палаток и рюкзаков оказались содраны. Вот уж странно, подумалось мне. Все это выглядело так, словно те неведомые люди не хотели, чтобы кто-нибудь догадался, откуда они пришли. Мы развели в лагере костер и приготовили незамысловатый ужин. Пока мы ели, старик все время настороженно оглядывался, словно боялся, что на него в любой момент могут выскочить монстры и повесить его на ближайшем дереве. Молчун за едой изучал карту. Указав на то место, где была нарисована лисья морда, он сказал: — Мы сейчас точно здесь. Мы тут же окружили его, и он принялся объяснять: — Это место поклонения. Под землей, прямо под тем местом, где мы сидим, должна быть ритуальная площадка. Предметы, захороненные вместе с усопшим, могут быть прямо под нами. Третий дядя присел на корточки, взял горсть земли, поднес к лицу и понюхал. Покачав головой, он сделал несколько шагов и взял еще одну пригоршню. — Если они здесь, то находятся слишком глубоко, чтобы я смог их обнаружить. Придется нам немного покопать, чтобы это выяснить. Мы соединили железные трубки черенка, насадили его на стальное полотно. Третий дядя отпечатками ног отметил место, где нам следовало начать работать. Большой Кай поднял лопату и с помощью молотка с короткой рукоятью вонзил ее в землю, начиная раскопки. После первого удара Третий дядя коснулся соединенной со штыком трубки, чтобы почувствовать, что происходит под землей. На тринадцатом он сказал: — Вот оно! Секция за секцией мы потянули лопату вверх. Большой Кай отсоединил штык с поднятым на поверхность комом земли, подошел к костру, чтобы всем было видно. Третий дядя и я вздрогнули и одновременно побледнели. Даже Молчун вскрикнул. Земля выглядела так, словно пропиталась кровью, и ее капли падали нам под ноги. Третий дядя понюхал извлеченную землю и нахмурился. Свидетельства встречи с зомби мы с ним видели оба, но наши знания были слишком общими, без конкретных деталей. Оценить ситуацию в полной мере, даже с помощью дедушкиного дневника, мы не могли. Единственное, в чем мы не сомневались, — если земля пропитана кровью, усыпальница под нами то еще местечко. Я посмотрел на Третьего дядю и попытался угадать, что он решит. Немного подумав, он закурил и произнес: — Обсудим это после того, как раскопаем чуть больше. Большой Кай и Паньцзы продолжили рыть. Большой Кай еще несколько раз вонзал лопату в землю, а затем вытаскивал, чтобы показать Третьему дяде. Тот нюхал каждый штык, после чего принялся соединять вырытые ямы линиями с помощью небольшого совочка. Очень скоро на земле появились примерные очертания пещеры. Определение местоположения погребальных пещер относилось к самым основам мастерства расхитителей гробниц. Как правило, подземные усыпальницы соответствовали тому, что умелец начертит на земле. Ошибиться здесь могли считанные единицы из мастеров этого дела. Но едва я увидел очертания разыскиваемой нами пещеры, возникло ощущение, что они неверны. Большинство усыпальниц периода Сражающихся царств строились без погребальных камер. Эта выглядела так, словно камера в ней была. Более того, наш набросок указывал на то, что ее крыша сложена из кирпичей, что крайне необычно. Третий дядя пальцами произвел ряд измерений и, наконец, определил местоположение гроба. — Под землей есть черепичная крыша, но лопатой мне ее не пробить. Могу только на глаз определить ее примерное местоположение. Этот подземный дворец слишком странный. Я не знаю, какая толщина у кирпичной кладки, но, по моему опыту, пробиться мы сможем только через заднюю стену. Если ничего не получится, придется бить снова. А теперь пошевеливаемся! Дядя со своими людьми не один год грабил могилы. Не замирая ни на миг, их лопаты то взлетали вверх, то опускались, точно крошечные смерчи. Всего за минуту они углубились примерно на двадцать шесть футов. Поскольку вокруг была жуткая глушь, думать о том, куда девать выкопанную землю, не приходилось — ее просто бросали рядом, и от этого вокруг поднялась настоящая пыльная буря. Скоро Большой Кай крикнул снизу: — Готово! Вырытая им в том месте, где мы начали раскопки, яма обнажила большой участок кирпичной стены. Мы зажгли шахтерские лампы и направили их в дыру. Молчун, заметив, что Большой Кай собирается ударить по стене, резко бросил, останавливая его: — Ничего не трогай. Двумя неестественно длинными пальцами он мягко коснулся стены и повел по шву между кирпичами. Казалось, прошло много времени, прежде чем он произнес: — Здесь ловушка для грабителей. Кирпичи можно выбивать только наружу. Нам нельзя проталкивать их внутрь или повредить хоть один! Паньцзы дотронулся до стены. — Но разве получится не разбить ни одного кирпича, пока мы ее разбираем? И как нам их вытаскивать? Но Молчуна интересовало лишь то, чем занимался он сам. Он мягко коснулся одного из кирпичей и внезапным, невероятно мощным рывком выдернул его из стены. Я изумленно уставился на него. Мне не нужно было говорить, до чего тут прочная кладка, и я даже представить не мог, какой силой надо обладать, чтобы выхватить из нее кирпич всего двумя пальцами. Этот тип определенно был отлично обученным и невероятно опытным грабителем могил. Осторожно положив кирпич на землю, Молчун указал на его заднюю сторону. Ее покрывал слой темно-красного воска. — Эта стена покрыта изнутри купоросным маслом — кислотой, применяемой для изготовления пилюль бессмертия. Если бы мы разбили хоть один кирпич, кислота бы мгновенно выплеснулась на нас и сожгла нам кожу. Я сглотнул, чувствуя, как сжимается желудок, и внезапно подумал о чудовище с содранной кожей, которого видел мой дед. Могло ли оказаться так, что это был совсем не кровавый зомби, а, например, его прадед, искупавшийся в кислоте? Или дедушка тогда стрелял в собственного отца? Молчун подождал, пока Большой Кай выроет колодец, затем достал из рюкзака иглу и пластиковую трубку. Подсоединив трубку к игле, он опустил свободный конец в яму. Паньцзы зажег спичку и разогревал иглу до тех пор, пока она не налилась ярко-алым жаром. Тогда Молчун осторожно воткнул ее в восковую стену. В тот же миг красная кислота потекла по трубке в колодец. Очень скоро бордовый воск на стене стал белым, а значит, кислота полностью ушла из кирпичей. Молчун кивнул: — Все в порядке! — и мы принялись вытаскивать их. Вскоре в стене появилась достаточно большая для того, чтобы в нее пролез человек, дыра. Третий дядя бросил в нее горящую спичку, и в ее свете мы смогли разглядеть, что там внутри. Мы находились на северной стороне гробницы. Ее пол был сделан из целого куска плитняка, покрытого древними письменами и узором, весьма похожим на Восемь триграмм гуа из китайской мифологии. Небольшой в центре, ближе к стенам он становился все крупнее и крупнее. Вдоль стен стояли восемь масляных ламп, символизирующих долголетие. Естественно, они давно уже погасли. В центре гробницы высился невероятных размеров квадратный сосуд на четырех ножках с выгравированными на нем небесными телами. У южной стены, прямо напротив нас, находился каменный саркофаг, а за ним коридор, который, похоже, вел дальше. Третий дядя сунул в дыру голову и принюхался. Затем он знаком показал следовать за ним, и мы один за другим вошли внутрь. Взглянув на письмена на плите под нашими ногами, Третий дядя обратился к Молчуну: — Посмотри на эту надпись. Можешь сказать, кто здесь похоронен? Тот лишь покачал головой и не произнес в ответ ни звука. Мы зажгли еще несколько спичек, бросили их в масляные лампы, и вся гробница озарилась светом. Внезапно, без всякой на то причины, мне вспомнилось чудовище, о котором дедушка написал в своем дневнике, и показалось, что я расслышал то самое жуткое стрекотание, которое он столько раз упоминал. У меня оборвалось сердце. Забравшийся на сосуд, чтобы заглянуть внутрь, Паньцзы крикнул: — Третий господин, тут сокровища! Мы бросились к нему и увидели иссохший безголовый труп. Одежда на нем давно истлела, но нефритовые браслеты оставались на месте. Потянувшись, Паньцзы снял их с запястий покойника и надел на свои. — Должно быть, это тело оставили здесь уже после человеческого жертвоприношения. Сначала ему отрубили голову и предложили ее небесам, а потом то, что осталось, поднесли умершему. Скорее всего, он был военнопленным. На запястьях рабов никогда не будет никаких украшений. С этими словами Паньцзы, пока Молчун не остановил его, спрыгнул в сосуд, чтобы посмотреть, нет ли там еще чего. Третий дядя громко выругался: — Эй ты, кретин! Тут хранятся подношения покойнику. Хочешь стать одним их них? — Третий господин, я же не Большой Кай, — рассмеялся Паньцзы. — Меня таким не проймешь. — Он ласково провел рукой по боку здоровой нефритовой вазы. — Слушайте! Тут на дне полно всякого добра. Может, перевернем эту штуковину и посмотрим, нет ли там чего еще? — Брось пороть чушь и быстро вылезай! — заорал Третий дядя. Он увидел, как побледнел Молчун, впившись взглядом в каменный саркофаг, и в тот же миг понял, что происходит нечто ужасное. И тут я снова услышал тот стрекот, что померещился мне несколько минут назад. Я обернулся, и кровь в моих жилах превратилась в лед. Этот звук исходил не от гроба — его издавал Молчун.