Публичный дом Ким Сонми

Сынмин лежит на лежаке и выпивает коктейль. Он слишком расслаблен, чтобы хоть что-то делать, да и двигаться в принципе тоже. Белоснежный халат нежит тело парня, а очки не дают назойливому солнечному свету бить прямо в зрачки. Фрукты на столике рядом уже кажутся не такими прохладными и свежими, чем изначально, а солнце печёт довольно сильно, что позволяет парню высохнуть от недавнего заплыва. Лучи ласкают сынминово тело и он мякнет под нежностью. — Твой отец слишком добр, когда позволяет нам остаться у него, — тянет шатен к только что подошедшему мокрому Джисону. Тот заваливается на рядом стоящий шезлонг, накидывая полотенце на шею. — Мой отец никогда не упустит шанса вернуть доверие разочаровавшегося в нем сына, — хмыкает старший и берет коктейль со столика. — И долго будешь губки дуть? — Сынмин поворачивается к другу и улавливает его напряженный взгляд вдаль. — Он ничего ужасного не сделал. — Он изменял маме. — Напомнить, чем занимается ее сынок? — Он ее разлюбил, — Хан поворачивается в ответ и во взгляде читается максимальное беспокойство. — Это другое. — Ну, — Сынмин не в силах наблюдать за таким другом. — Мы вправе разлюбить человека. — Я не хочу так. Хочу один раз и навсегда. — Ты такой наивный дурачок, — Сынмин смеётся. — Где вас таких делают? — Он сделал матери больно. — Твоя мать вышла с улыбкой до ушей из зала суда, когда отняла у отца половину имущества, — Сынмин парирует. — Прекрати на него злиться. Они вдвоём приняли это решение, а ты, — тычет в Сона, — обиженный ребёнок. — Пусть ещё постарается задобрить меня, — Джисон встаёт и направляется к дому. — А ты бы оделся, Минни, у нас гости. А Сынмин одеваться не хочет. Ему комфортно лежать в халате на шезлонге, пить алкогольный коктейль и плавиться под палящим солнцем, которое сегодня выдалось особенно горячим. Он оголяет ноги и запрокидывает шею, подставляя свои ключицы теплу. И неважно что там за гости приедут, Киму наскучили подобные мероприятия. — Принцесса загорает? — голос до щелчков в висках бьет в голову и Сынмин весь напрягается. — С каких пор ты стал гостем в этом доме? — Ким даже не поворачивается. Хёнджин хмыкает и нависает над Сынмином, рассматривая его всего. Ким хмурится из-за скрытого солнца и хочет что-то сказать едкостью, но не может. Он смотрит на Хвана и ждёт его дальнейших действий. Парень окидывает взглядом тело шатена и развязывает без того слабо затянутый пояс на халате. Ткань свисает к полу, а полуголый Сынмин лежит незащищенным перед нависшим над ним блондином. Хёнджину нравится и он ухмыляется, останавливая свой взгляд на плавках младшего. Агрегат у него внушительных размеров, и у Хвана появилось резкое желание увидеть его в активном состоянии. Он проводит ладонью по ногам Сынмина, второй рукой опираясь об изголовье шезлонга, и еле улавливает тяжелый вздох парня под ним. Пальцы ласкают внутреннюю часть бедра, слегка открывая доступ к сынминовскому паху. Киму нравится, он подмечает, что ладонь Хёнджина твёрдая и властная. Он уверенно ведёт по белоснежной коже, пытаясь хоть что-то уловить за очками младшего. Сынмин закусывает нижнюю губу, когда Хван кладёт ладонь поверх набухшего бугорка. — Принцесса давно ждёт этого момента? — томно шепчет Джин, приближаясь к уху Мина и еле касается его. Сынмин не может вот так просто расплавиться под парнем напротив, хоть тот и манит его в последнее время очень много. Он снимает очки и кладёт свою ладонь на хвановскую щеку, пока тот начинает слегка сжимать член в плавках. Ким рефлекторно поддаётся вперёд, а после резко выставляет руки вперёд и толкает парня от себя в сторону бассейна. Спустя секунду слышится плеск, а Хёнджин выныривает весь такой горячий. — Остынь, куколка, — Сынмин надменно встаёт, завязывая халат, и с бокалом в руке направляется к дому, чтобы переодеться и лишний раз не попадаться полуголым под хвановские ладони. Ким в восторге от своей стойкости, а Хёнджина это ещё больше раззадорило, потому что цеплять подобными методами — его фишка. Парень внезапно удивился, когда Минхо врывается к нему в квартиру со словами «Бери плавки и сменку, мы едем купаться» и ни слова больше направляется на кухню, ставя Хвана перед фактом. Только после, в машине тот узнаёт, что Джисон пригласил их в дом его отца приятно провести вечер, но он и не подозревал, что спустя час своего приезда туда будут притягиваться больше людей, превращая отцовский дом в уже обычное место, где они, собственно, и познакомились с Джисоном. Терраса, залы, лужайка занята людьми, которые мило беседуют между собой, превращая этот вечер во что-то светское и пока без единого опошленного момента. Сам же Хан весь вечер незаметно флиртует с Минхо, который в свою очередь приятно общается с гостями младшего. Он и не думал, что в арсенале Джисона есть такие интеллигентные и интересные люди. Хёнджин не видит Сынмина. Он не видел его после того, как тот поднялся в дом, не видит и сейчас, когда людей становится больше и найти конкретного человека в толпе становится труднее. — Вот и он, — Минхо тянет, указывая на второй этаж. Хёнджину нравится вид сверху. Сынмин выглядит обворожительно и, к счастью старшего, Хван не остаётся без сынминовского внимания. Парни переглядываются настолько долго, что для Джина будто проходит вечность, а Киму в радость играть в такие гляделки. — Сынмин-а, — Югём подходит сзади, кладя свои руки на талию младшего. — Заставим Хвана понервничать? Сынмин растворяется в руках старшего и облокачивается о югёмовское тело, запрокидывая голову на плечо. Ему нравится, ему приятно, но больше его будоражит взгляд светловолосого, на лице которого ни одной мягкой эмоции. Ким готов сказать о том, что слышит скрежет хвановских челюстей от злости, но младшего ещё больше заводит испепеляющий взор. Хёнджин становится в разы горячее и притягательнее, когда он злится, и Сынмин не может отрицать того факта, что не на шутку завёлся. И пусть руки его друга блуждают под его рубашкой, шатен представляет совсем другие прикосновения. — Югём-щи, — Сынмин сладко тянет, — ты горячий. — Детка, я знаю, — Ким рычит, опуская победный взгляд в сторону Хвана. — Твой мальчик злится, — он прикусывает мочку сынминовского ушка. — Даю пари, что на тебе сегодня не останется живого места. — Но он ненавидит тебя. — Хёнджинни не обидит своего хёна. Сынмин закусываете губу, чуть приоткрывая глаза и устремляет их на светловолосого. Тот неотрывно наблюдает за знакомыми лицами. Лицо серьезно сосредоточено, на шее выступают жилки, а взгляд до одури метает ледяными стрелами, что вот-вот пронзят Сынмина насквозь. Старший предупреждал его ни с кем не целоваться, и, вопреки всему, Сынмин все еще держится, хоть и дыхание на шее и влажные следы на ключицах сводят его с ума. Хёнджина в жизни Сынмина становится слишком много, и младший должен обозначить границы для того, кто не имеет ни малейшего права претендовать даже на малую часть Кима. Мин не боится. Для него такие игры вполне обыденные вещи, только все перестают страдать собственностью ещё на начальном этапе, когда втрахивают сынминовское тело в матрац, а после младший забывает их имена. Хёнджин же другой случай и с ним такое не прокатывает. Светловолосый слишком сладкий и слишком высокого мнения о себе, раз ставит какие-то рамки шатену. — Х-хён, — Сынмин скулит. — Отпусти. — Малыш Минни наигрался? — Югём и не собирается отпускать. — Кажется, мы отлично справляемся с нашим планом. — Я н-не хочу, — младший пытается отпрянуть от темноволосого, но тот не выпускает. Югём не думает прекращать игру с Мином. Хоть старший до одури воспитанный и сдержанный, момент, когда Мин добровольно отдаётся в его руки, он упускать не хочет. Сынмин Югёму нравится, и уже давно, но принцесса слишком капризная, а Ким старший все же выходит из под контроля. Он подхватывает легкого Мина и относит его в сторону спален, что не остаётся без хёнджиновского внимания. Парень целует страстно. Плечи, ключицы, щеки. Сынмин пытается тушеваться, всхлипывая и просит хёна остановится, но тот ещё сильнее прижимает к стене хрупкое тело, продолжая свои действия. Шатен уже начинает повышать голос, с напором пытаясь отстранить от себя Югёма, но тело вплотную больше и сильнее, и младшему даже на сантиметр не удаётся сдвинуть напор. — Детка, угомонись, — Ким мурлычет. — Я заплачу, — он берет покрасневшее лицо Мина в ладони. — Ты же любишь деньги? У меня их много, тебе хватит и на шоколадку, и на мороженку, — ведёт влажную дорожку по скуле, опускаясь к шее. — Просто расслабься. Ты же хотел разозлить Хёнджина? Даю пари, он в ярости. — Ты прав, хён, — голос с дверного проёма звучит резко и звонко, отчего Сынмин облегченно вздыхает, а Югём лишь закатывает глаза и медленно разворачивается к светловолосому. — Поэтому я пришёл забрать свою игрушку. — Игрушку? — Ким старший улыбается. — С каких пор ты перестал делиться, малыш Джинни? — он прижимает к себе Мина. — Твой хён хочет поиграться тоже. — Не зли, Югём-щи, — Хёнджин выпрямляется и всем своим видом показывает неодобрительный посыл. — Отойди от него. — С каких пор шлюхи встают между нами? Сынмин смотрит на темноволосого, который впервые назвал так младшего. — С этих самых, — Хван подрывается к парням и вырывает Мина из югёмовских рук. — У тебя ещё молоко на губах не высохло, — шипит старший, упираясь лбом о хвановский. Вокруг напряженная атмосфера. Сынмин прижимается к стене позади Хвана, боясь лишний раз шелохнуться и дать сигнал о своём присутствии. Младший слегка напуган, а ещё больше его пугает сам Хёнджин, от взгляда которого плохо становится, а внутри все замирает и сердце оказывается где-то в основании ног. И светловолосый не хотел цепляться со старшим Кимом, но в прошлую встречу он ясно дал понять, что Сынмин—его и никому не трогать, и если его хён не понимает жестами и разговором после на эту тему, то Хван готов показать на деле своё собственничество. Он и не знает, почему так загорается из-за Мина, но вид младшего в чужих руках его разрывает на тысячу заряженных динамитов, что с каждой секундой готовы подорваться и превратить все окружающее в сплошное пепелище. — Джинни вырос, — Югём сплевывает последнее слово, будто принимая поражение. — Наслаждайся лучшей попкой в городе. Светловолосый замахивается, но тонкие руки, что охватывают его тело, вовремя останавливают нападение Хёнджина, и Сынмин шепчет что-то успокаивающее, прижимаясь сильнее к спине Хвана. Тот весь взъерошен, сердце готово выпрыгнуть, а огоньки в глазах способны поджечь любой предмет в районе нескольких километров. Хенджин зол на хёна, на Сынмина, на себя. Он в ярости от глупых игр младшего, а еще больше в ярости от пьяного Югёма, чьё лицо украшает лукавая улыбка, и в ней ни чуть нет раскаяния. — Пошли, прошу, — Сынмин шепчет и пытается увести старшего. Тот же не двигается. Ким обходит парня и хватается ладошками за его лицо, направляя голову чуть вниз, чтобы взгляды их соприкоснулись. И сейчас Сынмин до ужаса боится старшего, который стреляет в него льдинами, пронизывая все внутренности миллион раз. Он хотел позлить Хвана, но не хотел его довести до безумия. Хенджин хватает шатена за руку и выводит из спальни, таща за собой. Рука тяжело переплетается с сынминовской ладонью, и младший покорно идёт за старшим, боясь за себя в дальнейших действиях. Парень озверел, и Ким понимает, что любое лишнее действие и он доведёт светловолосого до искорок в глазах и разрушений вокруг. Он не вырывается, не кричит и не язвит. Хенджин же благодарствует младшему за покорность, пусть и заслуживает ее не самым лучшим способом. Он сажает Сынмина в машину, сам же садится рядом и заводит мотор, подрываясь моментально с места. Автомобиль гонит на бешеной скорости по полупустой трассе, маневрируя препятствующие машины. Хенджин все еще напряжен, взгляд нечитаем, а скулы вот-вот поранят о себя и Сынмин боится лишний раз шевельнуться. Стрелка спидометра давно за сто двадцать, и Хван останавливаться не собирается. Сто тридцать. Сынмин смотрит на водителя. Сто сорок. Сынмин громко сглатывает, въеживаясь в кресло. Сто пятьдесят. Парень кладёт руку на хвановское бедро. Сто шестьдесят. – Хёнджин, — Ким шепчет. — Мы разобьёмся. Сто семьдесят. — Хёнджин! — Сынмин скулит, дергая руку старшего. Сто восемьдесят. Звук шин на большой скорости заглушает сердцебиение Мина. Тот начинает бешено бегать взглядом по салону и истерически просить старшего остановиться, но Хван в абстракте—не замечает ничего рядом и сосредоточен на своих чувствах и состоянии. — Я просил не целоваться ни с кем, — Джин рычит, не отрывая взгляда от дороги. Сынмин почти плачет, потому что выхода нет, и либо они вдвоём разобьются в лепёшку, либо Хван придёт в себя и успокоится. Он начинает что-то бормотать, чтобы остановить старшего. — Обещай, что ни с кем, — в голове Хвана клинет. — Хёнджин, прошу, — Мин закрывает глаза и почти перестаёт дышать. — Ни с кем при мне. — Обещаю, — на выдохе стонет Мин и чувствует солоноватую жидкость с железными привкусом во рту. Он распахивает глаза и замечает в боковом зеркале хлынувшую из носа кровь. От волнения и страха младший теряет контроль над телом, и все пульсации к мозгу кричат о том, что сынминовское тело находится в пошатанном и ужасном состоянии. Хёнджин сбавляет скорость, чувствует облегчение. Он мимолетно бросает взгляд на окроваленное лицо младшего и замирает, понимая до какого состояния довёл его.

***

Хёнджин привозит Сынмина к себе. Открыв дверь, старший сразу хватается за шарф, что висит в прихожей и протягивает его младшему. Ким не реагирует. Парень как кукла, которой управлять на раз два можно. Хёнджин боится и не знает, что делать с парнем в шоковом состоянии. Младший плавится и не может прийти во вменяемость, потрясённый ситуацией чуть ранее. Хван нервничает, но поднимает лёгкого Сынмина и относит его в спальню. Младший не реагирует ни на прикосновения Хёнджина, ни на его напряженные взгляды, которыми тот окутывает шатена. Мину, в принципе, плевать стало, что с ним произойдёт сейчас. Он просто пластилин, из которого можно лепить любую фигуру, и сминая его по-разному. Было миллион ситуаций, где его били, унижали, ломали, но ни разу никто не доводил до ужаса до сегодняшнего дня. И Сынмин в ступоре. Его состояние клинит, а тело выключает любую защиту и инстинкты самосохранения, оставляя Мина незащищенным и покорным. Хёнджин аккуратно касается безэмоционального лица младшего, слегка проводя ладонью по скулам. Тот не реагирует. Он снимает с него окровавленную светлую рубашку, скидывая ее куда-то в угол. Расстегивает ремень и стягивает штаны, что и так не плотно облегали сынминовские бёдра. Тело Кима манит, и Хёнджин завораживается им, словно наблюдает скульптуру. Мраморное, чистое, без единого следа изъяна или скола. Сынмин идеален во всех смыслах, и Хван прикрывает глаза, успокаивая себя и своё желание. Он обходит юношу и достаёт из шкафа домашнюю футболку, сразу же натягивая на шатена, на теле которого она оказалась по середину бёдер. Домашний Сынмин выглядит потрясающим и уютным. Хван хватается за влажные салфетки, чуть протирая миновское лицо от окровавленных следов, и после, скидывая тряпки в угол, укладывает парня в кровать, пристраиваясь рядом. Ким смотрит в упор и через секунду его плечи начинают дрожать, а из глаз ручьём льются слёзы. Сынмин плачет навзрыд, позволяя своим страхам и переживаниям выйти наружу. Хёнджину не нужно ничего говорить, он и сам все понимает. Хван в ярости бывает до холодного ужаса устрашающим, и он ничуть не удивлён такой реакции на него бесконтрольного. Внутри кинжалами разрезает, а всхлипы в хенджиновскую грудь позволяют парню жалеть о содеянном. Хвану стыдно. — Я не хотел, — шепчет старший, зарываясь в макушку шатена и вдыхая его аромат. Сынмин пахнет карамелью и ванилью. Младшего отпускает мандраж, и он начинает успокаиваться в объятиях Хёнджина. Его усыпляет шёпот старшего, и кажется, сегодня крепкий сон будет не только у Хвана.