Публичный дом Ким Сонми

Сынмин рано утром просыпается и резко вскакивает. Понимание того, где он находится, происходит не сразу, и, он учащенно оглядывается по сторонам. Однотипно, без единой лишней вещицы и минималистично. Хвановский стиль узнается сразу же и в миновской голове всплывают события вчерашнего дня. Или позавчерашнего. Или двухнедельной давности. Ситуация напоминает сценарий смазливой драмы о девочке-глупышке с деревни, что память потеряла, а принц на белом коне спасает её, но всё намного ироничнее, потому что Сынмин не имеет ни малейшего временного спектра. И Хёнджина действительно до одури становится гипермного в сынминовской жизни, от чего второй начинает злиться еще пуще прежнего, ведь раньше едва касаемых сближений губ и всяких нашёптываний не заходило, а сейчас он в хвановской кровати лежит весь такой опаленный и, слава всем богам, не голый. Либо Джин действительно принц на белом коне, который не воспользовался не очень отличным и вменяемым состоянием Сынмина, либо младший заключил сделку с дьяволёнком, чьи рожки еще покажут себя. — Чёрт, — Мин выдыхает и накрывает руками лицо, пытаясь успокоить своё нарастающее раздражение из-за всей сложившейся ситуации. — Хёнджин, — светловолосый отшучивается. — Можно называть ещё парнем мечты, любимым, малышом, — он зачесывает челку назад. Хёнджин полуголый очень хорош, а еще лучше будет, если чертово полотенце слетит с его чертовых бёдер, и Сынмин ну очень гулко сглатывает, пытаясь отвести взгляд от божественной фигуры, перенося взор на лицо хвановское. Лучше от встречи взглядов не становится. Сынмину становится резко душно. — Угомонись, Хван, — Мин встает и проходит мимо Хвана. — Душ? Хёнджин закусывает нижнюю губу. Вид домашнего и уютного Сынмина его привлекает до звездочек в глазах. Аккуратный, невинный, без иголок вокруг, без колкостей, мягкий и нежный. И сонный. Взъерошенный, потирающий ладошками глаза, сминаясь с ноги на ногу. Светловолосый отмечает, что таким Мином нужно наслаждаться. Он кивает в сторону двери, и Сынмин разворачивается. Без благодарностей, без просьбы о сменной одежде, ведь признаться честно — вид мокрого Хёнджина его взбудоражил еще больше. Шатен стоит под водой долго. Он думает о том, что совсем не должен быть рядом с Хёнджином. Сынмин тоже хороший, тоже при деньгах и в любом случае на место хвановской содержанки он не претендует. Он знает себе цену и во всех случаях он все же ровня Джину, если не брать в счёт маленькое «но». Ким Сынмин — парень по вызову, который за секс берет деньги, а Хван Хёнджин до ужаса талантливый, популярный и замечательный артист, и Мин хотел бы поменять свой статус при всем огромном желании, что бьется внутри него, но уже поздно. Он много думает, и не замечает, как блондин прокрадывается в ванную, оставляя одежду на тумбе. Он также не замечает, как хвановский взгляд прикован к обнаженным очертаниям юноши, что виднеются через запотевшее стекло. И совсем не замечает, как Хёнджин гулко сглатывает и удаляется из комнаты, направляясь делать завтрак и подавляя жуткое желание в домашних штанах. Хёнджин желает Сынмина и эта прихоть сформировалась еще в первую минуту их знакомства. Выдержке хвановской можно позавидовать, а нервам Сынмина только пожелать удачи. Спина у Хёнджина, кстати, красивая, аккуратная и подтянутая и Мин уже минуту не может оторваться от нее. Стоит, облокотившись о косяк, и сверлит старшего взглядом. Прожигает дыру, буравит, а в голове мысли в разные стороны, по разным сторонам плеч сидят черти: один требует прикоснуться к бархатистой коже, обнять и отдаться инстинктам, второй же настаивает на режиме суки, которая будет продолжать динамить хвановские повадки. И Сынмин действительно в ступоре, потому что Хёнджин уже не незнакомец, у него красивое имя, но и не слишком близкий, чтобы младший со спины обнимал и выцеловывал каждую свободную частичку. Уж очень интимно это для Сынмина. — Хватит пялиться, — Хёнджин не оборачивается, но чувствует, что младший сейчас его съест. Ким забывает дышать, когда хён поворачивается к нему и облокачивается о кухонную стойку, опираясь руками. Вид Хёнджина без верха и в домашних штанах заводит еще больше, а пряди, сползающие на лоб, хочется намотать на палец и лицо парня к себе притянуть. В хорошем варианте — потрогать, в идеале — поцеловать. Сынмин думает. Все интимные вещи, произошедшие с ними и которые можно пересчитать по пальцам, пролетают в миновской голове, и, мысли о Хване, которого стало слишком много в кимовской жизни. Младший подходит несмело к блондину, решаясь на каждый шаг, слушая от внутреннего голоса запреты и угрозы, но Сынмин настроен решительно. Неподходящий такой он хочет быть ближе к очень даже подходящему Хёнджину, и второй совсем не против. Ладонь миновская опускается на пресс парня напротив, слегка царапая выпирающие кубики. Вдох рядом получается сорванным, взгляд хвановский заинтересованный, желание сынминовское огромное. Он поднимает глаза к верху и еле решается поцеловать пухлые губы рядом. Сынмин встает на носочки. Хёнджину кажется это чертовски милым. Мин аккуратно целует, бережно сминая губы и превращая этот момент в еще одну интимную вещь между ними. Ким надавливает, решительно показывая свой характер и оттягивает нижнюю губу, от чего Хван томно стонет от этого действия. Целуются жёстче, решительнее и желаннее, прерываясь на дыхание, которого не хватает от слова совсем. Языки переплетаются, изучая новые места друг в друге. Сынмин вкусный, Хёнджин пылает. Сердце миновское стучит со скоростью света, когда Хван его сажает на кухонную столешницу. Твердая рука ведёт по бедру вверх, Сынмина начинает трясти от таких банальных действий, которые были в его жизни не раз, но почему-то именно сейчас его крышесносно ведёт. Движения блондина обжигают, от поцелуев кожу щипит, а темно-багровые пятна наливаются цветом, образовывая пятнистую дорожку. Мин подставляет шею для хвановских губ, пока старший тяжело вздыхает, водит носом, упивается, еле держит себя в руках, чтобы не разложить желанное тело прямо на кухне. Кончики пальцев колит от соприкосновений, что дарят каждый раз заряд тока по всему организму, и Хёнджин не может вспомнить, когда он ощущал подобное и ощущал ли вообще. Сынмин ему нравится. Сынмина хочется, и в нем быть до одури хочется, и губы искусать так сильно, чтобы никто больше не смел к ним прикасаться, и тело все запятнать, чтобы бы боялись подходить даже. Хван не ревнивый, но в голове отчетливо показывается красными буквами, таблоидом на многолюдной улице «Не трогать никому», и никому он все же не позволит это. А Сынмин не понимает. Он плавится под телом сверху, тает, всхлипывает от прикосновений бродячих рук Хван Хёнджина, губы его напротив тянет, посасывает, голову запрокидывает, а там внутри — миллион созвездий россыпью. Сынмину хорошо очень, тело признало парня напротив, оно ему больше подвластно, чем самому Киму и прерывать все это желание отсутствует. Подставить себя под тело Хвана — желание присутствует. — На завтрак я предпочитаю омлет, — Хван дышит прерывисто. — Ч-что, — Сынмин глаза открывает. Хёнджина затягивает. — Завтрак готов, Минни, — прикрывает глаза и глубоко вздыхает аромат младшего. — Вкусный. — Поэтому ты отказался от десерта? С румянцем на щеках, взъерошенный, со зрачками оттенка темнее, чем обычно, и прерывистым дыханием Сынмин Хёнджину нравится больше и второй может только сильно закусить губу и ногтями в ладони до следов впиться. Терпит. Но еще труднее ему стерпеть миновское возбуждение, что торчит из боксеров. Взгляд оторвать не может, дыхание восстановить, в принципе, тоже. И стоит он напротив Сынмина, смотрит на его стояк, а младший ноги раздвигает, заканчивать без сладкого он не собирается. Руками облокачивается о стол, голову запрокидывает и из-под ресниц дразнит Хенджина, языком проводя по губе. Хван скулит. — Слежу за фигурой, — слишком сорвано выходит у блондина, а Ким ухмыляется. — Нравится? — Очень, — Хёнджина ведёт. — Джинни, — выстанывает Сынмин, касаясь своего стояка. Гладит, глаза на автомате закатываются, а жар подходит к лицу. — Блять. — Давай. — Омлет, — Хван прикрывает глаза и обходит Сынмина, — готов. — Серьезно? — Вполне, — блондин снова входит в спокойное состояние и улыбается. — Какого тебе? — Какого что? Хёнджин усаживает Мина за стол, протягивает ему еду и собирает волосы. Сынмин готов поклясться, что лучшего он не видел. —Завтракать возбуждённым, — Ким спокойным тоном спрашивает, насаживая кусочек омлета на вилку. — Я нет, — улыбается старший. — Я не о тебе, Джинни. Хван довольно улыбается, Сынмин смущенно опускает глаза в тарелку. Для них двоих сейчас очень интимный момент.