* * * *
К тому времени, как Папа встал, Мама уже вытаскивала бекон из сковороды и раскладывала его на бумажных полотенцах. Запах заполнил все пространство в мозгу Тора, и он почти забыл о прошлой ночи. Он как раз собирался попросить кусочек бекона, когда услышал Папины шаги на лестнице и вспомнил, что он canis non gratis. Он тихо вернулся в свой угол и стал ждать. Папа вошел в кухню и посмотрел прямо на Тора, как будто Мамы вообще не было в комнате. Тор неуверенно постучал хвостом и посмотрел на пол возле Папиных ног. — Итак, — сказал Папа. — Надеюсь, хорошо спал. Засранец. Он повернулся к Маме, обнял ее за талию и поцеловал в щеку. Его настроение, казалось, полностью изменилось, но Тора это не обмануло. Папа еще не простил его. Но прощение уже в пути и, вероятно, придет до того, как Папа уйдет на работу. Напряжение в груди Тора немного ослабло. Он почти готов был снова заснуть. Но что-то не давало ему уснуть. Ощущение незаконченного дела. Он хотел пойти в лес один и проверить кое-какие упущенные моменты со вчерашнего вечера. Тедди и Бретт спустились вниз с слипавшимися глазами и раздраженными. — Глупый пес, — презрительно бросил Тедди. — Ага, — вмешался Бретт. — Спасибо, что разбудил нас, балбес! Тор проигнорировал их насмешку. У него на уме были более важные вещи, чем неодобрение со стороны тех, кого он превосходил. — Ох, оставь его в покое, — сказала Мама. — Он ничего не может с этим поделать. Он услышал что-то снаружи и подумал, нас надо защитить. Вы, ребята, должны ценить его. — Но он такой глупый! — Тедди заныл. — Неужели он должен будить нас каждый раз, когда енот приближается к дому на милю? — Послушай, мне неприятно это признавать, — сказал Папа, — Но твоя мама права. Он думал, что защищает нас, и мы купили его для этого, так что, наверно нам всем стоит немного расслабиться. Мама смотрела на Папу с открытым ртом. — Что значит «Мне неприятно это признавать, но твоя мать права»? — Я не это имел в виду, — устало сказал Папа. — Я о том, что мне неприятно признавать, что мы должны оставить пса в покое. Ясно? — Прости, — сказала Мама, понимая, что и сама, возможно, немного капризничает. Как и Тор, она не могла заснуть, даже после того, как все успокоилось. Она лежала бессонно в постели словно несколько часов, ожидая звука незваного гостя или лая Тора. — Видишь, какие неприятности ты причинил, — сказал Папа, глядя на Тора. Он невесело засмеялся и сказал: — Иди ко мне, балбес. Тон его голоса, поза и мимика говорили: «Ты прощен». Тор неуклюже поднялся на ноги по скользкому кафельному полу и подбежал к протянутой руке Папы. Он запечатлел влажный поцелуй на Папиной ладони, и Папа, схватив за складку рыхлой кожи у него на затылке, притянул его ближе. Такое облегчение — снова чувствовать Папины руки, любящие его. Его хвост стучал по стулу Папы, пока тот похлопывал его по груди. Тор даже осмелился лечь на спину и предложить свою нижнюю часть Папе, и Папа с наслаждением погладил его грудь и живот. Он снова был в семье.* * * *
Дядя Тед пропустил завтрак, что было обычно для него; в последние несколько дней он спал все позже и позже. Тор беспечно наблюдал за задней дверью, пока Стая ела, и отводил взгляд только тогда, когда кто-то бросал ему кусочек бекона. И даже тогда, поймав его, он снова стал наблюдать за дверью, не обращая внимания на дарителя. Это было впервые. Обычно он всегда благодарил своих благодетелей. Папа заметил, что он занят дверью. Он встал и подошел к нему, просто чтобы посмотреть, что будет делать Тор. Тор немедленно встал по стойке «смирно». В этом не было ничего необычного, но в поведении Тора было что-то странно деловитое. Он не выглядел счастливым от перспективы выйти. Папа в сотый раз задумался, что, черт возьми, происходит. — Хочешь выйти? — сказал он, произнося слова, которые Тор знал так же хорошо, как и свое собственное имя. Тор вздрогнул при звуке слова «Вон», но снова лег. — Нет? — сказал Папа, немного сбитый с толку. Долг Тора принял новые масштабы. Он не мог охранять Стаю так же небрежно, как раньше. Отныне он будет держаться к ним как можно ближе. Позже, когда Папа ушел на работу, Тор был потрясен собственной реакцией. Он даже вздохнул с облегчением, увидев, что Папа уходит. И когда Тедди ушел играть в софтбол, он испытал то же самое небывалое чувство и надеялся, что Мама, Бретт и Дебби пойдут за покупками; тогда они тоже будут в безопасности. Тогда, возможно, Тор сможет немного поспать. Но Мама, Бретт и Дебби не ушли, и Тор не смог выспаться. Вместо этого он лежал на кухонном крыльце, наблюдая за гаражом и наблюдая, как Дебби портит свои туфли в ручье. Бретт валял дурака на подъездной дорожке, а Мама стирала. Поскольку он не мог оставаться рядом со всеми, он наблюдал за гаражом и хотел, чтобы Дебби играла где-нибудь в другом месте.* * * *
Вскоре после полудня вышел Дядя Тед, выглядел он ужасно. Он пытался вести себя небрежно, но Тор видел суть Плохого Пса в нем более ясно, чем когда-либо прежде. Дядя Тед виновато подошел к кухонной двери, где лежал Тор, наблюдая за ним. В нескольких футах от двери он поприветствовал Тора, как будто только что увидел его в первый раз. — Привет, Тор, — сказал он с легкой дрожью в голосе, которую не заметил бы ни один человек. Тор лежал на месте, пристально наблюдая за ним. Бесформенный вопрос завладел его разумом. Большинство вопросов Тора длились достаточно долго, чтобы вызвать чувство удивления перед исчезновением. Но этот вопрос был другим. Этот вопрос, такой же бессловесный, как и другие, застрял у него в голове. Дядя Тед — член Стаи? Он ест вместе со Стаей. Он спит на территории Стаи. Он живет со Стаей. Он Мамин брат. Внезапно Тору пришла в голову мысль, что Дядя Тед не просто вышел и встретил Злобную Тварь; он каким-то образом принес ее в Стаю, и если Злобная Тварь вернется, то только потому, что Дядя Тед ушел и снова притащил ее. Даже сейчас, под всем этим мылом, дезодорантом и слишком большим количеством одеколона, на нем были слабые следы Злобной Твари. Дядя Тед перешагнул через Тора и вошел в кухню. Тор встал и последовал за ним, но подошел к пустой миске и сунул туда нос, чтобы скрыть свои намерения. — Длинные рукава? — сказала Мама, увидев Теда. — В такой день? Было восемьдесят два градуса по Фаренгейту, и прогноз предполагал повышение до девяноста. Мама сидела за кухонным столом с кружкой кофе, ожидая, когда сушилка закончит с кучей белья. — Да, — смущенно ответил Дядя Тед. — У меня сегодня тоже день стирки. Кроме того, не хочу заболеть раком кожи. — Ну, самое время! — ответила Мама. Она много лет уговаривала его прекратить загорать. — Закончу через минуту, если вдруг захочешь помыться. Или ты можешь отдать мне свои вещи, и я их постираю. Я буду здесь. Боже, ты ужасно выглядишь! — вдруг сказала она с сестринской бестактностью. Она сочувствующе спросила: — Тор тоже не давал тебе спать? Мне ужасно жаль. Дядя Тед будто был поражен этим вопросом. — О! Да, но... я, наверное, все равно бы не заснул. В последнее время у меня... кое-какие мысли. — Хочешь о чем-нибудь поговорить? — Не совсем. Но спасибо. — Хочешь, я позабочусь о твоем белье? — Уверен, сам справлюсь. Тор почувствовал вспышку осознания, когда увидел Дядю Теда с Мамой. Дядя Тед вел себя в точности как пес, испачкавший ковер в гостиной, пока семья отсутствовала, и пытается вести себя беспечно, ожидая неизбежного обнаружения своего скрытого дерьма. Тор гадал, где спрятано дерьмо Дяди Теда. Дядя Тед взял у Мамы пустую корзину из-под белья и пошел в гараж, радуясь возможности отвлечься от неловкого разговора. Тор последовал за ним до самой кухонной двери. Он устроился поудобнее на заднем крыльце и наблюдал, как мужчина поднимается по лестнице в свою квартиру. Через несколько минут Дядя Тед вышел с полной корзиной белья в обеих руках. Когда он пересек двор и поднялся по ступенькам кухни, Тор уловил сильный запах Злобной Твари из кучи белья. Скрытое дерьмо Дяди Теда. Тор последовал за ним через кухонную дверь и смотрел, как он бросает одежду в стиральную машину. Тор знал, что машина сотрет запах Злобной Твари, она стирает почти все запахи. Теперь, когда его дерьмо было надежно спрятано, Дяде Теду стало легче дышать. Но он по-прежнему вел себя как Плохой Пес. Он наклонился и погладил Тора по голове. Тор не двигался. Он издал низкий рык, достаточно громкий, чтобы Дядя Тед смог услышать, но слишком низкий для слуха Мамы. Их глаза встретились, Тор не отвел взгляда — это сделал Дядя Тед. Дядя Тед медленно, осторожно убрал руку с головы Тора и выпрямился. Он не хотел, чтобы Мама увидела, как он в страхе отдернул руку. Хорошо. Тор тоже не хотел, чтобы Мама видела их маленькую перепалку. — Так, — сказал Дядя Тед, нервно заправляя рубашку в брюки и говоря так же невинно и беспечно, как Ричард Никсон, — что... произошло прошлой ночью? Я многое пропустил. — Вообще, не уверена, — бросила мама через плечо, устанавливая гладильную доску. — Тор услышал что-то в лесу, думаю, и он просто закатил истерику. Разбудил весь дом. Тебе повезло, что ты был в гараже. — Она невольно рассмеялась. — Можно подумать, началась Третья мировая. Как бы то ни было, Том наконец выпустил его, и он убежал в лес и не вернулся. Он попытался позвать его собачьим свистком, но тот только залаял. Я сказала Тому, чтобы он не обращал внимание, пусть пес приходит домой, когда захочет, но он боялся, что соседи будут жаловаться, поэтому поплелся туда в моем халате на поиски. Ты бы видел. Подумываю купить ему такой халат... Он действительно подчеркивает его, — она понизила голос, — задницу. Лицо Дяди Теда побелело от страха, но Мама стояла к нему спиной и ничего не видела. — И... что же он нашел?— сумел сказать он. — Ничего, — ответила Мама. — Потребовало некоторых усилий, но он, наконец, заставил Тора войти. Он был очень зол, когда вернулся в постель. — И в чем же, по-твоему, дело? — спросил Дядя Тед чересчур небрежно. — Понятия не имею, но не особо беспокоюсь. Тор лает практически на все. — Ну, я не знаю, сестренка. Большие хищники могут путешествовать на очень большие расстояния, если их среда обитания иссякнет. То, что в здешних лесах в последнее время не было ничего опасного, не означает, что они всегда будут безопасны. На твоем месте я бы не позволил детям играть там какое-то время, пока... — А? Пока что? — Не знаю. Может, чего путаю. На секунду задумался о волке возле моего дома. Хотел сказать: «Пока все не уляжется». Но в любом случае это только доказывает мою точку зрения: там, где я живу, не должно быть волков, и взгляни, что случилось с той девушкой. Мне кажется, что вы все должны быть более осторожными и относиться к собаке более серьезно. Не позволяй ему туда выходить. — Тед, тебе не кажется, что ты сгущаешь краски? Тор не совсем беспомощен, ты же знаешь. — Какой вес? В фунтах, я имею в виду. — Готов? Девяносто три фунта! — Знаешь, какими большими бывают серые волки? До ста семидесяти пяти! — Тед, дай мне передохнуть! Пес начинает лаять по ночам из-за того, что у нас на пороге стоит ста семидесяти пяти-фунтовый волк! Не говорю, что собаки никогда не лают по ночам. Ты хорошо себя чувствуешь? Она отложила утюг и посмотрела на брата. — Послушай, Тед, — сказала она, — я знаю, что ты уже некоторое время проходишь через ад, но ты должен постараться успокоиться. Расслабиться. Ты превращаешься в комок нервов. С тех пор, как ты сюда попал, ты нервничаешь, как кошка, а в последние две ночи все ухудшилось. Я действительно думаю, что тебе стоит... повидаться с кем-нибудь. Дядя Тед фыркнул. — Надеюсь, ты не о свидании? Мама посмотрела в пол, глубоко вздохнула, потом встретилась с ним взглядом. — Нет, Тед, не знаю. Я боюсь за тебя. Я никогда не видела тебя в таком состоянии и не знаю, что делать. Ты уплываешь все дальше и дальше, нет, не от себя. А от всех и вся. — слезы выступили у нее на глазах, голос дрогнул. — О, Тед. Она подавила рыдание, потом не выдержала и заплакала, закрыв лицо руками, колени дрожали. Дядя Тед бросился к ней и обнял. Тор встревоженно встрепенулся, его мех встал дыбом на плечах. Если бы Мама закричала или попыталась убежать от Дяди Теда, Тор был готов напасть на него без колебаний. Но Мама приняла помощь из объятий Дяди Теда. Дядя Тед осторожно подвел ее к кухонному столу и усадил, потом подошел к плите и включил конфорку под чайником. Он посмотрел через плечо на нее, когда она промокнула глаза салфеткой, а затем повернулся лицом к плите. Он схватился за плиту обеими руками и заговорил с горелками. — Я бы хотел, чтобы ты хоть как-то мне помогла, но это невозможно. Не будь я таким эгоистичным, трусливым ублюдком, меня бы здесь вообще не было. — он глубоко вздохнул и медленно выдохнул. — Я ухожу. Сегодня. Мама испуганно подняла глаза. — Нет, Тед! Ты не можешь! Куда ты пойдешь? — Не знаю, — сказал он, все еще стоя к ней спиной. — Но я должен. Нельзя, чтобы я был здесь и использовал тебя. — Ты не ... — начала Мама, но Дядя Тед оборвал ее. — Я использую тебя, и тот факт, что ты этого не понимаешь, не делает ситуацию лучше. — Он сделал еще один вдох и сказал: — Я должен идти. Мама встала и осторожно положила руку ему на спину, чтобы помассировать мышцы между плечами. Дядя Тед не ответил. Она прислонилась к его спине, провела ладонями по его рукам, взяла за запястья, и он вздрогнул и ахнул. Она тут же отпустила его и решила не спрашивать, почему у него болят запястья. Она боялась узнать. — Тед, не уходи, — взмолилась она. — Останься ради меня. Пожалуйста. Если ты сейчас уйдешь, это убьет меня. Пожалуйста, не надо. — она достаточно хорошо знала своего брата, оттого понимала, если он говорит о самоубийстве. Она ответила единственным известным ей способом — пригрозила тем же. Тор понимал этот разговор лучше, чем любой другой, когда-либо им услышанный. Глубина вины и отчаяния Дяди Теда, отчаяние, ужас и любовь в Мамином ответе не оставляли сомнений в том, что они обсуждали возможную кончину Дяди Теда. Но, в отличие от Мамы, Тора такая перспектива не беспокоила. Отъезд Дяди Теда решит все проблемы Тора. Что действительно беспокоило Тора, так это сила привязанности Мамы к брату. Каждое слово, произнесенное между ними, казалось, укрепляло положение Дяди Теда в Стае. — Обещай мне, — прошептала Мама. — Обещай мне, что останешься здесь, пока... пока все не уладится. Пожалуйста. Дядя Тед отпустил прилавок и закрыл лицо руками, бессознательно подражая позе сестры, которую она только что приняла. Но он не плакал. Он просто стоял так, казалось, целую вечность, размышляя. Наконец он сказал: — Я постараюсь.