Thor

Смеркалось. Дядя Тед жил со Стаей уже почти месяц, и Тор был несчастен. Его отношения с Дядей Тедом, когда-то его любимым родственником, лучше всего можно было назвать перемирием, и Тор не имел ни малейшего представления, почему. Папа все еще не понимал, насколько сильное между ними возникло напряжение, но он знал, что что-то не так. Мама болезненно осознавала это, но по непонятным ей причинам не говорила об этом с Папой. Тор знал о Маминой осторожности и чувствовал огромную благодарность Маме за это, но, как и она, он не был уверен, почему. Он понятия не имел, что происходит. Он только знал, что чем дольше Дядя Тед оставался, тем меньше Тор доверял ему. И его смущали не только чувства к Дяде Теду, но и отношение к самому себе. Раньше он наслаждался щелканьем своих когтей по кафельному полу кухни и деревянному полу в столовой. Теперь он ненавидел это. Оно сообщало о каждом его движении и мешало незаметно следить за Дядей Тедом. И постоянное хождение Тора из комнаты в комнату действовало Маме на нервы. Тору не нравилось быть источником раздражения, но что он мог поделать? Он сделал то, что должен был сделать. Он исполнял свой Долг. Он не спускал глаз с Дяди Теда. Он нервно расхаживал взад-вперед по дому, а в тех редких случаях, когда Дядя Тед не был на территории Стаи, сидел в наблюдательном кресле и смотрел на улицу. И теперь Дядя Тед что-то делал по ночам, что-то большее, чем просто болтался по квартире. Он становился более активным каждую ночь, более беспокойным к закату и более нетерпеливым, чтобы поскорее уйти от Стаи до наступления темноты. И каждую ночь Тор чувствовал, что Злобная Тварь приближается. Злобная Тварь всегда была где-то там днем, но ночью она была очень близко. В последние несколько ночей Злобная Тварь была не только очень близко, она была больше и сильнее. Тор не спал по ночам последние три дня, и его дневной сон был таким долгим и продолжительным, что Папа начал беспокоиться о его здоровье. Сегодня он тоже не уснет. Сегодня ночью Злобная Тварь была так близко, что Тору почти казалось, что он чувствует ее запах. Сегодня Тор был в бешенстве. Дядя Тед удалился к себе на закате, а потом покинул квартиру сразу после того, как небо потемнело, и когда дети легли спать, а Мама с Папой смотрели телевизор в своей спальне. Дядя Тед тихо, крадучись, спустился по лестнице и на ходу оглянулся на дом. Тор отошел от кухонного окна и отступил в тень кухни, когда Дядя Тед посмотрел в его сторону, но он знал, что Дядя Тед видел его. Это не имело значения; Дяде Теду не нужно было ловить Тора на месте преступления, чтобы дать знать, что он находится под наблюдением. Они оба знали свои роли в этой маленькой пьесе. Дядя Тед быстро вошел в лес за домом, одетый в одежду, которую Тор никогда раньше не видел: толстовку, спортивные штаны и кроссовки. Что-то блеснуло у него на поясе в лунном свете — наручники. Тор мысленно отметил звук, который они издавали, характерный, высокий звон металла о металл. Тор видел, как он исчезал в лесу при взошедшей луне. В последнее время луна становилась все ярче, и как только она появится на горизонте, Тор сможет видеть почти так же хорошо, как днем. Ночное зрение Тора было намного лучше человеческого. Как только Дядя Тед исчез в лесу, Тор не имел понятия, где он и что делает. Ему это не нравилось. Он нервно ходил от окна к окну, высматривая Дядю Теда. Дядя Тед мог повернуть назад и подойти к дому с любой стороны. Тор тихонько гавкнул себе под нос. Он с трудом научился не лаять по ночам. Последние несколько дней Дядя Тед выходил из квартиры почти каждую ночь, всегда на закате и после того, как Стая ложилась спать. Каждый раз Тор чувствовал, что Злобная Тварь приближается, гораздо ближе, как будто Дядя Тед призывал ее. Каждый раз Тор предупреждал, и каждый раз Тор был наказан, когда обнаруживалось, что незваный гость — всего лишь Дядя Тед, вышедший на прогулку. Поэтому, увидев уходящего Дядю Теда, он принялся лаять про себя, а когда не смог разглядеть, куда ушел Дядя Тед, то расстроился. Но теперь он ворчал про себя по другой причине. Злобная Тварь здесь. Она больше не была здесь и одновременно где-то еще, она была здесь. Сейчас. Он чувствовал ее присутствие в лесу за домом. Наконец- то она появилась. И необычная эмоция покорила Тора, эмоция, которую он почти никогда не испытывал: страх. Он мысленно отмахнулся от нее, и она исчезла. Но на мгновение это действительно потрясло его. Тор смотрел в окно на лес, где, как он знал, была Злобная Тварь. Его шерсть вздыбилась на спине, а из горла вырывалось низкое рычание. Он ничего не видел. Но что-то происходило. Что-то нехорошее. Злобная Тварь была там, и она хотела добраться до Стаи. Он чувствовал ее зло так же сильно, как и любовь Стаи, и больше не мог молчать. Он лаял так громко, как только мог, настойчиво, безжалостно, решив разбудить всю Стаю. Они были в страшной опасности. — Какого черта? — сердито сказал Том. Он как раз погружался в приятный сон, когда его разбудил лай. — Проклятый пес! — он прислушался на мгновение, пока не убедился, что это не прекратится, затем выругался, сбрасывая простыни. — Не надо, — тихо сказала Джанет. Она не злилась, как Том. Она испугалась. — Что ты хочешь этим сказать? — Это значит «Вспомни мальчика, который кричал «волк», — сказала Джанет. — Мы не знаем, на что он лает, давай сначала выясним. Ладно? — Ладно, — сказал он. — Я выясню, в чем дело, а потом прибью его. — он с трудом выбрался из постели, завернулся в халат жены и поплелся выяснять, что на этот раз взбесило проклятого пса. Но, спускаясь по лестнице, он вдруг почувствовал, что Тор лает так настойчиво, что всерьез задумался над тем, что сказала Джанет, и подумал, не следует ли ему взять с собой какое-нибудь оружие.

* * * *

Лай Тора отскакивал от твердых кухонных стен и пола, как кувалда. Он стоял, поставив передние ноги на кухонную дверь, и смотрел на лес, повторяя свое предупреждение тому, кто там был. Он залаял так громко, что даже не услышал, как Папа спустился по лестнице. Но он почувствовал вибрацию тяжелых шагов Папы по полу столовой и бросился к кухонной двери, чтобы встретить его, радуясь, что наконец-то разбудил кого-то, кто мог открыть дверь. Но Папа не был рад его видеть. — Тихо! — крикнул он, едва слышный из- за постоянного лая. Папа прищурился через кухонное окно на залитый лунным светом задний двор и лес за ним, но ничего не увидел. Но Тор отказывался останавливаться. Опасность в лесу была гораздо важнее простого неповиновения. Он бросился к задней двери, поднял обе лапы, посмотрел через стекло и залаял, чтобы показать Папе, в чем проблема. — Тихо! — повторил Папа. Его открытая ладонь тяжело опустилась на круп Тора. Тор слез с двери, чувствуя себя плохо из-за своего непослушания, но чувство срочности отказывалось уходить. Он стоял на полу кухни, смотрел прямо на Папу и лаял на него. Папа наклонился, чтобы ухватить петлю на ошейнике Тора, но Тор попятился и продолжал лаять. На лице Папы промелькнуло беспокойство, и он снова посмотрел в окно. Он по-прежнему ничего не видел. К этому времени Мама, Тедди и Бретт уже были на лестнице. Тедди и Бретт были возбуждены, как будто собирались в кино. Мама была в ужасе. — Не смейте туда спускаться! — Мама сказала детям. Бретт остановился на лестничной площадке, но Тедди, словно подражая Тору, проигнорировал ее и продолжал идти. Папа не знал, что делать. В конце концов, это была одна из причин, по которой он завел собаку —охранять семью. Но от чего? Неужели Тор теряет это из виду? Он снова выглянул в окно, размышляя, стоит ли выпускать пса. Он решил еще раз попытаться заставить его замолчать. — Плохой Пес! — злобно крикнул он, подошел к двери подвала, открыл ее и указал внутрь. — Залезай туда! Плохой Пес! Тор стоял на месте и лаял, затем побежал к другому окну, подальше от своего разгневанного хозяина. Он пролаял еще несколько предупреждений твари в лесу, оглядываясь через плечо на семью, которая отказывалась воспринимать его всерьез. У него начинало болеть горло. — Все в порядке! — крикнул Папа, перекрывая шум. Он широко распахнул дверь кухни. — Уходи! Вон! — Тор побежал, пригибаясь, чтобы не позволить Папе схватить его за ошейник. Тор видел его намерения, но сейчас это не имело значения. Он вышел, и единственное, что имело значение —найти и нейтрализовать угрозу Стае. Тор помчался по прохладной, серебристой, залитой лунным светом траве, перепрыгнул через небольшой ручей, отделявший двор от леса, и исчез среди деревьев. Дойдя до того места, где он в последний раз видел Дядю Теда, он перешел на быструю рысь, нашел след Дяди Теда и пошел по нему. Это было нетрудно. След был силен из-за пота и от страха Дяди Теда. В лесу было темно, гораздо темнее, чем во дворе. Луна все еще стояла низко в небе, и очень мало лунного света проникало сквозь древесный покров. Тени были глубокие и опасные. Время от времени треск ветки или шелест листьев в тени заставляли его останавливаться, поднимая голову и уши, быть готовым к действию. Но шумы были всего лишь от маленьких животных; Злобная Тварь все еще была где-то вдалеке. Он продвигался вперед, стараясь не обращать внимания ни на какие звуки, кроме самых дальних. След Дяди Теда простирался по хорошо протоптанной беговой дорожке, но от главной тропы отходило множество маленьких боковых дорожек. Маленькие тропинки часто проходили под ветвями высоких кустов, больше напоминая туннели сквозь листву. Они часто вели в большие заросли кустарника, которые скрывали небольшие поляны. Дети использовали эти естественные укрытия для самых разных вещей, таких как курение сигарет и хранение женских журналов. Тор исследовал множество из них. Днем он мог пробежать сквозь них, как пуля, но ночью их тени были слишком глубоки, чтобы даже его глаза могли хорошо разглядеть. К счастью, след Дяди Теда не сворачивал в сторону. Он был слишком высок для них. Но у Дяди Теда была большая фора. Тор надеялся догнать его прямо сейчас, но этого человека нигде не было видно и слышно. Мог ли Дядя Тед бежать по лесу в темноте? Это казалось невозможным. Даже Тор рисковал вывихнуть или сломать лодыжку, бегая слишком быстро. Тор ускорил шаг, пока не побежал так быстро, как только мог, не теряя следа запаха. Тропа покинула знакомую беговую дорожку, идущую вдоль опушки леса, и повернула вглубь леса. Вскоре он оказался в четверти мили от дома, на незнакомой территории, гораздо дальше, чем предполагал. Новая обстановка вызвала в нем новый прилив адреналина, который смешался с возбуждением от упражнений, предвкушением — и легким страхом. Он и хотел, и не хотел конфронтации со Злобной Тварью. Он знал, что Злобная Тварь опасна для Стаи, и он чувствовал, что встреча будет чрезвычайно опасной, и все же мысль о борьбе с Злобной Тварью возбуждала его. В конце концов, он выполнит свое предназначение и использует свои огромные силы и навыки, чтобы выполнить свой врожденный Долг: защитить Стаю. Он боялся опасности не так сильно, как неудачи. Пронизанный страхом запах Дяди Теда привел Тора еще на четверть мили в лес, где он начал исчезать, и его место постепенно занял другой запах — запах Дикого Зверя. Тор притормозил, чтобы проверить, но прежде чем он что-либо узнал, шум впереди напугал его. Это был яростный треск, сопровождаемый низким сердитым рычанием. В глубине души он сразу понял, что это была та самая Злобная Тварь, которой он так долго страшился. Тор остановился как вкопанный и вытянулся по стойке «смирно». Он высоко поднял голову и навострил уши в направлении звука. Ничего. Он осмотрел местность в поисках похожих звуков с других направлений. Ничего. Если то, что издавало шум, услышало приближение Тора, оно могло попытаться обойти его. Затем звук раздался снова, с той же стороны. Листва вокруг него заглушала шум, поэтому он подошел к ближайшему дереву и встал на задние лапы, поставив передние высоко на ствол дерева, чтобы придать себе некоторую высоту. Со своего улучшенного наблюдательного пункта он точно определил направление звуков. Шла какая-то борьба, но она была неподвижной и, казалось, касалась только одного животного. Сквозь темную паутину листьев и ветвей он уловил какое-то движение вдалеке. Что-то сильно тряслось, очевидно, нападая на дерево. Тор спрыгнул вниз и осторожно пополз в сторону суматохи. Его кровь заряжена адреналином, а шерсть на плечах и шее стояла дыбом. Он тихонько двинулся на шум, прижимаясь к земле всем телом. Его уши хотели прижаться к голове в присутствии опасности, но он удерживал их силой воли. Присев, он не мог видеть дальше нескольких футов впереди. Он не мог позволить себе пропустить ни одного звука в темноте. Чем ближе он подходил к шуму, тем сильнее ощущал опасность и тем осторожнее двигался. Он был здесь не из любопытства или желания приключений. Он был здесь, чтобы защитить Стаю, и если он умрет, то не сможет защитить. Тор был хорошо знаком с засадами. Когда он был щенком, Тедди и Бретт играли в игру, в которой Бретт прыгал на его кровати, звал Тора и дразнил его. Когда Тор вбежал в спальню Бретта, Тедди выскочил из-за двери и попытался поймать голову Тора в наволочку. Игра сработала только один раз — Тор быстро учился. Прошли годы с тех пор, как они пытались устроить ему подобную засаду, но Тор не забыл. Он снова учуял запах Дяди Теда, подкравшись к Злобной Твари. Он был тревожно слабым и шел прямо к Злобной Твари. Тор подумал, что Дядя Тед, должно быть, свернул куда-то еще, но когда он попытался найти, где след запаха Дяди Теда покидает тропу, то ничего не нашел. Исчезающий запах на тропе был единственным следом. В этом не было никакого смысла. Когда запах дяди Теда исчез, запах Дикого Зверя (который, как он теперь знал, был Злобной Тварью) стал сильнее. Как будто Дядя Тед исчез, а на его место постепенно из ниоткуда встала Злобная Тварь. Ненормальность ситуации пугала Тора так, как не пугал ни один страх, который он знал раньше. Это был не страх смерти, ран или боли, не страх за свое собственное благополучие или даже благополучие Стаи. Тихий голос глубоко внутри него, казалось, говорил, что то, что ждет его впереди, неправильно. Это было слишком странно, слишком по-другому. Страннее, чем птицы, машины, телефоны или все другие странные вещи в мире. Ему здесь не место. И где-либо еще. Страх усилил внимание Тора к окружению, и он впервые заметил, что вокруг него не было никаких других звуков — вообще. Маленькие животные в лесу всегда издавали звуки, ночью или днем. Даже если они не были ночными животными, они часто выскакивали из укрытий, когда Тор проходил слишком близко. Он слышал их сегодня вечером, когда впервые вошел в лес. Полевые мыши, птицы, опоссумы — все они шумели, убегая от приближающегося Тора. Но не здесь, не сейчас. Это было так, как если бы только Тор и Злобная Тварь владели лесом. Как будто все остальные животные почувствовали странный новый страх, который испытывал Тор, но в отличие от Тора, у них не было никакого Долга. Инстинкты подсказывали им только бежать. Тор продолжал приближаться, дюйм за дюймом, пока Злобная Тварь боролась на месте. Если бы Злобная Тварь сорвалась и побежала, Тор бросился бы в погоню, но пока она оставалась на месте, у Тора не было причин объявлять о своем присутствии нападением. Он был примерно в пятидесяти футах от своей добычи, когда подлесок сменился небольшой полянкой, и он впервые увидел эту Злобную Тварь. Каждый волосок на теле Тора встал дыбом. Злобная Тварь, чем бы она ни была, была отвратительно неестественной. От нее пахло собакой, но это была не собака. Она была выше, длиннее, больше собаки, и ее тело не было телом собаки. Покрытая шерстью, она стояла на задних лапах, обхватив передними ствол дерева, удерживаемая наручниками Дяди Теда. На ней были спортивные штаны Дяди Теда и рваные остатки его толстовки, а на шее болтался маленький металлический предмет на блестящей цепочке. Она оторвала столько ошметков толстовки, сколько смогла достать своими острыми зубами и двумя гротескно длинными клыками, торчащими из пасти. То, что осталось от толстовки, обмякло и оборвалось вокруг талии. Ее лицо, хоть и покрытое шерстью, имело человеческую форму — рот и нос представляли собой отдельные части, а не морду. Ее клыки были острыми, длинными и опасными. Она пыталась с их помощью освободиться от ствола дерева и прогрызть себе свободу, но после отказалась от этой затеи. Злобная Тварь еще не видела Тора, хотя у Тора было чувство, что она знает, что он рядом. Тор медленно, бесшумно отступил в окружающие кусты и обошел из-за прикрытия низко лежащей листвы. Он осторожно пробирался через лес, пока не оказался позади Злобной Твари, а затем подошел поближе. К счастью, Злобная Тварь была прикована цепью к одинокому дереву на поляне, и полная луна, теперь высоко в небе, освещала ее, как прожектор. Внимание Злобной Твари, казалось, разрывалось между луной и наручниками, которыми она была скована. Какое-то время она боролась, потом устала и посмотрела вверх. Тор все время ожидал, что она набросится на Луну, но этого не произошло. Вместо этого она сердито уставилась на луну, ее лицо выражало ненависть. Единственным звуком, который исходил от нее, было то же самое постоянное низкое рычание, которое Тор слышал издалека. Тор был почти прямо за Злобной Тварью, но не совсем. Он выбрал такой подход, чтобы держать наручники в поле зрения. Он вовсе не был уверен, что сможет убить Злобную Тварь, если она освободится. Подойдя ближе, он что-то учуял в подлеске и остановился, чтобы проверить. Кроссовки Дяди Теда валялись на земле. От них пахло Дядей Тедом и Злобной Тварью. Не пытался ли Дядя Тед надеть их на Злобную Тварь, как надел свою толстовку и брюки? Почему? И где же Дядя Тед? Вопросы пронеслись у него в голове и были забыты, и он снова обратил свое внимание на зверя на дереве. Он подполз на несколько ярдов к Злобной Твари, она услышала его и резко повернула голову, дабы разглядеть незваного гостя. При виде Тора Злобная Тварь пришла в ярость. Тор напрягся и оскалил зубы, готовый к бою, но наручники держали — Злобная Тварь не могла напасть. Вместо этого она обошла вокруг дерева, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, рыча, ревя, дергая наручники и клацая зубами в воздухе. От ярости у Злобной Твари слегка пошла пена изо рта, и, несмотря на свое беспомощное состояние, она не выказывала страха, только ярость. Она вела себя как маленькая собачка на поводке, но с большой разницей: она не притворялась злой и не скрывала страх. Ее ярость, ее ненависть были совершенно искренними. Она не боялась; от нее не исходило никакого запаха страха. Даже беспомощная, привязанная к дереву, она хотела, чтобы Тор подошел ближе, хотела любой возможности убить его. Полное безумие. Их глаза встретились, и Тор замер. Глаза Твари не были ни собачьими, ни человеческими, но напоминали и то, и другое. Она смотрела прямо в глаза Тору, и Тор смотрел на нее так, как никогда не смотрел бы на человека. Ее глаза, казалось, манили Тора. Они несли в себе приглашение присоединиться к Злобной Твари в ее дикости, в ее свободе, в ее безумии. Наслаждаться вкусом крови и запахом смерти, упиваться силой, которой каждый из них обладал в таком изобилии — силой убивать. Тор никогда не убивал. Он никогда не испытывал богоподобного триумфа, когда борьба жертвы прекращалась между его челюстями, а запах крови жертвы наполнял его ноздри. Но глаза Злобной Твари, казалось, говорили ему, как хорошо ей, насмехаясь над его несбывшейся судьбой, втягивая его в круг безумия и жажды крови. Что-то глубоко внутри Тора подсказывало ему, что это обольщение было неправильным. Дикие или домашние, волки не убивают ради удовольствия. Они убивают ради еды и сражаются, чтобы защитить свои Стаи, но даже когда на карту поставлено существование Стаи, они сражаются до тех пор, пока враг не будет побежден, и почти всегда позволяют побежденному врагу убежать живым. Мощное желание Злобной Твари убивать было без цели, без замысла или причины. Она хотела убивать только из любви к убийству. И все же ее взгляд, ее жажда крови, ее ярость были так привлекательны. Она предлагала свободу от всякой иерархии, свободу от всех правил и законов, свободу бегать дикими, даже более дикими, чем волки. Тор и Злобная Тварь стояли неподвижно, не сводя глаз. В голове Тора плыли пьянящие образы крови, силы, триумфа и смерти. Пока его не отвлек звук вдалеке. С расстояния в сотни ярдов пронзительный голос собачьего свистка Тора окликнул его в лесу, и странные ощущения исчезли, смылись потоком реальности. Кровожадность Злобной Твари не имела ни цели, ни смысла; будь у Нее шанс, Злобная Тварь с радостью убила бы всю Стаю. И если Тор покорится ее жажде крови и присоединится к ней, он тоже это сделает. Волна вины и отвращения захлестнула его, а любопытство и страх, которые Тор испытывал по отношению к Злобной Твари, сменились раскаленной добела ненавистью. Тор истошно и яростно лаял на Злобную Тварь. И услышал вдалеке неожиданный ответ. — Тор! Сюда, Тор! Это был Папа, и он приближался, идя на лай Тора. Злобная Тварь услышала Папу и повернулась, чтобы посмотреть в сторону дома. Ее глаза светились безумной жаждой, от которой по телу Тора пробежала волна неестественного ужаса. Но он стоял на своем, лаял и не нападал. Как бы опасна ни была Злобная Тварь, она явно была беспомощна, а беспомощное животное не представляет угрозы. Все защитные инстинкты Тора были направлены на атаку на активную угрозу, а не на потенциальную. В этом связанном существе не было ничего, что могло бы вызвать нападение. Кроме того, скоро приедет Папа. Папа знал бы, что делать. Тор лаял ровно, как и на кухне, объявляя о присутствии опасности и указывая Папе, куда идти. — Тор! — Иди сюда! — Папа был слишком далеко, чтобы увидеть Злобную Тварь, и он не подходил ближе. Тор обернулся, чтобы рявкнуть на него. — Иди сюда! — Тор! Черт возьми, ко мне! Сейчас же! В голосе Папы слышалась смесь страха и гнева. Тор разрывался между Послушанием и Долгом, но его Долг не был четок в этой ситуации. Злобная Тварь зарычала в ожидании Папиного прихода, но Папа либо не слышал ее, либо ему было все равно. Может быть, он действительно слышал ее, и поэтому держался на расстоянии. — Ко мне! Тор знал, что он на грани и близок к тому, чтобы стать Плохим Псом. Это была черта, которую он не хотел пересекать. Зарычав и оскалив зубы, он осторожно обошел ее и направился обратно к Папе, оглядываясь через плечо на кошмарное создание. Злобная Тварь сначала зарычала в ответ, но когда увидела, что Тор уходит, она взбесилась. Она широко раскрыла пасть, обнажив зубы, и издала громкое, беззвучное, ненавистное шипение. Она в безумной ярости мотала головой и плечами из стороны в сторону, отчаянно пытаясь сломать наручники или сам ствол дерева. Наручники впились ей в запястья, и она снова вцепилась зубами в ствол дерева. Она взяла в пасть столько ствола, сколько смогла, затем подняла заднюю лапу и пнула ногой дерево. Тор остановился на мгновение, чтобы посмотреть на ее маниакальный выпад и увидеть, сможет ли он вырваться, но ствол дерева выдержал. Злобная Тварь никуда не денется. — Тор! Тор повернулся к своему Вожаку Стаи, все еще беспокоясь о безопасности Стаи, но не в силах больше ослушаться. Он быстро побежал в темноте к далекому мерцающему лучу фонарика, пытаясь наверстать упущенное. Он почтительно приблизился к Папе, низко опустив голову, уши и туловище, виновато виляя хвостом между ног. Папа ждал его в Мамином халате и тапочках, уперев руки в бока, с поводком на запястье. Тор оглянулся через плечо. Злобная Тварь была слишком далеко, чтобы ее можно было увидеть. Если бы только он мог показать Папе... — Ко мне! —повторил Папа. Он был в ярости. Тор попал в Большую Беду. Он почти подполз к своему Вожаку, и когда Папа наклонился, чтобы надеть поводок, он съежился, как будто ожидал удара. Но когда Папа схватил его за ошейник и придержал, чтобы привязать, Тор заметил, что его рука дрожит. Папа вел себя сердито, и он был… тоже напуган. Сердце Тора замерло. Не было ни малейшего шанса показать Папе Злобную Тварь; Папа не хотел ее видеть. Вот почему он задержался и позвал Тора издалека. Папа резко дернул поводок и направился к дому. Тор знал, что лучше не сопротивляться. Позади них, в лесу, сквозь лес просачивались слабые звуки борьбы Злобной Твари. Тор нюхал воздух, пока они шли обратно к дому. На том месте, где ждал Папа, запах Злобной Твари был едва различим. На несколько ярдов ближе к дому запах полностью исчез, сменившись все усиливающимся запахом Дяди Теда. Как всегда, Папа совершенно не обращал внимания на запахи. Даже если бы у Папы был настоящий нос, как у Тора, его голова была слишком высоко, чтобы идти по следу. Знал ли Папа, что Дядя Тед где-то там? Если так, то ему, похоже, было все равно. Папа и Тор были примерно в полумиле от дома, а Злобная Тварь никогда не приближалась к Стае. Был ли Тор сумасшедшим, чтобы заходить так далеко и встретить потенциального врага? Чем ближе они подходили к дому, тем меньше боялся Папа, и тем больше Тор сомневался в своих суждениях. Возможно, Папа был прав. Возможно, Злобная Тварь была слишком далеко, чтобы представлять угрозу. Может быть, Тор разбудил Стаю без всякой причины. Он начал испытывать то ужасное, дурное Собачье Чувство. Но его инстинкты все еще говорили ему, что Стая в опасности. Он чувствовал себя несчастным: виноватым за непослушание, виноватым за то, что разбудил Стаю ночью, виноватым за то, что потащил Папу в лес без причины. И виноват в том, что не защитил Стаю. За то, что не убил Злобную Тварь, когда у него был шанс. Ему почти хотелось, чтобы Папа наказал его, очистил от вины, но он боялся наказания и больше всего на свете боялся потерять Папину любовь. Но если его накажут, Папа больше не будет на него злиться. Если его накажут, Папа снова полюбит его. На полпути к дому Тор заметил редкие звуки маленьких животных, убегающих прочь, когда они с Папой приблизились к дому. Они больше не были одни в лесу со Злобной Тварью. Они находились на безопасной территории. Папины нервы, казалось, тоже успокоились. Поводок больше не передавал дрожь или судороги от Папиной руки. Но он не замедлил шага, ему, по понятным причинам, не терпелось вернуться в дом, в свою теплую постель. Они вышли из леса и пересекли небольшой ручей на заднем дворе. Папа направился прямо к дому, не обращая внимания на запах Дяди Теда у гаража. Это был след, оставленный Дядей Тедом, когда он уходил в лес. Дядя Тед не вернулся домой. Тор взглянул на окна квартиры над гаражом. Свет горел точно так же, как и тогда, когда Дядя Тед ушел. Папа сердито дернул поводок, когда они подошли к задней двери, и потянул за него, когда Тор поднимался по лестнице. Приближался момент истины. Оказавшись внутри, Тор предстанет перед судом. Ему хотелось провалиться в кухонный пол и исчезнуть. Они вошли в кухню, и Папа закрыл за собой дверь. Папа отцепил поводок от ошейника Тора, и Тор скользнул в самый дальний угол от двери подвала. Папа подошел и присел на корточки, затем поднял челюсть Тора руками, чтобы Тор посмотрел ему в лицо. Нос Тора был направлен прямо на Папу, но его глаза отказывались встречаться с Папиными. Он чувствовал себя крайне неуютно. Не его дело было смотреть Папе в глаза. — Да что с тобой такое, черт возьми? — спросил Папа с равной долей гнева и любопытства. У Тора не было ответа. — Я хочу, чтобы ты замолчал! Понимаешь? Тор хотел быть тихим, хотел быть Хорошим Псом. Но что он сможет сделать, если Злобная Тварь вернется? Папа не хотел наказывать Тора, но его требования повиновения оставили Тора в том же затруднительном положении, как раньше. Тор почти хотел спуститься в подвал, просто чтобы освободиться от всего этого беспорядка. Почти, но не точно. Он не мог себе представить, что может быть настолько Плохим, чтобы захотеть спуститься в подвал. Он просто хотел лежать в углу и чувствовать себя несчастным столько, сколько потребуется, чтобы этот инцидент прошел. Но у Папы были другие идеи. Он подтащил Тора за ошейник к двери подвала, открыл ее и просунул нос Тора в отверстие. — Веди! Себя! Тихо! Или пойдешь в ПОДВАЛ! Понял? Тор сильно задрожал. Он усвоил урок; это было его последнее предупреждение. Папа отпустил ошейник и закрыл дверь подвала. Тор громко стукнул хвостом по полу и лизнул Папины руки в знак благодарности за отсрочку. В обычной ситуации Папа простил бы его. Он бы погладил Тора по голове и повторил свое предупреждение без гнева, а потом пошел бы спать. Но на этот раз он этого не сделал. Он все еще злился. Он встал, не позволяя Тору загладить свою вину, строго погрозил ему пальцем и повторил приказ. — Молчи! Понял? — Тор чуть не подпрыгнул, чтобы лизнуть его руку. — Веди себя хорошо, черт возьми, — сказал Папа и ушел спать. Тор смотрел, как он идет к кухонной двери, ожидая, когда он пройдет через нее, чтобы и самому покинуть ее. Но Папа ему не позволил. — Нет! — сказал он. — Ты останешься здесь на ночь. А если ты не будешь вести себя тихо, то пойдешь в ПОДВАЛ. — он закрыл за собой кухонную дверь и защелкнул засов, и судьба Тора была решена на эту ночь. В подвале его не было, но и со Стаей ему тоже не разрешалось находиться. Это было что-то вроде дома на полпути, чистилища. Он прокрался обратно в свой угол и лег, побежденный. О сне не могло быть и речи. Остаток ночи он провел, скрестив передние лапы под подбородком, уставившись в стеклянное окно задней двери и прислушиваясь к необычным звукам из леса. Примерно за полчаса до восхода солнца его чувства по поводу случившегося начали угасать. Когда небо начало светлеть, чутье подсказало ему, что опасность миновала. По крайней мере, на данный момент Стая была в безопасности. Когда ощущение угрозы исчезло, сон окутал его мысли, словно теплое одеяло. Он проспал два часа, прежде чем его разбудил шум спускающейся вниз Мамы. Тор ужасно устал, но ему нужно было пробежаться с Мамой. Он никогда больше не отпустит ее одну в лес. Несмотря на усталость, он был рад, что его разбудили. Его сон был полон тревожных мыслей, состоящих из отвратительных образов Злобной Твари, Тора и Стаи. Образы, которые, к счастью, он забыл, как проснулся.