***
Два дня просидела Тсунаеши дома под опекой Кеи и отца. Ее это сильно раздражало, поэтому выражения она не подбирала. — Еще один вопрос о моем самочувствии, и я пущу вам пулю в лоб. Курицы-наседки! — Мы волнуемся. Каждый по-своему, но волнуемся и хотим, чтобы все было хорошо, — начал Джотто. — Только палку не перегибай, пап. Все должно быть в меру, а вы облепили меня и даже шагу ступить не даете! Нет, застрелить будет банально и сложно, лучше задушу, пока будете спать. — Мне страшно засыпать, милая, я же теперь не лягу. — Твои проблемы. Пойду на пробежку. Пойдете за мной — пожалеете, — накинув куртку, она вышла из дома. Позвонила Хаято, который только проснулся, и вместе с ним принялась за разминку. Около двух часов они болтали, занимаясь, пока голову снова не пронзила боль. В этот раз не было никаких видений, просто тупая боль. Выпав из реальности на пару секунд, она не сразу поняла, что ее зовут. — А? — Ты чего? Что-то увидела? — В том-то и дело, что нет. Боже, не представляешь, как они ко мне прилипли. Особенно папа. — Ты же знаешь своего отца. Будь там еще кто-то из его Хранителей, ты бы, извини меня, и в туалет без сопровождения не пошла бы. — Ха-хах, точно. — В любом случае, я рад, что ты не закрылась от меня. Прости, что сейчас, когда тебе это так нужно, меня нет рядом. — Если честно, я помню все лет до 10-12, а дальше как в тумане. И… Мне правда тяжело продолжать улыбаться тебе, себе, отцу и этому Хибари. Я хочу все это закончить, понимаешь? Я вспоминаю не людей, которые говорят, что они мои друзья, а те события, из-за которых вы носитесь вокруг меня. И я как будто переживаю это все заново… — Солнце, дай мне дописать последний тест, и я приеду. — Не стоит, Хаято… — Замолчи. Стоит! Я люблю тебя, ты мне как младшая сестра, и я обязан быть с тобой в такие моменты, а на деле я в какой-то заднице с долгами, из-за которых меня могут исключить! — Вот видишь. Лучше расправься с учебой, а потом уже делай, что хочешь. Если ты вылетишь из школы сейчас, я тебе таких люлей вставлю. Ладно, давай, я уже возле дома. — Покажи, — шатенка переключает камеру, показывая двери дома. Гокудера удовлетворенно кивает и прощается. — Я вернулась. — Не раздевайся, я хочу, чтобы ты тоже там присутствовала, — произносит Джотто. — С ума сошли? А если ей плохо станет?! — возмутился Хибари. — Думаешь, разумнее будет оставить её здесь?! Возможно, она вспомнит что-нибудь еще! — Если это случится таким путём, то к черту такие воспоминания! — Не перечь мне. — А я продолжу. — А ну прекратили! Оба! — рыкнула Тсунаеши. — Разгалделись. Доложить ситуацию, а я уже сама решу, идти мне или нет! — Мы поймали Фредерика, — выдал мужчина. — И? — Что «и»? Он попался, и я собираюсь его как следует наказать за то, что он совершил. Хочу, чтобы ты приняла в этом участие и лично придумала наказание. — Могу это сделать и удаленно. Ну или подержите его в иллюзии пару дней, может пару недель… В общем, пока я не захочу встретиться с этим уродом, чтобы заставить его заплатить с процентами за все, что он наделал. Остался же мой Хранитель Тумана, да? А Хаято и сын синьора Козарто улетели обратно, чтобы их не поперли со школы? — Да, все так. — Вот и отлично. Ты меня понял, я надеюсь. Пока я не хочу видеть его, но обязательно хочу приложить руку к его страданиям. — Ладно, я услышал тебя. Сегодня я точно не вернусь, не шалите, — Примо оделся, еще раз осмотрел их и вышел. — Ты что-то хотела спросить? — Кея оперся о дверной косяк на кухне. Видимо, он тоже собирался уходить, но почему-то остался. — Кто такая Вария? Не то чтобы воспоминание, но в голове крутится это слово. — Это элитный отряд убийц Вонголы, подчиняющийся только Боссу и выполняющий самые сложный задания. Образовался пару лет назад, не знаю точно. Ты говорила, что их Босс тебя бесит. — Понятно, спасибо.***
Оставшись один на один с собой и своими мыслями, Хибари был готов лезть на стенку. В голове всплывали яркие образы, заставляя практически выть. Такая милая, когда спит и доверчиво жмется ближе, ищет защиту, сильнее стискивая кулаки. Такая красивая, когда мечется по простыни, пытается закрыть лицо руками, но этого не дает сделать захват, удерживающий руки над ее головой. Такая соблазнительная, когда крутится на кухне, ярко улыбается и смеется, наигранно обижается, дуется.Такая прекрасная.
Не помнит, не помнит, не помнит. Она его не помнит. Он чужой для нее. И лучше бы и он забыл все, что было, чем сидел сейчас, вспоминая. Вспоминая и добивая себя. Нельзя расклеиваться, попросту нельзя. Выйдя из комнаты, он чуть не врезался с девушку. — О-ой… Простите! Это… Не хотите пирог? Он шоколадный… — Тсунаеши быстро отошла на метр, не решаясь подойти — боялась. Не самого Хибари, а вообще. Понимает, что глупо, ведь буквально ночью обнимала его, но ничего поделать не может. Страшно и отвратительно. — На «ты», у нас разница в три года, не делай из меня деда. И да, с радостью поем твоего пирога. Но почему именно шоколадный? — она-то его не любит. — Не знаю. Как-то интуитивно, наверное, — в сердце кольнуло. Твою мать! — Я его не очень люблю, но надеюсь, что ва… Тебе. Да, тебе очень понравится. — Тогда пропустишь? — ухмыльнулся брюнет. Хорошо, раз так, то он действительно заново влюбит ее в себя. Тсуна кивнула и убежала обратно вниз. Вот же ж ребенок. Спустившись на кухню, он налил себе чай и сел, взяв кусочек пирога. — Вкусно, спасибо. — Правда? Я рада, — Вселенная явно решила над ним поиздеваться, потому что эта улыбка… Лучше нее только взгляд, полный желания. — Правда, правда. Садись, не стой, — повисло какое-то неловкое молчание. Конечно, хотелось его нарушить, но оба не знали, как. — Ммм… Кея-сан, ты… — тут Тсуна засмеялась, стараясь что-то сказать, но удалось лишь показать на левую щеку. Кея провел пальцем, и на нем остался шоколад, который он слизал. — Что? — Отвезешь меня завтра в школу? — Конечно, могла бы и не спрашивать. — Хорошо, — и снова неловко. Она отпивает зеленый чай, довольно жмурится, проводит по губам языком, чтобы убрать остатки чая, а у Кеи дыхание перехватывает. — Не хочешь… Завтра после школы куда-нибудь сходить? — Например? Я, если честно, мало помню о Японии… Но я бы очень хотела посмотреть на цветение сакуры! — ее глаза загорелись. Этот детский восторг заставил улыбнуться. — Что скажешь, Кея-сан? — Лучше, конечно, где-то через неделю, но раз ты хочешь, то я не против. — А что будет через неделю? — Праздник в честь Дня весеннего равноденствия. Тебя сводить? — Да! Я думаю, будет очень интересно! — Празднование начинается 18 марта и заканчивается 24 и считается неделей почитания предков. Хочешь послушать немного? — Конечно, — и парень принялся рассказывать о традициях в этот праздник.***
В школе Ямамото спросил о самочувствии, рассказал последние новости и довольный принялся писать домашку по химии, которую не успел сделать дома. Тсуна, стараясь сохранить комфортное расстояние между ними, вглядывалась в ересь, которую писал брюнет и вздыхала. — Задачу начинать надо с уравнения. Вот, смотри, — спустя десять минут объяснений Такеши засиял, еле сдержавшись от объятий. — Ты просто чудо! Спасибо. С меня чизкейк с… — парень задумался, перебирая все ее любимые фрукты и другие продукты. — С малиной и белым шоколадом. — Ого, звучит вкусно. — Ты довольно часто брала его, и вы на пару с Киоко-тян восхваляли его. Хаято даже пару раз на вас ворчал. — Вы вместе? — Что, прости? — Я не знаю, почему, но внутри все прям так и хочет спросить, встречаетесь ли вы с Хаято. — Ну… На самом деле, да… Но мы это скрываем. — Почему? — Во-первых, его отец. Во-вторых, мы даже не видимся с ним. Даже когда мы искали тебя, было не совсем до наших отношений — А я-то почему не знаю? — Я бы тоже не сказал тебе, потому что… Ну не время, понимаешь? Ты занята немного другим. — Ладно, фиг с вами. Но я рада, что ты поделился со мной. Для меня это правда много значит. Ну что там, решил вторую задачу? — Вот. Правильно? — Да, молодец. Мм, будешь? — Тсунаеши достает из сумки контейнер с тем самым шоколадным пирогом. — Эм… Что он делает у тебя в сумке? Ты же на дух его не переносишь, хотя Хибари от него без ума. — Погоди… Кея-сан обожает этот пирог? — Ну да. Хочешь сказать, что ты, не зная этого, просто взяла и приготовила его? — Эм… Да? — Афигеть… Поздравляю, понемногу, в мелочах, но память возвращается. — Ага, с-спасибо… После уроков, как и договаривались, Хибари ждал возле ворот, общаясь с Кусакабэ. — Ке-сан, случилось что-то серьезное? Тсунаеши не бросается на вас, как это было раньше, она даже не поздоровалась со мной сегодня. — Не помнит она ничерта — вот, в чем дело. И меня не помнит, и тебя, и своих школьных травоядных тоже. Один белобрысый, да и все. Ладно, один Хаято, — исправился он. — Только я тебе не рассказывал. О, а вот и вышла. — Удачи вам, Ке-сан. — Спасибо, Тэцуя, но тут мне понадобится терпение, — в глазах читалась тоска, но ее очень хорошо прятали. — Долго ждешь? — все еще стоя на расстоянии пары шагов, спросила Тсунаеши. — Нет, недавно подъехал. Поедем в парк или на задний двор дома? Там тоже растет сакура, только она молодая еще. — Большая часть меня не хочет появляться там, где много народу… — Мы можем «купить» место, оно огорожено от людей. — Правда? Можно так сделать? — Ближе к задней части парка и просто безлюдно, и место есть, — отозвался нынешний ГДК. — Вам обоим подойдет. — Спасибо, — неловко улыбнулась Тсуна. «Боже, чувствую себя восьмиклассницей… Ощущение, будто мы на свидание идем», думается Кее. — Прыгай в машину, — открыв дверь, говорит парень.***
— Красотища~. Чего смеешься? — Ты милая, когда увлечена чем-то, — Кея расстилает плед под деревом так, что длинные ветви сакуры прямо перед их глазами, ставит термос с чаем и садится, приглашая и девушку. Накидывает ей на плечи свое пальто, стараясь не нарушить личное пространство. — Хоть и середина марта, но погода не настолько теплая, чтобы ходить в одной школьной жилетке. — Спасибо… — Тсунаеши прячет взгляд в розовых лепестках. — Агх! — схватившись за голову, простонала шатенка. — Тсуна? Голова? Интуиция или воспоминание? — Б-больно… Кея-сан, больно… — Хибари не знает, что сделать, чтобы облегчить страдания. Он просто обнимает, стараясь успокоить, вытирает пальцем слезы с щек. — Ты что-то видишь? — Будущее… Мельфиоре… Хаято из параллельной реальности… Кольца, пустышки. Х-баннер, — и ни слова о нем. Розовый дым окутывает ее, и вместо нее появляется Тсунаеши из будущего. — Да твою же ж бабушку! Синьора, опробуйте наше новое изобретение, тьфу! Уволю к чертям собачьим! О, Кея. Привет. — Ага… — Чего кислый такой? А, это смущение… — Чувство стыда отсутствует, да? — Напрочь. С тобой же связала свою жизнь, — волосы собраны в хвост, короткие пряди по бокам выпущены и слегка завиты. На шее два багровых засоса, на запястьях следы от веревки, темно-синяя рубашка с двумя расстегнутыми верхними пуговицами, немного смазанная помада. — Запретить базуку десятилетнего прошлого? — Определенно да. — Раз уж я все равно здесь, может расскажешь что-нибудь? Например, испытал ли то, что я тебе рассказала? — Испытал. Как раз после Рождественского вечера. — Отлично. Судя по твоей довольной моське, все прошло отлично. Боже, сакура… — в голубых глазах загорелся огонек. — Надо вытащить его полюбоваться. А потом устроить совместный пикник. — Вао. У меня будет просьба… Прости за неё, но я правда не могу, — брюнет укладывается ей на колени и прикрывает глаза. Тонкие пальцы зарываются в его волосы, перебирают пряди. — Что случилось? — Ее… Фредерик похитил и насиловал около недели… И она потеряла память. Помнит только Хаято и отца. — Я уверена, все образуется. Она вспомнит тебя и остальных. — Не знаю… Прошло два месяца… Она вспоминает, но отрывки, да и в тех меня нет. — Один раз влюбилась, во второй раз тоже получится. Не надейся на ее память, вместо этого действуй. — Я буду пытаться… Лишь бы это оказалось правдой, — он поднялся, потому что по времени действие базуки должно закончиться. Взрослая Тсунаеши подарила прощальный поцелуй в лоб и исчезла, словно ее и не было. Вместо нее семнадцатилетняя девушка, зажмурившаяся, чтобы не плакать. — Т-ты чего? Тсуна? Я могу тебя обнять? — понимая, что это не из-за воспоминаний, интересуется Хибари. — Д-да… — сильные руки оглаживают спину, и одна из них ложится на затылок. Немного страшно от такой близости, но он же не в первый раз ее успокаивает, обнимая? Так что, наверное, стоит просто довериться и постараться унять панику? Не получается. Судорожно отстранившись, она отползает и обхватывает колени руками. — Вдох, выдох. Вдохни, досчитай до десяти и выдохни. Давай. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Молодец. Давай еще раз вместе со мной, — проделав так трижды, они предотвратили развитие паничечкой атаки. — Ты умница. Если тебе неприятно или страшно, не бойся отказать. Да даже ударить меня можешь, понимаешь? Нельзя так делать. — П-поняла… — Вот, — Кея подкатил бутылку воды. — Спасибо… — Не буду спрашивать, что случилось в будущем за пять минут, поэтому просто сконцентрируйся на сакуре. Она красивая, правда? Такие маленькие лепестки, но такие прекрасные и недолговечные. — И правда, — завороженно говорит девушка. Остальные пару часов брюнет старался рассмешить ее какими-нибудь историями, рассказал пару легенд о сакуре, конечно же выдумав их на ходу. В общем, отвлекал, как мог, и добился своего. Тсунаеши улыбалась искренне, а не натянуто. Вернулись они, когда солнце уже садилось. Сил готовить не было у обоих, поэтому было решено просто лечь спать. Впереди ожидала трудная неделя.***
Две недели прошли спокойно. В том смысле, что Тсуна больше ничего не вспомнила, кроме одного слова. Дневник. Хибари сказал, что в будущем она вела дневник. Эта идея девушке понравилась, поэтому она тоже его купила. «Я загорелась идеей вести личный дневник, и это моя первая запись. Кея-сан не дает мне скучать, стараясь постоянно чем-нибудь занять. Это очень классно, потому что так я не остаюсь одна. С одной стороны, я нахожусь с кем-то в постоянном контакте, а с другой — он с уважением относится к моему личному пространству. Касается только при согласии, да и приближается тоже. Мне правда очень тяжело позволить кому-то находиться ближе пяти шагов от себя, но в школе это невозможно, поэтому я очень благодарна Ямамото-куну. Они оба действительно надежные, и я думаю, на них можно положиться. Уже которую ночь меня не преследуют кошмары, так что я высыпаюсь. Шамал, кстати, все еще пытается найти закономерность появления воспоминаний и пробует понять, при каких обстоятельствах появится то или иное воспоминание. Смешно за этим наблюдать, потому что то, что со мной происходит, логически никак не объяснишь». — Нет ничего, что бы сообщало мне заранее, что я сейчас что-нибудь вспомню. У меня не всегда болит голова, когда я что-то вспоминаю и не всегда, когда болит голова, я что-то вспоминаю. В этом вся проблема. Ну не найдешь ты ничего. — Тебе тоже говорили, что ты не обхитришь Риккардо, но вот ты тут, а он в тюрьме. Значит у меня получится. — Удачи тогда, — усмехается Джотто. — Врача обидеть каждый может! — Давай, давай, врач, — Тсунаеши поудобнее устраивается на диване и пододвигает к себе книгу. — Что читаешь? — интересуется Хибари. — «Гордость и предубеждение». Не читаю, а перечитываю. Оказывается, папа взял с собой часть нашей библиотеки. — Интересно? — Довольно. Хочешь почитать? — Не откажусь, — что-то щелкнуло в груди Тсуны. Ей такой расклад вещей снова показался смутно знакомым. Будто… Такое уже было. Только на ее коленях кто-то лежал, а она читала ему отрывки, которые больше всего цепляли за душу, и зарывалась пальцами в мягкие волосы. Ну почему она не может вспомнить его лицо? Даже голос или одежду… Только силуэт и ощущения. — Тогда вечером заберешь? Я как раз уже дочитаю. — Хорошо. — Эй, ребятки, я все понимаю, но Шамал так-то пришел к принцессе, а не со мной болтать, — красноречивым взглядом отец был послан на небо за звездами. — Мне кажется, или он уже узнал все, что хотел? Или просто ждет, пока я что-нибудь не вспомню? — об этом парне, который появляется иногда, она молчит. Сама с ним разберется. — Жду. Я очень внимательно наблюдаю за тобой и твоей реакцией, так что не пропущу ничего. — Ага, удачи. Хочу сделать печенье с вишневым вареньем, будете? — Да, — довольно протянул Примо. Тсунаеши поднялась и пошагала на кухню. — Можно помочь? — предложил Хибари. — Конечно, я только за, — ухмылку отца и довольный взгляд Облака она уже не увидела, отвернувшись к полкам с продуктами. Следуя интуиции, девушка нашла все, что ей было нужно. — Такое ощущение, будто я тут постоянно готовила. — Возможно, — двусмысленно хмыкнул брюнет. — Командуй, командир. — Разбей яйца и отдельно взбей желтки, а белки пока оставь. Вот тебе тарелки.***
«Шесть пар рук. Они блуждали по моему телу, сжимали талию и бедра, до боли сжимали грудь. Мужчины гадко ухмылялись и продолжали оставлять синяки и укусы. Я не помню их лиц, но помню человека, наблюдавшего за всем этим. Фредерик. Я хочу стереть эту радость на его лице и пару раз проехаться его лицом по асфальту. Хотя даже если использовать его в качестве удобрения для растений, вырастет максимум мухоловка, да и та побрезгует. Зато сегодня Кея-сан обещал сводить меня на фестиваль! Еще и юкату сам подобрал. Она такая красивая~!» Завязав пояс, Тсуна оглядела себя в зеркале. Волосы уже достают ниже попы, и их, думает девушка, пора бы уже обрезать. Сделав пучок, она зацепила его красивой шпилькой, золотой, под цвет юкаты. По любимой традиции, пару прядей она выпустила. Подкрасила ресницы, малиновый блеск для губ, и она готова. — Ты всё? — стучится Кея. — Да, пару секунд. — Тогда мы ждем в машине, — не успел он отойти от двери, когда Тсуна вышла. Сердце делает кульбит. Безумно красивая. — Вао, и ждать не придется. Пойдем, твой отец уже заждался, а там уже и Ямамото с Сасагавами подойдут, не против? — Нет, большая компания — хорошо. — Тебе правда будет комфортно? — Да, вы все вызываете у меня только чувство спокойствия. Правда, — ободряюще улыбнулась девушка. Воспоминания лишь отдают тупой болью в сердце, но не настолько сильной, чтобы снова началась паника. — Чуть что — мы сразу уедем. — Хорошо, хорошо. Пойдем, Кея, — наконец-то. Без «сан», просто Кея.***
— Моти хочу, — тянет рукав юкаты отца Тсунаеши. — Конечно, сейчас, милая, — Джотто подходит к ларьку. Рёхей уговорил Кею посоревноваться в тире, в то время как Тсунаеши, Киоко и Такеши рванули к сувенирам. Брелки, ободки, фенечки, браслеты, кольца, фигурки различных божеств. Не найдя то, чего искали, они вернулись обратно. К этому моменту подошел и блондин со сладостями, и довольно ухмыляющийся Хибари, и немного понурый Сасагава. — Братик, ты проиграл Хибари-сану? — Киоко дотронулась до его плеча. — Но я экстремально выиграл тебе зайчика, — повеселел парень, отдавая игрушку. — Раз так, то это тебе, — брюнет протянул белого медведя, держащего в лапах искусственную розу. — Спасибо, — ярко улыбнулись девушки. Немного перекусив, они отправились в храм, откуда принесли несколько талисманов и оберегов. — Мм, Кея, — тихо зовет Тсуна, когда они уже приехали домой и собирались расходиться спать. — Что? — парень оборачивается и подходит немного ближе, останавливаясь на расстоянии пяти шагов. — Это… — она вытягивает руки вперед. Между пальцами зажать талисман, пророчащий успех в личной жизни. Хибари издает тихий смешок, но принимает талисман. — Спасибо, — невесомо касается макушки, поглаживая, ухмыляется. — Спокойной ночи. — Спокойной, — тихо говорит Тсуна. Кея заходит к себе, почти неслышно щелкает замком и съезжает по стене. — Черт, судьба, ты точно издеваешься! — рычит и бьет кулаком в пол, уже не заботясь, услышит ли его кто-то.