***
— Ямамото-кун, подожди… — окликнула друга Тсуна. — Ты что-то хотела? Я просто на тренировку спешу. — Да. Ты не знаешь, что можно было бы подарить Кее? Папа сказал, у него завтра день рождения. — Если честно, я с ним толком и не общаюсь. Могу только сказать, что он обожает шоколад и клубнику. Но это так, по рассказам одного человека, — улыбнулся Ямамото. Судя по всему, ту ночь в комнате Хибари она опять забыла, а значит и не в курсе их отношений. — Хорошо, спасибо! Удачи на тренировке. — Ага, спасибо. До встречи, — бейсболист покрутил биту и ушел в сторону спортивного поля. Тсунаеши по пути зашла в магазин, чтобы купить продукты для торта. На выходе она столкнулась с каким-то мужчиной. — Простите, — быстро извинившись, она поспешила уйти, потому что незнакомец не вызывал доверия. Пламя плохо слушалось хозяйку, поэтому рассчитывать девушка могла только на физическую силу. — Вот ты и попалась, малышка. Что, не узнаешь меня? А ведь я тебя помню. Точнее, твой голос. Ты так сладко кричала, буквально молила не трогать тебя, а в тебе было так узко, что я чуть не спустил, как только вошёл. — Н-не подходите, — голос все равно подводит. Закрыв глаза, Тсунаеши мысленно позвала Хибари. «Кея, я у магазина возле дома. Пожалуйста», — из-за нервов четко сформулировать мысль не получилось, зато шатенка приметила путь, по которому будет бежать домой. Медленно отступая назад, врезалась в кого-то. Её схватили за запястья и выдохнули в ухо. — Давно не виделись. — Пусти! — попытка вырваться не увенчалась успехом, еще и голова заболела. Перед глазами всплыло воспоминание, где несколько амбалов лежат на земле, еще пара стоит и смотрит испуганно. А она улыбается, смеется, говоря, что те сами напросились. Слезы покатились по щекам, а к горлу подступил ком. Кричать оказалось слишком трудно. Вот ее тащат за какой-то угол, тянутся руками к блузке, но вдруг все резко затихает. В ушах все еще какой-то звон, но нет голосов, а на теле не ощущаются ничьи касания. — Тсуна! Тсуна, твою же душу, ответь мне, — Еши лишь всхлипывает, боясь открыть глаза. Хибари поднимает девушку на руки и несет домой. А та утыкается в шею и шмыгает носом, крепко держа за футболку. — Хорошо, я тебя понял. Я рядом, слышишь? Что бы ни случилось, я всегда рядом. Каждый, кто заставит тебя так дрожать, плакать или что-нибудь еще, будет гнить заживо под землей. Я всех их либо убью, либо живого места не оставлю, слышишь? Все они землю жрать будут. — К-кея… Ты такой… Теплый. И с тобой спокойно. Такое знакомое чувство, не могу понять, откуда… Я чувствую запах крови… Ты ранен? — Без понятия. Какая разница? Главное, что ты не пострадала. — Большая… — они зашли в дом. — На диване лежит аптечка. — Во-первых, какого ты так быстро переключаешься, а во-вторых, зачем тебе аптечка? — Я с утра навернулась с лестницы и напоролась на что-то… Вот и обрабатывала. Ну и… У меня всегда так. Я быстро забываю обо всем, когда знаю, что кому-то нужна помощь. — Мне не нужна помощь, — отрезал Кея. — Нужна. У тебя костяшки содраны, лопнула нижняя губа, на скуле синяк. — Я и сам могу. — Позволь мне, прекрати упрямиться. Как ребенок, ей богу, — Тсуна оказалась на диване, и сразу придвинула к себе коробку с красным крестом. Жестом показала сесть рядом. Хибари, на удивление, покорно подставил лицо, оставаясь невозмутимым, даже если сильно щипало. — Все? — Нет еще, подожди, — ловкими пальцами девушка наклеила пластырь, странно при этом хихикая. — Мне страшно, — протянул брюнет и глянул в экран смартфона. Розовый пластырь с персонажем какого-то мультика. — Очешуеть. Детство в жопе заиграло? — Тебе идет, — все еще смеется Тсунаеши. — А ну держись, — дав секундную фору, парень принялся щекотать будущего Босса. — Эй! Аха-хах! П-прекра… Ха-хах-ха… — Сама напросилась, Тсуна. — Ну Кея! Аха-хах-ха! — но она зависла. Второе воспоминание за час. Она идет по коридору с Ямамото, который точно так же щекотал ее. Они оба оборачиваются на приветствие парня. Фредерик. Тсуна вздыхает, быстро здоровается и спешит завести друга в класс, якобы сделать домашнюю работу по физике. — Ты чего? — А… Вспомнила кое-что… На улице точно была зима. В школе я видела Фредерика. — Ох… Ты… Не думай о нем, ладно? Еще немного, и от игр твоего Тумана он сам предпочтет смерть. — Точная копия дяди Спейда, — только сейчас девушка поняла, в какой позе они находятся. Одернула блузку, спрятав взгляд в кресле напротив. До Кеи дошло секундой позже, он прокашлялся, поднялся и помог девушке встать. — Спасибо, что спас меня… — Что ты вообще делала в магазине? — Ну… Покупала… Все для торта… — Для какого, нахрен, торта? — Я захотела сделать торт, что в этом такого? — ну нет, сюрприз испортить она не хотела. — Тц. Могла бы и меня попросить. — Прогуляться одна хотела… И вообще, не отчитывай меня! — Я тебя отчитываю? Не смеши меня. Я просто за тебя волнуюсь. — Все, закрыли тему. Я не хочу ссориться с тобой, — именно с ним почему-то не хотелось ругаться. — Ладно. Посмотрим что-нибудь? — Да, давай. Это… Я все хотела спросить. — О чем? — Школу-то я закончила. Так почему мы не переезжаем обратно в Палермо? — Это уже к твоему отцу и доктору, не я так решил, — шатенка кивнула и отобрала пульт, включая какую-то комедию.***
И все же, за продуктами она сходила. Папа написал, что завтра улетает обратно, там появились неотложные дела, с которыми ни Джи, ни Алауди не справятся, а пока он с «пленным». Пусть это и не первый, судя по всему, день рождения, который Кея встречает с Тсуной наедине, было немного обидно за парня. Но видимо, того такой расклад более чем устраивал, раз он не выглядел подавленным. Ночью, пока Хибари спал, Тсунаеши решила действовать. Зная примерно, когда встанет парень, она рассчитала, что должна успеть к его пробуждению. На приготовление ушло три часа, и вот, шатенка уже его украшает шоколадным кремом, за ним клубникой, а в довершение выводит белым шоколадом: «Happy b-day, Kyoya!» Довольная своей работой, тихонько заходит в чужую комнату, оставляя сладость на рабочем столе. Возле него ставит небольшую коробочку с запиской и идет обратно на кухню, чтобы сварить себе кофе. Почему бы не лечь спать? Последнюю неделю ее не покидают кошмары, а будить парня за стенкой не хотелось — у него очень чуткий сон, и Тсунаеши до сих пор не поняла, как смогла занести торт бесшумно. Новостная лента казалась до безумия скучной, ничего нового. Голову буквально разрывало: она сидит на кухне в особняке Вонголы, листает новости, стараясь не уснуть. Заходит Хибари, отпускает какую-то колкость, а она в ответ что-то про кофе. В итоге, она стоит и варит им обоим кофе, а после уходит в комнату с книгой. Да что не так с этим Кеей, что от воспоминаний о нем и о «тени» такая боль?! Кофе кончился предательски быстро, спать хотелось еще сильнее. Выдох в шею отрезвил, заставив подскочить. — Прости, не хотел тебя напугать. Доброе утро? — Д-доброе, д-да… Это… С днем рождения! — Спасибо, — сонно улыбнулся Хибари. — Ты не спала, да? — С чего ты взял? — Во-первых, торт все еще теплый, тем более, на него нужно много времени, а во-вторых, ты чуть не уснула только что. Что-то случилось, я прав? — Ну… Кошмары… — Рассказать не хочешь? — Не хочу портить тебе праздник своей ерундой. — А давай ты наконец усвоишь то, что я пытаюсь тебе втолковать столько времени: все, что касается тебя — не ерунда. Особенно для меня. — Почему… Особенно? — Потому что ты мне очень дорога. Снова еда не лезет? Ты так себя измучаешь. Я сейчас, — через две минуты он возвращается с тортом, отрезает два кусочка, откладывая их на тарелку, и придвигает к девушке. — Не будешь есть — сам покормлю. Прости, знаю, что не любишь шоколадные торты и пироги, но хоть что-то съесть надо. А потом ляжем снова спать. — Кея… От этого вопроса зависит абсолютно все, поэтому ответь честно, ладно? — Хорошо, — брюнет напрягся. — Я… Читала тебе «Гордость и предубеждение», пока ты лежал на моих ногах? Ты уже носил меня на руках? Я готовила тебе, именно тебе, что-то шоколадное? И… Эту фенечку подарила я? — она смотрела практически со слезами. Голубые глаза стали более мягкими, и Кея заметил, что они понемногу возвращаются в свой обычный цвет. Тот цвет молочного шоколада, в который он так влюблен. Глубокий вдох, выдох, и он говорит: — Да, да, да и да, — ответы давались слишком сложно. Ком не давал говорить свободно. — Только что это дает? Ничего. Ты всё равно ничерта не помнишь, так какая разница? — Да ты… Черт, ты! Вообще-то, если ты не заметил, об этом я никогда и никому не говорила! Хотела сама разобраться, что за образ появляется в воспоминаниях, а после них я помню только силуэт. Что это дает? Очень многое, мой дорогой! А знаешь, я все-таки скажу это! Судя по всему, я была беременна. От тебя, Хибари Кея. Плод как раз и защитил меня от большей части того дерьма, что произошло. Почему Шамал ничего не сказал? Я ему пригрозила, потому что была не уверена, чей ребенок, я же ничего не помню. Так уж получилось, что у двух сильных представителей своих атрибутов ребенок на самых ранних сроках уже обладает пламенем, смешанным с материнским. — Ребенок…? — Ребенок. Только больше я вряд ли смогу иметь детей. И я посчитала, что ты должен это знать, если все еще хочешь продолжать… Сближение. Не хочу давать ложную надежду, но у тебя… Наверное появляется шанс на взаимность… — Ты сейчас не смеешься надо мной? — нервная улыбка появилась на лице Кеи. Он запустил руку в свои волосы, растрепал их и сильно сжал. — Если я моргну, это не окажется сном? — Ну… Разве я похожа на сон? — Очень. Только я ни в коем случае не хочу просыпаться. — Просто… Дай мне время, ладно? Я не до конца понимаю свои чувства, плюс не все вспомнила и не во всем уверена. — Сколько угодно. Хоть месяц, хоть год, хоть два. Господи… Если есть хоть маленький шанс, я буду ждать. Могу… Я быть немного настойчивее? — Если не перейдешь черту, то, думаю, это даже поможет скорее все осознать, — Тсунаеши ободряюще улыбается. — Ты в любой момент можешь сказать мне остановиться, либо же дать знать, что тебе неприятно. — Мгм.***
Спать они не легли, зато включили какой-то скучный фильм, на середине которого оба активно вели дискуссию об умственных способностях главных героев. — Так реагировать — нормально! — Тсуна уперла руки в бока. — Нет. Видно же, что он ее использует, а она и рада, — нахмурился Кея. — Она влюблена. Когда человек любит, он слеп. Он же отличный манипулятор, прекрасно знающий ее слабые места и использующий метод «кнута и пряника». Сначала издевается, а потом сладкими речами и вниманием внушает, что она сама виновата. — Ну это ясен пень, но как она этого не видит?! — Говорю же… Она влюблена. — Это все объясняет? — И даже больше. Прости за сравнение, но если бы я начала капризничать, ты бы выполнял все, что бы и я не попросила? — Конечно. — Привязав тебя к себе, я сделала тебя зависимым от своих перепадов настроения. Тем самым, я легко могу управлять тобой. Еще раз прости за такое сравнение. — Тебе незачем извиняться. Так, мы профукали концовку. — Ну и хрен с ним? — Определенно. Все равно хуйня какая-то для тупых людей. — Согласна. Только вот чипсы под такую хрень заходя идеально. — И то верно. Может куда-нибудь сходим? Просто прогуляемся. — Как насчет парка аттракционов? — Неплохая идея, все равно хочу развеяться. Иди одеваться, — на диване они сидели на расстоянии вытянутой руки, поэтому Хибари слегка подтолкнул девушку. Спустя пару минут и сам поднялся, чтобы сменить одежду. В комнате Тсуна вцепилась в дверь. Что-то многовато воспоминаний за такой короткий промежуток времени. Алауди и Джотто, между ними Тсунаеши и Кея. Первые двое смеются, вокруг вторых аура убийц. Они катаются на различных аттракционах, подтрунивают друг над другом. Колесо обозрения. Тсуна рассказывает про мафию, а Кея опускает что-то очень обидное. Выпускает пар в тире, огрызается отцу и безумно хочет врезать по лицу одному брюнету. Сразу же за этим — голос Хибари из будущего: «Привлекаешь. Уже тогда, в том парке». — Тсуна? Ты опять что-то вспомнила? — невесомое прикосновение к плечу, а девушка вздрагивает. — Извини, если напугал. — Ничего страшного. Да, вспомнила, как мы ходили в мафия-ленд. — Если хочешь, мы можем просто потренироваться. — Не хочу тренировки, — брюнет подавляет в себе желание потискать надувшиеся щеки. — Не сейчас. И вообще, день рождения у тебя, ты и выбирай, что будем делать. — Парк, — улыбнулся Хибари. — Я уже одет, а ты нет. — Пять минут! — Когда девушка говорит про пять минут, это обычно затягивается на пару часов, — как быстро сменяются его эмоции: вина, улыбка, ухмылка. А прошло две минуты. Ровно через пять минут Савада стояла в джинсах и майке, сверху накинула рубашку. — Угадаешь, чья? — И когда успевала таскать… Моя она. — Много у меня твоих вещей? — Половина гардероба. Кофты, футболки, рубашки, толстовки, пара шорт, даже кигуруми себе присвоила. — А кигуруми-то зачем… — У себя спроси, — он щелкнул ее по носу. — Пройдемся? — Без проблем, — быстро обув кто кеды, кто кроссовки, они вышли из дома. По дороге Хибари рассказывал про интересные места, которые они проходили и умилялся с реакции девушки. Та слушала очень внимательно и очень живо реагировала. Такая милашка. — И ты прожил здесь…? — Семнадцать лет. — Ого. А можешь… Рассказать о своих родителях? — Они постоянно были в командировках, редко бывали дома. Но те моменты, когда они оба были со мной, я помню особенно четко. — Какими они были? — Очень любящими. Мы всегда гуляли вместе, но когда приезжал кто-то один, он тратил все время на меня. Годам к 14 папа стал приставать с уроками подкатов, потому что считал, что уже время клеить девчонок. Мама на него ругалась, но в карман джинс пихала деньги «на цветы или шоколадку». Драться учил папа, он и купил мне тонфа. — А мама? — Научила разбираться в цветах. Говорила, что девушкам нравятся цветы, а когда парень знает их язык, то это вообще. И заставляла учить стихи. — Стихи? А ты сам? — Сбежал в Дисциплинарный комитет и прикрывался их делами, — смеется парень. — Но на вечерние прогулки, рыбалку и всякое такое я ходил! — Хороший сын, да? — Далеко не идеальный. — «Если девушка вызывает желание сделать ей комплимент — вперед. Если хочешь подарить ей цветы — дари», да? — Ты…? — серые глаза смотрят неверяще. — Не знаю, но я помню эту фразу. Наверное, это было первое, что пришло в мою голову, когда я увидела тебя там, в больнице. — Я сказал это тебе три года назад, когда мы сидели на крыше во время приема Семьи Мельфиоре. — Красивые слова. О, мы пришли? — Да. Итак, первым делом пойдем…***
На самом деле, Хибари сделал очень много фотографий. Как тайно, так и с ухмылкой прося сфотографироваться вместе. Если честно, то и Тсунаеши от него не отстала — уж слишком милым и забавным было лицо парня, если он проигрывал в тире, ронял сладость или, наоборот, выигрывал, опускал шутки, все время веселя их обоих. Домой они вернулись изрядно уставшими, но зато счастливыми. Кея записал этот день в один из лучших в его жизни, а Тсуна наконец смогла отпустить большую часть своих тревог. На удивление, ночью она спала спокойно, даже снов не видела, а потому утро действительно можно было назвать добрым. Если честно, смысла оставаться в Намимори не видел никто, кроме Шамала. Он объяснял это тем, что в Японии у нее больше воспоминаний, благодаря которым восстановится память, но он просто давал возможность ей вспомнить свои отношения. Как врач, мужчина переживал за здоровье пациентки, как друг, он хотел, чтобы этот ребенок был счастлив, ведь шоколадные глаза никогда не светились такими восторгом и любовью, пока не появился Хибари Кея. Если она сейчас уедет, пусть он и поедет с ней, в родной обстановке больше людей, на которых Еши переключится. Джотто дал дочери возможность учиться в университете, но лишь на один год, по прошествии которого она окончательно окунется в работу мафии в качестве киллера Вонголы. И вот, спустя неделю, Савада Тсунаеши сидит над тупыми формулами, пытаясь вникнуть в них уже около трех часов. — Ну я ничерта не понимаю! Эти законы придумали, чтобы честные мафиози хотели взять заказ на себя! — Что не получается? — интересуется Гокудера по ту сторону экрана. Внимательно выслушав подругу, он принимается объяснять непонятные моменты, коих оказалось довольно много. Дает упражнения, проверяет их, довольно хмыкая. — Со всем справилась, а ныла, что тупая. — Я этого не говорила. — Говорила. — Хочешь сказать, я тупая? Спасибо, Хаято. — Не переиначивай мои слова, женщина! — Иди ты, — смеясь, еле выдавила шатенка. В комнату протиснулся Хибари. — Не хочешь отдохнуть? Горячий шоколад с маршмеллоу и шоколадными палочками ждет тебя. — Уже бегу~! Все, давай, до завтра, — прощается с другом и почти летит вниз, на кухню. — Шоколадный торт, шоколадный пирог и шоколадные печенья мы не едим, да? — беззлобно ухмыляется Кея. — Да, — бурчит Тсуна. — Кея, а ты думал об учебе дальше? — Пока не стал твоим Хранителем. Понял, что из-за внезапных заданий твоего отца буду пропускать очень много занятий, а оно мне надо? — Никогда не видела тебя за учебой… — Я учусь заочно. — На кого? — На адвоката. Пары у меня не каждый день и в разное время, что одновременно удобно и не очень. — Ого! Ты правда такой крутой, — рядом с ним спокойно, девушка практически забывает обо всем, что ее волнует, и просто наслаждается моментом. — Ты преувеличиваешь. Тем более, везде есть свои плюсы и минусы, — брюнет усмехается. — Как твои успехи? — Хаято почти все мне объяснил. Никогда не думала, что у меня возникнут проблемы с учебой. — Они могут быть у каждого. — А ты можешь мне объяснить остальное? Пожаалуйста, — смотрит голубыми глазами так просяще и доверчиво. — Попробую, — допив какао и чай, они вновь поднялись в комнату Тсунаеши. Шатенка села за стол и показала на тему. Кея наклонился, всматриваясь в страницы учебника, что-то пробурчал себе и обдал чужое ухо горячим дыханием. — Ну смотри… Говорить, что девушка явно не слушала объяснения, не стоит. Все ее внимание было на глубоком, низком, спокойном и тихом голосе. Хибари говорил медленно, вызывая табун мурашек по коже. Тсунаеши резко выпрямляет спину, немного прогибаясь в пояснице. — Ты чего? — удивился брюнет. — А? Н-ничего, просто спина устала… Да. Спина. — Да, и поэтому ты покраснела? — Не заставляй меня говорить это! — девушка закрыла лицо ладонями. — Скажи-ка мне, Тсунаеши, что же заставило тебя покраснеть? — еще же и ухмыляется, засранец. — Н-не скажу! — Как хочешь, — нравится. Ему безумно нравится ее смущать. — Давай продолжим? — Класс музыки. Фортепиано. Хаято играет любимую мелодию своей мамы, а я танцую с Энмой. Среди толпы одноклассников ты наблюдаешь, стараясь не подавать виду. Заканчивается игра, все разбегаются. Я смеюсь и уклоняюсь от чего-то металлического, но чуть не падаю с лестницы. Все правильно вспомнила? — на пару минут она прикрыла голубые глаза, сразу же начиная описывать, что она видит. — Да. Так… Надо продолжать, у тебя завтра экзамен. — Ты прав, — Еши правда старалась сосредоточиться! Но в памяти остался только вкрадчивый голос. Да что же за напасть такая! — Ну? Все понятно? — А… Да, спасибо. — По твоему взгляду могу сказать, что нет. — А какой у меня взгляд? — Ты его прячешь. Может что-то случилось? — Нет, все хорошо, правда. — Мне еще раз повторить? Я про материал. — Прости, я прослушала абсолютно все… Просто твой голос… — парень непонимающе посмотрел, а потом до него дошло. Он рассмеялся. — Ч-чего смешного?! — Ты такая… Милая… — сквозь смех говорит Хибари. — Когда смущаешься. — Бака! — легонько пихнув Кею в бок, Тсуна еще сильнее уткнулась в руки, умостив их на столе. — Позволь мне наглость? — шатенка подняла голову, вопросительно взглянув в серые глаза. — Каку… — не успевает договорить, потому что чужие губы сминают свои. И до того нежно, что хочется раствориться. Она поднимается, чтобы целоваться было удобнее, запускает руку в черные волосы, несильно их сжимает. Позволяет углубить поцелуй, добавив язык, и внутри взрываются фейерверки. А после них в голове проносятся тысячи картинок, и она застывает на какое-то время. Голова начинает раскалываться, как будто набухая, а потом все резко прекращается. Перед уже карими глазами обеспокоенное лицо парня, которое хочется стереть. — Блядский день, согласись? — Тсунаеши целует своего Кею в щеку, во вторую, в нос, лоб, в уголок губ, а затем притягивает к себе, утыкаясь носом в шею, и он все понимает. Вспомнила. — И правда, — коротко кивает, зарываясь лицом в волосы, сжимает крепко-крепко. — Кея, я не исчезну. Не бойся, — она мягко гладит спину, проходится пальцем по позвоночнику и тихо смеется. — Смешно тебе? Смешно. — Я просто не хочу плакать. Эй! — ее поднимают на руки и несут в спальню. В их спальню. Аккуратно укладывают на постель, и Тсуна не успевает ничего сказать, когда темная макушка ложится на живот, обнимая за талию. Слышится сдавленный всхлип. — Прости меня, прости, прости, прости. — Ты ни в чем не виноват, Кея. Зато теперь я готова сама заставить эту псину бездомную страдать. Спасибо, что не сдался. Досталось же тебе, да? — девушка мягко массирует кожу головы, чувствует влагу на футболке и обеспокоенно поднимает чужое лицо. Стирает слезы, скопившиеся в уголках глаз. — Виноват… Я не смог тебя защитить… Не смог. — Прекрати так говорить, — она подтягивает его к себе и нежно целует, вкладывая все свои чувства к этому парню. — Мне тебя не хватало… — Я вижу, что сервиз у нас новый и кусок стены покрашен чуть темнее, чем остальная стена. — Эмоции. — Все хорошо. Полежим так, — Тсунаеши закидывает ногу на Хибари, кладет голову на его плечо и сплетает их пальцы. — Я люблю тебя. — А я тебя.