***
В квартире Чацкого тоже творится суета: Лёша помогает ему готовить торт, в духовке запекаются коржи, приготовленные правильно лишь с третьей попытки, а Саша весь на взводе, так как крем получается то слишком сладким, то слишком жидким, то вообще полная хуйня. Уже через несколько часов выходить, а у них ещё толком ничего и нет. Весь стол в муке, в пролитом тесте, на полу рассыпан сахар, а по телевизору показывают «Иронию судьбы, или с лёгким паром». — Саш, не переживай ты так, все получится, все еще добавки попросят, — улыбнулся Молчалин, обнимая грозного Сашу со спины. Чацкий только фыркнул, поджав губы: — Ага… — Ага? Ага?! У нас будет лучший торт! — в попытках развеселить своего парня, Лёша поцеловал его в лоб. Щёлкнув пальцем по редко усыпанному веснушками носу, широко улыбнулся. — Ну! Не грусти! Са-а-а-аша! Сегодня же праздник! — И у нас поганые коржи! — Вкусные коржи! Это же я их готовил! — гордо вскинул голову Лёши, нагибаясь, чтобы посмотреть, как в свете тусклой духовочной лампочки приподнимаются румяные бортики бисквитов. Саша прыснул: — Вот именно, — а потом словно что-то вспомнил, — кстати, а кто за алкоголь отвечает? Лёша улыбнулся, краем глаза глянув на юношу, который уселся на стул, устало подперев щёку рукой. В голове невольно промелькнул весь перечень комплиментов, начиная от чего-то непримечательного и заканчивая на «божественный» — на щеках мука, на голове — ободок с оленьими рожками. Умилительно приподняв брови домиком, парень подошёл к Саше, садясь перед ним и кладя подбородок на его колени. — А ты догадайся. — Ну, либо Ставрогин, либо Онегин. Возможно ещё Родион, а может и все трое. Хочу испробовать новый рецепт коктейля. — Ой, давай только ни как на хэллоуин получилось, ладно? — Это были шикарные коктейли! — Тебе напомнить, с каким похмельем ты проснулся утром? — Эм… Нет? Молчалин хмыкнул: — Вот именно, потому, что ты проснулся тогда в три часа дня. Алкаш. — Ты же меня и таким любишь, — провел рукой по Лёшиной щеке, большим пальцем огладив линию челюсти, — кстати, хэллоуин… Это же было тридцать первого октября? — Ну, да…? Подожди… — лицо Молчалина просияло, и глаза его заискрились. — То есть, получается… Милая улыбка в долю секунды стала хитрой, и по-хищному довольной. — Мы встречаемся уже два месяца? Сашины щеки зарделись, в смущении захотелось отвести взгляд, но он лишь поправил очки, ткнув пальцем в переносицу, и уверенно кивнул: — Получается так. С годовщиной? — С годовщиной. Раз уж так получилось… Лёша отошел чуть поодаль, достал из кармана телефон и начал что-то искать, пока Чацкий молча наблюдал за его действиями, сидя на стуле и болтая ногами. Ощутимый запах ванили и сладких добавок приятно дурманил голову, клоня в сон, но Саша знал точно — ляжет он спать только к следующему утру, если повезёт и их не отвезут в обезьянник за бурное поведение. Глаза Молчалина вновь блеснули чем-то хитрым, и Чацкий даже стушевался — встречаться с альфой-хулиганом, который знает физику? «Можем, умеем, практикуем» — с долей веселья пробежало в его голове. Заметил, что он слишком долго смотрит на Лёшу, и по всей видимости, тот тоже заметил. Их взгляды встретились, и Саша понял, что готов любить этого человека любым. —… То, предлагаю потанцевать! — воскликнул Лёша, кладя телефон на микроволновку и протягивая Саше руку. — Что скажете, господин Чацкий? Готов любить и будет любить всегда. Саша влюбился бесповоротно и позволил этому человеку занять самое лучшее место не только в своём сердце, но и в своей жизни. В голове невольно возник момент знакомства Лёши с его мамой — уж об этом они будут вспоминать ещё долго. Чацкий звонко рассмеялся, кладя ладонь в ладонь. — Не смею отказаться.***
— Здравствуйте, мальчики! Проходите! Первое, что почувствовал Лёша — это не обыденное рукопожатие, а крепкие объятия, в которые его буквально сгребла Сашина мама. От неё пахло корицей, а её волосы, как заметил парень, такие же густые и тёмные, как у Саши. Женщина улыбнулась, сразу пригласила парней на кухню и наказала Лёше, чтобы тот ни в коем случае не стеснялся. Саша сжал его руку и кивнул, по-доброму усмехнувшись. — Она тебя очень ждала. На столе стояли тарелка с оладушками, порции котлет с картошкой, кока-кола и банановые кексы. Последнее очень удивило Молчалина, тот недоверчиво прищурился, пытаясь понять, не кажется ли ему, и является ли запах бананов иллюзией из-за учебного недосыпа, который скоро должен свести бедного старшеклассника в могилу. Женщина отряхнула руки об свой клетчатый фартучек и еще раз улыбнулась: — Саша сказал, что ты очень любишь банановые кексы, и я решила испечь их. Пробуй, не стесняйся, мне нужен твой вердикт! Меня зовут Екатерина Владимировна, но можешь называть меня просто Катя. — А Екатериной Великой можно? Саша засмеялся, покачав головой. Екатерина Чацкая неверяще моргнула, а потом повернулась к сыну и прошептала: — Если он когда-нибудь сделает тебе предложение, то только попробуй отказаться… — а затем вновь взглянула на Лёшу: — Можно и так. — Так точно, Ваше высочество! — Лешина рука взлетела в торжественном салюте. Все это выглядело до того прекрасно и нежно, что Лёша буквально оттаивал: Екатерина была очень добра к нему и не забывала шутить про их с Сашей свадьбу, на которую она придёт в радужном платье. Сашка же держал его за руку и мысленно поддерживал, хотя они оба знали — волноваться не о чем. Лёша чувствовал себя самым счастливым — в сердце зажглись бенгальские огни, и словно какой-то праздник охватил сознание. Хотелось петь, танцевать, читать стихи и просто творить такое же добро, чтобы эти люди, сидящие подле него и смотрящие на него без капельки злости или ненависти, увидели — он тоже их любит. — Так, как вы оба познакомились? — спросила Екатерина, откровенно ухмыляясь. — В школе учимся уже долго, — без каких либо затруднений ответил Лёша, не увидев подвоха. — В школе? Лёш, а как давно вы дружите с Сашей? Чацкий заметно напрягся, заметив хитрое лицо матери. — Начали хорошо общаться только в этом сентябре. — Но он же тебе давно уже нравился? — улыбнулась женщина. — Мам! — возмущённо надулся Саша. Молчалин засмеялся, в который раз понимая, насколько же эта семья чудесная. — Давно. — Лёша, не ведись на её провокации! — обиженно закрыл ему глаза Саша. — Она тебя загипнотизирует и поведёт смотреть мои детские позорные фотографии! Громкий смех озарил маленькую кухоньку. — Саша! Не говори ты глупостей! Ты очень милый на всех фотографиях! — спокойно ответила женщина. — Ты и сейчас очень красивый. Я не удивлена, что ты понравился Лёше. И Вы, Алексей, тоже очень симпатичный. И внешне, и внутренне. Когда я ходила на родительские собрания в седьмом-восьмом классе, нам только и твердили: «Ух, ни в коем случае не позволяйте своим детям связываться с Курагиным, Молчалиным, Ставрогиным, Базаровым, Печориным» — я тогда подумала, что та учительница, которая заменяла вашу наипрекраснейшую Наталью Андреевну, просто дурная особа. Ведь хулиганами не рождаются, так? Всем нужны друзья, а иначе хороших эмоций и воспоминаний не будет! Все мы люди, нам тоже нужны те, кто смогут породить в нас добро, — делая глоток горячего ромашкового чая, продолжала рассуждать Екатерина, — поэтому… Саш, я горжусь тобой, что ты не отказался от Лёшиного предложения дружить. Нет, Лёш, не подумай, я ничего против тебя не имею. Я ведь тоже была молодой, ты понимаешь, да? — Так, мама! — Молчу, молчу. Так вот, я ведь знала и Ставрогина, и Базарова. Все они неплохие, правда? По-моему, Коля Ставрогин в вашей компании, да? — Да, а Женька в химбио ушёл. Ему всегда всё подобное было по душе. Никогда не забуду с каким удовольствием он резал тех бедных лягушек в девятом классе, — поежился Молчалин. Затем взглянул на Сашу и тепло улыбнулся. — Это я горжусь Вашим сыном. И люблю его. Чацкий молча опустил глаза, смущённо передернув плечами. Очки сползли на кончик носа, а потому синяя скатерть, часть которой выходила за границы круглой оправы, начала понемногу расплываться. Саша прищурился. Лёша, кажется, успел умереть от умиления и воскрес вновь, чтобы подольше полюбоваться этим чудом. Молчалин тоже гордился собой — смог подружиться, смог добиться этого мальчишку, который с первого раза даже бы не взглянул на такого дебошира, как Лёша Молчалин. А теперь они оба счастливы, и Саша, который раньше относился к нему с некой опаской и равнодушием, наконец смотрит на него с любовью. — Ах, мальчики-и-и-и, — трогательно протянула Екатерина Владимировна, — вы такие милые. По вам бы такую мангу можно было написать… Молчалин, в шоке уставившись, на женщину, громко рассмеялся. — Ну ма-а-а-м! — отчаянно завыл Саша. — Я просто в теме, ребятки. Я даже знаю, что такое омегаверс, — подмигнула обоим, а потом сделала вид, что вообще тут не при чем. Саша сокрушенно вздохнул, пока Лёша держался за живот, стараясь остановить выступившие от смеха слезы и порывы хохота. Эта семейка просто потрясающая!***
Музыка закончилась, и таймер в духовке запищал. Саша захлопал в ладоши, доставая противень со свежими бисквитами. Лёша встал рядом, мысленно скрещивая пальцы на удачу. Чацкий выглядел очень нервным, но вмиг его лицо стало более спокойным, и тишину разразил облегчённый выдох. — Получилось…? Саша радостно кивнул, падая обратно на стул: — Получилось.***
— А вот и мы! — торжественно объявил Ставрогин, завозя в квартиру Лариных тележку с кучей алкоголя и Верховенским, который отказался идти пешком. Следом за ним зашли Женя и Дима с Родионом. Первая встречать гостей вышла Дуня Раскольникова, пришедшая немного раньше, чтобы помочь Тане навести порядок. — Ого! У тебя волосы отросли! Выглядишь очень здорово! — разулыбался Петя, который походу уже успел немного пригубить. Девушка рукой провела по отросшему ёжику, слабо пожав плечами: — Мерси, Петруш. Заходите, только разувайтесь на пороге, ладно? А то вас Таня всех заставит пол перемывать, даже если вы ступили лишний сантиметр. Все подняли руки в примирительном жесте: — Поняли. На пышной ёлке мелькала гирлянда, а за окном вовсю грохотали салюты, украшая вечернее небо разноцветными искрами. Предвкушение чуда оставалось таким же сладким и трепещущим, несмотря на заебавшееся ментальное здоровье и ситуацию с вирусом — эти ребята словно дети хотели верить в счастье, дабы не окунаться во взрослую паутину, когда даже тридцать первого надо работать. Они попадали прямиком в детство, где упаковка на подарках блестит ярко-ярко, а Дед Мороз подойдёт через пять минут. Разве что, шампанское сейчас уже не детское. — В общем, тут спиртного хватит, кажется, на все каникулы. Акции, скидки, мы вообще денег не пожалели, — горделиво объяснял Ставрогин, — правда, столько людей было… Мы целый час в очереди простояли! Час! — Это того стоило, — подмигнул Петя, садясь на диван. — Сказал человек, который в это время пытался переиграть автомат с игрушками. Ну-ка, расскажи, сколько денег ты всадил ради плюшевого Спанч Боба, — хохотнул Коля. Верховенский показал ему язык, махнув рукой. — И всё же, — из кухни вышел Ленский, держащий в руках тарелку с фруктами, — сколько денег ты проиграл? Встретившись взглядом с Онегиным, Володя улыбнулся и кивнул тому в знак приветствия, в который раз подмечая, что Евгений Онегин в чёрных костюмах — это отдельный вид искусства. — Он стал… Питомцем? — вмешалась Оля. Все недоумевающе взглянули на неё. — Эта дурочка пересмотрела «Безумный азарт», не обращайте внимания, — засмеялся Ленский, за что у него отобрали мишуру. — Не так уж и много… — Ну? Петя повел плечами, делая совершенно невинное выражение лица: — Пять… — Десят? — спросила Раскольникова. — Сот… — Ничего не меняется… — Зато у меня теперь есть плюшевый Спанч Боб! — попытался оправдаться Петя. — Дурак, — потрепал того по волосам Коля, целуя в макушку. Ленский, который так и не понял, почему ему досталось место именно с Онегиным, неловко присел рядом, с облегчением напоминая себе, что они помирились. Больше не было в голубых глазах льда, Вова не видит в них айсберги и вечные замерзшие острова. Он видит июльское лето, которое обязательно нарисует, а потом подарит Жене на день рождения, подписав на обратной стороне «с любовью, В.Л.» — Онегин улыбается, и Володя действительно понимает, что скучал по этой беззаботной улыбке. Сколько же времени они потеряли… И всё из-за гомофобной хуйни, которой прославилась именно Россия. — Красивый. Володя будто проснулся, с непониманием глянув на Женю: — Что? — Красивый ты, говорю. — Ты тоже. Сидящие за столом Дуня и Оля сразу же переглянулись, как бы говоря, что все еще будет. — Так, а где Лёша с Сашкой? — поинтересовался Разумихин, стараясь незаметно стырить мандаринку. — На них легла самая ответственная задача: испечь торт, — хохотнул Ленский. Находиться рядом с Онегиным больше не было чем-то некомфортным, наоборот — Володя чувствовал, как всё возвращается обратно. Резкое желание вычеркнуть этот месяц прокралось в его голову. И ведь правда, не было ничего хорошего в декабре, кроме того, что они с Женей помирились, и сейчас проводят праздник в компании любимых друзей, которые не отвернулись ни от одного, ни от другого. Они все так же улыбались, шутили, не смея напоминать о ситуации, которую хочется замазать корректором, как ошибку в тетради.Чтобы предложение «А может я тебя не люблю?» превратилось в «Я буду с тобою всегда».
В гостиную зашла Таня с бутылкой шампанского: — Я предупреждаю! Вот эту бутылку мы откроем только после полуночи. Все подняли руки вверх: — Поняли, приняли. Повсюду блестела мишура и сияли гирлянды, в углу у порога стояла большая коробка с фейерверками, на столе горели маленькие свечки, и пахло мандаринами. Настоящий Новый год. Когда пришли Лёша и Саша, то зал разразился громким смехом. Чацкий держал в руках немного косой, покрытый наскоро кремом торт, на котором кривыми буквами было написано «мы за Ленина», а уже снизу «с новым годом». — Пиздец, — отчеканила Дуня, даже не удивляясь и уже зная, какой лопух в очках написал эти надписи. — Шикарный торт! Главное не то, что снаружи, а то, что внутри! — засмеялся Молчалин, присаживаясь на диван. — Вы хоть знаете сколько нервов и сил мы потратили на этот шедевр? — Извиняемся за наше поведение, господа, это и правда кулинарный chef-d'oeuvre (шедевр), — улыбнулся Онегин. — Вот! Настоящий ценитель высшего! — Высшего? — рассмеялась Оля. Молчалин для драматичности игры грациозно махнул рукой и закатил глаза: — Ничего ты не понимаешь, деревенщина. Девушка шлепнула того полотенцем по плечу: — Пошёл нахуй! — Что за неприличные выражения, мисс? Мы в культурном обществе, — не унимался Лёша, продолжая хохотать. — Лёш, она тебе этот торт за шиворот выкинет, если ты сейчас не заткнешься, — Петя кинул в друга салфетку через весь стол, попадая точно в лоб. — Оля в гневе — это страшно, чувак, — улыбнулся Володя. — Дуня еще страшнее… — показательно содрогнулся Молчалин, наконец усмирив свой высокоинтеллектуальный пыл. — Помните, когда она в том году пнула того пацана из параллели за то, что он обозвал Володю пидором? — Женя невольно взглянул на рядом сидящего Ленского. Тот улыбался. Стало гораздо спокойней. — Конечно, помним, мы с ней вместе у директора сидели, — засмеялся Лёша. — Мы правильно сделали! Нечего словами разбрасываться, — гордо высказалась Раскольникова, поправляя воротник на винном пиджаке. — Ага, бровь он мне тогда разбил тоже правильно… — Ну и мудак, конечно, знал бы он, что у нас тут почти вся компания из таких, боялся бы вообще подходить. Лёша хитро нахмурился, окинув взглядом друзей: — В смысле «почти»? — Мне нравятся парни, — подняла руку Оля. Мандаринок в общей тарелке становилось всё меньше и меньше, зато восторг и веселье росли с каждой минутой. Прям как в хэллоуин, только сегодня не день мёртвых, а день живого счастья. Живого начала, которое начнёт свой отсчёт через несколько часов. — Тебе нравится Маша Миронова. Ларина показала тому средний палец: — Как же ты меня заебал, — и кинула яблочную дольку прямо в Лёшин глаз. Все думали об одном — эта радость, переполняющая их изнутри, должна длиться вечно. Этот месяц хотелось вырвать как ненужный листок из тетрадки, будто и не было. Все наконец-то почувствовали искреннее счастье, засверкавшее ещё в тот момент, когда Володя пришёл в школу не в чёрной мешковатой толстовке, а в ярко-зеленом свитере, и подсел к Онегину. Все вернулось на круги своя. Плохая полоса, так долго томящая их сердца, не заслуживающих такой муки, наконец-то исчезла — испарилась, растворившись так же быстро, как мокрый снег в лучах весеннего дневного солнца. Казалось, ветра апрельские подошли к концу — над их головами, несмотря на лютый мороз на улице, несмотря на вьюгу, на замерзшие руки и румяные щёки, — расцвел солнечный май. Они сами освещают себя и передают эти свет и тепло друг другу. Вы когда-нибудь чувствовали себя максимально комфортно, не скрывали своих эмоций и ощущали полнейшее умиротворение, как будто во сне? Всё так легко, кажется, ещё немного и вы сможете взлететь. Оно и называется дружбой. Настоящей дружбой, о которой снимают фильмы. Правда, тут фильмы не снимают… Здесь о дружбе снимают в тикток, о дружбе пишут стихи, о дружбе восторгают на французском, играют её на пианино, говорят о ней и хранят её, как самую нужную вещь на этой земле. — Ребят, я… Вы — мои лучшие друзья, — начала Таня, немного привстав, — спасибо Вам за то, что были со мной в этом году. Спасибо, что просто были рядом, я это очень ценю. Несмотря на то, что мы совершенно разные, мы все равно остаемся друзьями! Вы были и будете моими самыми близкими людьми, которые показали мне, что такое по-настоящему дружить. Вы действительно лучшие. Правда. Я уже чутка выпила, но всё-таки ещё в состоянии говорить. Ребят, вы просто самые солнечные, самые прекрасные, самые искренние люди, которых я когда либо встречала. Девушка вручила каждому по маленькой бархатной коробочке. Глаза её были на мокром месте, но она продолжала улыбаться: слезы счастья — самые лучшие слёзы, ведь так? — Это в честь нашей дружбы. Спасибо вам за всё. Одиннадцать человек — одиннадцать браслетов. Одиннадцать слов.Возьмёмся за руки, встанем в круг и превратимся в сказочную колыбельную
— Боже, Таня, я плачу, — растрогался Петруша, закрывая глаза руками. Оставленный Ставрогиным поцелуй на виске заставил того улыбнуться и прижаться к парню покрепче. Ленский тут же обнял подругу: — Танюша, спасибо тебе за то, что ты с нами. Ты потрясающая, неважно, кто и что тебе когда-то сказал, ты оставалась и остаёшься чем-то ангельским. Голова нашей компании! Мы бы без тебя загнулись… Все засмеялись, поддакивая в знак согласия. — И… Спасибо, что не дала загнуться мне. Спасибо, что когда-то спасла меня. Прозвучал первый тост, и бокалы наполнились шипящим шампанским.***
— Кто куда, а я по съебам, — пьяно улыбнулся Ленский, чуть пошатнувшись, направился на кухню. Отыскать стакан воды оказалось гораздо сложнее — ни воды на горизонте, так ещё и стаканы в самом высоком отсеке. — Что за нелюди проектировали этот дом… — Опачки, Володя! Следующим на кухню ввалился Петруша. Ввалился буквально — споткнулся об бутылку лимонада и рухнул прямо перед Ленским, громко засмеявшись. Щёки того покраснели, а волосы вспотели — было видно, что выпил тот немало, а ведь ещё даже куранты не били. — Мама, я люби-и-и-ила его! Всю себя ему я *ик* подари-и-ила-а-а, — распевал Верховенский в попытках подняться, но в итоге просто распластался звездой, счастливо улыбаясь, — как же мне заеби-и-ись. Вова захохотал, падая рядом: — Петя, звёзды… Ты видишь звёзды? — Да! — восторженно отозвался Петруша. — Смотри-и-и, обалдеть. Вова, это же так здорово… Звёзды! Настоящие звёзды! — Клёво… — Знаешь, что вспомнил? Нехилый такой флэшбэк, я тебе скажу. Это было летом в две тысячи девятом или восьмом. Я еще в детском саду тогда был. Меня отвезли в деревню к бабушке на все каникулы, и мы с ней перед сном на звезды смотрели. Она рассказывала о созвездиях, я, конечно, был ребёнком, ничего толком не запомнил, но само это ощущение, когда глядишь на что-то бесконечное и недосягаемое, когда так хочется дотронуться рукой до звёзд или попробовать на вкус звёздную пыль. Вдруг она как сахарная пудра, м? Это было незабываемо… Володя потрепал друга по волосам: — И правда незабываемо. — Знаешь, когда звёзд много, то значит случится чудо. Я вот верю, что сегодня произойдёт чудо. — Смотри, юпитер! Стоявшие в проходе трезвые Онегин, Разумихин и Ставрогин, мягко говоря, ахуевали. — Они про чо? — шёпотом спросил Дима. — Звёзды видят. — Тяжёлый случай… Володя тут же оглянулся: — Ребята! Воды нет, представьте себе… — Умрём все от жажды, — промолвил Верховенский, и, изогнувшись в удобной позе, зевнул. — Ой, помолчи, — ткнул того носком Коля, открывая холодильник, — есть только минералка. — Фу! — Не любит он минералку, — усмехнулся Онегин, садясь на корточки напротив Вовы, — жажда схватила или просто напиваться больше невмоготу? Володя пожал плечами, по-детски надув губы. — Значит, надо будет до магазина сходить. Тут «Лента» неподалёку, да? — Буквально через дорогу, — пояснил Коля. На кухню забежала Оля: — Быстрее, там обращение президента показывают! — Я… За Ленина, — растянулся на полу Вова, поднимая указательный палец вверх. Онегин, в своей привычной манере закатив глаза, поднял этого алкоголика, напоследок погладив смоляные кудри, красиво уложенные в маленький хвостик. — Вставайте уже. Все подняли вверх бокалы с шампанским, и начался обратный отсчёт. Уже через несколько секунд все плохое и хорошее, произошедшее за этот год останется позади — кинолента удивительной трилогии подойдёт к концу. Она будет убрана в ящик с воспоминаниями, который не будет забыт никогда. Яркая пестрая история завершается, и новое начало будет еще более прекрасным. Билеты на этот сеанс куплены, остаётся лишь занять свои места и наблюдать. Мы видим, как быстро бегут субтитры, и замечаем наши имена. Мы не только зрители, мы — создатели, достойные Оскара. Пробили куранты. За окном прогремел очередной салют. — С Новым 2021-м годом! Мы — творители искусства, и наши жизни заслужили быть запомненными.***
— Вы когда-нибудь задумывались, а правда ли бесконечна вселенная? — рассуждения Раскольникова продолжались уже пять с лишним минут, сам же парень шёл в обнимку с Разумихиным, хватаясь за его плечи, как за спасательный круг. Сильная метель слепила глаза, и единственный, кто додумался укрыться — это Ленский. Идея попросить у Оли солнечные очки по причине того, что «я звезда, и вы все сейчас ослепнете», действительно крутая. Вот только ослеп Вова, так как на улице темно, а фонари, потускневшие в толстом слое тумана, ни черта не освещали. Его же предводителем и компасом был Онегин, который не то, чтобы замерз, но просовывает свои замерзшие ладони в широкие рукава Вовиного пальто. — Не знаю, ты думаешь, что у нее есть конец? — спросил более менее трезвый Дима, крепче прижимая парня к себе и каждые двадцать секунд поправляя его капюшон обратно, ибо заболеть на время новогодних каникул — худшее, что может произойти. — А прикинь, если да… — И каким ты его видишь? — усмехнулся Женя. Родион пожал плечами: — Не знаю… Просто стена? — А что, если там будет дверь? Ты заходишь в неё и попадаешь в другую вселенную… — филисофские, понятные только пьяному мысли теперь постигли и Ленского. — А это тема. — Глупости, мы же ничего не знаем. — Вот именно! Двадцать первый век, а мы всё ещё ничего не знаем. Бум. Любой другой человек свалился бы, как самый неуклюжий наркоман, но это же Женечка Онегин — поскользнулся, так ещё и ни в чем невиновного Ленского за собой утащил. Лежат оба в сугробе и смеются. Володя замечает, что Женина ладонь всё ещё находится у него в рукаве — улыбается и думает: взять за руку или может не стоит? — Я тоже полежать хочу. — отрапортировал Раскольников, и, расставив руки по бокам, рухнул певчим ангелом в снег. Дима заливисто засмеялся, запечатлев эту картину на камеру — на память, чтобы вспоминать этот Новый год как один из самых лучших дней их бесконечной дружбы. Глядя на своих товарищей, он хотел улыбаться и улыбался. Фотографировал их, обнимал, давал конфеты, шутил и иногда (в очень редких случаях, так как мозгов тоже особо нет) давал списать домашку. Просматривая совместные фотографии, не мог поверить, что эти чудесные люди — его друзья: поэт-тиктокер Вова, модница Оля, аристократ Женя, коммунист Саша, бунтарь Лёша, философ Родион, весельчак Петруша, шиппер Дуня, идейная Таня, алкоголик Коля. Даже если попытается выкинуть этих людей из своей головы и сердца, то попросту не сможет. Повсюду будет слышиться их звонкий смех, и ощущаться их тёплые как бабушкино одеяло объятия. В магазине людей на удивление немного, и Вове приходит просто бомбезная идея — прокатиться в тележке. — Евгений Александрович, сегодня Вы — мой личный водитель, — ухмыльнулся брюнет, потянув Онегина к ряду с тележками. — Серьёзно? — Да! А Женя только и рад радовать это пьяное солнце, искреннее смеющееся и так приятно греющее его руки своими рукавами. Хватает за красную перекладину и бежит — несётся вдоль высоченных витрин и с удовольствием улавливает Володин смех. Тот хлопает в ладоши, запрокинув голову вверх. Кружит его, прям как Володя кружил его в прошлом году на улице — только сейчас света много, и Женя отчетливо видит его улыбку, румянец на впалых щеках и блестящие карие глаза. — Гони! На выходе из магазина, уже стоя на улице, Онегин понял, что Вова до сих пор сидит в тележке и по всей видимости вылазить оттуда не собирается. — Вов, вылезай, домой пошли. Ленский мотает головой: — Nein (нет). — Так, Родион, ты же учишь немецкий, скажи, чтобы он вылазил. Раскольников только пожал плечами, подошёл к Вове и заговорщицки прошептал: — Fliege wie der Wind, mein junger Freund (мчи как ветер, мой юный друг), — дал ему пять и отошел в сторону. Поцеловал Разумихина и начал ожидать шоу. Ленский хитро сощурился, потирая красные от мороза ладони. — Женя, толкай! — Чего? — Я — птица! — Ты — алкаш! Вылазь давай. Ленский хмыкнул и толкнулся сам. Тележка скрипнула, и колёса её поехали вниз по горке, увозя литератора в «прекрасное далёко». — Еба-а-ать, — засмеялся Родион. — А тут ничего такая горка. На полупустой стоянке эхом отразилось Вовино задорное «пизде-е-е-ец», которое звучало искреннее всего — там не было страха или ужаса, одни лишь веселье и свобода. Ещё бы: летишь вниз с бешеной скоростью, ветер обдувает лицо, и ты чувствуешь себя настолько хорошо, что сердце прыгает вверх-вниз. — Как там говорилось? «Я чувствую как медленно лечу на санях прямо в пизду», да? — нервно хохотнул Женя, глядя на катящуюся вниз тележку. А потом его взгляд поднимается чуть вперёд и улавливает дремучий сугроб высотой с сарай. — Это надо снимать. — Почему у меня такое чувство, что он начал ускоряться? Или это глюки… — пробормотал Раскольников. — Он летит уже? — Он не взлетит! Бух! Тележка врезалась в сугроб на полной скорости, и Ленский вылетел из неё как картошка из мешка — крутанув недосальто, приземлился в мягкий переливающийся в слабом свете фонарей снег. Громко засмеялся и поднял руки вверх: — Я смог! Первым спустился Онегин. Точнее добежал за пару секунд и на рефлексе заботливой мамочки вытащил Володю из сугроба: — Идиот? Идиот! — Это было ахринеть как кру- Женя крепко обнял Вову, не дав тому договорить. Прижал к себе, закрывая глаза: — Володь, — признал самому себе, что волновался. — Что? Что не так? Отстраняясь, замечает удивлённые глаза Вовы, в которых царит полное непонимание. Берет его за руки и прижимает те к своей груди. Видит, как увеличились Вовины глаза — озорная улыбка спадает с лица, и взгляд становится каким-то нервным, неверящим. Либо сейчас, либо никогда. Онегин громко выдохнул и кивнул сам себе, как бы говоря: «начинай». — Вов, ты очень много значишь для меня. Я знаю, что я полный еблан, из-за меня мы поссорились. Я так волновался, так боялся потерять тебя… В общем, ты мне очень сильно нравишься. Настолько сильно, что называть тебя просто «другом» уже нет сил. Когда он опустился на одно колено, то в паре метров от них восторженно запищал Раскольников. У Ленского дыхание перехватило. — Да, я — льдина и мудак, но я люблю тебя гораздо больше, чем ты это можешь увидеть. Помнишь прошлый декабрь, когда мы впервые снимали тикток? Я не знаю, как тебе это удалось, но ты смог растопить во мне то, что было заморожено годами. Ты… Ты — маг, Вова. Ты — волшебник, других объяснений я не вижу. Ты всегда порождал желание дружить, ты был другим, особенным, и именно этим я восхищался. Ты не боялся идти наперекор всему, ты! Ты — борец за справедливость! Ты вызываешь восторг, Володя. И я уже давно восторгаюсь тобой. Ты не просто человек, Володя, ты — лучшее, что когда либо могло произойти со мной. Я чуть не проебал всё, но ты и представить себе не можешь, как я рад, что мы с тобою помирились. Я больше никогда тебя не отпущу, mon cher. Ты... Ты будешь моим парнем? Вова прижал руку ко рту. Чудо и правда свершилось. — Вов, если ты откажешь, я тебя ебну! — визг истинного шиппера Разумихина заставил Ленского широко улыбнуться. Снежинки красиво падали на Женины кудри, падали на ресницы, таяли и скатывались мокрыми капельками по щекам. Как слёзы, только что-то более божественное. Капли бликами отражались на лице Онегина, и Володя в который раз убедился как же тот красив. Всё вокруг, кажется, замерло — время остановилось, где-то вдали затихла музыка, а может у Ленского просто уши от состояния оцепенения заложило. Он слышал непонятный звон и скрип снега под ногами, успевшими замёрзнуть. Всё плохое осталось позади. Ленский наконец-то чувствует себя счастливым. — Да.***
— Только не фокусы с шампанским! — запротестовала Оля, увидев, как Верховенский наливает который бокал. Петя показал ей язык, задорно улыбнувшись: — Не буду я бить твой сервиз, успокойся. — Кстати, Саня, Лёша, торт получился просто нереальным, — удовлетворённо подтвердил Ставрогин, доедая второй кусочек. — Видишь? А ты больше всех переживал, — выпил Молчалин. — Вот чисто ради интереса спрошу, это что? — любопытно покосился Женя на странный тюбик в своих руках. — Это блестки для глаз, не трогай! — вскрикнула блондинка. Сию же секунду прибежал Ленский: — Блёстки? — Да, хочешь? — добро улыбнулась Ларина, усаживая друга на край дивана. — Закрывай глаза. — Я буду красивым, да? — Женя с ума сойдёт, обещаю. После этих слов Онегин, пригубивший бокал красного полусладкого, обернулся и хитро ухмыльнулся, облокотившись спиной на стену и скрестив руки на груди: — Уже. — Так… Погодите, — разулыбалась счастливая Раскольникова, — это то, о чём я думаю? — В нашей компании теперь четыре пары? — прищурился Ставрогин. — Почему ж четыре? Шесть, — тихо хихикнул Молчалин. Все в недоумении уставились на него, а ему хоть бы хны — когда выпил всё ассорти алкогольного разнообразия всё равно кто и что о тебе думает: сегодня ты звезда. — Родион и Дима, я и Саша, Колян с Петрушей, Женя с Володей, Таня с Дуней, ну и, естественно, Оля, я давно знал, что ты латентная! Оля с Машей Мироновой! Зуб даю! — Ты охуел, Молчалин? — нахмурилась Ларина. — Устами младенца глаголит истина! — А устами алкаша глаголит сатана! Иди в пизду. Оля, конечно, не обиделась, но и все тайны свои просто так решила не раскрывать — будет ещё время во всём разобраться. — Стоп. Стоп. Стоп. Стоп! — возразила Дуня. — Мы просто друзья с Таней. Ни больше, ни меньше. Молчалин сделал задумчивое лицо, а затем выдал: — Где-то я уже слышал подобный пиздеж. Ладно, девочки, но мы ещё посмотрим. Пришёл мой черед шипперства! Месть моя будет страшной! — Кстати, почему ты помогаешь Маше с химией, если сама ни черта не сдала? — весело спросил Раскольников, расположив свою голову на коленях у Димы. Удобно, комфортно, а главное — лёжа. Оля, продолжая наносить блестящую пыль на глаза Ленского, всё время болтавшего ногами, пожала плечами: — Я её понимаю. Она в восьмом классе, там не так уж всё и сложно. А в девятом я просто не готовилась, поэтому… Поэтому я с вами, придурками, Таня и Дуня не в обиду, коротаю время, изучая математику и физику. — А представьте, если бы всё сложилось по-другому: гуманитарный класс не отменили бы, и мы с Вовой, Родионом, все были бы в другом профиле, — философски выговорил Чацкий, улыбаясь и поглаживая Лёшины чёрные волосы. — Ой, ну нет! Даже думать не хочу об этом, — встрепенулся Петруша, — я считаю, что это большая удача и желание кого-то свыше свести нас всех вместе. Мы — одно целое, мы должны были подружиться все ещё раньше. Мы и дружили, но компания образовалась только в сентябре. Значит так оно и должно быть. Мне очень повезло встретить вас ребят, вы правда чудесные несмотря ни на что. — Оу, — умилительно протянула Таня. — Никогда не забуду ахуевшее лицо Володи, когда они с Саньком тогда зашли в кабинет, — громко засмеялся Ставрогин. Ребята подхватили его смех, даже Вова, решивший не спорить, широко улыбнулся. Карие глаза и так блестели от алкоголя и веселья, сейчас же готовы ослеплять. Ленский подошёл к Жене и осторожно поцеловал того в щёку. — Прекрасный. — Спасибо. Всем раздали пластиковые стаканчики и разлили туда остатки охлажденной содовой. Петя еле-еле встал на диван, при этом чуть не юркнув носом вниз, поднял стакан вверх и гордо, даже слегка торжествующе провозгласил: — Выпьем же за друзей! За окном в момент запустили сотый по счёту салют. Многочисленные красочные искры зажигались, взлетали и растворялись в воздухе, как символ того, что всё красивое не вечно. — За друзей!***
— У нас либо страха нет, либо мозгов, — покачал головой Онегин, обнимая заледенелого Вову. Пойти запускать фейерверки в два часа ночи — а почему бы и да? Густой туман осел на маленький дворик белым слоем, пахнущим каким-то бензином. Вся компания покинула квартиру, и даже Таня согласилась пойти и посмотреть на данную авантюру, запуск которой осмелился совершить Молчалин. Парень сидит на корточках и пытается вставить цветастую петарду в снег, чтобы огонь полетел вверх, а не в них. Оля обнимала себя руками, снимая всё это на видео. — Всё нормально будет! — задорно воскликнул Лёша. — Ты веришь ему? — спросил Петя. — Неа, — Сашины очки запотели, и видел тот через силу, — но он разбирается в физике. — Нехило. — Ага. — Лёх, ты там осторожней! — Не учите учёного! — грозно прикринул Молчалин. — Так, какая у него оценка по физике? — Пять. — Ладно… Через несколько минут всё было готово — несколько мини-ракет стояли в разбросанном порядке, и их розовые концы смотрели прямо в небо. Лёша довольно потёр руки и достал из кармана пальто зажигалку: — Ну, в добрый путь. — На тот свет? — прыснула Оля. Оранжевые огоньки загорелись, заискрились, и одна за другой петарды, шумно хлопая, взмыли вверх, разлетаясь разноцветными звёздами и оставаясь там, лишь бы не возвращаться больше в тесную картонную коробку. Все завороженно наблюдали, чувствуя, что этот Новый год самый лучший. Волшебство случается, стоит просто шагнуть навстречу счастью.