Кошачья мята

— Чанёль, ты шутишь сейчас? — резко приняв серьезное выражение лица, спрашивает Ким. Они сидят в тускло освещенной комнатке, напоминающей кухню, но по факту являющуюся скорее мастерской, потому что повсюду разбросаны инструменты плотника. До этого старшего уже прилично развезло с двух стаканов эля, видимо, хватанул на голодный желудок; он принялся привычно шутить и смеяться, но стоило Чанёлю подойти к сути разговора, как любые признаки веселья с лица Чондэ моментально испарились. — А если доплачу? — вкрадчиво предлагает альфа, зная, как охоч Ким до денег. Только вот привычная схема не срабатывает, предложение не смягчает друга, а наоборот злит еще больше, и Чанёль окончательно понимает, что просто так Чондэ не уступит. — Я не буду держать тут Бэкхёна как домашнее животное, — резко обрубает Ким, — все мои подмастерья живут у себя дома и приходят сами, на кой черт мне твой омега? Делу учатся с младших лет, а Бэкхёну уже пятнадцать, и он никогда жизни в руках не держал топора. Ты предлагаешь мне стать его опекуном, называй вещи своими именами, — хмуро кидает альфа и тянется к новой кружке. — Мне придется кормить его, поить, устраивать в академию… Нет, Чанёль, у меня просто нет возможности тебе помочь. Я кое-как себя содержу, а ты говоришь о ещё одном человеке. — Я же не прошу насовсем! — не отступает Пак. — Хотя бы на время, просто пригляди за ним. Он не ребенок, с ним не надо нянчиться. Я же говорю, я заплачу. — Ты совсем совесть потерял?! — вскипает Чондэ и вскакивает со стула, хлопая ладонью по столу. Чанёль понимает, что после подобного альфа на предложение не согласится точно, но отступать уже поздно, раз уж он до предела разозлил Кима, может, удастся остаться в плюсе. Сам он остается на своем месте и спокойно наблюдает за тем, как закипает от ярости Чондэ, едва вещи по углам не раскидывая. — Притащил мальчишку неизвестно откуда, а теперь пытаешь мне втюхать его как безделушку с базара?! Это живой человек, Чанёль! Сам разбирайся с ним. Я не собираюсь за тобой разгребать проблемы. В комнате повисает гнетущая тишина. Чондэ грузно плюхается обратно на стул, издавая слишком много шума для человека такой небольшой комплекции. Вывести его из себя — самое плёвое дело в мире, он быстро разгорается и быстро отходит, но в этот раз Чанёль точно знает, что даже позже своего решения Ким не поменяет. Где-то в глубине души Пак, возможно, и рад тому, что ему не приходится делать выбор самостоятельно, ведь выхода у него в любом случае нет, кроме как забрать Бэкхёна с собой, но с другой стороны, на что тогда будет походить их союз? Он ведь всерьез абсолютно ничего не может предложить омеге. — И что мне с ним делать? — устало выдыхает альфа, утыкаясь лбом в ладони. Конечно, есть возможность просто свинтить и оставить Бэкхёна без любых объяснений и извинений Чондэ, но тогда неизвестно, чем вся эта история в итоге кончится. Паку не хотелось так жестоко предавать чужое доверие, особенно после того, как он только полчаса назад обещал Бэкхёну обратное. К тому же, Чондэ его из-под земли достанет, чтобы высказать все, что о нем думает. Это особенно пугало. — Бери его с собой, — булькает Ким в кружку, залпом вливая в себя остатки алкоголя, — неужели у тебя для него не найдется никакого занятия? Сам говоришь, что он не дурак, вот и научи его чему-нибудь, чтобы помогал тебе. — И когда прикажешь мне это делать? — Ты бы хотя бы на время перестал всем подряд глотки резать, про тебя в городе уже слухи пошли, — вдруг тихо говорит Чондэ, хмурясь. — Пусть боятся, — беззаботно отзывается Чанёль, пожимая плечами. То, что в городе и за его окрестностями можно было найти наёмников, было давно известно всем вокруг и считалось обычным делом. Разумеется, правительство такой род деятельности не поощряло и старалось пресекать, но как говорится, не пойман — не вор. Настоящее имя Чанёля никто из заказчиков не знал, в глаза его видели редко, а если и так, то предпочитали молчать в тряпочку, ведь были соучастниками. Система наемников была проста — на черном рынке вывешивалась гигантская деревянная доска, на которую клеили заказы все желающие. Там искали не только убийц, кому-то нужны были воры, кому-то работорговцы. Чанёль давно заметил, что под некоторыми объявлениями люди указывают букву маленькую «Ф», хотя раньше такого он нигде не видел. Только позже ему удалось догадаться, что подобным образом заказчики пытались привлечь его внимание, потому что среди простых гуляк его звали Фениксом. Это прозвище давно уже не котировалось, потому что дали ему его за привычку альфы сжигать труп или место преступления после убийства. Чанёль всегда делал так раньше, потому что не мог работать «чисто», оставлял следы крови, подозрительные вещи и постоянно трясся, что его вычислят и поймают. Теперь к поджогу он прибегал довольно редко и только если того требовала ситуация. Видимо, именно про эту злосчастную «Ф» говорил Чондэ. Если прозвище альфы на слуху не только у желающих отомстить или любителей носить белое пальто, а у всего города, дело пахнет жареным. — Сегодня боятся, а завтра появится какой-нибудь смелый родственничек, который захочет отмстить, и не сносить тебе головы. Тебе надо залечь на дно, — серьезно предупреждает Чондэ, — иначе слухи доползут до дворца. — Наш принц начнет рубить головы? — усмехается Чанёль, откидываясь на спинку стула. — Не смешно, — пресекает его веселье Ким, — Сехун больше не будет с тобой возиться. В этот раз сделает так, как скажет отец. А убийц, если ты забыл, по закону казнят. Улыбка пропадает, Пак окидывает Чондэ хмурым взглядом и прикрывает глаза. В последнее время все так и норовили промыть ему мозги, что раздражало до зубного скрежета. Он терпеть не мог, когда ему напоминали о том, что случилось в юности и почему сейчас от их, казалось бы, такой крепкой дружбы с наследным принцем остались разбитые осколки. Четыре друга, роскошный дворец, безответственные связи, море разврата и соблазна. Подобная жизнь кого угодно загонит в яму. — Сейчас не могу уйти, есть еще дело, — через некоторое время произносит Чанёль, бесцельно вертя в руке пустую кружку, — я уже взялся. — Я просто предупредил, — вздыхает Ким и кидает взгляд на часы. — Ты завтра будешь весь день плевать в потолок, а у меня работа вообще-то. Соизвольте на боковую пойти, «гость». — Можно оставить его хотя бы на несколько дней? — пытается альфа в последний раз. — Мне правда некуда его сейчас вести. На выполнение заказа уйдет где-то неделя, я не могу брать Бэкхёна с собой, а оставлять в гостинице слишком опасно, точно кто-то стащит. За то время, пока выполняю заказ, придумаю, как быть дальше. — Вот чёрт, Чанёль! — злится Ким, уже вразвалочку отправляясь к дивану. — Судя по твоим рассказам, он мне все нервы вытреплет. Сам же оставаться не захочет. — Если я скажу, что заберу потом, он останется. — А мне все это время с демоном жить под одной крышей? Вот уж спасибо. — Ты его боишься, что ли? — пронзает Пака внезапная догадка. — А ты взгляд его видел вообще? Это он на тебя как на седьмое чудо света глазеет, а меня он хочет сожрать, говорю тебе. — Ничего он тебе не сделает, — смеется Чанёль, — ты же его в два раза старше. — Ты, кажется, не в курсе, что нэко далеко не ангелочки, — морщится Чондэ, — тебе мама в детстве сказки не читала? Они все дети ада, подлые вруны и обманщики, манипуляторы и энергетические вампиры. — Я не верю в эту чушь, — отмахивается Пак, поднимаясь, наконец, с насиженного места и направляясь к лестнице, — Бэкхён абсолютно нормальный, он не будет вредить, если его не обижать. — Если он мне утром устроит истерику, я тебе голову оторву, понял? — ворчит Ким, уваливаясь на диван. — Неделя — максимум. Если не явишься, я выпну его на улицу или сдам в публичный дом, так и знай. Пряча снисходительную улыбку, Чанёль только облегченно выдыхает и бормочет что-то похожее на спасибо, через несколько секунд скрываясь на лестничном пролёте. Он старается ступать как можно тише, но после выпитого тело не слушается, и половицы под его шагами все равно неприятно скрипят, а собственные ботинки кажутся слишком тяжелыми. Он только надеется, что Бэкхён действительно послушался его и уснул, потому что на еще один серьезный разговор Чанёль сейчас просто не готов. Все, в чем он нуждается, это влезть в теплую кровать и моментально закрыть глаза, чтобы голова хоть на секунду перестала гудеть. Когда он входит в комнату, на постели виднеется небольшой хвостатый бугорок. Бэкхён укутался в одеяло и отвернулся лицом к стене, закидывая ногу на плед, а руку подкладывая под щеку. На приход Чанёля он никак не реагирует, и альфа облегченно выдыхает, стягивая с себя жилетку, плащ и рубашку. Ему бы тоже не помешало посетить купальню, но покидать спальню не хочется от слова совсем. Нагло порывшись в чужом шкафу, Чанёль выуживает наружу более менее длинные домашние штаны и переодевается, через мгновенье оказываясь на мягкой кровати. Звук за спиной тревожит бдительного омегу, а будить его сейчас никак не кстати, поэтому Чанёль смиряется с тем, что его обделили одеялом, и просто укладывается на живот, тут же закрывая глаза. Через несколько секунд позади раздаются какие-то невнятные звуки, а потом Чанёль понимает, что это скулёж. Самый настоящий, будто щенок скребется за дверью. Растерянно приподнявшись, он оглядывает комнату, но звук точно исходит от Бэкхёна. Пак оборачивается на омегу и замечает того уже распластанного звездой по своей стороне кровати. Ночная рубашка немного приподнялась, открывая молочную нежную кожу в промежутке между тканью шорт, на которую тут же улегся пушистый хвост. Жалобный звук раздается еще раз, проскальзывая сквозь слегка приоткрытые сухие губы. Чанёль накрывает омегу одеялом и возвращается к себе, стараясь абстрагироваться, но скулёж мешает заснуть, и Пак со смущением понимает, что если бы Бэкхён мурчал, они бы оба заснули куда быстрее и спокойнее — Чанёль порядком привык к тому, что рядом всегда находится теплая ушастая тарахтелка. Кстати об ушах, на любой звук два пушистых локатора реагируют моментальным движением, и альфа даже начинает сомневаться, что Бэкхён в самом деле спит. Когда терпеть жалобные звуки становится невыносимо, Чанёль оборачивается и хочет уже потрясти Бэкхёна за плечо, чтобы тот, наконец, перестал издавать этот скулёж и проснулся, но застывает, натыкаясь на два сияющих в темноте глаза. Видимо, скрип кровати из-за чужих движений все-таки разбудил омегу. Чужой пристальный взгляд снова кажется немного жутким в полной темноте, но Чанёль вновь напоминает сам себе о том, что перед ним всего лишь ребенок. — Разбудил? — спрашивает альфа, приподнимаясь. — Ты скулишь во сне, знаешь? — Бэкхён молчит минуту, затем две. Чанёль непонимающе хмурится, а потом замечает, что омега слишком напряжен для простого разговора: уши торчком, застывшие и почти игрушечные, хвост за спиной не шевелится, и смотрит Бэкхён так, словно вот-вот ждет удара. Пак пытается мягко коснуться дотронуться до чужого плеча, чтобы успокоить, но омега тут же подрывается на кровати, пятится и глядит волком, в любую минуту готовый кинуться наутёк. — Бэкхён? — Чанёль двигается медленно и говорит спокойно потому что в чужих глазах — неподдельный ужас и что-то чужое, с примесью отчаянной решительности. — Ты меня не узнал? Чанёль много знает о кошмарах. Что проще не спать по три дня, чем сталкиваться со своими страхами во сне, что после кошмарной ночи можно всё утро умываться слезами, что спросонья после очередного ужаса, который тебе стабильно подкидывает подсознание, родную мать можно не узнать, но моментально теряется, когда Бэкхён ощетинивается и рычит. И хотя это сугубо животные повадки, запугивающие и агрессивные, Чанёль не ощущает в воздухе ничего кроме удушливого страха, исходящего от беззащитного подростка. Когда он снова пытается дотронуться, Бэкхён дергается так, что почти падает с кровати, и Паку приходится удерживать его за тонкой запястье, чтобы не дать сорваться на холодный пол. — Да что с тобой? — взволнованно спрашивает альфа, подтягивая омегу на постель, когда тот начинает брыкаться. Довольно больно и резко, между прочим. — Бэкхён, успокойся! — уже в полный голос говорит Чанёль, пытаясь не дать омеге себя оцарапать. Проще всего сейчас заблокировать Бэкхёна, уложив на лопатки и обездвижив запястья над головой, Чанёль до мелочей знает этот приём, но боится, что подобная поза только еще больше спровоцирует нестабильного омегу. Поэтому просто дергает того на себя, заставляя упереться лбом в свою грудь. Еще пару секунд Бэкхён пытается вырываться, а потом резко обмякает в чужих руках, и Чанёль выдыхает. Снизу слышится шумное дыхание, а потом кожу орошает чем-то теплым, и альфа отстраняется, приподнимая чужое лицо. — Извините, я вас не узнал, — бормочет Бэкхён сквозь слезы. Рыданий нет, мокрые щеки — побочный эффект плохого сна, но Чанёль все равно не отпускает, пока не убеждается что омега в порядке. Ладонь сама собой вплетается в темные мягкие волосы и чешет за подрагивающими ушами, заставляя омегу расслабиться и прильнуть ближе. Тонкие руки незаметно смыкаются за его спиной, а хвост омеги перестает нервно биться о матрас, опоясывая хозяина на уровне талии. Чанёль давно заметил, что Бэкхён часто это делает почти неосознанно. Ощущение объятия дает чувство тепла, пусть даже исходит оно от него самого. — Ложись, — шепчет Чанёль, когда омега окончательно успокаивается и почти повисает на нём. Бэкхён сонно приподнимает голову и возвращается к себе, но стоит Чанёлю лечь самому, как омега подкатывается ближе и застенчиво скользит хвостом по его плечу. Понимающе усмехнувшись, Пак слегка приподнимает руку, и Бэкхён тут же льнет к его груди, довольно улыбаясь и прикрывая глаза. — Вы не ушли, — вдруг бормочет омега, щекоча дыханием обнаженную кожу. Чанёль немного дергается, но не отстраняется, примыкая подбородком к чужой макушке. Надо бы объяснить, что спать вот так, в обнимку, альфе и омеге не совсем нормально, особенно в возрасте Бэкхёна, но Чанёлю сейчас абсолютно плевать на нормы морали и тех, кто их выдумал, потому что Бэкхён наконец начинает мурчать, и альфу окутывает усыпляющим теплом. — Я буду с тобой, — тихо, уже на грани сна отзывается Чанёль и погружается в сон, не замечая, как чужие рук крепче сжимаются на его торсе.

***

В этот раз Чанёль просыпается раньше Бэкхёна. Подросток, разворошив постельное белье, но крепко держа альфу за руку, мирно посапывает в подушку, пока Пак пытается незаметно покинуть постель. Мысли тут же захватывают воспоминания вчерашнего вечера, и он только лишь чудом не стонет от осознания, что ему придется разговаривать с Бэкхёном про ближайшую неделю в разлуке. Кое-как выбравшись из-под покрывала, он отправляется в купальню и несколько секунд устало глядит на свое отражение в зеркале. Не так уж и много он вчера выпил, что с утра чувствуется такая слабость и головная боль, совсем как вчера. Чанёль представления не имеет, с чем связано его утомление, но в голове упорно бьются насмешливые слова Чондэ о том, что он стареет и гробит нервы на своей «работе». Приведя себя в порядок, Пак спускается вниз и застает хозяина дома за рабочим столом с маленьким топориком в руках. Ким кидает дежурное приветствие, даже не отрываясь от работы, и заявляет, что на завтра у него ничего нет — десять минут назад он прикончил последние два яйца, так что Чанёлю придется идти на рынок или в ближайшую таверну, чтобы поесть. Подавив раздражение, Пак из вредности роется по чужим кухонным шкафчикам и успешно выуживает наружу два сморщенных яблока. — Это что, мои штаны? — недовольно бормочет Чондэ, проходя мимо и хлопая дверкой шкафа у альфы перед носом. — Хватит тут лазить, иди на рынок. Раз Бэкхён будет тут жить неделю, обеспечишь ему и мне пропитание. Я не собираюсь всё тащить на себе, — Ким язвительно усмехается и возвращается за свое рабочее место. — До чего ты вредный, — бросает Пак сквозь зубы, но все-таки поднимается наверх, чтобы собраться за продуктами. В комнате сонным взглядом его встречает Бэкхён, разнежено потягиваясь на постели. Из подушки рядом с ним случайно вылетает белое пёрышко, уши омеги в этот момент поднимаются по стойке смирно, и он тут же сосредотачивает внимание на новом предмете, внимательным взглядом разглядывая траекторию чужого полета. — Смотри, не упади, — предупреждает Пак, когда Бэкхён тянется тонкими пальцами за улетевшим на пол пером. — У меня хорошее равновесие, — сонно улыбается омега и жмурится, отрываясь от своего занятия и разглядывая спину Чанёля. Тот привычно роется в чужом шкафу, пытаясь найти подходящую по размеру рубашку. — Мы уходим? — вдруг обеспокоенно спрашивает омега, медленно садясь на матрасе и дергая ушами. — Пока нет, — Пак бросает мимолетный взгляд через плечо и продолжает поиски, через секунду доставая с полки мятую рубашку песочного цвета, — останемся еще ненадолго. Нужно сходить на рынок за продуктами и чем-то позавтракать. Можешь ещё полежать. — Можно с вами? — моментально следует вопрос, стоит Чанёлю закончить предложение. На самом деле, Бэкхёну действительно не помешает узнать, где находиться местный рынок, мало ли, что ему понадобится в течение недели, пока он будет жить у Чондэ, поэтому Пак кивает. — Только быстро, — ставит условие альфа, и Бэкхён мигом выпрыгивает из кровати, скрываясь за дверью в длинный коридор. Чанёль посмеивается ему вслед и завязывает последние нити на рубашке, небрежно оставляя открытой центральную часть груди. Ходить по городу в одежде наёмника посреди дня ему никак не хочется, а неряшливый Чондэ наверняка даже не заметит пропавших вещей. Через несколько минут они с Бэкхёном уже встречаются внизу. Омега недоверчиво поглядывает в сторону занятого работой Чондэ, неловко сидя на краю дивана, и Чанёль увлекает его за дверь, сообщая, что они будут через час. Ким не удостаивает их даже взглядом, полностью сосредоточенный на своем занятии. — Нужно купить тебе бандану или шапку, чтобы спрятать уши, — размышляет Пак, пока они бредут вдоль улиц. На Бэкхёне новая красивая одежда, которую он аккуратно подвязал и застегнул везде, где надо, но вовсе не это привлекает столь бурное внимание прохожих. Чанёль замечает, что омега ловит своё отражение в любых стеклянных поверхностях и зеркалах, чтобы удостовериться, что все в порядке, поэтому останавливается возле небольшой уличной лавочки под крытым навесом. — Что желаете, господа? — сонно тянет продавец — парень лет двадцати, завидев потенциальных покупателей. На лице у него написано такое безразличие, что Бэкхён наконец чувствует себя в своей тарелке, потому что незнакомец даже не задерживает взгляда на пригнувшихся ушах. — Не подойдет к костюму, — расстроенно говорит Бэкхён, пока Чанёль разглядывает цветастые косынки и соломенные шляпы на прилавке. Тащиться вновь в ателье не охота, но омеге очевидно некомфортно под чужими взглядами, а на рынке народу будет в два раза больше. Чанёль тянется к бежевому платку как раз в тот момент, когда то же самое делает Бэкхён, и когда их пальцы соприкасаются, омега стыдливо дергает руку назад и отходит на шаг. Пак в замешательстве оглядывается, но натыкается только на пунцовые щеки и отведенный в сторону взгляд. В итоге он покупает платок, но Бэкхён его так и не надевает. — О чем думаешь? — спрашивает Чанёль, пока они возвращаются на дорогу к рынку. Молчаливость омеги ему не понятна, ведь, если они вдвоем, Бэкхён тарахтит часы напролет, выбалтывая всё на свете, а сейчас загнанно молчит и даже в глаза не смотрит. Еще сегодня утром все было хорошо, а стоило омеги покинуть спальню, между ними поселилась угнетающая тишина. — Вспоминаю сегодняшнюю ночь, — после длительной паузы тихо отвечает Бэкхён. — И что же там такого интересного, что ты даже не желаешь на меня смотреть? — приподнимая бровь, холодно задает вопрос Пак. Почувствовав изменение чужой интонации, Бэкхён тут же поворачивается в его сторону и глядит почти умоляюще. — Я хочу! — тут же выдаёт он взволнованно. — Просто вдруг вы не хотите. — Это из-за твоего сна? Бэкхён смущенно кивает и возвращает вопросительный взгляд, но когда Чанёль уже собирается сказать, что думает, омега перебивает и тараторит: — Извините, что я на вас набросился, я не хотел, это случайно вышло, просто после сна мне сложно сразу осознать реальность, а тут еще вы в новом месте и… — Бэкхён, — Чанёль чуть повышает тон, заставляя омегу замолчать и прекратить по инерции едва не бежать вперед, а затем укладывает ладони на чужие напряженные плечи. Чуть теплая мягкая кожа под его руками ощущается уже настолько привычно, будто они не только позавчера встретились. Хотя с тактильностью омеги это не удивительно — Бэкхён любит ласку несмотря на то, что чужие прикосновения его пугают. Мальчик смотрит растерянно и как-то расстроенно, будто его сейчас начнут отчитывать. — У всех бывают кошмары, тут нет ничего сверхъестественного. Это просто сон. Да, ты не сразу пришел в себя, но ничего страшного не произошло, хватит себе голову забивать. По правде говоря, Чанёля не особенно беспокоило то, о чем переживал Бэкхён, пока это напрямую не отражалась на альфе; лезть в чужие дела он не любил, потому что после этого обязательно следовала ответственность, а принимать ее на себя Чанёль ой как не любил. Но поведение Бэкхёна начинало его порядком раздражать, потому что создавало между ними напряженную атмосферу недоговоренности и опасения. — Но я вас чуть не поранил, — виновато признается омега, опуская глаза и прижимая уши к макушке. — Да ты меня не задел даже, — усмехается альфа, убирая руки и отступая на шаг назад, что сразу дает подростку возможность облегченно выдохнуть, — я людей убиваю, неужели думаешь, что твои махания спросонья руками мне что-то сделают? Если даже захочешь, не сможешь мне навредить, — Чанёль только через несколько минут понимает, что слова прозвучали с опасной насмешкой, но Бэкхён не выглядит обиженным, скорее напуганным. Только этого не хватало, думает альфа, отчаянно раздумывая, как исправить положение. Хотя, может, так даже лучше. Пусть Бэкхён осознает их разницу, пусть думает, что Пак подозрительный пугающий убийца и любитель воровать маленьких омег из борделей, может, тогда он будет хотя бы немного сознательнее в его присутствии. — Ладно, — выдыхает Бэкхён через несколько секунд просто потому, что ему нечего больше сказать. Он думает, что тема закрыта, но Чанёля волнует еще кое-что. — С кем ты спал, пока жил в борделе? — спрашивает альфа, когда они уже подходят к рынку. Бэкхён возмущенно сверкает глазами, но Пак уточняет вопрос прежде чем котёнок выпустит коготки. — Просто спал. В смысле, ночью, где и с кем ты спал, с другими омегами или один? Народу здесь действительно тьма, а на узких улочках полный хаос. Бэкхён немного теряется, привычно цепляется за чужую руку и жмется ближе, даже хвостом смыкаясь на поясе альфы. На них мало кто обращает внимание, но Чанёль старается найти место поспокойнее, потому что если местные увидят нэко здесь, непременно подумают, что иногородний торговец перепутал это место с черным рынком и попытаются выкупить мальчишку. — Обычно мы все спали вместе, — отвечает Бэкхён, когда им все же удается свернуть в небольшой узкий пролет с фруктами и овощами, где народу гораздо меньше, чем в центральной части. — У нас была большая комната, там лежало много матрасов, и я спал с другими омегами и девушками. Но иногда мог заснуть в коридоре. А что? — О тебе кто-то заботился там? — игнорирует вопрос Пак, продолжая выпытывать, что нужно. — Ты ведь наверняка был самый младший, у какой-нибудь шлюхи точно проснулся материнский инстинкт. — Не говорите так, — зло огрызается омега, но тут же одергивает себя и отводит глаза. — Там были хорошие люди. Они не заслужили так называться. — Мне-то что до этого? — закатывает глаза Пак. Тот факт, что Бэкхён начинает показывать характер, одновременно бесит и возбуждает интерес. — Я, может, тоже хороший человек, а меня все зовут ублюдком. Только мне на это плевать. Ответишь на вопрос? — Не было кого-то конкретного, — после недолгой паузы говорит омега, — просто иногда другие проявляли доброту и заботились обо мне. А зачем вам это? — Ты в курсе, что ты лезешь обниматься ночью? — напрямую говорит Чанёль. — Я подумал, может, у тебя осталась привычка после борделя. Кто-то прижимал к себе, и ты теперь на меня вешаешься. — Я это осознанно делаю, — слегка покраснев, выдает Бэкхён, пока его хвост нервно тычется хозяину за шиворот, заставляя Чанёля удивленно косится в сторону мальчишки. — Мне так спокойнее, а вы меня никогда не отталкиваете, значит, вы не против, — заявляет омега уже более уверенно. — Я так знаю, что я с вами и меня никто не обидит. Чанёль все это понимает, чувство защищенности и прочие человеческие слабости, только вот до сих пор ума не может приложить, с чего это Бэкхён решил, что альфа не обидит его сам? — А если я к тебе приставать начну? — серьезно спрашивает Пак. — Или не захочу искать девчонку легкого поведения на ночь? А тут ты лежишь тепленький рядом. Бэкхён ошарашенно глазеет на альфу, а сказать ничего не в состоянии. Чанёль понимает, что выбрал неправильные методы объяснения, но продолжаться так дальше не может. Если им действительно придется жить вместе, Бэкхёну придется научиться засыпать в одиночестве, потому что скоро он начнет расти, а у Чанёля не настолько хорошая выдержка. — Вы о чем? — в конце концов, бормочет омега. — Ты же все понимаешь, котенок, я тебя не из гимназии для деток-паинек вывел, — как ни в чем не бывало отвечает альфа, — знаешь же, чем альфы и омеги различаются? Зачем тогда так ведешь себя? Разве ты стал бы так делать рядом с каким-нибудь мужиком, который тебя купил? — Но вы же не он! — вдруг кричит Бэкхён так громко и обиженно, что на них начинают оборачиваться прохожие и продавцы за прилавками. Чанёль только сейчас понимает, что они торчат тут уже черт знает сколько, а до сих пор с пустыми руками, потому что разговор потек не в то русло. Омега весь красный и с глазами на мокром месте, смотрит так, как будто его предал самый близкий человек. Чанёлю хочется пару раз приложиться головой об стену, стоит увидеть до такого обиженного мальчишку, но по-другому объяснить все равно бы не получилось, только вот место он выбрал немного не то. — И чем же я от них отличаюсь? — приподнимая бровь, равнодушно интересуется Пак. — Сам наверняка догадался, что я тоже хожу по таким заведениям. Так чем я лучше? — Вы же меня спасли, — растерянно тянет омега, всхлипывая. — Мне тебя жалко стало, а еще я никогда раньше так близко не видел нэко, — честно признается альфа. — О моей сознательности в твоем отношении это говорит ровно ничего. — Мне теперь и вас бояться? — шипит Бэкхён, глядя влажными глазами из-под челки. — Просто думай, прежде чем делать, Бэкхён, — вздыхает альфа, — нельзя так слепо доверять. Омега ничего не отвечает, перестает держать за руку и вообще отстраняется. Чанёль слышит редкие всхлипы, но игнорирует чужое расстройство. В конце концов, они теперь целую неделю не увидятся, Бэкхён остынет и все обдумает, и может, научиться вести себя по-другому рядом с ним. О том, что он испортил мальчишке весь день, Пак предпочитает не думать. Через полчаса они в тишине управляются с покупками и покидают рынок. На все заинтересованные взгляды прохожих Чанёль отвечает мрачным выражением лица и холодным блеском глаз, а Бэкхёну до незнакомцев нет никакого дела. Наверное, если бы его прямо сейчас выхватили у альфы из-под носа, он бы и сопротивляться не стал — настолько подавленным прошедшим недавно диалогом он себя чувствовал. Все его надежды о «нужности» разбились в пух и прах, Чанёль не оправдал его ожиданий. И альфе должно быть все равно, только вот у него тоже окончательно портится настроение.

***

С самого порога Чондэ заявляет, что через час к нему придет покупатель, поэтому им лучшее быстрее приготовить завтрак, поесть и скрыться с его глаз. Все это подкрепляется радостной улыбкой Кима при виде горы продуктов и довольного подмигивания, когда Чанёль, сцепив зубы, отправляется в заваленную инструментами кухню. Бэкхён даже не пытается предложить помощь, сразу скрывается на лестничной площадке, сжимая в руках новую косынку. — Малыш больше не считает, что на тебе свет клином сошелся? — язвит Ким со своего места, как только замечает напряжение между гостями. — Просто понял, что перед ним взрослый альфа, а не дворовый пёс, — тихо отвечает Пак, выгружая продукты на стол. Через некоторое время он уже занимается разделкой мяса, а через час они могут наконец нормально поесть, хоть и завтрак получается очень поздним. Едва закончив с едой, Бэкхён бормочет благодарность и снова порывается уйти, но Чанёль настойчиво привлекает его к уборке со стола, и только тогда они оба поднимаются наверх, потому что в дверь начинают стучать, и Чондэ приказывает им улепетывать к себе, чтобы не отвлекать его от работы. Как только они оказываются в комнате, Пак начинает собирать свои небольшие пожитки. Замечая это, Бэкхён настороженно складывает свои и так уложенные вещи в идеальном порядке и скрывается за дверью, ведущей в коридор. Через несколько минут возвращается с пижамой и мазью, которую купил ему Чанёль в таверне. Все его действия сопровождаются такой тишиной и скоростью, что Чанёль вздрагивает, когда замечает омегу боковым зрением рядом, ведь его шагов он не слышал. Уши Бэкхёна напряженно приподняты и внимательно реагируют на любой, даже самый мимолетный звук. Чанёль понимает, что нужно начать разговор про самое важное, но омега его опережает. — Если вам не нравится, я не буду вас трогать, — осторожно говорит подросток, прижимая к груди вещи. Это вовсе не то, что пытался донести до него Пак, но лучше, чем ничего, хотя прикосновения Бэкхёна, наверное, никому не могут быть неприятны. — Мне нужно уйти, — прерывает цепочку его размышлений Чанёль и вытаскивает из чужого шкафа еще одну рубашку. Он потом обязательно заплатит Чондэ за то, что тот любит одежду посвободнее. Бэкхён сначала теряется, а затем смотрит с таким отчаянием, словно Чанёль вонзил ему нож в сердце. Прежде чем Пак успевает объяснить, в чем суть дела, Бэкхён уже кидается к нему в объятия, цепляясь руками так отчаянно, будто чем крепче он будет держать, тем сложнее Чанёлю будет уйти. Даже чужой хвост с силой сжимается у альфы за спиной. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, не уходите, я буду делать все, что вы скажите, если вы не хотите, я не буду вас касаться, я могу спать в другой комнате и не разговаривать с вами, только возьмите меня с собой, не бросайте, — рыдает омега в чужую рубашку, а Чанёль ошарашенно глядит на подрагивающие уши перед своими глазами, без понятия, что делать с чужой истерикой. — Бэкхён, погоди, — он пытается отцепить мальчишку, но тот только крепче смыкает руки за его спиной и воет громче, наверняка пугая покупателя плотника на первом этаже. — Бэкхён, все не так, я не бросаю тебя, — старается объяснить альфа, но за своими рыданиями омега наверняка ничего не слышит. Чанёль матерится сквозь зубы и обнимает в ответ, зная, что это успокоит, но Бэкхён будто специально не ослабляет хватку, чтобы не дать ему заговорить. — Ну и зачем я тебе? — тихо спрашивает альфа, даже не надеясь получить ответ. Чанёль вдруг чувствует огромное облегчение от простого осознания того факта, что он не уйдет на самом деле, и Чондэ удалось переубедить его поменять решение прошлой ночью. Баюкая Бэкхёна в своих руках, он впервые за долгое время пытается, действительно пытается, прикладывает усилия, чтобы проявить нежность и ласку. Не грубо и резко хватает, сжимая чужую кожу сильными ладонями, а осторожно касается, вплетая пальцы в чужие волосы и поглаживая мальчика по спине. — Я не бросаю тебя, котёнок, — Чанёль говорит тихо, в чужую макушку, потому что несмотря на остановившиеся рыдания, Бэкхён не отпускает его, — это просто на время. Ты останешься с Чондэ на неделю, потом я заберу тебя. — Что? — Бэкхён резко поднимает голову и растерянно хмурит брови. Мокрое от слез лицо покраснело, глаза опухли, но он все равно выглядит слишком красиво для ребенка пятнадцати лет. — Мне нужно выполнить задание, я получил заказ, — терпеливо объясняет альфа, — сейчас я не могу взять тебя с собой, это опасно, и тебе негде будет жить. Ты ведь не хочешь кантоваться в борделях и гостиницах? — едва завидев, что омега хочет его прервать, Пак продолжает. — Да-да, знаю, если ты будешь со мной, все будет уже идеально, но поверь, тебе такое не понравится. Я не могу остаться у Чондэ так долго, нам обоим будет неловко, я буду мешать ему. К тому же, я могу привести хвост. Когда я выполню задание, я придумаю, как быть дальше, но я заберу тебя, я обещаю, — Чанёль специально говорит, глядя прямо в глаза, серьезно и отчетливо, чтобы омега точно понял, что он вернется. — Я договорился с Чондэ, он приютит тебя на это время. Наверняка заставит помогать по дому, поэтому если не хочешь, можешь сбегать в сад за домом, он заброшен и там никого не бывает, только не ходи далеко один, — Пак усмехается и щелкает омегу по носу, наконец ощущая, как чужая хватка ослабевает. Бэкхён поникает ушами и виновато делает шаг назад. — Я испугался, что вы уйдете насовсем, — шепчет омега, неловко поднимая вещи с пола — те упали, как только он кинулся к альфе. — Мы же договорились, я буду с тобой, — напоминает Чанёль, возвращаясь к своему прежнему занятию и пытаясь сделать вид, что между ними все как всегда. Хватит ему на сегодня впечатлений, сердце и так заходится как бешеное. — Чондэ хороший человек, он позаботится о тебе. — Я правда не могу пойти? — Не можешь. В комнате повисает тишина, прерываемая только звуком складываемой одежды. Чанёль быстро управляется — вещей у него совсем немного и ничего ценного нет. Он достает из кармана несколько золотых монет и оставляет на столе. — Если захочешь что-то купить, можешь взять деньги. Или попроси у Чондэ, он не откажет, я оставлю ему тоже. И не плачь больше, понял? — Ладно, — хмыкает омега с кровати. Определённо это его любимое место в комнате, чуть что — он сразу валится на простынь и вытягивается, задирая хвост. Он уже немного пришел в себя, но от криков и воев голос охрип, и вид у него не самый счастливый. — Веди себя хорошо, — тепло усмехается альфа, закидывая сумку за спину и отправляясь к двери. — Я вернусь через неделю. — Хорошо, — шепчет Бэкхён, и Чанёль только сейчас замечает на чужой шее повязанный бежевый платок — как раз тот, который они купили накануне. Бэкхён мягко улыбается и машет ладошкой, когда Пак закрывает за собой дверь.