***
Чанёль с трудом смог открыть глаза. Бэкхён нависал над ним, обеспокоенно вглядываясь в нахмуренное лицо и пытаясь растолкать альфу. Когда он приподнялся, в глазах потемнело, и собственное тело показалось тяжелее, чем обычно, раза в два, но Чанёль не обратил на это внимание, резко поднимаясь и едва не задевая лоб Бэкхёна своим. Омега вовремя успел отскочить и протянул Чанёлю флягу с водой. — Как ты себя чувствуешь? — взволнованно спросил нэко, не отрывая от него внимательных глаз. — Нормально, — соврал Пак, до последней капли опустошив сосуд. Им нельзя было останавливаться, да и смысла в этом не было — помощи ждать было неоткуда, пока пустыня не и лес не кончатся. Им бы мог, конечно, попасться какой-то нелепо добрый путник, который готов был бы помочь быстрее добраться до города, но с раной Чанёля мог справиться только опытный врач. Пак старался не думать о том, что произойдет, если будет слишком поздно. — Где брошь? — спросил альфа, собирая их вещи и стараясь игнорировать жалобный взгляд омеги. Чанёль по глазам видел, что у подростка на языке крутится какое-то до глупости наивное предложение бросить все и вернуться или искать врача. Нельзя было дать ему такого шанса. Пока Бэкхён бегал за брошью, которую закопал поблизости, Чанёль отогнул край ткани на ладони, чтобы взглянуть на укус. Как он и думал, кровь остановилась и запеклась, но рана стала еще хуже, и кожа по краям приобрела жуткий голубоватый оттенок. Пак вернул ткань обратно и вздохнул, сетуя на свою глупость. После всего, что он пережил, умереть от укуса змеи было бы слишком обидно. Будь проклят этот трусливый обнаглевший Сехун. — Может, закопаем ее снова и поищем врача? — осторожно предложил омега, возвращаясь. В ответ он тут же получил категоричное и окончательное «нет», однако процесс выманивания желаемого уже был запущен. — Но у нас есть больше двух недель. Мы успеем. — Путь и так увеличился вдвое, — мрачно напомнил Пак, вешая мешки на лошадей, — у нас нет времени таскаться по пустыне в поисках врача. Меня заколебала эта жара. — Но так нельзя, Чанёль, — омега схватил его за руку и умоляюще заглянул в болезненно блестящие глаза, — я же вижу, что тебе хуже, и если… — У тебя у самого течка скоро! — прикрикнул альфа, выдергивая руку. — Как ты себе представляешь дорогу в таком состоянии? Я не смогу тащить тебя на себе, нам нужно быть в городе как можно скорее. После этого Бэкхен послушно отстал и стыдливо покраснел, возвращаясь к своей лошади, пока Пак невозмутимо цеплял брошь под плащ. Он переборщил, как обычно — тело Бэкхёна его не касалось, как и частота его цикла, он запоминал это просто по инерции (ему-то приходилось в подобные ночи ночевать где попало) — но на долгий разговор и аргументированные ответы не было времени, к тому же голова раскалывалась. Чуть позже, когда они уже спускались со склона, Бэкхён предложил поменять повязку, но Пак решил дождаться вечера. Не хватало еще, чтобы омега и правда устроил истерику, увидев плачевные последствия укуса. После нескольких часов дороги Чанёль чувствовал себя так, будто не слезал с коня как минимум дня три. Тело нещадно ныло, как будто наказывая хозяина за халатность, и Чанёль порой даже не мог сосредоточиться на том, что говорил поблизости Бэкхён — настолько громким был шум в голове. Несмотря на это, им без приключений удалось подобраться к краю пустыни, правда, было уже далеко за полночь. Чанёль валился с ног от усталости, и Бэкхёну пришлось почти тащить его до спального мешка. От душного, горячего воздуха он начинал задыхаться и кашлять, а пока омега бегал закапывать брошь на ночь, его успело стошнить. Невидящим взглядом вглядываясь в туманное ночное небо, Пак пытался закрыть глаза и просто заснуть, спокойный длинный сон — все, о чем он грезил на протяжении целого дня, но организм не давал ему спуску, мучая болями легкие и желудок. — Чанёль? — шепот Бэкхёна едва долетал до его слуха, пока омега не присел рядом, поднимая его неподвижную руку к себе на колени. Распутав ткань, подросток в ужасе ахнул, разглядывая загноившиеся края раны. Со слезами в глазах посмотрев на альфу, он понял, что тот не придает ему сейчас никакого значения, находясь на грани мучительного сна и не менее мучительной реальности. Полностью сняв грязную ткань, Бэкхён промыл рану чистой водой и снова наложил повязку, предварительно смазав укус мазью. Чанёль не мог спать. Измотанное тело пыталось заслужить право на отдых, но яд внутри вызывал дрожь и горячку, пару раз Паку чудились скорпионы и змеи, он резко вскакивал с земли и тут же валился обратно от изнеможения. — Если ты умрешь, я тебя убью, — плаксиво шептал Бэкхён ему в ухо, обнимая и мурча в надежде на то, что знакомый запах и звук усыпят альфу. Это произошло только к середине ночи, и к этому времени спать не мог уже сам омега. Аккуратно выпутавшись из объятий чужих рук, он выскользнул из-под покрывала и вплотную подошел к кромке леса, который находился в паре десятков метров от места их ночлега. Среди высоких густых деревьев невозможно было разглядеть горизонт, а о домах или кострах и вовсе не было речи. Однако Бэкхёну ничего не оставалось делать, как через несколько минут оказаться среди чащи, в последний раз оглянувшись на спящего альфу.***
Этим утром Чанёль просыпался так же плохо, как и предыдущим. Бэкхёну пришлось будить его, тряся за плечи и обливая лицо холодной водой. Когда Пак окончательно очнулся, то первым делом заметил, как непривычно ощущается его рука. Из-под повязки выглядывали зеленые листья незнакомого ему растения, и он поднял вопросительный взгляд на омегу, потому что сунуть их туда мог только он, если, конечно, Чанёль не совсем слетел с катушек ночью. В любом случае сейчас он чувствовал себя гораздо лучше, чем прошлым вечером. Возможно, вместе с рвотой из организма вышла хотя бы часть токсина. — Пока ты спал, я немного пошатался по лесу, — объяснил Бэкхён, помогая ему подняться, — нам в академии рассказывали про растения, которые могут помочь при укусе змей, я подумал, что они возможно растут в лесу, и мне повезло. — Ты ходил один в лес? — вместо благодарности рявкнул Пак. — Да, представь себе, — пробурчал Бэкхён, отходя в сторону, — я помню: никакой самодеятельности, не отходить от тебя далеко, делать, что скажут, помню! Но я лучше предпочту угодить в неприятности, чем стану свидетелем твоей смерти. И ты сам виноват! — обиженно кинул омега, взбираясь на лошадь. Ни утреннего вам приветствия, ни благодарности. Пак как обычно в своем репертуаре. Чанёль только обреченно вздохнул в ответ. С Бэкхёном ничего нельзя было поделать, к тому же, он действительно помог, пока все, что делал альфа, это валялся полуживой в грязном песке, а до этого еще и накричал на него. — Спасибо, — все-таки сказал Чанёль, когда они двинулись в дорогу и уже пересекли границу леса. Простого спасибо естественно было недостаточно для того, чтобы выразить, что чувствовал Пак на самом деле, но других слов у него не нашлось, а Бэкхён и на это слабо улыбнулся и кивнул. На самом деле, его удивляла готовность омеги справляться с такими серьезными проблемами и даже жертвовать собой и своим отдыхом для того, чтобы помочь Паку. Да, альфа тоже постоянно это делал: во всем старался угодить, всем обеспечить, да и не баловать омегу вроде Бэкхёна было сложно, и все же он привык быть тем, кто берет на себя ответственность за другого, а не тем, о ком заботятся. Находиться в новой роли было непривычно и даже немного унизительного, но особого выбора у него сейчас не было, главной целью было выжить, и если Бэкхён готов был идти на крайние меры, Чанёль не мог его за это осуждать. Теперь каждое их утро начиналось с поисков таинственной травы, название которой Бэкхён забыл, но которую всегда мог узнать среди остальных растений. Он накладывал ее поверх мази и плотно укутывал тканью, предварительно промыв рану водой. В лесу, несмотря на постоянно ошивающихся рядом волков и кабанов, было гораздо проще, чем в пустыне. Никаких песчаных бурь, нещадной жары и подкрадывающихся из-под каждого неприметного камня змей. Пару раз пришлось завалить волков, но теперь Бэкхён стрелял и метал ножи гораздо лучше, поэтому вдвоем отпугивать диких тварей было проще. Уставший под вечер Чанёль обычно оставался готовить ночлег, пока Бэкхён бегал прятать кулон и подстреливал куропаток для ужина. Они стали есть гораздо больше, по крайней мере Бэкхён, к которому вернулась прежняя энергия, аппетит и желание жить, Чанёль же чаще просто хлебал бульон и пил много воды. Однажды утром им даже удалось искупаться в озере неподалеку от места ночлега. Несмотря на то, что по утрам Чанёль чувствовал себя почти здоровым, Бэкхён настаивал пойти вместе, пока Пак не напомнил, что омеге самому станет стыдно быстрее, чем он успеет хоть чем-то помочь, а уж с такой глупостью альфа справится сам. Если на горизонте виднелись охотники или местные, забредшие в чащу, приходилось делать крюк и обходить незнакомцев. Чанёль продолжал носить брошь на груди, хотя Бэкхён активно пытался внедрить идею обмена, и однажды они даже чуть не подрались из-за того, что омега не желал возвращать артефакт. Чанёль вполне готов был носить на себе змеиный глаз, к тому же, он уже был ранен и гораздо более вынослив Бэкхёна, который настаивал на том, чтобы первую часть дня брошь носил именно он. Для Пака постоянные драки, ранения, шрамы и фингалы под глазом были обычным явлением, но сделать Бэкхёна целью всех смертоносных хищников леса… Этого нельзя было допустить. Перед омегой Чанёль оправдывался тем, что слишком слаб, чтобы в случае чего нести нэко на себе, но по правде говоря, он бы просто не смог простить себя, если бы Бэкхён попал в неприятности из-за этой проклятой броши. Проблемы Чанёля с Сехуном его никак не касались, и тем не менее он был тут, постоянно меняя чужую повязку и почти убаюкивая альфу во сне. И этого было достаточно.***
Настоящие проблемы начались, когда они въехали в долину. Там скрыться от людей, даже простых крестьян, было довольно сложно. Главная дорога пролегала через всю долину, именно по ней ходили торговые телеги и путешествовали местные, запасной путь, который построили с десяток лет назад, чтобы не угодить в разливающуюся весной реку, уже давно был заброшен, так как водоём обмельчал и не разливался так широко. Им хватило всего несколько часов, чтобы понять, что по основной дороге идти слишком опасно, после того, как Чанёлю пришлось уложить трех вполне безобидных крестьян, встретившихся им на пути абсолютно случайно. Бэкхён предложил свернуть на первую же попавшуюся тропинку, уводящую в другую от столицы сторону, но через пару часов и ее пришлось оставить позади, забредя в хилый старый лесок. Омега отогнал от них любопытную лису, пока Чанёль изо всех сил пытался скрывать свое далекое от идеального состояние, в первую очередь от себя самого. Никогда еще он не чувствовал себя таким вымотанным после драки с обычными мимо проходящими крестьянами, которые даже не знали, как правильно держать в руке нож при атаке. Достав карту, Пак посчитал, насколько они удлинили путь, но расстояние было не страшным, так что дальше можно было идти через лес, а потом переночевать в маленьком поселке поблизости. В город они бы вошли через четыре дня, правда, не с центральных ворот, но это было не так важно, пока они успевали на бал. К полудню Чанёлю стало совсем плохо, и хотя они оба не разговаривали про состояние альфы, Бэкхён настоял на перевале, соврав о том, что устал. Альфа только рад был поверить его лжи и облегченно спешился, сразу же укладываясь на землю возле небольшого камня, рядом с которым положил сумку. Омега остался сидеть рядом, периодически отпугивая от них интересующуюся гостями леса живность. Все, что произошло дальше, Бэкхён считал полностью своей виной. Пока Чанёль задремал, он аккуратно проверил чужую рану, и, осторожно взяв альфу за руку, просто сидел рядом, уже и сам начиная засыпать. Находясь в постоянном напряжении и страхе, вырубиться без чувств для него было проще простого, однако пока рядом был Пак, нуждающийся в помощи, Бэкхён не давал себе спуску. Ему иногда до зубного скрежета хотелось напомнить Чанёлю, как он упорно не хотел брать омегу с собой, но говорить, что без него к этому времени альфа мог бы быть уже мертв, было до дрожи страшно. За своими размышлениями и полусном Бэкхён совсем забыл о броши на чужой груди. Обычно, если они останавливались даже не надолго, омега снимал змеиный глаз и прятал где-то поблизости, убедившись, что ни любопытные животные, ни ищущие наживу проходимцы не заметят его, однако в этот раз брошь так и оставалась у Пака на груди во время сна. Бэкхёну казалось, что он прикрыл глаза всего на пару секунд, однако когда он проснулся, резко поднимая голову с чужих коленок, солнце уже клонилось к закату, а из-за деревьев маячило четыре высокие широкоплечие фигуры, которые с точной вероятностью направлялись в их сторону. Вытаскивая из сумки кинжал и крепко зажимая его в руке, Бэкхён принялся расталкивать уставшего альфу. Когда Чанёль открыл глаза, во взгляде Бэкхёна отражалась такая паника, что ни на секунду не приходилось сомневаться, что они в большой беде. — Там кто-то есть, — прошептал омега, быстро скатываясь с него и бросая мимолётный взгляд на приближающиеся и-за деревьев силуэты. — Нужно уходить. — Не успеем, — одернул его Пак, приподнимаясь и чувствуя, как конечности наливаются свинцом. Если они выйдут из этого леса живыми, им крупно повезет. Бэкхён бросил сборы и испуганно оглянулся на него, будто думал, что Чанёль сошел с ума. Но против четырех рослых альф, которые были уже в паре метров, в побеге им не светило совсем ничего. По их внешнему виду и манере разговора, насмешками доносящегося до ушей Пака, можно было легко догадаться, что перед ними мародёры. Скорее всего, они поживились в какой-то таверне неподалеку и теперь искали следующую жертву, но артефакт притянул их сюда. За спиной у мужчин свисали огромные мешки с деньгами, оружием и прочими сворованными вещами, которые они побросали на землю, когда приблизились к небольшой поляне, где находились Чанёль и Бэкхён. — Бери лошадь, — спокойно приказал Пак через плечо, прикидывая, на кого лучше напасть первым. Бэкхён за его спиной нелепо распахнул глаза и уже собирался что-то сказать, когда альфа продолжил. — Если что-то… пойдет не так, в город не возвращайся. Лучше идти на север. — Ты о чем? — едва слышно прошелестел Бэкхён, дрожащими руками сжимая рукоятку кинжала. Чанёль конечно мог рискнуть и позволить омеге вступить в драку, но только при условии, что смог бы в случае чего переключиться на Бэкхёна и защитить его, однако в этот раз он даже не был уверен, хватит ли у него сил хотя бы на собственную защиту. Избавляться от артефакта тоже было поздно, мародеры не упустили бы шанс заграбастать себе редкое украшение, даже если бы не знали, что перед ними на самом деле. Сейчас главным было увести Бэкхёна, но тот упрямо оставался на месте, заставляя Пака по-настоящему нервничать. — Ты что, оглох? — рыкнул альфа, когда мародеры находились уже в паре метров от них. Он дернулся назад, хватая упрямившегося Бэкхёна за плечо, но было слишком поздно. Церемониться и разговаривать с ними не стали, один из альф сразу кинулся в драку, заставляя Пака резко выставить перед собой длинный клинок, блокируя удар. Острая сталь распорола чужую руку, и в воздухе послышался оглушительно болезненный крик и запах свежего мяса. Чанёль оттолкнул ноющую от боли тушу, чувствуя, как по щекам стекает горячая кровь. — Бери молот, — кинул он Бэкхёну, когда в его сторону отправились сразу двое. Омега послушно и резво вытащил из сумки на земле небольшой легкий молот как раз для ближнего боя, и оттолкнул одного из альф, прицелившись прямо в чужое бедро ножом, который носил в чехле за пазухой. На их с Чанёлем стороне был здравый смысл и ловкость, потому что все, что двигало альфами, было лишь отчаянное желание заполучить притягивающий артефакт. Однако они превосходили их в численности и силе, это Бэкхён понял, когда, оказавшись прижатым разъяренным альфой к коре жесткого дерева, увидел, как тяжело Чанёлю дается драка. Он и сам уже едва дышал, чувствуя, как чужие огромные руки сжимаются на тонкой шее, но изо всех сил сдерживал испуганный вскрик, чтобы не привлекать внимание Пака. В озлобленных глазах напротив не было ни намека на сострадание или жалость, подобные им люди убивали омег гораздо младше и слабее Бэкхёна, если приходилось (или было желание). Даже зажимающие его по углам одноклассники, которым хотелось позабавиться над выскочкой нэко, не вызвали в нем такого ужаса и ярости одновременно. Он пытался скрести ногтями по чужой ладони, сдавливающей его шею, но альфа даже не обращал на это внимание, только сильнее сдавливая под рукой покрасневшую кожу. Молот давно выпал из ладони омеги, а нож, застрявший в бедре одного из мародеров, уже валялся где-то на земле, потому что раненый, не обращая внимание на боль и решительно скалясь, отправлялся в сторону Чанёля, который до сих пор не мог справиться с одним противником, чувствуя, как не хватает сил на ответный удар и как мутнеет в глазах. Альфа напротив Бэкхёна мерзко ухмыльнулся, неожиданно ослабляя хватку, а затем с силой прибивая чужой затылок к коре жесткого дерева. Омега не удержался и взвыл от боли, ощущая, как теплая кровь стекает по его шее и за ворот рубашки. Чанёль в нескольких метрах от него ухнул что-то тяжелое и болезненное и сплюнул на землю красным. Альфа, которого Пак порезал в самом начале, уже немного оклемался и готовился добить обидчика, пока два остальных пытались повалить его на землю, пиная в живот и вновь заставляя харкать кровью. Трое на одного — совсем нечестно и без шансов. Собственная беспомощность не давала освободиться и заставляла яростно пинать ногами воздух, пока дрожащие ослабленные руки не оставляли попыток расцепить чужую хватку, чтобы глотнуть хоть немного такого необходимо сейчас кислорода. Когда Чанёль рухнул на землю, хватаясь за зияющую кровавую рану в боку, Бэкхён взвыл вместо него. В голове билась только мысль расцепить чужие руки и кинуться к Паку, но собственных сил не хватало, а глаза застилали щиплющие слезы, водопадом стекающие по щекам. Один из мародеров безжизненно повалился на Чанёля, видимо, тот успел его убить, но двое остальных уже стаскивали мертвое тело с альфы, готовясь его добивать. Хватило бы одного удара ножом или пинка в живот, чтобы Пак навсегда остался лежать на земле, но Бэкхён просто физически не мог вытерпеть мысль об этом. Прорезавшиеся сквозь длинные тонкие пальцы когти полоснули по чужому ненавистному лицу напротив, и Бэкхён с пугающим удовольствием ощутил, как теплая кровь бежит по его ладони, окрашивая бледную кожу темно-красным. Он не помнил, когда и при каких обстоятельствах в последний раз чувствовал такую животную жажду убивать, такое сильное желание разорвать тело перед собой на кровавые куски, вгрызаясь острыми, только прорезавшими десну клыками в чужую руку. Хватка на его шее ослабла, и Бэкхён не упустил шанса снова с извращенным наслаждением полоснуть когтями по чужому лицу, на этот раз глубже и сильнее, так, что альфа завизжал от боли и проколотого глаза. Если бы у него было время, он бы непременно мучил мародера до изнеможения, возможно, раскорябал бы чужую толстую шею и в ручную добрался до сердца или легких, разгрызая тонкие ткани кожи. Вместо этого Бэкхён всадил молот в голову одного из альф, пытающихся содрать с Чанёля брошь, пока тот кое-как отбивался от ударов, сплевывая кровь и пытаясь держать глаза открытыми. На любимом лице Бэкхён заметил глубокий широкий шрам, из которого длинными струйками сочилась бордовая кровь, затекая альфе в рот и нос. Увиденное подняло внутри новую волну ярости, и Бэкхён оттащил последнего живого альфу за затылок, хватая сальные жесткие волосы и оттаскивая того подальше от хрипящего Пака. Прибив ботинком к земле шею ничего не понимающего мужчины, Бэкхён подцепил длинными когтями нож поблизости и медленно провел лезвием по чужой щеке, распарывая грязную кожу и заставляя альфу взвыть от боли. На этом представление не закончилось, лезвие двинулось глубже, затем ниже, Бэкхён будто разрезал ножницами шелк, равнодушно наблюдая за рвущимися тканями, пока нож не уткнулся в ключицу. Дернув лезвие, омега сломал кость и, выдохнув, вытащил нож из едва дышащего тела, чтобы в итоге воткнуть лезвие в чужое сердце. Он наблюдал, как темная кровь впитывается в землю и окрашивает багряным свежую зеленую траву, и изнутри поднималось желание, которое бы привело Бэкхёна в ужас когда угодно, только не сейчас. Он мягко окунул пальцы в разорванную рану на чужом лице, собирая кровь с поврежденных тканей и мяса, и приблизил руку к лицу, слизывая красную жидкость с пальцев. Далеко не то, что ему хотелось почувствовать, но достаточно приятно. Ему нужна была другая кровь, но на такое он бы не решился даже в полном забытьи. Из собственных мыслей вырвал хрип поблизости. Чанёль пытался перевернуться на спину, хватаясь за окровавленный бок. Вся правая часть его торса была в крови, а грудь еле вздымалась. Бэкхён подошел ближе, помогая альфе приподняться и улечься на спину, ласково поглаживая мокрые волосы и стирая еще не успевшую засохнуть кровь. Наваждение проходило, и к нему снова начал возвращаться всепоглощающий страх при виде плотно сцепленных зубов альфы, пытающегося сдержать болезненный крик. Чанёль никогда раньше не дышал так глубоко, никогда не цеплялся за него слабыми руками, никогда не сдерживал стоны боли. Бэкхён аккуратно отнял его руку от бока и рассмотрел рану от кинжала, осторожно убирая ткань. Повязка на руке Чанёля так же вся пропиталась кровью. Очень много крови. Везде. Чанёль не понимал, что происходит, от болевого шока он позволял Бэкхёну делать с собой все, что тот хотел, только когда омега поднялся, сдернув брошь с его груди, которую, к счастью, кровь не задела, альфа вскинул руку, слабо хватаясь за край чужой рубашки. — Я скоро приду, — прошептал Бэкхён и кинулся бежать. Он не мог вылечить такие раны сам, не мог выходить настолько слабого альфу, которого убивал яд в крови, ему нужен был врач, срочно. Поспешно закопав брошь под приметным деревом, омега добежал до реки и прямо в одежде кинулся в воду, смывая с себя кровь, пот и грязь и не обращая внимания на удивленно глазеющих на него людей, отдыхающих у берега. Только полностью оказавшись под водой, Бэкхён позволил себе закричать, пока мутная, пропахшая камышом река поглощала любые звуки, беспощадно затекая в рот и нос. Времени на истерики не было, слегка оклемавшись и наглотавшись ледяной воды, омега вынырнул и доплыл до берега, по-прежнему игнорируя напуганные взгляды местных. Он по памяти добрался до ближайшего поселка и, хватая любого попавшегося на пути местного, выспрашивал, есть ли поблизости врач и как его найти.***
Чанёль проснулся от шума за окном. В комнате пахло Бэкхёном и хлебом, поэтому он сразу понял, что находится на кухне. Наверное, вчера ночью перепил в кабаке и решил улечься спать прямо на диване или слишком устал, чтобы добираться до своей комнаты. Вот сейчас Бэкхён спустится и устроит ему настоящий разнос, поэтому лучше окончательно просыпаться и завтракать. Осознание происходящего пришло вместе с острой, почти невыносимой болью в боку, когда Пак попытался поднять руку, чтобы почесать лицо. Он распахнул глаза, ладонью хватаясь за причиняющую боль рану, и почувствовал под пальцами плотную сухую повязку из медицинского бинта. В комнате было пусто, и в ней Пак находился впервые. На тумбе рядом с кроватью, в которой он проснулся, стоял поднос с буханкой хлеба, булочками и чашкой фруктов. На полу нашелся кувшин с водой. Голода Чанёль не чувствовал, от боли его и вовсе замутило, а от непонимания происходящего впервые становилось страшно. Вспомнив последнее, что осталось в памяти, Пак пришел к выводу, что он находится в ближайшей деревне и его смогли откачать. Воспоминания о нескончаемой боли, нехватке воздуха и мутном взгляде накатили на него сильной, сносящей все на своем пути волной, заставляя застонать и вновь откинуться на подушке. Словно по мановению волшебной палочки, которым, видимо, являлся звук его голоса, в дверях показался бледный Бэкхён. — Боже, наконец-то, — просипел омега, выдыхая так, будто все это время задерживал дыхание. Чужое лицо вместо обрадованной улыбки отразило плаксивую гримасу, через несколько секунд разразившись слезами. Чанёль сам, кажется, впервые за долгое время был на грани плача. Все произошедшее (хоть он и не понимал до конца, что именно) казалось каким-то чудны`м сном. Главное, что они смогли выбраться из этого проклятого леса. — Да ладно тебе, — прохрипел Пак, пытаясь улыбнуться и не обращать внимание на боль в районе щеки, когда Бэкхён, присев на колени возле постели, осторожно, но от этого не менее крепко, сжал руками его шею. Самому Чанёлю любые телодвижения давались с трудом, поэтому он только слегка поглаживал кончиками пальцев острое плечо омеги. — Не расскажешь, где мы? — спросил альфа, когда Бэкхён задышал спокойнее. Омега отстранился, кивая головой и утирая слезы, и перебрался на противоположную сторону постели, поднимая с пола графин и заполняя стакан на подносе водой. — Сначала скажи, как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно попросил Бэкхён, осторожно присаживаясь на край кровати и сжимая в ладонях стакан. Чанёль, по правде говоря, не помнил, когда он последний раз ощущал себя настолько хреново, но вся эта боль, начиная от ломоты в шее и заканчивая раздирающей раной в боку, была терпимой только благодаря тому, что он был рядом с Бэкхёном, живым и здоровым. — Как будто я умер и воскрес, — признался все же Пак, принимая из чужих рук воду. — В общем, почти так и есть, — омега слабо улыбнулся, придерживая стакан у чужих губ. — После того, как я… помог тебе с теми альфами, ты был сильно ранен и почти терял сознание. Мне пришлось спрятать брошь и бежать искать врача. Мы сейчас в поселке недалеко от леса. Вообще-то тут нет врача, но нам повезло, если так можно сказать… — на вопросительно выгнутую бровь Бэкхён продолжил: — кто-то из местных заболел ветрянкой, и глава поселения пару дней назад пригласил лекаря, чтобы зараза не распространилась. Как только он меня увидел, сразу понял, что мне нужна помощь и без лишних вопросов отправился со мной в лес. Я сказал, что тебя тяжело будет утащить вдвоем, поэтому мы взяли еще двух альф, и они помогли нам. Сейчас мы в таверне неподалеку от северной границы. Мне пришлось наврать, что мы ехали в пустыню, но на нас напали разбойники. — А…? — Брошь я спрятал в лесу, — перебил его Бэкхён. — На днях я ходил проверять, она была там, но я перепрятал на всякий случай. — На днях? — Чанёль нахмурился. — Сколько я проспал? — Где-то трое суток? — неуверенно ответил омега, ласково поглаживая здоровую ладонь альфы. — Исин, врач, всё это время пытался поставить тебя на ноги, но ты все равно очень слаб, поэтому мы не можем уйти, — в голосе Бэкхёна послышалась серьезность, и он немного сжал руку Пака, как будто пытался подкрепить свои слова грозным видом. Чанёль и сам понимал, что самостоятельно даже с кровати не встанет, чего уж тут было говорить про путь до столицы. У них в запасе было время, но валяться тут месяц он не мог. Бэкхён пробыл с ним до самого вечера, развлекая разговорами, вдалбливая в его мозг по десятому кругу наставления врача и заставляя постоянно пить чистую воду и иногда перекусывать. Он сам выглядел ничуть не лучше Чанёля, бледный и с темными кругами под глазами, однако энергии у него было хоть куда, и Пак догадывался, почему. Бэкхён наверняка боялся, что он не выживет, альфа ведь и сам так думал: уже готовился к смерти и пытался принять мысль о том, что умрет от пинка какого-то ублюдка. Однако чем больше он вспоминал неприятные подробности драки, тем больше вопросов назревало в его голову. Он ведь и правда должен был умереть. Бороться с тремя альфами было слишком сложно, особенно учитывая его разбитое состояние. От распространяющегося по крови яда его постоянно тошнило и вело в стороны, даже от одного противника он не смог отделаться окончательно, как же он справился с тремя? Да, отдаленно он помнил, что где-то поблизости маячил Бэкхён но не мог же омега его телосложения раскидать сразу трех здоровенных альф? Или… — О чем думаешь? — прошелестел Бэкхён, бездумно выводя тонкими пальцами какие-то замысловатые узоры на чужой груди. Они лежали в постели, Чанёль скучал, пялясь в потолок, а уставший болтать без умолку омега пристроился с левого бока и мурчал у его сердца, щекоча хвостом пятки альфы. Всё нерастраченное беспокойство Бэкхён, как это обычно бывало, проявлял в прикосновениях и ласке, почти полностью сливаясь со своей требовательной кошачьей сущностью. Пак задумчиво провел ладонью по чужой макушке, почесывая теплую кожу у пушистого уха. Омега неосознанно замурчал глубже, и Чанёль не сдержал смешка, тут же хватаясь за ноющую рану. — Ой, извини, — тут же встрепенулся омега, убирая хвост от чужих пяток и думая, что Чанёль засмеялся от щекотки. — Все нормально, — пробормотал альфа, вновь расслабляясь. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в успокаивающий запах Бэкхёна, а через пару секунд ответил: — Думаю о том, как ты смог уложить четырех здоровенных альф. Бэкхён в его руках тут же напрягся, переставая двигать хвостом и мурчать, и Чанёль нахмурился, не понимая, что такого спросил. В конце концов, он наоборот ожидал, как омега начнёт хвастаться своей хитростью и ловкостью, ведь как-то он все-таки смог не дать мародерам убить альфу. — Бэкхён? — растерянно спросил Пак, когда омега начал отстраняться. — Что-то не так? — Нет, просто… — Бэкхён отвел глаза, садясь на постели и обхватывая себя руками. — Я сам не до конца понял. Просто мне очень нужно было тебя защитить, и все это. как-то само собой получилось. Чанёль видел, что омега осторожно подбирает слова, стараясь не проговориться о чем-то, будто боится напугать или разочаровать его. Выпутывать правду у Пака не было ни сил, ни настроения, поэтому он только кивнул, слегка потянув Бэкхёна на себя, пока тот не улегся в прежнее положение, теплым облаком пристраиваясь у него подмышкой. — В любом случае ты нас спас, — сказал Пак, поглаживая ладонью чужую спину сквозь ткань туники. — Каких бы жертв это ни требовало, они оправданы. Бэкхён вовсе не переживал из-за жертв. Ему плевать было на жизни мародеров, они были ублюдками, Бэкхён это точно знал. Такие иногда заглядывали в бордель, ни за что не платили, брали девушек и омег силой, крали деньги. Их жизнь ничего не стоила, особенно если на кону стоял его альфа. Однако те странные, неподдающиеся логике метаморфозы, которые превратили его в кровожадную машину для убийств — вот, что по-настоящему пугало. Но Чанёль был прав, если это помогло им выжить, средства были не важны. Через полчаса Пак задремал под мерное мурчание под ухом, и Бэкхён осторожно выбрался из постели, относя пустой поднос вниз и принося чистую воду. Хозяйка поинтересовалась, не нужна ли им ванна или новое белье, но омега слишком устал, чтобы купаться или менять постель, к тому же, он ждал, пока вернется Исин. У лекаря было много дел в деревне, не только ветрянка. Местные не могли упустить возможность воспользоваться услугами настоящего доктора, пока он был рядом, жалуясь на боли в спине, простуду или бесплодие. Когда Исин наконец пришел, был уже поздний вечер, однако Бэкхён сумел перехватить его на лестнице и попросил проведать Чанёля. Несмотря на уставший вид, омега согласился без лишних просьб и мягко улыбнулся, радуясь, что пострадавший наконец очнулся. За пару дней, что ему удалось провести рядом с Бэкхёном, он понял, что этот ребенок бескорыстно добр и, главное, испуган, поэтому его постоянно приходилось убеждать, что с его другом (Исин так и не понял, кем они приходятся друг другу из сбивчивых объяснений омеги) все будет хорошо. На самом деле раны Чанёля действительно были смертельны, если бы они прождали еще несколько часов, его бы вряд ли получилось спасти, но Бэкхён не растерялся и вовремя позвал на помощь. К тому же, нэко предложил странный, но эффективный способ… лечения, если так можно было выразиться, и Исин предполагал, что именно благодаря ему Чанёль так резво пошел на поправку. Когда они вошли в комнату, Пак все еще спал, поэтому Бэкхён аккуратно разбудил его, предупреждая, что с ним врач. Исин вежливо улыбнулся, когда столкнулся с чужим сонным взглядом, и подождал, пока Чанёль устроится поудобнее для осмотра. — Добрый вечер, — поздоровался омега, подходя ближе и водружая на пол рядом с постелью медицинский чемоданчик. — Как ваше самочувствие? Я вижу, вам гораздо лучше, — Исин кивком головы указал на затягивающийся шрам у альфы на лице. — Вроде того, — пробормотал Чанёль, все еще немного растерянно после сна. — Вы не против, если я посмотрю вашу рану на боку? — учтиво поинтересовался омега, доставая из чемоданчика лупу и небольшую бутылочку с прозрачной жидкостью. — Конечно, — Чанёль кивнул и отбросил одеяло в сторону, освобождая доктору место. Бэкхён молчаливо наблюдал с другой стороны постели, и Пак почувствовал себя словно под микроскопом. А нечего было лезть на рожон, пожурил он себя. — К сожалению, на лице так и останется шрам, — вдруг сказал Исин, аккуратно разрезая повязку на торсе Чанёля. Альфа только кивнул, и сам понимая, что такая рана не сможет затянуться без следа. Надо было это превратить в свою фишку среди дамочек, заниматься убийствами теперь-то он точно не сможет, так что новое «украшение» на лице ничему, кроме его репутации в чужих глазах не вредило. — Для выведения яда потребуется больше времени, но если вы будете пользоваться мазью, все пройдет, — продолжал Исин. — Вам повезло, что змея оказалась не мгновенной убийцей, яд пустынок распространяется не так быстро, хотя лучше пока воздержаться от тяжелого физического труда, бега и езды на лошади. — Понял, — тихо ответил альфа, наблюдая за тем, как Исин снимает последний слой ткани с раны. Зрелище было не из приятных, но не тошнотворное, как он предполагал. Края разорванной кожи были соединены между собой едва заметными медицинскими нитями, и Чанёль удивленно нахмурился. — Вы зашили рану? — Конечно, — Исин серьезно кивнул головой, с помощью лупы вглядываясь в швы. — Иначе бы вы потеряли слишком много крови, а у вас и так была критическая ее нехватка. Убедившись, что порез затягивается и не заражен, Исин поставил на тумбу возле стола склянку с мазью и мешочек с ароматными травами, однако Бэкхён его остановил. — Можете идти отдыхать, я сам могу все сделать, — предложил омега, вновь понимая, насколько уставший у Исина вид. — О, замечательно, — с облегчением выдохнул лекарь, — думаю, ты справишься, Бэкхён. А… кстати говоря, — вдруг сказал омега, поднимаясь и возясь с застежкой чемоданчика, — послезавтра мне придется уехать, а то мой супруг сойдет с ума от беспокойства, — Исин слегка хихикнул. — Я оставлю все нужные мази и настойки Бэкхёну, но вам лучше купить более качественные лекарства в городе, я все-таки не рассчитывал, что мне придется иметь дело с такими серьезными ранами. — Мы и у вас их купим, — решительно заявил Пак, покосившись на стоящие рядом склянки. — В этом вовсе нет нужды, — Исин вновь улыбнулся, являя миру очаровательные ямочки. — Глава деревни мне уже заплатил. — Но мы не жители деревни, — напомнил Бэкхён, тоже желая отблагодарить доктора. — Что ж, тогда это ваше право, — согласился омега, не видя ничего плохого в том, что ему заплатят за кропотливый труд. — Бэкхён, не забудь вылизать альфе рану, — напомнил Исин, уже направляясь к выходу. — Что?! — ошарашенно воскликнул Пак в надежде, что ему послышалось. Доктор растерянно оглянулся, замечая стыдливо покрасневшего Бэкхёна и шокированного альфу, который от удивления аж подскочил на кровати, а теперь держался за рану, морщась от боли. — О, так ты ему не сказал?.. — обескураженно понял омега, и Бэкхёна едва заметно кивнул. — В этом нет ничего плохого, — поспешил заверить Исин, видя, как шок Пака перерастает в нечто более агрессивное. — Слюна гибридов является природным антисептиком и обезболивающим. Если бы не она, вы бы сейчас вряд ли могли так громко кричать, — Исин неловко улыбнулся, стараясь скрасить напряженную атмосферу в комнате шуткой. — Знаете, у нас на севере такое очень распространено. — На севере? — кажется, упоминание соседей заинтересовало Пака чуть больше способов лечения Бэкхёна. — Да, вы, наверное, знаете, что большинство нэко сейчас обосновались там. В нашей деревне они, конечно, не живут, но ничего постыдного в использовании их слюны нет, если, разумеется, это не противоречит их желаниям. Таким способом часто ухаживают за детьми или… другими близкими, — стушевался омега. Чанёль все еще выглядел в замешательстве, но хотя бы не злым. — Извините, я, наверное, пойду. Простите, что так бесцеремонно вас шокировал, — с этими словами и облегченным выражением на лице Исин покинул комнату, оставляя альфу и омегу наедине. Бэкхён, стоящий у окна, так и не решился подойти ближе, слегка настороженно глядя на альфу. Даже если бы Пак вдруг захотел отвесить ему подзатыльник, не смог бы, поэтому чужого страха не понимал. — Ладно, — выдохнул Чанёль, принимая поражение. Если Бэкхён его вылизывал, когда он был в отключке, то все равно обсуждать это было слишком поздно, однако менее неловко от этого не стало. — И как ты это делаешь? — все-таки непонимающе спросил альфа. — Я покажу, — тихо ответил Бэкхён через несколько минут и решился наконец подойти ближе. Прежде всего, он взял кувшин и смочил чистую ткань водой, прикладывая ее к ране на боку альфы. Пак зашипел, немного дернувшись, но рука Бэкхёна неожиданно крепко удержала его на месте, пока он сам виновато, в противовес своим действиям, опустил глаза. Бэкхён осторожно протирал края раны, стараясь причинять как можно меньше неприятных ощущений, и вздрагивал сильнее Чанёля, когда тому было больно. Покончив с очищением, омега убрал ткань на тумбу и, немного поколебавшись, присел на колени возле постели так, что торс Пака как раз находился на уровне его глаз. Приблизившись к горячей коже ближе, Бэкхён слегка прикрыл глаза и, медленно высунув влажный шершавый язык, коротко лизнул рану альфы. Чанёль шумно сглотнул и дернулся, когда теплая влага попала на кожу, заставляя его покрыться мурашками. Бэкхён, не отрываясь от своего занятия, приоткрыл прищуренные темные глаза и посмотрел на альфу снизу вверх, тут же краснея и прекращая движения языка. — Можешь закрыть глаза? — неловко пробормотал он, не решаясь вновь высунуть язык под пристальным взглядом Пака. Опомнившись, Чанёль оторвался от разглядывания смущенного омеги и прикрыл глаза, пытаясь не концентрировать все органы чувств на том, что с ним делал нэко, но получалось плохо. Запах Бэкхёна, который приближался к течке, становился слаще и тяжелее, против воли обволакивая комнату и заставляя Чанёля погружаться в блаженную негу. Прикосновение чужого языка хоть и немного щипало, но доставляло слишком приятые для простого лечения ощущения, на что Пак шумно выдохнул, когда Бэкхён настойчивее прошелся языком по коже вокруг раны, почти оставляя на ней засос. Не выдержав собственных разращённых мыслей, Чанёль распахнул глаза. Бэкхен же напротив их прикрыл и тщательно вылизывал его кожу, получая почти физическое удовольствие от происходящего и слегка расставляя упершиеся в пол коленки в стороны. Дыхание Бэкхёна щекотало мокрую кожу альфы, и Чанёль поспешил отвернуться, всерьез начиная возбуждаться из-за всего происходящего и растрёпанного красного Бэкхёна на коленках перед ним. Когда омега шире открыл рот, почти полностью приникая языком к ране и втягивая кожу, Чанёль несдержанно простонал то ли от боли, то ли от удовольствия и неосознанно накрыл макушку Бэкхёна своей ладонью, будто пытался продлить прикосновение чужого раскрытого рта к горячей коже. Омега удивленно распахнул глаза, и Пак тут же убрал руку, отворачиваясь. Подросток отстранился и пару секунд просто смотрел на покрытую слюной кожу, чтобы затем мягко нанести на нее мазь и засыпать порошком. — Все хорошо? — неуверенно спросил он, видимо имея в виду реакцию альфы на вылизывание. Чанёль только кивнул, зная, что хриплый севший голос выдаст его с потрохами. Бэкхён осторожно замотал его торс и перетянул укус на ладони. Больше они не разговаривали; омега, потушив свет, лег с ним рядом, аккуратно обхватывая руками поперек груди, и умиротворенно прикрыл глаза. Чанёль привычно уложил руку на чужую спину, вдруг с ужасом понимая, что ладонь тянет соскользнуть вниз, туда, где прямой изгиб узкой спины перейдет в тонкую талию, выгибающуюся поясницу и упругие округлые формы… Резко мотнув головой, Чанёль убрал руку и откинул ее на подушку, не решаясь касаться омеги. Желание подмять теплое податливое тело под себя было худшей благодарностью за все, что сделал для него Бэкхён.