— Фу, ну и ужас, — Бэкхён наклонился ниже к столу, тщательно внюхиваясь в зеленый продолговатый овощ, лежащий перед его лицом. Чанёль с интересом наблюдал, как омега внимательно изучает запах инородного предмета, не решаясь к нему прикоснуться. Поведение Бэкхёна его очень забавляло, но высказывать своё веселье вслух он бы никогда не решился — все-таки природные особенности гибридов были не поводом для шуток, но такое тщательное внимание к новому продукту не могло не вызвать улыбку. Нанюхавшись и убедившись, что аромат у овоща отвратительный, Бэкхён перешел к тактильному изучению. Сначала он едва заметно коснулся гладкой зеленой кожуры, затем, убедившись, что прикосновения не приносят никакого дискомфорта, плотнее приложил ладошку к поверхности овоща и тут же отдернул руку, наткнувшись на небольшую острую выпуклость, которая была свойственной для огурцов, выросших не в теплицах, а на открытом поле. — Мне не нравится, — вынес свой вердикт омега и отпрянул от стола, обиженно надувшись.
— Значит, огурцы не сажаем, — заключил Чанёль, скрывая улыбку. Он убрал овощ со стола и бросил его в корзину к другим отвергнутым продуктам, которые Бэкхён забраковал. Их оказалось не так много — водянистый огурец, баночка кислой жимолости и горькая редька. Омега удовлетворенно кивнул и обвел внимательным взглядом оставшиеся овощи, будто бы вновь их проверяя. Некоторые ему доводилось есть прежде, другие он видел впервые в жизни, потому что те не росли нигде кроме северных земель.
А на севере они жили уже полгода. Сбежав под покровом ночи из старого дома, они отправились в единственное близлежащее место, где Сехун не смог бы их достать. По чужим рассказам Бэкхёну удалось отыскать Исина, который жил в пригороде рядом с границей вместе со своим мужем. Они с Чанёлем съехали из неприметной гостиницы и оказались в небольшом поселке. Почти все жители тут занимались фермерством и земледелием, потому что почва, в этом районе находящаяся ближе всего к умеренному климату, предоставляла прекрасную возможность выращивать овощи и фрукты, в то время как более далекие от них земли ее не имели — земля была слишком мерзлой.
Чанёль до последнего не хотел искать и беспокоить Исина, он полагал, что, как и всегда, они с Бэкхёном могут справиться сами, но у омеги не было никакого желания выживать в холодной незнакомой стране в одиночку. Он сказал, что Исин будет только рад видеть их, он любит гостей и сам говорил его навещать, вот им и подвернулась прекрасная возможность. Паку ничего не оставалось как согласиться — таскать нэко по гостиницам и незнакомцам простив его воли было нечестно.
Переезд его встряхнул. У него вдруг снова не оказалось теплого уютного дома, куда можно было бы вернуться после долгого путешествия, и на смену совсем недавно раскрывшимся качествам вроде сочувствия, доверия и понимания вернулось холодное безразличие. Пак вновь стал подозрителен и жесток почти ко всем в окружении, надобность в любезностях и натянутых улыбках отпала, потому что на севере люди были серьезнее и собраннее.
Законы здесь были строже, но это не значило, что их никто не нарушал. Когда в одной из гостиниц у них с Бэкхёном попытались свистнуть сумку с деньгами, Чанёль не побрезговал отрубить вору палец, чем до жути напугал омегу. Однако уж кого-кого, но Бэкхёна альфа обидеть бы не смог никогда. Несмотря на то, что его поведение поменялось, с омегой он старался оставаться прежним или хотя бы не пугать. Не хотелось, чтобы Бэкхён его боялся или презирал.
Однако у самого Бэкхёна на этот счет были свои мысли. Чанёль понимал, что омега чувствовал себя виноватым, в конце концов, именно из-за его наивности им пришлось драть когти, не успев и глазом моргнуть. Он зажимался и покорно выполнял все, что от него требовалось, ни разу не пожаловавшись на холодную погоду, промозглый осенний ветер или пресную еду, которую им удалось захватить с собой. К Чанёлю он тоже больше не проявлял никаких признаков привязанности. В постели, если она в комнате была одна, он отворачивался к стене, зажимая беспокойный хвост меж ног, чтобы у того не было шансов добраться до альфы, а уши всегда держал настороже, будто даже во сне он не спал, а полудремал, постоянно ожидая нападения из-за угла. Днем он подолгу молчал и привычной болтовни от него теперь было не услышать, как и не получить солнечных счастливых улыбок. Они оба устали — все-таки добираться до холодного севера им пришлось две недели — но Бэкхён был абсолютно не похож на себя. Они будто оба зачерствели и остыли друг к другу.
Чанёль все списывал на то, что Бэкхён наконец повзрослел. Понял, что хмурый взрослый альфа ему ни к чему, а поведение безалаберного капризного ребенка приносит только проблемы. Поэтому Пак и не лез сам, не обсуждал проблему, не узнавал настоящую причину. Собственные догадки расстраивали, и он закрывался в себе еще больше. Если он скоро останется один, ему тем более ни к чему переживать о чувствах, эмоциях и прочей лабуде, которая доставляет столько неприятностей.
Когда Бэкхён вдруг серьезно попросил поговорить, Чанёль был готов. Ждал, что омега скажет, что собирается уходить, вместо этого Бэкхён, как только Пак сел в кресло рядом, вдруг замялся и отвел глаза. На фразу «можешь меня ударить», произнесенную каким-то загробно спокойным голосом, абсолютно несочетающимся с подрагивающими пальцами и воспаленными глазами, Чанёль молчал минуты две. Пытаясь понять. Пытаясь убедиться, правда ли он услышал то самое. Пытаясь судорожно догадаться, как Бэкхён пришел к тому, что его нужно бить.
— Ты, кажется, уже без меня справился, — глухо ответил наконец Чанёль, поняв, что омега не шутит, — и сильно приложился обо что-то головой. Совсем дурак такое говорить?
— Я это заслужил, — задушено выдохнул Бэкхён, упорно пялясь в пол. Чанёль вздохнул, прикрывая глаза.
— Бэкхён, — с расстановкой начал он, подаваясь вперед и заставляя омегу поднять взгляд из-под отросшей челки, — то, что ты сделал, глупо, беспечно и просто выводит меня из себя, — впервые после отъезда Чанёль открыто говорил о том, что произошло, и о своем отношении к этому. — Меня злит даже не то, что ты на блюдечке с голубой каемочкой предоставил Ханю право отвести тебя под плаху, а то, что ты не сказал ничего мне, — Бэкхён вскинулся, смотря на него полными слез и обиды глазами, но Чанёль не дал ему себя перебить, — мне не важно, что ты там думал и на что надеялся, просто больше так не делай. Никогда, — заручившись обреченным кивком, альфа продолжил: — Но это не дает ни мне, ни кому либо еще право тебя за это бить. У королевской стражи, может, и есть такие полномочия, но они это еще должны доказать, — Чанёль усмехнулся, и Бэкхён несмело ответил слабой улыбкой. — К тому же я вовсе не хочу этого делать, — признался альфа, — и никогда больше не позволяй себе такое говорить. То, что я раскидываю придурошных мужиков и дерусь со всякими подозрительного вида типами во время заданий, меня, конечно, не красит, но я бы никогда тебя не ударил, каким бы злым ни был. И я не понимаю, почему ты вообще о таком мне говоришь.
— Я думал, ты злишься на меня, — теперь омеге стало стыдно под чужим взглядом. Собственные мысли показались глупыми и смущающими, он вдруг сам растерялся. — Ты… по-другому ведешь себя. Я думал, это из-за меня. Тебе пришлось уехать вместе со мной, прикрывать меня, хотя Сехун твой старый друг. И теперь мы на севере, вдали от дома. И все из-за меня.
— Бэкхён, я путешествую с места на место большую часть своей жизни, — напомнил альфа, — переезды меня не пугают, хотя я и любил наш дом. Но домом он был только благодаря тому, что мы были там вместе, теперь это здание не имеет значения. К тому же мы в бегах, как ты хочешь, чтобы я себя вел? — Чанёль вопросительно дернул бровью, заставляя омегу растерянно пожать плечами. — Поверь, с хмурым альфой грозного вида не захотят связываться, а именно это нам сейчас нужно: чтобы с нами не связывались. А твой несчастный вид как раз подтверждает мою легенду о жестоком головорезе, который стащил беззащитного омегу. И все-таки мне бы не хотелось видеть его так часто, — признался Пак, глядя в родные карие глаза. Бэкхён облегченно кивнул и позволил себе улыбнуться гораздо более решительно.
— Значит, ты не злишься?
— Злюсь, конечно, — улыбка на красивом лице дрогнула, — но в этом не только твоя вина. Зато это только мои проблемы. Пока моя злость тебя никак не касается, не обращай на нее внимания. И думай больше о себе.
— Спасибо, — прошептал Бэкхён и, разумеется, полез обниматься. Чанёль даже не стал ворчать и отстраняться раньше времени, позволяя себе немного дольше удерживать в ладонях родное тепло и вдыхать успокаивающий запах. Бэкхён как-то в очередном споре брякнул, что аромат Чанёля дарит ему ощущение безопасности, поэтому ему пора перестать пытаться спихнуть омегу на его личную кровать, если он хочет, чтобы Бэкхён спокойно спал по ночам и нормально учился. Теперь Пак часто ловил себя на мысли, что тоже пытается понять, чем пахнет для него Бэкхён, но запах его был всегда таким разным, что вызывал слишком большой спектр эмоций, чтобы в нем разобраться. Сидящий на постели с книжкой в руках Бэкхён пах теплом и уютом, возбужденный после выступления на сцене — радостью и гордостью, получивший плохую оценку или устроивший драку в школе — подозрительностью и недоверием, стонущий на постели среди вороха одеял — возбуждением и сексом. Сейчас Бэкхён пах как долгое возвращение домой.
После этого они связались с Исином. Сказать, что он был удивлен таким неожиданным появлением новых знакомых, было ничего не сказать. Чанёль было подумал, что предложение навестить лекаря было просто вежливой формальностью, однако омега быстро оправился от шока и пригласил их внутрь, так как погода тем вечером оставляла желать лучшего. Рассказывать Исину подробности их побега было слишком опасно, однако о роде занятий Чанёля он догадывался самостоятельно, поэтому они остановились на легенде о том, что Пак перешел дорогу не тем людям. Отчасти это было правдой.
Пару дней они ютились в доме лекаря и его супруга — Чунмёна, который был главой небольшого поселка в пригороде. Он находился под командованием градоначальника и отвечал за безопасность и благоустройство поселения, которое одно из немногих обеспечивало столицу свежими овощами и фруктами. А еще он был достаточно умным для того, чтобы не задавать лишних вопросов и довериться мужу. Они оба были примерно одного возраста с Чанёлем, но детей не имели — Исин как-то грустно признался, что для него это было невозможно. Наверное, именно поэтому они оба относились к Бэкхёну с удивительной заботой и теплотой. Он вновь со всех сторон оказался окружен любовью, и Паку этого было достаточно для того, чтобы засыпать спокойно по ночам, но недостаточно, чтобы утром не просыпаться раньше всех из-за разрывающей сердце тревоги: использовал ли Хань яд? Догадался ли о нем Сехун? Нашли ли их?
Быть в неведении казалось худшей пыткой, но со временем Чанёль к ней привык. Через некоторое время Чунмён предложил им переехать в небольшой дом, который пустовал уже долгое время — его владельцы уехали в столицу год назад и в ближайшее время возвращаться не собирались. Чанёль стал кем-то вроде стража. Их дом находился прямо на въезде в поселение, в самом начале — все, кто хотел попасть внутрь, проезжали их дом и отчитывались Паку о своем приезде и отъезде, а таких было предостаточно, потому что близлежащие земли закупались здесь продуктами. Среди них встречались и разбойники. За последние несколько лет, рассказывал Исин, в королевстве участились разбои и преступления. Несмотря на суровый закон, которым большинство не решалось пренебрегать, людскую жадность до власти и денег было не остановить, наоборот, под гнетом жесткого короля преступники искали более изощренные способы провести свои махинаций. Пак догадывался, что повышенная преступность связана с гибридами, которые почти полностью переселились на север.
Помимо охраны Чанёль подрабатывал разнорабочим. Денег у них хватило бы не надолго, поэтому нужно было искать другой заработок, а вновь возвращаться к убийствам было слишком опасно, к тому же не хотелось подставлять Исина, Чунмёна и Бэкхёна. Здесь, в отличие от прежнего королевства, у Чанёля не было все так схвачено, к тому же, слухи про него быстро дошли бы до выше поставленных людей, которым такое наглое отмывание денег путем убийств показалось бы непозволительным.
Поэтому они с Бэкхёном обосновались в небольшом доме сторожа. Денег, которые выделяло правительство на его должность, было достаточно для того, чтобы жить в поселке, а в город Чанёль не собирался. К тому же за счёт постоянного потока приезжих Паку доставалось еще немного денег, которые давал Чунмён в качестве маленькой «премии», как он это назвал однажды.
Бэкхёну тоже нашлось занятие. Несмотря на то, что у него так и осталось незаконченное образование, которое он получил в академии, в поселке была всего одна школа с шестью классами, куда его с удовольствием приняли учителем музыки. На тоскливом севере скучали по бренчанию гитары и легким фортепианным мелодиям, поэтому Бэкхёну все были рады. В школе он проводил мало времени, уроки музыки тут никто не ставил в приоритет, поэтому большая часть дня у Бэкхёна была свободна, и он с чистой совестью тратил ее на сон. Чем холоднее становилось, тем чаще Чанёль, возвращаясь домой, заставал омегу на маленьком диване на кухне около камина, закутанного в одеяло по самые уши.
В доме была только одна спальня, гостиная и кухня, и по размеру они были гораздо меньше их прежнего места жительства, но для двоих этого было достаточно, особенно учитывая, что позади дома находился огромный участок земли, ограждённый забором. Купальня находилась отдельно от основного дома, и хотя идти до нее было недалеко, холодной зимой перебегать между зданиями не приносило никакого удовольствия. Бэкхён жаловался на насморк и больное горло, стоило ему с мокрой головой вернуться из купальни, поэтому Пак стал относить его обратно сам, предварительно укутав в полотенце и плед.
Чанёль взял за привычку по утрам проверять почту. В поселок приносили газеты, и все новости местные получали в основном оттуда. Пак с замиранием сердца листал страницы, будто ждал, что ему прямо напишут о том, что Ифань укрывает врага соседней короны. Из новостей писали чаще о том, что в городе вновь участились грабежи и разбои, поэтому омегам советовали не ходить по вечерам в одиночку.
Вскоре пришла весна, новости стали чуть повеселее, все их соседи принялись за урожай. Чанёль тоже решил попробовать покопаться в земле, но прежде решил посоветоваться с Бэкхёном и купил на рынке неподалеку от поселения различные овощи, фрукты и ягоды. Из них Бэкхён выбрал самые понравившиеся, и именно их решено было сажать на заднем дворе.
В воскресенье в поселок почти никто не приезжал, поэтому первую половину дня Чанёль провел в саду, земледельничая и изредка поглядывая на пост. В обед он вернулся, застав Бэкхёна за активным поеданием ранней клубники.
— Живот заболит, — предупредил Пак, заглядывая в кастрюльку с рисом и овощами, а затем в другую — с печеным мясом. Бэкхён хорошо готовил, а если у него было много свободного времени, то и вовсе стряпал произведения искусства, но это случалось не часто — готовить он не очень любил, и делал это в основном потому, что Чанёль был очень занят. Паку часто казалось, что в поселке Бэкхёну скучно. Он иногда гулял с местными ребятами, в городе порой даже знакомился с нэко, горя глазами, но он скучал по академии, которую раньше так не любил, поздним выступлениям в тавернах и старым друзьям. И хотя вслух он этого никогда не говорил, Чанёлю вновь казалось, что он запирает Бэкхёна в клетке.
— Не заболит, — омега показал язык и откинулся на диване, утирая вымазанный в красном соке рот. Чанёль наложил себе обед и уселся за стол напротив, наблюдая, как Бэкхён приканчивает полную корзину ягоды.
— Я сегодня схожу к Исину, — объявил омега, со вздохом поднимаясь и потирая полный вкусностей живот. На кухне едва слышно раздалось мурчание довольного подростка.
— Мне тоже нужно, — на любопытный взгляд омеги Чанёль только цокнул, — узнаю у Чунмёна на счет саженцев.
— Какой ты теперь серьезный садовод, — заулыбался Бэкхён, примечая выпачканные в сырой земле брюки альфы. Чанёль проследил за направлением чужого взгляда и быстро спрятал грязные коленки под столом, недовольно зыркнув на посмеивающегося омегу. Ему самому непривычно было заниматься простой работой и четко рассчитывать бюджет, но в противном случае от скуки в поселке можно было помереть, к тому же в каком-то смысле ему это нравилось больше, чем постоянно находиться под прицелом.
Закончив с обедом, они отправились к дому Исина, пройдя несколько кварталов и отвечая на приветствия соседей. Чанёль своим хмурым видом все еще нагонял на местных жителей страх, но в открытую о своих опасениях никто не говорил и со временем альфа прижился среди простых людей, к тому же, те списывали его нелюдимость и грозность на работу — не может ведь страж улыбаться всем подряд и раскланиваться в любезностях. Чтобы защитить их и поселение, ему нужно быть бдительным и строгим.
— Вы голодные? — тут же спросил омега, стоило гостям заступить за порог дома. Чанёль сразу отказался и поспешил в сад, где, по словам Исина, сейчас работал Чунмён, а Бэкхён захотел чая со сладостями. Чанёль обычно старался не мешать их общению. Исин много знал о нэко, даже изучал особенности их физиологии в медицинской академии — все-таки в их землях за помощью к лекарю мог обратиться кто угодно, включая гибрида. Он открывал Бэкхёну секреты его происхождения, помогал в течках, рассказывал, как справляться с болезнями и недомоганиями зимой. Паку неловко было находиться во время таких разговоров рядом, все-таки все сказанное касалось только Бэкхёна, и некоторые интимные подробности Чанёлю слышать было ни к чему.
Хотя иногда он все-таки волей неволей оказывался свидетелем чужих разговоров. Исин учил Бэкхёна управлять силой. Чанёль не понимал ее природы и способов действия, поначалу она его больше пугала, чем интересовала. Он все чаще вспоминал, как беспокойно и мучительно было спать с омегой рядом в самом начале их знакомства. Бэкхён будто вытягивал из него всю жизненную энергию, превращая ее во что-то темное и запертое внутри себя. Это что-то вырывалось наружу очень редко, но очень мощно. Однажды Пак застал Бэкхёна у зеркала в спальне, пока тот разглядывал длинные острые клыки в отражении. Ковер скрал тяжелые шаги альфы, и нэко его не замечал, осторожно трогая смертоносные зубы. В том, что они были именно смертоносными, Чанёль не сомневался — такими клыками можно было без усилий разорвать кожу человека за секунду.
Бэкхёну также была подвластна сила влиять на сознание других. Он мог бы стать отличным вымогателем, но что-то мешало. То ли омега не осознавал своих способностей в полной мере, то ли моральные принципы не давали бесстыдно манипулировать народом. Отчасти Чанёль понимал, почему нэко так боялись и ненавидели — людей пугало все незнакомое, а создания, наделенные такой силой, могли порабощать целые колонии, будь их больше. Ему самому порой не по себе было находиться рядом с Бэкхёном, но тот никогда не позволял себе применять по отношению к альфе силу. Или просто не мог это сделать.
Увидев Чанёля, направляющегося в сад, Чунмён оторвался от длинного ряда земляных кучек, куда секундами ранее закидывал семена, и улыбнулся, коротко махнув рукой. Он забавно выглядел в широкой соломенной шляпе и подвернутых штанах, по локоть натянув перчатки, чтобы не измазаться, хотя на носу уже красовалось пятно. Чанёль подошел ближе, здороваясь с мужчиной и пожимая теплую сухую ладонь альфы.
— Давно пришли? — спросил хозяин, вновь наклоняясь к грядке и продолжая работу.
— Только что, — ответил Пак, внимательно наблюдая за тем, как Чунмён ухаживает за семенами. — У меня к тебе просьба, — неловко произнес он, доставая из кармана штанов небольшой листок со списком и протягивая его Киму. — Хотел узнать, как правильно сажать.
— Ух ты, — Чунмён вновь улыбнулся, читая названия овощей и ягод, — рад, что ты решил заняться земледелием, — альфа поднял глаза, — только вот вишню придется долго ждать, — заметил Ким, дойдя до конца списка.
— Может, повезет дожить тут до ее цветения, — пошутил Пак, и Чунмён, грустно улыбнувшись, кивнул.
Следующие полчаса они провели за обсуждением растений и ухода за ними. Со двора прибежал пес Кимов, весело виляя хвостом и топча чужие грядки, пока Чанёль не уволок его обратно к будке, усмехаясь чужому непоседе. Бэкхён тоже просил домашнее животное, но Пак не хотел вешать на себя ответственность еще и за пса, прекрасно осознавая, что у них вряд ли получиться осесть на севере навсегда. Оставалось надеяться только на то, что королевская семья самостоятельно разберется со своими проблемами и придет к миру, что повлечёт за собой всепрощение. Не то чтобы Чанёль очень рвался в родной город, но нутро подсказывало, что рано или поздно ему придется вернуться.
— Кстати, Чанёль, — позвал Чунмён, отрываясь от грядки, — ты читал последние новости?
— О похищениях гибридов? — вспомнил Пак, получая утвердительный кивок в ответ. — В нашем городе это вроде пока не очень распространённо.
— Это всего лишь то, что пишут в газетах, — Ким покачал головой, — ситуация на деле намного хуже. Позавчера я ездил в совет и был поражен масштабами этого ужаса. Правительство не может выйти на воров, поговаривают, гибридов травят мятой и увозят на окраины. Не знаю, кто завез эту дрянь на север, но городовые за последний месяц изъяли целый склад этой отравы.
— Все нэко сосредоточены на одной территории, этого следовало ожидать, — мрачно заметил Чанёль, — Ифань слишком расслабился.
— И все же, — Чунмён печально вздохнул, — будьте осторожнее.
— Бэкхён не даст себя в обиду, — сказал Пак, оборачиваясь на дом. В одном из окон было видно омег, сидящих за столом и о чем-то разговаривающих.
— Я полагаю, эти люди знают, как его обезвредить, — Ким проследил за направлением чужого взгляда.
— Мне, наверное, лучше вернуться на пост, — вдруг решил Чанёль, ощущая, как подкрадывается тревога. Где-то на горизонте уже наверняка маячили королевские ищейки, а тут еще и гибридов крали посреди дня.
— Не переживай, — Чунмён осторожно коснулся его руки. Чанёля всегда удивляло, как тонко он чувствует переживания и ощущения других, несмотря на то, что сам является альфой. — Сегодня воскресенье, отдохни немного. Без нашего ведома в поселение все равно никто не въедет, а в такой день тут совсем пусто. Если кто-то подозрительный и решится застать врасплох, он постарается смешаться с толпой.
— Да, наверное, ты прав, — признал Пак, вглядываясь в широкое поле, через которое проезжали все желающие попасть в поселение.
Вернувшись в дом, Чанёль застал омег уже в гостиной. Бэкхён лежал на диване, вполголоса говоря что-то Исину, и Чанёль поспешил обозначить свое присутствие хлопком двери, но до него все равно долетели обрывки чужого диалога.
— Мне кажется, это становится еще сильнее, я боюсь, что скоро просто не смогу контролировать себя в его присутствии и… — Бэкхён резко замолк, услышав движение в коридоре. Исин чуть дернулся в кресле от резкого звука и тут же поспешил перевести тему, чтобы не встретить альфу неловким молчанием.
— У тебя все в порядке в школе?
Разговор плавно перетек в обсуждении уроков Бэкхёна, но через несколько минут уже сошел на нет, оборванный болезненным стоном младшего омеги.
— В чем дело? — нахмурился Пак, подходя ближе и укладывая ладонь на чужой лоб. Бэкхён страдальчески поглядел на него и прикрыл глаза, хватаясь рукой за живот.
— Кто-то переел, — с улыбкой заметил Исин.
— Конечно, слопать такую гору клубники, — упрекнул Чанёль, припоминая, как Бэкхён поглощал на своем пути все, что плохо лежало, а до этого еще и продегустировал кучу овощей и ягод.
— Я же не специально, — буркнул омега, переворачиваясь на бок и поджимая ноги ближе к груди.
— Я сейчас дам тебе лекарство, потом отправляйся домой и хорошенько отдохни, — наставлял Исин, скрываясь за дверью в кабинет.
— Может, кое-кому наоборот надо немного поработать, и все пройдет, — шутливо заметил Чанёль, поглаживая мягкие волосы омеги за пушистыми ушами. Бэкхён уткнулся в подушку, обиженно надув губы, но позволяя себя касаться. Через несколько минут в гостиную вернулся Исин, держа на подносе небольшую пустую чашечку и колбу с сиропом. Споив лекарство Бэкхёну, он отправил того домой.
Чанёль был только рад, что Бэкхён хорошо ел, ведь холодная зима отняла у него много сил. Но вернувшийся аппетит порой сложно было контролировать, и омега перебарщивал с количеством, желая попробовать все и сразу, а свои любимые блюда и вовсе приканчивал в один присест, не заботясь о размере порции.
Зайдя в спальню, Бэкхён уставшей тушкой плюхнулся на постель, пыхтя как ежик. Чанёль не мог бросить его в подобном состоянии, поэтому, аккуратно отогнув плед, присел рядом, на краю кровати, красноречиво вздохнув при взгляде на сморщенное лицо омеги.
— Погладь, — тихо попросил нэко, хватаясь гибким хвостом за запястье альфы. Бэкхён часто так делал. Если у него что-то болело, прикосновения широкой теплой ладони унимали мучительные спазмы, даря призрачное ощущение легкости. Чанёль накрыл рукой чужой живот, но Бэкхён слегка приподнялся, выдергивая из штанов рубашку и поднимая ее до самой груди, открывая бледную мягкую кожу и возвращая ладонь альфы на прежнее место. Он вновь откинулся на подушке, прикрывая глаза и наслаждаясь ощущением тепла, накрывшим тело.
— Вот же вымогатель, — проворчал Пак, но все же принялся поглаживать слегка вздувшийся живот омеги, медленно водя рукой по часовой стрелке. Бэкхён едва слышно помуриквал благодарности и прижал уши к макушке, расслабляясь. Его кожа под пальцами альфы отдавала теплым мягким шелком и мелкими мурашками.
— Пониже, — требовательно попросил омега, слегка сдвигаясь ближе. Командный тон Бэкхёна Паку не понравился, поэтому он мягко ущипнул того за бок, получая в ответ возмущенное шипение, но все же опустил ладонь ниже. Когда Бэкхён сдвинулся еще, рука альфы наткнулась на кромку чужих штанов, и Чанёль заметил, что омега уже не закрывает глаза, а смотрит, слегка нахмурившись, в потолок. Коротко проведя рукой по нижней части чужого живота, задевая выпирающие подвздошные косточки, Чанёль приподнял ладонь, чтобы не касаться опасной зоны, но запах омеги уже сгущался. Бэкхён кинул на него мимолетный взгляд и тут же отвел глаза, слегка покраснев.
Иногда, лишь на секунду, в голове мелькала мысль или скорее слабое подозрение, что Бэкхён пытается провоцировать его, но Чанёль почти сразу отбрасывал эти мысли. К чему Бэкхёну делать это? У него теперь есть прекрасная возможность найти спутника жизни среди представителей своей расы, а играть с Чанёлем подобным образом он бы не стал. Или стал бы? Чанёль припомнил недавний случай, когда Бэкхён вернулся из купальни с полотенцем, державшимся на соблазнительных бедрах на честном слове, прекрасно зная, что Пак в доме. Или как он ерзал целых полчаса возле Чанёля, когда они улеглись в постель, облапав альфу во всех приличных и неприличных местах. Обычно Бэкхён быстро засыпал, если его слегка приобнять, но в тот раз он словно намеренно вертелся из стороны в сторону, крутя пятой точкой в опасной близости от паха альфы. Или еще, припомнил Чанёль, когда Бэкхён минут пять неотрывно пялился на его губы, облизываясь, после того, как Пак поужинал. На губах все еще ощущался жирный сок с мяса, поэтому Чанёль поспешил его вытереть, а Бэкхён с натянутой улыбкой отшутился, что у альфы остались рисинки на губах и мягко утер остатки ужина своими пальцами.
Но ведь это все с такой же вероятностью могли быть простые случайности. Чанёль знал, какую высокую цену приходится платить даже за простое допущение мыслей о том, что Бэкхён испытывает к нему что-то большее благодарной привязанности и дружбы, поэтому и не позволял себе обманываться, хотя так хотелось.
— Кажется, получше, — хрипло произнес Чанёль, убирая руку. Бэкхёна сложно было не касаться и когда он задирал рубашку до самых сосков, приглашающе открывая голую теплую кожу, Пак опасался, что не сдержится. Омега под его взглядом выглядел так, будто отчаянно сражался с желанием, которому было невыносимо противиться, и все же что-то его сдерживало. Он хотел вернуть чужую руку, но только кивнул, позволяя ткани соскользнуть на живот и прикрыть открытые участки тела. — Мне нужно закончить работу в саду, отдыхай, — Чанёль поднялся с постели и скрылся за дверью, аккуратно прикрывая ее за собой.
Бэкхён раздраженно выдохнул и вскочил на кровати, принимая сидячее положение и накрывая ладонью место, которого несколько минут назад касался альфа. Кожа под пальцами все еще ощущалась горячей и будто не своей. Бэкхён скользнул ладонью ниже, наталкиваясь на кромку штанов, и на пробу запустил пальцы под ткань, представляя, что на его теле двигается чужая рука. Внизу живота сладко затянуло, и Бэкхён вспыхнул, чувствуя, как влажно становится меж ягодиц. Если бы только Чанёль погладил его еще совсем немного и более смело… Вздрогнув, омега завел руку за спину и вновь проник мод край штанов, выгибаясь и размазывая скользкую влагу между пальцами. Вторая рука уперлась в постель, не давая потерять равновесие, и Бэкхён шире раздвинул колени, кончиком пальца утыкаясь в горячее и подрагивающее, так отчаянно требующее внимание. Запустив палец внутрь, омега шумно выдохнул и опрокинул голову, сжимая плед под ладонью.
Да, решиться сказать Чанёлю правду он бы никогда не смог, но фантазировать ведь никто не запрещал.
***
Следующим утром у Бэкхёна было два урока, поэтому, убедившись, что он добрался до школы, Пак отправился на пост. Тот представлял собой небольшую деревянную будочку, в которой находилось широкое окно, мягкое кресло, узенький стол и небольшая полка с книгами. Пост находился совсем рядом с их домом, но Чанёль всегда провожал омегу до школы прежде, чем отправиться работать. Все-таки он был внимательнее сонного, капризного по утрам Бэкхёна, поэтому смог бы подметить детали, говорящие о том, что им грозит опасность.
По понедельникам всегда было много народу. Некоторые приезжали на день, другие оставались на пару дней или неделю. Приезжали почти всегда с большими телегами, запряженными четверкой лошадей, реже — на одном коне с маленькой сумкой или корзиной, но все обязаны были отметить у Пака при въезде и выезде. Чанёль не уставал сидеть полдня в кресле, гораздо больше выматывало постоянное напряжение и наблюдение за незнакомцами. На плечах альфы лежали не только их с Бэкхёном жизни, но и безопасность всего поселения. Невозможно было угадать, кто из приезжих может оказаться преступником или вором, Чанёль мог доверять только своей интуиции, но Чунмён сказал, что если Пак застанет кого-то за кражей или разбоем, за применение грубой силы его никто не осудит.
После слов Кима об ужасах, творящихся с нэко, Чанёль сходил с ума от беспокойства. Те два часа, что Бэкхён был в школе, ощущались словно целая вечность, за это время Пак пропустил внутрь уже человек пять, и любой из них мог оказаться охотником за гибридами. Заметив на горизонте беззаботно идущего домой омегу, Пак облегченно выдохнул.
Следующие несколько дней прошли как в тумане. Чанёлю сложно было унять беспокойство; если он был свободен, то постоянно находился рядом с омегой будто вторая тень, и если поначалу Бэкхёна это забавляло, со временем он стал все чаще пытаться укрыться от альфы в комнате или саду, обижаясь, что Пак никуда не выпускает его в одиночку. Речи о том, чтобы выйти из дома вечером, и не шло. Навязанная опека злила и раздражала, Бэкхёну казалось, что ему не доверяют, а Чанёль не мог признаться, что трясется от ужаса от одной мысли, что с омегой что-то случится. Однажды он и вовсе закрыл Бэкхёна дома в его выходной, притворившись, что это произошло абсолютно случайно. Омега конечно ему не поверил, но права качать не стал.
В конце концов, Чанёль понял, что мешает жить и себе, и Бэкхёну, поэтому прибегнул к самому проверенному и эффективному средству избавления от тревоги — алкоголю. Под воздействием эля в голове была приятная пустота, а тело настигала долгожданная легкость. С тех пор, как они уехали из прежнего дома, Чанёль не позволял себе забываться подобным образом, но сейчас ему казалось, что другого выхода нет. Поведение Бэкхёна было для него загадкой, иногда и вовсе пугало, везде подстерегала смертельная опасность, и Чанёль даже не мог притвориться, что ему плевать.
На выпивку он убил весь вечер. Заметив открытую бутылку на столе, которая опустела уже больше, чем на половину, и пустой взгляд альфы, Бэкхён только поджал губы и молча сел ужинать.
— Можно завтра съездить в город? — осторожно спросил омега, доев до конца. Бэкхён говорил, что ездит туда за книгами, вкусной выпечкой и просто поглядеть на местных гибридов, но Чанёль знал, что тот пытается найти мать. Это было довольно проблематично, учитывая, что Бэкхён даже имени ее не знал.
— Посмотрим, — только ответил Пак, не желая лишний раз ругаться.
— Ну пожалуйста, — Бэкхён состроил умоляющее лицо, пользуясь состоянием Чанёля. Он и правда мог согласиться, настроение стремительно улучшалось, а все проблемы словно испарились, но не хотелось так быстро сдаваться. Было приятно наблюдать за умоляющим Бэкхёном. — Это всего на день, ты ведь проживешь как-то без меня.
— А что мне за это будет? — вкрадчиво уточнил Пак. Бэкхён растерянно нахмурился.
— А что ты хочешь? — на кухне повисла пауза, и омега с опаской поглядел на задумчивое лицо Чанёля.
— Иди сюда, — позвал альфа, дергая Бэкхёна за руку и вынуждая подняться со стула. От резкого толчка он на секунду потерял равновесие, а через мгновенье уже оказался на коленях Чанёля. Пака окутало приятное тепло, и он жадно вжался лицом в сгиб чужого плеча, заставляя Бэкхёна испуганно упереться ладонями в его плечи.
— Что ты делаешь? — напряженно спросил омега, пытаясь встать, но чужие ладони слишком крепко держали его за бедра.
— Ты похудел, — вместо ответа сказал Чанель, сильнее сжимая руки. Грубые прикосновения начинали приносить боль, к тому же от альфы явно разило алкоголем и пугающим безразличием к протестам Бэкхёна.
— Поправлюсь, — коротко ответил омега и вновь попытался отстраниться. Чанёль вдруг лизнул кожу его шеи, и Бэкхён сжался, пытаясь уйти от чужих прикосновений.
— Мне нравятся твои бедра, — вновь перевел тему Пак. Бэкхён был уверен, что от чужой хватки на ногах останутся синяки, но когда он дрожащими от ужаса руками попытался разжать чужую ладонь, Чанёль только сильнее сдавил его бедра. — И твоя… — чужие пальцы скользнули за спину, широкой хваткой накрывая ягодицы, но Бэкхён больше не мог терпеть.
В толчок он вложил все оставшиеся в скованном от страха теле силы, и Чанёль действительно растерялся, разжимая руки и давая омеге возможность отшатнуться прочь.
— Не трогай меня! — испуганно крикнул Бэкхён, дрожа всем телом. Чанёль поднял мутный взгляд, потеряно глядя на омегу, будто не понимал, что сделал не так и чем напугал. Бэкхён ощущал себя парализованной куклой, от ужаса он не мог двинуться с места, и все мысли возвращали к мучительным воспоминаниям из далекого детства, воспоминаниям, которые Бэкхён хотел бы забыть раз и навсегда: о грубых ладонях, сжимающих его шерсть, масляных взглядах, просьбах снять «эту ненужную одежду, малыш», отвратительных задушенных стонах, собственных дрожащих пальцах на толстом члене, ведь «у тебя такие красивые руки, Бэкхён-а, не дай им пропасть зря». Альфы находили гораздо более изощрённые способы использовать его тело, чем банальный секс. Собственные фантазии о жадных ладонях и горячих губах Чанёля на его теле показались до тошноты отвратительными, шея и плечи пошли красными пятнами от стыда, Бэкхён мечтал провалиться сквозь землю, глядя в растерянные пустые глаза Пака. Он даже не понимал, что делает, что разрывает омегу на части, что рушит мир Бэкхёна одним своим взглядом. Он доверял Чанёлю как никому в мире, и теперь преданное доверие заставляло заткнуть рот ладонями, чтобы не завизжать в голос.
— Бэкхён? — Пак поднялся на стуле, пытаясь дотянуть до него. — Прости, я.
— Нет! — Бэкхён отшатнулся, дернувшись в сторону и налетая на стол. Боли он не почувствовал, но услышал, как оглушительно разбилась тарелка, скинутая с деревянной поверхности. Чанёль остановился, кажется, начиная осознавать, что происходит. Но было уже слишком поздно, Бэкхён отпрянул от стола как от огня и бросился в спальню, крепко запирая за собой дверь и щелкая замком.
Чанёль несколько минут смотрел на запертую комнату, пытаясь услышать, что происходит с Бэкхёном, но в спальне было тихо. Помутненный алкоголем рассудок не предполагал глубокий анализ произошедшего, поэтому решив, что омега успокоился и лег спать, Чанёль прикончил вторую бутылку и улегся на диван, погружаясь в блаженное забытьё.
***
«Уехал в город» обозначил Бэкхён на записке, которую Чанёль нашел утром на столе. В кухне было чисто, никаких следов разбитой посуды и того кошмара, который устроил пьяный Пак. Жаль, что так просто нельзя было «убрать» воспоминания, которые всепоглощающим чувством вины захлестнули утром, вытесняя даже головную боль.
Чанёль искренне желал пару раз приложиться головой об стену, но ситуацию это бы никак не спасло. Он вдруг понял, почему не смог противостоять дикому желанию напиться прошлым вечером: тревожное предчувствие не давало ему спокойной жизни и наконец достигло своего апогея, оканчиваясь отъездом омеги. Чанёль чувствовал, что случится что-то ужасное, и когда вечером, измотанный долгим ожиданием, понял, что Бэкхён не возвращается, сердце будто сошло с ума. Пак опрометью бросился к Кимам, но те Бэкхёна не видели, а на распахнутые в ужасе глаза альфы сами пугались.
— Может, он просто задержался? — предпринял попытку успокоить Чанёля Исин, но тот не дал даже завести себя в дом.
— Слишком поздно! — С отчаянием крикнул альфа, задыхаясь. В горле встал ком, готовый разразиться полноценной истерикой. Чанёль никогда раньше не терял над собой полный контроль, и умом он понимал, что ему нужно взять себя в руки, но паника захлестнула сознание. Он был так поглощен своим ужасом, что не мог даже предположить, что Бэкхён может быть в порядке. Осознание того, что это он виноват во всем произошедшем, разрывало на части. Он пытался, изо всех сил пытался успокоиться, но ему будто что-то не давало вырваться из этой клетки невыносимой боли и ужаса.
— О боже, Чанёль, — испуганно прошептал Исин, пытаясь привести альфу в чувство и заставить его прекратить рвать на себе волосы, — да что же с тобой такое.
— Ему нужна помощь, — хрипел Пак, — неужели ты не чувствуешь?! — он терял полное понимание реальности, сознание уплывало, по щекам хлынули слезы.
— Конечно, нет, я же не могу мысли читать! — оправдался омега и вдруг побледнел. — Мысли… О боже… — он на секунду замер, а потом резко схватил Пака за плечи, крепко встряхивая. — Чанёль! — крикнул он, пытаясь заставить его опомниться. — Чанёль! Послушай меня, сейчас же!
Пак поднял на него мокрое напуганное лицо, и Исин взял его за шею, заставляя смотреть себе в глаза. В этот момент из дома вышел Чунмён с успокоительным, но, заметив предупреждающий взгляд мужа, остановился на крыльце.
— У вас с Бэкхёном что-то было?
Чанёль растерянно посмотрел на него и попытался вырваться, но Исин не дал.
— Отвечай!
Пак будто не понимал, о чем его спрашивают и что хотят услышать в ответ, лишь через несколько секунд ему удалось осознать суть вопроса и отрицательно качнуть головой.
— Как такое возможно… — изумленно прошептал Исин. — Чанёль! — замечая, что альфа снова теряет контроль, лекарь потряс его за плечи. — Это Бэкхён, ты испытываешь его эмоции! Не давай ему прорваться в твое сознание, иначе он полностью захватит твой разум. Ему нужна твоя помощь, он пытается с тобой связаться, у вас сильная эмоциональная связь. Пожалуйста, приди в себя, это не твои чувства.
— Я не понимаю, — всхлипнул Пак, обессилено опускаясь на землю. — Мне больно.
— Знаю, — прошептал омега, присаживаясь следом. — Попробуй абстрагироваться. Давай посчитаем вместе. Сколько будет дважды три? — Чанёль попытался подняться, но Исин удержал его на месте, вновь громко повторяя вопрос. Когда Пак ответил спустя долгую минуту, омега тут же задал следующий пример и так до тех пор, пока в чужих глазах не появилось хоть намека на осознание происходящего.
— Ты меня слышишь? — альфа устало кивнул и благодарно сжал руку на своей шее. — Чанёль, чувства, которые передает тебе Бэкхён, не знаю осознанно или нет, притуплены во много раз, но судя по твоей реакции, он в полном ужасе.
— Ему больно, — прохрипел Пак, вспоминая разрывающее сердце ощущение. Он не чувствовал физической боли, но каким-то образом испытывал ее ментально.
— Ты ему нужен. Но не позволяй ему захватить над собой контроль, иначе не сможешь ему помочь. Его чувства захлестнут тебя и вытеснят твои собственные.
— Но ты можешь найти его быстрее, чем кто-либо еще, — Чунмён подал голос, спускаясь с крыльца. Увидев озадаченный взгляд Чанёля, он пояснил: — Эмоциональная связь приведет тебя к нему. Тебе нужно сосредоточиться, и сам поймешь, куда идти.
— Я не понимаю…
— Это сложно, — перебил Исин. — Если коротко, у гибридов есть способность связываться с людьми на подсознательном уровне. Обычно это их любовники или те, с кем у них тесные кровные узы. Так как ты не родственник ему, я полагаю, он считает тебя своим самым близком человеком. Я не слышал, чтобы это работало без кровного родства или сексуальной близости, но, кажется, Бэкхён к тебе очень привязан. Настолько, что смог связаться с тобой на эмоциональном уровне. Выпей, — Исин вынул из рук Чунмёна успокоительное и всучил в чужую руку. — Должно стать легче. Главное, держи себя в руках. Если понимаешь, что становится совсем плохо, вспоминай какие-то простые очевидные вещи вроде таблицы умножения или своего имени и фамилии.
— Как это работает? — спросил Пак, прикончив половину бутылька. В голове немного прояснилось, и дышать стало легче, но он все еще чувствовал отголоски чужого отчаяния и страха. Невыносимо хотелось все бросить, сорваться и искать омегу, но это желание настоящему ему казалось слишком опрометчивым, действовать без плана было глупо и опасно.
— Как я уже сказал, это сложно объяснить. У гибридов в мозге совсем другие нейронные связи, они по силе и скорости сильно превосходят человеческие. Что-то вроде магии, если тебе так будто проще. Раньше почти все нэко могли использовать эмоциональную связь, но сейчас, когда их так мало, многие даже не знают, что способны на это, и если вдруг используют, то, скорее всего, по случайности.
— Ладно, — вздохнул Пак, поднимаясь с земли. — Раз ты сказал, что это поможет мне его найти, нужно ехать сейчас. Боюсь не успеть, — честно признался альфа. — Тем более, после всего произошедшего мне теперь не заснуть.
— Я поеду с тобой, — вдруг подал голос Чунмён, решительно шагнув вперед.
— Слишком опасно, — Пак покачал головой. Не хотелось втягивать Кимов в их проблемы, они и так сделали для них очень много.
— Вот именно, — Чунмён кивнул, — ты не знаешь, что тебя может поджидать. Вдвоем будет легче, если что, смогу привести тебя в чувство.
— Только будьте осторожны, — вздохнул Исин, прижимая к себе лекарство. Чанёль видел, как он волнуется, но в то же время не мог остановить мужа, потому что сам безумно беспокоился за Бэкхёна.
— Все будет хорошо, — пообещал Чанёль и даже смог выдавить короткую улыбку, — спасибо, — сказал он напоследок, благодарно сжимая чужую подрагивающую ладонь. Он не стал больше смущать прощающихся супругов своим присутствием и быстро направился к дому, чтобы выгнать лошадь.
Эмоции Бэкхёна все еще пытались пробиться в его сознание, и Чанёль изо всех сил старался не поддаваться, потому что ужас захлестывал по самое горло, стоило представить, что сейчас творится с омегой, раз он посылает настолько мощные сигналы. Привычная решимость и собранность все еще казались ненастоящими, будто Пак просто удерживал себя от новой истерики, но мыслить здраво стало проще, а собственные мысли будто стали понятнее и яснее. Думать о том, что он натворил вечером накануне, Чанёль не хотел, единственной целью сейчас было найти омегу, и если бы тот до сих пор был обижен, зол или испуган — пускай, только бы живой.
Чанёль вывел коня из амбара, краем глаза наблюдая за тем, как солнце окончательно скрывается за горизонтом, погружая поселение в темноту. Им с Чунмёном предстояла долгая ночь.
