Кошачья мята

Проснулся Бэкхён только после полудня. Заснуть следом за ним у Чанёля так и не вышло, поэтому он просто оставался рядом, позволяя омеге кутаться в его тепло и ни о чем не думать. Металлический коробок на краю тумбы поблескивал в лучах полуденного солнца, и Пак всеми силами пытался выкинуть из головы мысли о том, чем может закончиться сегодняшний вечер. В итоге от угрызений совести он перешел к настойчиво проникающим в сознание силуэтам тонкого, распростертого по постели тела, отчаянно поскуливающему ему в ухо. И когда Бэкхён наконец завозился на кровати, открывая глаза, Чанёль тут же отстранился и поднялся с нее, накрывая сонного омегу покрывалом и выходя из комнаты. Уже на кухне он услышал напряжённое «Чанёль?», но тут же отозвался: — Я за водой, — он и правда зачерпывал воду из глубоко чана, помня слова Исина о том, что Бэкхёна нужно хорошо напоить и накормить перед тем, как вкалывать наркотик. Да, пусть он использовал это лишь как повод сбежать из одной комнаты с омегой, но вода ведь в любом случае нужна была. Когда он вернулся в спальню, Бэкхён недовольно сверкал глазами из-под покрывала, нахохлившись, но вслух ничего не сказал. — Нужно что-то еще? — спросил Пак, когда омега полностью осушил стакан. — Я сам, не волнуйся, — ответил Бэкхён, приподнимаясь на постели и направляясь в сторону купальни. Чанёль знал, что он еще слишком слаб, чтобы дойти туда самостоятельно, но нэко так решительно встал с кровати, что альфа не решился сразу подлетать. Бэкхён и так слишком долго ощущал себя самым бесполезным человеком в мире, беспомощность его унижала и расстраивала, если он хотел хоть на пару минут побыть обычным здоровым подростком, Чанёль не решался его останавливать. Облокачиваясь о стену, Бэкхён всё же добрёл до двери купальни, путаясь в длинных штанинах и шумно выдыхая сквозь зубы. Перед глазами прыгали темные круги, и к горлу подступал тошнотворный ком, но на Чанёля он не оборачивался. — Там все равно нет воды, — вспомнил альфа, ухватываясь за неожиданно вовремя подвернувшийся повод помочь. — Посиди пока на полатях, я принесу и нагрею. Получив в ответ слабый кивок, Пак дождался, пока омега усядется на деревянную поверхность и подтянет ноги к груди, обхватывая себя хвостом поперек пояса — выжидающая поза. Чанёль забрал из купальни тазы и вёдра и отправился к колодцу. За пределами дома, насквозь пропитанного ароматом омеги, дышалось гораздо легче, но альфа все равно торопился. Бэкхёну в любой момент могло стать хуже. — Все хорошо? — первым делом спросил Чанёль, заглядывая в купальню. Ведра он нес с собой, чтобы нагреть их на камнях, а тазы оставил на кухне возле огня. Бэкхён только кивнул, свешивая ноги, и потер глаза, будто уже успел задремать. — Придется немного подождать, пока вода нагреется, — сообщил Пак, как будто Бэкхён сам никогда раньше не готовил купальню, — ты не хочешь есть? — Меня тошнит, — пробормотал нэко. Чанёль только отвел сочувствующий взгляд, подходя к небольшой форточке и распахивая ее. Потом он также отворил окно в коридоре, и в дом потянуло свежим ветерком. Через несколько минут вода наконец нагрелась, и Чанёль снял ведра с камней, возвращаясь к полатям, на которых сидел Бэкхён. Когда он проходил мимо, чтобы составить вёдра рядом, омега потянулся к нему рукой, и от неожиданности альфа отпрянул, чуть не разлив воду. Бэкхён поднял на него растерянный взгляд, тут же превращаясь в обиженного ребенка. — Все нормально, — поспешил уверить Чанёль, — просто не ожидал, что ты так резко… — Я тебе противен? — вдруг перебил его нэко, неосознанно заламывая здоровую руку, как делал иногда, если нервничал. — Вовсе нет, — тут же ответил Пак, нахмурившись. — Ты должен был предупредить, что хочешь меня остановить, у меня же вода горячая, — дело было не совсем в этом, но такой аргумент казался самым логичным из всех. Постоянное ожидание и предчувствие внутри альфы слилось в один большой напряженный ком, который не давал здраво мыслить и переключить голову, но ведь Бэкхён этого не знал. Возможно, стоило обсудить подобное, но в откровенных разговорах Чанёлю никогда не везло. — Ты от меня так отпрыгиваешь… — пробурчал омега, объясняя свою прошлую реплику. — От меня как-то не так пахнет? — Бэкхён, все в порядке, не придумывай глупости, — вздохнул Чанёль, убирая воду и вставая напротив омеги. Нэко слегка сблизил колени, будто пытался поймать альфу между ними. — Помочь? — спросил Пак, кивая на чужую рубашку. Ткань немного сползла с острых плеч, открывая бледные ключицы и маленькие родинки на нежной коже, но до конца не слетала из-за плотно перебинтованной руки. — Наверное, придется порвать, — задумчиво ответил Бэкхён, проследив за направлением чужого взгляда. Чанёль согласно промычал и наклонился, расстегивая первые пару пуговиц. Над ухом послышался шумный выдох. — Купим Исину новую, — заверил Пак, не отрываясь от постепенно открывающейся молочной кожи. Когда он дошел до живота, светлый цвет начали перекрывать синеватые синяки, переходящие в красный и фиолетовый. На нежной коже Бэкхёна они выглядели как нечто настолько чужеродное, что Чанёль не сдержал злого рыка. Омега под его руками едва заметно вздрогнул и по инерции перекрыл живот собственной ладонью. — Извини, — тут же попросил Пак, мягко огладив чужие пальцы. Он закончил с рубашкой, и Бэкхён высвободил здоровую руку, пока Чанёль осторожно порвал ткань, чтобы окончательно стянуть ее. — Дальше я сам, — тихо попросил омега, мимолетно взглянув из-под челки. Чанёль без лишних пререканий убрал руки и отошел на шаг назад, неловко застыв напротив Бэкхёна. — Если что-то будет нужно, позови, — в итоге сказал он и направился к выходу их купальни, закрывая за собой тяжелую дверь. Пока Бэкхён смывал с себя пот и слезы, Чанёль разогрел обед и занес его в спальню, поставив около кровати. Взгляд сам собой зацепился за металлическую коробочку, и Пак осторожно открыл ее, выуживая тонкий длинный шприц с белой эмульсией внутри. По виду и не скажешь, что такого ничтожного количества наркотика хватит для того, чтобы свести с ума. Через несколько минут со стороны купальни раздался голос Бэкхёна, и Чанёль поспешил убрать шприц на место и направиться к омеге. — Можешь принести одежду? — неловко попросил нэко, высунувшись из-за двери так, что одни уши торчали. Раньше он так Чанёля не стеснялся, и внутри что-то неприятно заныло, напоминая, как отвратно Пак успел повести себе перед тем, как Бэкхён попал в неприятности. — Конечно, сейчас. Чанёль выбрал обычную белую рубашку, которая была Бэкхёну чуть великовата, и широкие домашние штаны, чтоб не задевали синяки на коленках. Через пару минут омега показался в спальне, повесив влажное полотенце на плечи и медленно перебираясь по комнате. Пак помог ему устроиться в постели, и Бэкхён тут же до ушей укутался в покрывало, утыкаясь носом в подушку. — Я не буду есть, — пробормотал омега, заметив на столе тарелку. — Хотя бы немного? Может, грушу? — пытался уговорить Чанёль как маленького. Бэкхён только замотал головой и вцепился в одеяло, когда Пак попытался слегка стянуть его, чтобы открыть чужое лицо. — Ты что, плачешь? — в ответ Бэкхён только промычал что-то похожее на отрицательный ответ, но Чанёль уже слышал, как омега давит всхлип. — Я тебя чем-то обидел? — Бэкхён снова покачал головой, что едва можно было разглядеть с места положения Пака. — Бэкхён, пожалуйста, поговори со мной, — умолял альфа, не понимая, что не так. Если бы Бэкхён попросил уйти, он ушел, если бы попросил вколоть наркотик, Чанёль сделал, выполнил бы любую просьбу, но только не мог смотреть в растерянности, как омега убивается после того, как его и так уже третьи сутки выворачивало наизнанку. — Не хочу, чтобы ты меня таким видел, — прохрипел Бэкхён, немного отминая край одеяла. — Каким? Что не так? — альфа воспользовался возможностью и мягко стянул одеяло, полностью открывая чужое лицо и плечи. Бэкхён растер опухшие глаза и снова замотал головой, как будто не мог сказать вслух то, что крутилось в голове. — Для меня в тебе ничего не изменилось. Я обещаю, все останется как прежде, что бы ни случилось, — Чанёля настигла пугающая догадка, и он в успокаивающем жесте погладил чужой затылок, — с тобой еще что-то сделали? — Чанёль знал, что Бэкхён мог не сказать раньше из-за стыда. — Ничего страшного, в смысле, это плохо, конечно, но… Я имею в виду, для меня это не имеет значение… Это ничего не поменяет… — Нет-нет-нет, — Бэкхён затрясся под его рукой, распахивая глаза, — ничего не было. Я бы не выжил, если… — Не говори так, — тут же попросил Чанёль, скользя рукой по чужой шее к подбородку, куда стекали слезы. — В этом нет твоей вины, ни в чем произошедшем и в том, что могло бы произойти. Твоя жизнь стоит гораздо дороже… покушения или изнасилования. Ты бы обязательно справился. Ты сильный, и всегда справлялся. — Только из-за тебя, — Бэкхён зажмурился в его руках. — Нет, просто если бы не я, ты бы вырос кем-то другим. И по-другому справлялся со всем этим. Бэкхён, я понимаю, — Чанёль пытался как можно осторожнее подбирать слова, но из-за каши в голове и выскакивающего наружу сердца говорить становилось сложно. Расплакаться вместе с Бэкхёном было бы совсем странно, но видеть его в подобном состоянии становилось невыносимо, — Что все произошедшее далось тебе очень тяжело. Мне жаль, что меня не было рядом. Но, пожалуйста, не нужно взваливать все на себя, сосредоточься на том, чтобы помочь себе, а не загонять в яму. Не нужно винить себя, резать или специально делать больно. Все кончилось. Тебе больше никто не сделает больно. — Я себя ненавижу, — прошептал Бэкхён, пытаясь безуспешно задавить всхлип. — Не знаю, как мне жить дальше. — Это пройдет, — Чанёль подтянул его ближе, наклоняясь к макушке и чувствуя, как Бэкхён забирается к нему на коленки, опутывая хвостом пояс. Нэко уткнулся лицом в его живот, шумно выдохнув горячим и моментально намочив рубашку. — Все будет хорошо, я обещаю. Ты поймешь, что ты сильный, умный, самый прелестный омега на земле. Никто больше тебя не обидит. — Я боюсь, что останусь один, — тихо признался Бэкхён. Он уже не плакал, но до полного спокойствия ему было далеко. — Я не нужен никому. Кроме тебя. Меня даже собственный отец презирает. В академии все пытались задеть меня, и если бы я не защищался, стал бы посмешищем или грушей для битья. И сейчас… Мне так мерзко, я как будто в грязи извалялся и никак не могу ее смыть. Я не хочу быть обузой или доставлять тебе неприятности. Я всегда хотел быть чем-то большим в твоих глазах. Не просто чужой ребенок, — Бэкхён до боли сжал в руках край его рубашки. — Мне так стыдно… — Нет, все в порядке, — прервал Чанёль, — хорошо, что ты высказался. Ты такой молодец, Бэкхён. Я очень горжусь тобой. Ты не обуза и не… ребенок, как ты сказал раньше. Я рад, что ради меня ты хочешь стать лучше, но не ломай себя из-за этого. Раньше, чтобы сказать это, мне бы, наверное, месяц понадобился, — Чанёль грустно улыбнулся, — но с тобой все становится проще, — и одновременно сложно, добавил про себя альфа, — я рад, что ты появился в моей жизни. Любой был бы. Тебя сложно… не любить. — Раньше ты всегда говорил, что меня просто никто кроме тебя не вынесет, — вспомнил Бэкхён и наконец заулыбался, поднимая уставший взгляд. — Конечно, я же не мог позволить тебе узнать правду и сбежать от меня, — Чанёль криво улыбнулся в ответ и мягко щелкнул нэко за ухом. — Никто бы не смог занять твое место, — вдруг серьезно сказал Бэкхён, вновь отводя глаза. — Никто. — Тебе нужно поесть, — все-таки настоял Чанёль, когда пауза затянулась. Он не знал, что отвечать на подобное. Бэкхён окунал его в эмоциональный шторм и даже глазом не моргнул, перекрутив все внутри альфы с ног на голову, не подозревая, что творится у того внутри. — А то будет совсем плохо от мяты. После разговора Бэкхён стал гораздо более сговорчивым и послушно позволил накормить себя обедом. Через полчаса он попросил почитать, затем приходил Исин проведать его. В общем и целом все было нормально, если не брать в расчет, что Бэкхёну постепенно становилось хуже. К вечеру Чанёлю пришлось достать шприц. — Хочу кое-что уточнить, — осторожно начал Пак, когда нэко передал ему книгу, чтобы убрать ее на место. На вопросительное мычание Чанёль слегка замялся, однако оступаться было поздно: — Исин говорил, после приема мяты у тебя появляются симптомы гиперактива. Мне нужно будет уйти? — Что? — Бэкхён тут же поднял на него разочарованный взгляд, вот-вот готовый начать то ли умолять, то ли плакать. — Обычно, если у тебя течка, я ухожу из дома, — напомнил альфа. — На тебя я не буду влиять как в течку… — ответил омега, застенчиво поерзав на постели. — Это не одно и то же. — Знаю, но если ты начнешь просить, я могу не сдержаться, — признался Чанёль. — Ты ведь понимаешь. Если после всего произошедшего тебе неприятно или ты не хочешь, чтобы я тебя касался, думаю, мне лучше будет уйти. — Я тебе доверяю, — только ответил Бэкхён. Чанёль уже было хотел сказать, что речь не идет о доверии, у Пака есть инстинкт, который подавить гораздо сложнее простого желания, но омега не дал ему прервать себя и продолжил: — Если хочешь, можешь уйти. Если нет… Делай, что посчитаешь нужным. Нужным? Бэкхён давал ему разрешение? Чанёль с трудом удержался от страдальческого выражения лица и возведения глаз к потолку. Для Бэкхёна, видимо, собственная реплика показалась предельно ясной, и теперь при виде растерянного вида Чанёля он с интересом наклонил голову, будто играющий с мышью котенок, наблюдая за запутанным альфой. — Ладно, — выдохнул Пак, сжимая в широкой ладони основание шприца. Раз уж Бэкхён хочет, чтобы Чанёль «делал, что посчитает нужным», он решит это самое нужное по мере его поступления. — Куда тебе кололи? — Бэкхён кивнул на здоровую руку. Рукава у рубашки были широкие, поэтому Чанёль их задрал почти до плеча, где худющие косточки переходили в хотя бы едва заметную жировую прослойку. Действительно, примерно там у Бэкхёна нашлись три маленькие покрасневшие точки, на которых застыла засохшая сукровица. Судя по тому, как раскурочена была одна из них, вторую руку Бэкхёну перебили, чтобы не мешал. Рука альфы неосознанно сомкнулась сильнее. — Только осторожно, — вдруг нервно попросил Бэкхён, испуганно глазея на тонкую длинную иглу. Чанёль ощутил, как рука в его ладони напряглась, и поспешил ослабить хватку, заменив ее на мягкое поглаживание. — Конечно, — пообещал он, но колоть сразу так и не решился. Собственная рука показалась слишком грубой и дрожащей. Чанёль вдруг понял, что не знает даже под каким углом и как глубоко должен проникнуть шприц. Вскрывать вены безликим жертвам его заказов оказалось куда проще, чем проткнуть тонкую светлую кожу Бэкхёна иголкой. — Нужно совсем чуть-чуть, буквально сантиметр, — подсказал омега, заметив его метания. Чанёль выдохнул и приблизил шприц к коже, примерно туда же, где у Бэкхёна остались следы от иглы. Острый маленький кончик легко вошел под тонкую кожу, вызвав у омеги лишь едва заметную дрожь. От такой иглы не могло остаться настолько большого следа, вдруг понял Чанёль. Исин заменил шприцы. Бэкхён, поморщившись, отвернулся к окну, лихорадочно дергая ногой под покрывалом. Чанёль надавил на дозатор, и белесая мутная жидкость начала проникать внутрь, опустошая прозрачный шприц. На то, чтобы под кожей Бэкхёна осталась половина, ушло всего несколько секунд, и Чанёль осторожно вынул иглу, тут же залепляя маленький красный след тканевым пластырем, который оставил в коробочке Исин. — Все нормально? — спросил Пак, когда Бэкхён повернул к нему бледное лицо. Омега кивнул и съехал на подушке, вновь оказываясь почти полностью под покрывалом. Чанёль уже успел испугаться, что вновь сделал что-то не так и Бэкхён прячется, но тот только прикрыл глаза, слегка нахмурившись. Сам альфа не знал, как будет действовать яд, поэтому решил, что омега просто ждет, пока отпустит боль и шум в голове. Он убрал шприц в коробку и закрыл ее, поднимаясь с постели, когда Бэкхён ухватился за него хвостом. — Будь рядом, — попросил он, не открывая глаз. — Я только окно закрою, — тихо ответил Пак, — ты дрожишь. Собственное сердце бухало в груди с такой силой, что Чанёль кроме него ничего не слышал даже тогда, когда захлопнул окно, издавшее противный, режущий по ушам звук. Он одновременно боялся и хотел увидеть в глазах Бэкхёна желание, но когда повернулся, тот все так же лежал на постели с закрытыми глазами, опустив уши. Проведя бок о бок со взрослеющим и толком ничего о себе не знающим омегой Чанёлю самому волей неволей пришлось просвещаться о тонкостях чужой физиологии, и если чего ждать от течки Пак знал, то сейчас поведение Бэкхёна было пугающей тайной. В течках кроме болей, возбуждения и бесконечного стыда было что-то еще, что Чанёль не понимал до конца, но мог представить, исходя из чужого поведения — какое-то тонкое, почти неуловимое удовольствие, которое обеспечивали вместе с гиперчувствительностью эндорфины в чужом организме, пробуждающиеся вместе с возбуждением. Они заволакивали сознание, почти не оставляя места осмысленности, но то было хотя бы приятно — в голове оставалось только единственное и однозначное желание. Действие наркотика было другим. Похожее на темную болезненную одержимость, понял Чанёль через некоторое время. Он успел задремать рядом с омегой, и теперь постепенно приходил в сознание от легкой щекотки. Когда он открыл глаза, в темноте комнаты мерцал яркий взгляд, который раньше так пугал его. Глаза Бэкхёна будто стали в несколько раз больше и теперь неотрывно уставились на его лицо. Разрезавшая чужие губы улыбка показалась Чанёлю жуткой, но он не подал виду, осторожно приподнимаясь. Это был не пик, а только начало. Бэкхён терял связь с реальностью, но не казался отчаявшимся, и его тело источало сладкий аромат веселья и радости. — Я зажгу свет, — вновь предупредил Чанёль. Бэкхён промычал что-то мурлыкающее себе под нос и снова неотрывно уставился на альфу, пока тот зажигал свечи. Паку казалось, что омега даже не моргает. Когда он вернулся на постель, Бэкхён вдруг хихикнул, но, уловив напряжённый взгляд Чанёля, перестал улыбаться и подобрался ближе, подлезая альфе под локоть. Пак на пробу погладил чужой затылок, и в спальне тут же раздалось мурчание. — У тебя жар, — заметил альфа, когда Бэкхён прижался еще ближе, почти поваливая его на кровать. В ответ он получил только очередной тихий смешок. Бэкхён уткнулся носом ему в шею, влезая на коленки, и глубоко задышал, сжимая в руке ворот чужой рубашки. Чанёль был в растерянности. Бэкхён не требовал ласки, по крайней мере, вслух и настойчиво, и возбужден тоже не был, но вел себя предельно странно. Делать, что посчитает нужным, да? Решив, что лучшее, что он сможет сейчас сделать, это просто быть рядом и помочь Бэкхёну чувствовать себя спокойнее, альфа накрыл широкой ладонью спину омеги, пока вторая продолжала поглаживать пушистый затылок, заставляя Бэкхёна прикрыть глаза и методично смыкать тонкие пальчики у альфы на рубашке, будто плавящийся от удовольствия кот. В свете тонкой подрагивающей свечи кожа Бэкхёна отдавала заманчивым блеском, а тело податливо растекалось у альфы на коленках, обещая бесконечную покорность. — Чанёль, ты такой хороший, — вдруг еле слышно пробормотал омега, ерзая пушистым хвостом сверху книзу по чужой лодыжке. — Спасибо, спасибо, спасибо… Альфа только согласно хмыкал и позволял жаться ближе, вслушиваясь в едва понятное бормотание омеги, которое через несколько минут превратилось в тарахтение мурлыкающих звуков. Бэкхён так сильно источал запах радости, что у Чанёля самого заплывали мозги. Однако позволить себе потерять контроль он не мог, иначе Бэкхён, который, казалось, только этого и ждал, тут же бы перехватил его. Смену чужого настроения он уловил не сразу. Просто в какой-то момент приятная вибрация под пальцами прекратилась, и напряжение снова вернулось в чужое тело, превращая омегу в неуклюжего смущающегося подростка. Запах Бэкхёна сменился на настороженный, почти испуганный. — Ты в порядке? — только спросил Чанёль, прекращая любые движения на чужом теле. Тонкие руки соскользнули с его плеч, и Бэкхён отстранился, встречаясь с альфой глазами. Заметив в них мутную дымку и неестественно расширенные зрачки, Пак поспешил и вовсе скинуть ладони с омеги. — Ложись к себе, — попросил он, когда Бэкхён на подрагивающих ногах перебрался с его коленей на постель. Чанёль не понимал, что делать, поведение нэко совсем не похоже было на возбуждение, скорее то странное пугающее чувство раздробленности и отчаяния, которое Бэкхён испытывал в ломку. Испугавшись, что Пак упустил момент, когда омеге нужна была реальная помощь, он всполошился и приложил ладонь к чужому лбу, уже собираясь звать Исина. — Больно, — прохрипел омега, увалившись на бок. — Где? — Чанёль тут же подлетел ближе, помогая накрыться одеялом и уложить сломанную руку под нормальным углом. — Нет, — Бэкхён оттолкнул его ладони от покрывала, но через секунду уже ухватился пальцами за чужое запястье, болезненно простонав. — Что мне сделать? — на грани паники спросил альфа, сжимая чужую руку в ответ. В изломе тонких бровей залегла невысказанная просьба, но Чанёль не умел читать мысли. — Пожалуйста, — проскулил Бэкхён, неожиданно сильно вцепляясь пальцами в ладонь Пака. Ситуация наконец начала проясняться, но смелее действовать Чанёль не решался. Что, если он сделает больно или напугает? В подобном состоянии Бэкхён каждое дуновение ветра чувствовал с удвоенной силой, а Чанёль себя знал — если он начнет срываться, остановиться будет невозможно, и даже если Бэкхён передумает, изменить ничего будет нельзя. Поэтому он выбрал самую безопасную тактику — позволить Бэкхёну самому решать, что и как будет, пусть даже неосознанно. — Можно тебя коснуться? Бэкхён тут же закивал, притягивая чужую руку ближе. Внятно говорить у него уже не выходило, но кивок и мотание головой — дело нехитрое. Под воздействием наркотика желания и страхи мешались в голове в один большой неразборчивый ком. Пак вдруг решил, что будет проще, если Бэкхён не будет видеть его. Альфа гораздо выше и в три раза шире напротив напугает кого угодно, особенно кого-то вроде Бэкхёна с целым прицепом неопределённости, стыда и испуга за спиной. Оторвав руку от кожи омеги, который негромко запротестовал обиженным скулежом, Чанёль перебрался на постель, ближе к спинке кровати и прижался к ней спиной, перетаскивая Бэкхёна меж своих ног. Омега растерянно оглянулся. — Так нормально? — спросил Чанёль, укладывая ладони на узкие плечи. Тяжесть чужих рук заставила немного обмякнуть, и Бэкхён осторожно кивнул. Чанёль знал, что у него есть выбор, что Бэкхён ничего не просит и вряд ли сможет сделать это внятно, но… альфа почитал это нужным. Тем самым, которое пойдет на пробу. Как среагирует Бэкхён на ладони, медленно разводящие в сторону его коленки, горячее дыхание на ухо, крепкое тело за спиной, вполне однозначно прижимающее к себе. Смысла врать, что Пак этого не хочет, когда от одного вида зажатого меж собственных ног Бэкхёна внутри все замирало от восторга и возбуждения, не было. — Можно? — ладонь альфы осторожно коснулась выпирающей ключицы, мягко поглаживая кожу и вырывая из омеги судорожный выдох. Последовал новый кивок, затем Бэкхён сжал пальцами покрывало под собой и слегка наклонил голову, открывая молочного цвета шею. Чанёль подобрался ближе, невесомо касаясь губами мягкой влажной кожи, заставляя нэко под своими руками тихо захныкать. Он чувствовал под собственной ладонью, как заходится и волнуется сердце омеги, как горит гладкая грудь под его пальцами. Губы прижались плотнее, опаляя кожу горячим дыханием, пока широкая ладонь накрыла чужой живот сквозь ткань рубашки, аккуратно поглаживая мягкую теплую ткань. Бэкхён под его руками превратился в послушный гибкий пластилин, изгибаясь навстречу прикосновениям и влажному дыханию на шее. Чанёль чувствовал, как сознание заволакивает чем-то тяжелым и требовательным, заставляющим подчинять и подминать под себя, вырывать обрывки стонов, до синяков вцепляться в мягкие широкие бедра, вдалбливать в это покрывало, которое Бэкхён так остервенело сжимает когтями, но нет. Пак оторвался от чужой шеи, понимая, что феромоны Бэкхёна с головой сдают неготового к такому откровению хозяина и провоцируют брать то, что так открыто предлагает омега. Чанёль хочет взять, но не сейчас. Сегодня только Бэкхён и его желания. Потребности. Попытки привести в сознание. Пак переключился на чужое ухо, пока омега сам, слегка повернув голову, уткнулся носом в его кадык, шумно вдыхая концентрированный запах чужого возбуждения. Сдвинься омега хоть на сантиметр назад, тут же бы ощутил, как настойчиво в него вжимается твердый член сквозь тонкую ткань, но пока что ему было это знать ни к чему. Пусть Чанёль остается фантомом, доставляющим удовольствие, а не гонящимся за собственным. Рука на животе продолжала легкие поглаживания, пока вторая скользнула под рубашку, перебирая пальцами тонкую мягкую кожу. Чанёль осторожно, почти незаметно расстегнул первые пару пуговиц, распахивая ткань и заставляя мурашки пробежать по спине омеги от легкого сквозняка в комнате. В свете дрожащего огня легко было заметить потемневшие напряженные соски омеги, один из которых Чанёль тут же накрыл большим пальцем, вырывая из нэко неожиданно испуганный стон, почти ничего общего не имеющим с удовольствием. Бэкхён дернулся под его рукой, как будто хотел уйти из-под прикосновения, но не хватило сил. Чанёль не убрал пальцы, но движения остановил, и позволил Бэкхёну перевести дыхание, покрывая поцелуями чужое аккуратное ухо. — Медленнее, — на выдохе напомнил Пак скорее себе, чем омеге, но тот все равно кивнул. Чанёль пробно пошевелил пальцем на чужой груди, и поняв, что протеста нет, повторил движение, слыша, как Бэкхён шумно выдыхает. Движения возобновились, и через несколько мучительно осторожных секунд омега уже не сдерживал стона, на этот раз довольно однозначно требующего продолжения. Чанёль обхватил сосок двумя пальцами, совсем немного оттягивая набухшую горошинку, получая в ответ снизившееся до умоляющего скулежа хныканье. Рука на животе омеги медленно двинулась ниже, цепляясь за кромку штанов, пока вторая переключилась на другой сосок, отвлекая нэко от движения внизу. Стоило Паку вновь оттянуть напряженную бусину, Бэкхён мокро выдохнул в его шею и прижался ртом к ближайшему месту, куда смог достать, царапая смуглую кожу зубами и заставляя альфу низко зарычать над восторженно подрагивающим ухом. Медленно расстегнув чужие штаны, Чанёль аккуратно, на пробу скользнул пальцами за их кромку, лаская теплую кожу. — Так нравится? — Бэкхён шире развел коленки, позволяя альфе проникнуть ниже, и Чанёль мимоходом подумал, что несмотря на то, что Бэкхён его даже не касается, ни с кем лучше в одной постели ему еще не было. Омега приподнял таз, помогая альфе стянуть с себя штаны, и тут же непроизвольно сомкнул колени, когда брюки оказались на уровне щиколоток. Чанёль коснулся губами пунцовой щеки, как бы уговаривая снова расслабиться. Все равно самое интересное теперь было спрятано под не до конца расстегнутой рубашкой, и Бэкхёну нечего было стесняться. — Все хорошо, — прошептал Пак, возвращая руку на острую коленку с виднеющимся синяком. Он обошел болезненное место и мягко погладил тонкую кожу, заставляя чужие ноги слегка разъехаться. — Умница, — Бэкхён развёл колени чуть решительнее, осторожно целуя альфу в подбородок. — Ну какой ты красивый, — не сдержал Чанёль низкого рычания, когда сквозь ткань рубашки отчетливее проступили очертания маленького мокрого члена. Он шумно сглотнул, чувствуя, как слюна во рту скапливается от одного вида худых разведенных ног и мокрого пятна на задней стороне рубашки. — Я дотронусь, — предупредил Пак, ласково поглаживая внутреннюю сторону чужого бедра. — Можно? — Бэкхён закивал и зажмурился, не сдержав восторженного на грани выдоха стона, когда Чанёль чуть сильнее потянул за взбухший сосок. Твердый аккуратный член омеги оказался горячим и мокрым в его широкой ладони, заставляя нэко вновь неосознанно свести ноги из-за неожиданности нового ощущения. Чанёль послушно ждал, пока испуг пройдет, шепча в чужое, пригнувшееся от удовольствия ухо, какой омега хороший и замечательный. Хвост Бэкхёна бесновался в метре от хозяина, с головой выдавая ту бурю эмоций, которая творилась у омеги в душе. Когда Бэкхён облизал пересохшие губы, случайно задев горячим языком кожу альфы, Чанёль больше не мог ждать. Рука на чужом члене двинулась вверх, затем вниз и снова вверх, осторожно поглаживая чувствительную бархатистую головку, пока Бэкхён шумно выдыхал ему в шею, то и дело сбиваясь на бесстыдно умоляющий скулеж. Когда Чанёль задвигался быстрее, омега судорожно вцепился в его руку, выгибаясь и широко разводя ноги, словно выпрашивая, чтобы движения стали еще резче и сильнее. Вместо этого альфа вдруг замедлился, зажимая мокрый член у основания, и скользнул рукой ниже, перебирая ловкими пальцами тяжелые мокрые яички, чтобы вновь заставить Бэкхёна издавать невнятные, унизительно умоляющие звуки, так тешащие эго альфы. — Пож-ж-жа… — омегу в руках Чанёля почти трясло, блестящие глаза слезились от непролитых слез, — л-луйс-ста, — Бэкхён даже не дотянул последнюю букву, сбившись на высокий стон, когда альфа вернул руку на болезненно ноющий член. Он знал, что мучить Бэкхёна в таком состоянии — не игра, а настоящая пытка, но так боялся, что это может оказаться первый и последний раз с омегой в его руках. И все же, после того как по заалевшим щекам покатилась влага, он задвигал рукой резче. Когда пальцы второй ладони особенно сильно оттянули маленький покрасневший сосок, Бэкхён коротко вскрикнул, и Чанёль ощутил, как на его ладонь брызгает вязким и горячим. Омега резко сомкнул ноги из-за судороги удовольствия, оглушительно прокатившейся по телу и заставляющей пораженно глотать воздух беззвучно открытым в стоне ртом. Чанёль знал, почти мог представить, как сжимается и подрагивает мокрое кольцо мышц в нескольких сантиметрах от его руки, как горячая скользкая смазка ползёт по чужим ягодицам, вымазывая их лёгким прозрачным слоем. Чанёль, шумно выдыхая омеге в макушку, ждал, пока Бэкхён придет в себя, чтобы можно было уложить его спать и в срочном порядке заняться собственной проблемой, пока у него окончательно не сорвало крышу и вечер не закончился катастрофой, однако омега не спешил оставлять его в одиночестве. — Все хорошо? — спросил Пак, когда Бэкхён оглянулся на него, глядя мокрыми затуманенными глазами. Омега долгое время просто молчал, облокотившись на его плечо, но в конце конов кивнул, немного приподнимаясь. Чанёль уже собирался помочь ему перебраться на другую сторону кровати, но Бэкхён вдруг сильнее сжал его плечо, не позволяя отстраниться. — Я… — голос омеги предательски дрогнул, и он отвел глаза, — эт-то… — шея пошла красными пятнами стыда, и Чанёль накрыл чужую ладонь своей, показывая, что все в порядке, — этого мало, — в конце концов, пролепетал Бэкхён. Пак застыл, пытаясь переварить услышанное. Бэкхён только что кончил так, что его трясло как осиновый лист на ветру, а теперь готов зайти на второй раунд? — Прости, но думаю, на сегодня тебе уже хватит, — ответил Чанёль на чужую просьбу, заставляя глаза омеги испуганно расшириться. — Нет, пожалуйста! — Бэкхён ухватился за его руку, сжимая почти до боли. — Отвлеки меня, иначе все вернется, я так не могу. Все, что я чувствую уже третий день, это только боль и ненависть к себе. Но сейчас, — Бэкхён всхлипнул, поднимая глаза, — все было по-другому. Пожалуйста, помоги. Чанёль не знал, что делать. Если он поддастся, то все может закончиться тем, что он просто потеряет контроль и возьмет омегу, грубо и сильно, без всяких сожалений. А потом не сможет смотреть Бэкхёну в глаза, потому что для первого раза ему такое точно будет слишком. С другой стороны нэко был прав — он мучился уже третий день, плакал, срывался, и сейчас, наверное, впервые за это время испытал столько удовольствия сразу, пусть даже виной повышенной чувствительности был наркотик. — А если я не остановлюсь? — Ничего, — голос Бэкхёна немного сел, и сил на разговоры оставалось все меньше — после небольшой передышки запудренные наркотиком мозги вновь требовали новых ощущений. — Я не буду злиться, обещаю. Это ты сейчас так говоришь, хотел заметить Чанёль, но особого смысла уже не было: Бэкхён почти растекался в его руках, умоляя о прикосновениях. Паку хватило пары секунд, чтобы сдаться. — Давай-ка по-другому, — вздрогнув, пробормотал альфа, когда Бэкхён вновь устроился меж его ног, задевая до предельного чувствительный член. Омега послушно приподнялся, когда Чанёль взял его за бедра и подтолкнул вперед, заставляя опереться свободной ладонью на кровать и выгнуть спину. Паку пришлось приподнять подол рубашки, чтобы полностью открыть мягкие бедра, ягодицы и мокрый подрагивающий вход, при виде которого все внутренности скрутило в узел, посылая болезненные волны возбуждения к скрытому штанами члену. Чанёль едва слышно ругнулся под нос, когда Бэкхён задрожал под его рукой, стоило альфе накрыть ладонью одну из половинок. Пак готов был взорваться. Вся задница Бэкхёна была мокрой и насквозь пропитала смазкой рубашку, от запаха которой кружилась голова. Омега пытался что-то сказать, но язык его не слушался, к тому же подрагивающий голос был слишком тихим, чтобы Чанёль услышал его со своего места, но мог предположить, что Бэкхён там красный как рак лепечет что-то про стыд. Даже лучше, что он не видел плотоядный взгляд Пака на своём теле. Чанёль легко коснулся губами мягкой кожи одной из ягодиц, пока его рука скользнула во влажную ложбинку, едва заметно дотрагиваясь пальцами до судорожно сжимающейся дырочки. Бэкхён полноценно задрожал под его губами, неосознанно прогибаясь ниже, подставляясь под сильные ладони, открыто предлагая себя. Когда Чанёль надавил пальцем сильнее, омега слегка дернулся, но тут же остановился, тихо заскулив, стоило альфа сильнее сжать мягкое бедро, не давая уйти от прикосновения. Хвост Бэкхёна вилял перед его носом из стороны в сторону, высоко задравшись и открыв альфе полный доступ к телу. Постоянно мельтешащая перед глазами шерсть отвлекала, и Чанёль несильно ухватился за хвост у основания, вместе с этим медленно запуская в Бэкхёна первый палец. Омега вдруг вскрикнул и дернулся назад, слишком резко насаживаясь почти до основания и сразу издавая болезненный стон. — Т-ты… — голос прозвучал громче, но настолько нестабильно, будто Бэкхён только что час бился в истерике, — хвост! Чанёль растерянно нахмурился и сжал шерсть под пальцами сильнее, не понимая, о чем хочет сказать омега. Усилившаяся хватка заставила Бэкхёна почти рухнуть на постель, судорожно глотая воздух, и выстанывать непонятные междометия между вдохами. Мышцы омеги вокруг пальца Чанёля едва ли не вибрировали, плотно сжимаясь, и Пак догадался, в чем дело. Проверяя свою догадку, он провел ладонью вверх и вниз по шерсти, слегка дергая хвост и выбивая из Бэкхёна новую порцию замученных хныканий. Палец внутри омеги задвигался в такт движениям второй руки Чанёля, и нэко окончательно опустил корпус к постели, вжимаясь лицом в простыни и шире разводя ноги. Через пару секунд задушенных стонов Пак добавил второй палец, двигая рукой быстрее и пережимая хвост у основания. Собственный член грозился порвать ткань штанов, но все мысли альфы были сосредоточены только на том, чтобы довести Бэкхёна до оргазма. О том, как тесно, горячо и мокро может быть в чужом теле он намеренно пытался не думать, потому что знал, что распластанный по постели и готовый на все на свете омега согласится на все что угодно, пока внутри не окажется толстый член альфы, распирающий внутренности. Чанёль замедлил движения, давая омеге передышку и в то же время мучая осторожными касаниями стенок изнутри, заставляя Бэкхёна лихорадочно сжимать влажную простынь под пальцами и мочить подушку слезами. Пак приподнялся, прижимаясь грудью к спине нэко и почти накрывая того своим телом, чтобы вновь услышать невнятную мольбу продолжить быстрее, словно неспешность Чанёля действительно причиняла ему боль. Бэкхён смотрел на него почти с одержимостью. И альфа сжалился. Добавил третий палец и ускорил темп, заставляя слушать, как от влаги и скорости постыдно хлюпает все внутри. Но Бэкхёна это, казалось, не волновало, он уже давно выпал из реальности, все его чувства и ощущения были сосредоточены лишь на изматывающем удовольствии от сокращающихся стенок. Чанёль ухватил его за основание хвоста и поймал губами резкий вскрик, когда Бэкхён затрясся под ним с удвоенной силой, пачкая простынь белесыми разводами. Как только Пак ослабил хватку, омега полностью обмяк, ослабленной тушкой расползаясь по постели. Липкие следы на кровати его не волновали, слезящиеся глаза утомленно закрылись, и Чанёль осторожно вытянул пальцы, получая в ответ сдавленный выдох. — Я принесу полотенце, — предупредил он, поднимаясь с кровати. Вообще-то альфа планировал как можно скорее и резче довести себя до разрядки, пока не взорвался от напряжения в теле, но Бэкхёну это было знать не обязательно. — А ты? — омега слабо подал голос, открывая глаза. Взгляд опустился на красноречиво выпирающий бугор в чужих штанах. — Все нормально, спи. — Я могу… — Бэкхён замялся, переводя бегающие глаза на его лицо, — помочь. Как ты мне. Помочь. Чанёль тут больше получаса занимался чем угодно, только не помощью, но окутанное возбуждением и сладким запахом омеги сознание не допускало мысли о стыде или вине. И будь Чанёль более вменяем, убрал бы чужие руки от пуговицы собственных штанов, но мысль о тонких дрожащих пальцев на твердом члене казалась слишком соблазнительной, чтобы так просто от нее отказаться. В конце концов, он и так уже переуступил почти все границы. — Ты же хочешь? — вдруг спросил Бэкхён нерешительно, будто это он принуждал Пака к чему-то постыдному. Чанёль удержался от желания рассмеяться и только кивнул, не доверяя собственному голосу, который сейчас напоминал бы скорее рык какого-то агрессивного зверя, а не человека, который должен был позаботиться о сохранности омеги. Глаза Бэкхёна все еще были подернуты чем-то нездоровым и мутным, и Чанёль, ненавидя себя, мечтал, чтобы эта дымка в его сознании продлилась как можно дольше, потому что смотреть в подобном состоянии в глаза, наполненные обидой, обвинением или страхом он просто не сможет. Никогда еще Бэкхён не казался ему настолько искренним и открытым как сейчас, когда светлая влажная коже подсвечивалась в огненных бликах, пока голый тонкий омега, сидя на краю постели и подобрав под себя ноги, стягивал с него штаны, смотря блестящим одурманенным взглядом из-под челки. Лицо нэко на секунду вытянулось от удивления, когда ткань окончательно спала к щиколоткам, и потешенное эго альфы приятно заурчало изнутри, провоцируя показать на деле, насколько приятно может ощущаться что-то настолько большое внутри тугого прохода Бэкхёна. Но Чанёль неподвижно молчал, сосредоточенно наблюдая и все еще боясь спугнуть. Омега шумно сглотнул и обхватил узкой ладошкой твердый член, вырывая из альфы сверху судорожный вздох. Он поднял взгляд, проверяя реакцию на собственные движения, и медленно задвигал рукой, заставляя Пака прикрыть глаза и откинуть голову в немом стоне. После мучительных минут напряжения, которое успело скопиться в теле за то время, пока он ублажал Бэкхёна, любое прикосновение ощущалось в несколько раз острее, будто альфа и сам был под наркотиком. Ему и раньше приходилось сдерживаться в присутствии омеги, но никогда в подобном положении — когда мокрый умоляющий Бэкхён прогибался так открыто и доверчиво. Теперь он методично водил маленькой ладошкой по влажному члену, заставляя Чанёля ловить цветные пятна перед глазами и порыкивать в потолок. Правая рука непроизвольно нырнула в чужие волосы, перебирая мягкие пушистые пряди и поглаживая прижавшиеся в покорном жесте уши. Бэкхён копировал его прежние движение — двигал пальцами сначала быстро, затем медленно, сжимал то сильнее, то полностью переключался на чувствительную головку, и все это было еще терпимо. Однако когда Чанёль почувствовал, как кончика касается нечто мягкое и влажное, глаза моментально распахнулись, натыкаясь на вплотную приближенного к нему омегу, вылизывающего член альфы с видом покоренной невинности. Язык Бэкхёна осторожно, почти незаметно касался набухшей головки, словно пытался попробовать Пака на вкус. Когда вздохи и хриплые стоны стали раздаваться чаще, он наклонился ниже и полноценно втянул тяжелый подрагивающий член в мокрый рот, не переставая двигать рукой. Это оказалось для альфы отправной точкой. Ощутив, как темнеет перед глазами от подступающего удовольствия, он отдернул омегу за волосы, освобождая чужой рот и пачкая белыми пятнами щеки и растерянное лицо Бэкхёна. Его рука все еще двигалась на члене Чанёля, продлевая ускользающие секунды эйфории, наполнившей тело.  — Не двигайся, — хрипло попросил Пак, вынимая руку из чужих волос. Бэкхён все еще казался потерявшимся котенком. Когда Чанёль вернулся с мокрой тканью и чашкой воды, омега нашелся на том же месте на краю постели и послушно дал альфе стереть все следы его удовольствия со своего лица. Всё происходящее всё еще не ощущалось как реальность. И Чанёль не мог понять, хочет ли он проснуться с последствиями сегодняшней ночи или на утро его ждет разбитое сердце, чужое разочарование и слезы. Но пока что тепло тела Бэкхёна рядом казалось ему единственной необходимой вещью в мире. Омега молчаливо смотрел снизу вверх, пока альфа вытирал его шею, грудь и живот, и Чанёль понял, что он приходит в сознание. Взгляд стал яснее и четче, щеки запунцовели под светом двух оставшихся свечей, в глазах начало проскальзывать что-то похожее на панику. Пак наклонился к растерянному лицу нэко и осторожно коснулся сухими губами чужих, замирая на секунду и тут же отстраняясь. В этом поцелуе не было ничего пошлого или страстного. Просто чтобы Бэкхён знал, что всё произошедшее — это не то, за что должно быть стыдно. И никак не поменяет того огромного, почти необъятного сгустка теплой ласки, которую так долго испытывает к нему Чанёль. — Ложись, — тихо попросил альфа, когда Бэкхён прикрыл глаза, ощущая большие теплые ладони на своих щеках. Уложив омегу на той стороне постели, что казалась более сухой и чистой, Чанёль смыл с себя пот и оставшуюся грязь, возвращаясь к тому времени, когда Бэкхён уже видел десятый сон. До безумия хотелось прижаться к чужой спине, и Чанёль не стал терзаться раздумьями, устаиваясь позади омеги и накрывая чужое тело своей рукой. Когда-то он почти каждую ночь прогонял Бэкхёна со своей кровати, а теперь мечтал о том, чтобы омега ни на сантиметр не отодвинулся наутро.

***

Проснувшись от стука в дверь, Чанёль ощутил стойкое чувство дежавю. Подумал уже о том, что если семейство Ким так и продолжит будить его с восходом солнца, придется съезжать подальше. На крыльце, как и ожидалось, нашелся взволнованный Чунмён. Он точно хотел сказать нечто важное с самого порога, но увидев наспех нацепившего на себя первую попавшуюся одежду взвинченного альфу немного замялся. — Ты. Я… — Чунмён чертыхнулся, — я ничему не помешал? — Бэкхён спит, — ответил Пак, поняв, что от него за километр веет чужими феромонами. — Ладно… — видимо, Ким решил, что все необходимое ему как-нибудь расскажет сам Чанёль. — Важный вопрос, — получив в ответ кивок, Чунмён спросил: — Ты уверен, что у Бэкхёна не осталось никого из родни кроме отца? — Вы нашли его мать? — тут же напрягся Чанёль. В конце концов, поиски Бэкхёна рано или поздно должны были дать какие-то плоды, только вот Пак не был уверен, что сейчас подходящее время для этих самых плодов. — Нет, не ее, — Чунмён качнул головой, в замешательстве хмуря брови. — Ко мне на порог пятнадцать минут назад заявился альфа нэко, представился Бэкбомом. И сказал, что он брат Бэкхёна.