Кошачья мята

Чанёль вернулся в дом в абсолютном смятении. С порога будить Бэкхёна и сообщать, что в селение прибыл его брат, который может в конечном итоге оказаться вовсе не им, было слишком поспешно и опасно — не понятно, что может выкинуть омега, услышав новости. Чанёль не хотел отпускать его на встречу с незнакомцем, взявшимся непонятно откуда только этим утром. К тому же после всего, что случилось этой ночью, им нужно было поговорить, и Чанёль не собирался давать Бэкхёну повод замять эту тему и забыть о ней до бог знает какого подходящего момента. Войдя в комнату, он застал омегу в прежней позе, непотревоженного шумом со стороны коридора. Бэкхён привычно свернулся калачиком под покрывалом, и только пушистый кончик хвоста торчал из-под края одеяла. С трудом верилось, что это растерянное невинное создание вытворяло ночью, но Чанёль как никто другой знал, что Бэкхён с легкостью меняет обличия на себе угодные. Пак подошел к кровати и осторожно улегся на своей части, пытаясь догнать ускользающие обрывки сна. Начни он шуметь на кухне, Бэкхён непременно проснется, а знакомое тепло со спины наоборот его баюкало. Исин оказался прав — омеге стало гораздо легче после того, как из тела исчезло напряжение. Сон был спокойным и крепким совсем как раньше, только лишь иногда со стороны нэко раздавались едва слышные поскуливания, которые и в обычное время сопровождали его сновидения. Заснуть Чанёлю так и не удалось, в голове крутилось слишком много всего. Идти на попятную после всего, что случилось между ними ночью, было совсем странно, да и Пак не хотел больше этого делать. Какой смысл бегать от собственных желаний, если есть вероятность, что они у них с Бэкхёном одинаковые? А если нет, будет проще смириться и отпустить, чем постоянно маяться от незнания и доводить себя до точки, откуда вернуться будет уже невозможно, как это случилось в вечер, когда он слишком много выпил. И еще этот странный родственник Бэкхена, решивший объявиться именно сейчас, не внушал никакого доверия и побуждал естественное желание надавать ему по хребту и отправить восвояси. Но не хотелось делать поспешных выводов — для омеги связь с семьёй была важна как никогда. Когда нэко под его рукой начал подавать признаки жизни, Чанёль поспешил ослабить хватку, которая успела усилиться, пока он думал о том, что им делать дальше. Бэкхён сначала просто вошкался на своей части, сонно потянувшись, а затем перевернулся на другой бок, утыкаясь носиком в грудь Пака. Чанёль осторожно, почти невесомо провел пальцами по чужим выступающим под светлой кожей позвонкам, получая в ответ едва заметное мурчание. Он ждал, пока Бэкхёна захлестнет воспоминаниями и остатки сна пройдут, но омега не спешил выбираться из постели. Размеренно задышав в ворот чужой рубашки, нэко скользнул рукой за пояс Чанёля, обнимая в ответ. Пак уткнулся носом в пушистую лохматую макушку, чувствуя, как расслабленные уши щекочут лицо. Бэкхёна хотелось до самого обеда нежить среди вороха теплых покрывал, но альфа знал, что тот сам не даст. Любящий тепло и ласку омега просто не сможет беспрекословно принимать такое, не выбив из Чанёля признания или хотя бы какого-то объяснения. С другой стороны он сам позволил Паку делать все, что ему вздумается, и ни на секунду не воспротивился чужим рукам но своем теле. Это считалось как признание? За своими раздумьями Чанёль совсем не заметил, как рука за его спиной напряглась и сжалась, а чужие щеки из умиротворённо спокойного оттенка переходили в стыдливо-пунцовый. О том, что Бэкхён проснулся, ему стало известно только после того, как уши омеги волнительно приподнялись, слегка подергиваясь от нервозности. Пак поспешил убрать руку с чужой талии, внимательно следя за реакцией ее обладателя. Глаза Бэкхёна открылись и сразу испуганно забегали перед собой, словно пытаясь понять, где он находится. — Доброе утро, — собственный голос показался Чанёлю слишком неуверенным и тихим, будто чужим, но продолжать пугать Бэкхёна неизвестностью и тишиной было слишком жестоко. Омега моментально поднял взгляд, сталкиваясь с альфой носом к носу. Чанёль ожидал увидеть на его лице что угодно, но не выражение полного ужаса. Это неприятно резануло что-то внутри, и Пак окончательно отстранился, с горечью понимая, что Бэкхён боится его. — Как ты себя чувствуешь? — разговаривать о том, что случилось ночью, резко расхотелось. Реакция Бэкхёна говорила сама за себя, и Чанёль не видел смысла выуживать из него целую речь о том, что он думает по поводу всего произошедшего. — Нормально вроде, — пробормотал Бэкхён, неловко отводя глаза. Хриплый голос напомнил Чанёлю о том, как омега не сдерживал стонов ночью, и он поспешил откатиться от омеги в сторону, поднимаясь с кровати. — Ты голоден? — спросил альфа, подходя к окну и снимая со спинки стула ремень. Внутри поднималось раздражение. Чанёль даже не мог понять, на кого толком злился — на себя, что придумал прекрасное оправдание своим больным фантазиям, или Бэкхёна, который дал заднюю после первой же ночи. — Я принесу воды, — холодно оповестил он, даже не дождавшись ответа. К нэко он стоял спиной, но нутром ощущал растерянный взгляд Бэкхёна из кровати, по шею укутавшегося в покрывало, чтобы скрыть наготу. — Ты злишься? — расстроено спросил Бэкхён, когда альфа повернулся к нему лицом, закончив с ремнем и шнуровкой на темной рубашке. Одиноко лежащий на постели омега с растерянно бегающими глазами вызывал жалость, хотя Чанёль знал, что Бэкхён вовсе не такой. — Нет, конечно, — выдохнул Пак, смягчаясь. — Просто подумал, что ты хочешь побыть один. — Я же чувствую, — почти обиженно припечатал Бэкхён, не давая возможности врать дальше. — Я что-то не так сделал? Это я все сделал не так, хотелось сказать Чанёлю. Разговор начался и, собственно, заканчивался совсем не так, как он себе представлял, и этого следовало ожидать. Говорить с Бэкхёном о чувствах было не ново, но не о своих собственных же. И не знал Чанёль толком, что ему нужно сказать. Страх выставить себя дураком в чужих глазах сковывал его по рукам и ногам, но Бэкхёну как никому нужна была откровенность. И злиться на него за это он не имел права, потому что сам научил врать, прятаться и ныкаться по углам, если дело пахло жареным. — Нет, ты все сделал идеально, — Пак почти неосознанно вспомнил, какими глазами Бэкхён смотрела на него снизу вверх, пока тонкими пальцами обхватывал его член, и по спине пробежался табун мурашек. — Но сейчас на твоем лице я вижу страх и брезгливость, и это, если честно, сбивает с толку, — все-таки признался Чанёль. — Я думал, я все сделал так, что тебе понравилось. — Конечно! — Бэкхён, кажется, сам испугался собственного возгласа, когда подскочил на постели, усаживаясь на коленки. — Просто я тоже все помню и это… ну… — он вновь отвел глаза, зажмуриваясь, — я не знаю, мне стыдно, — протараторил он так, что Пак едва смог различить слова. — Бэкхён, получать удовольствие не стыдно, — заверил Чанёль, начиная понимать, что именно так испугало омегу утром. — Разве тебе было противно ночью? — получив в ответ сдавленное мотание головы, Чанёль облегченно выдохнул. — Значит, все в порядке. Ты не за плату это делал и я не просто тот, кто тебя купил ради собственной выгоды. Когда все добровольно, это не насилие. И не надо себя за это стыдить. Ты ведь раньше и сам себе помогал, да? — Пак и так это знал, но побоялся утверждать, чтобы не смущать нэко еще сильнее. — В плане… морально-этических ценностей это почти то же самое, — Чанёль нес какую-то пургу с видом знатока, получив короткий кивок в ответ. Все что угодно, чтобы Бэкхён расслабился. — Ты этого хотел, я тоже. Тобой никто не пользовался и ты себя не предлагал. Все нормально. — Спасибо, — выдохнул Бэкхён через долгую минуту, за которую Чанёль, смотря на растерянно высматривающего что-то в ткани покрывала омегу, уже успел себя обвинить во всех смертных грехах. Бэкхён даже улыбнулся в итоге как-то немного несмело, но радостно. — А ты… — начал омега, все еще нервно теребя в пальцах выбившуюся нитку. — Тебе понравилось? — А по мне не видно было? — Чанёль позволил себе усмехнуться почти плотоядно, останавливаясь взглядом на выглядывающих из-под покрывала острых бледных ключицах, которые через мгновение пошли алыми пятнами. Бэкхён только пожал плечами, прикусив губу. — У тебя в кровати так много людей побывало, — тон омеги показался Чанёлю почти обвинительным. — Ты что же, пытался мне угодить? — в замешательстве нахмурился Пак, пытаясь восстановить в памяти все детали того, что случилось ночью. Вообще даже то, что Бэкхён самостоятельно предложил Паку помочь справиться с напряжением, было как минимум странно для омеги под наркотиками, а уж когда он открыл свой прелестный ротик… Осознание произошедшего нахлынуло такой всепоглощающей волной возбуждения, что Чанёлю едва ли не физически больно было удерживать себя от того, чтобы не кинуться на омегу с поцелуями, лишающими воздуха и вжимающими своей силой в матрас. — Ну я тоже хотел, чтобы тебе понравилось, — тихо сознался Бэкхён, поднимая на альфу застенчивый взгляд из-под челки. Но они не договаривались об этом, вспоминал Пак, и речь шла только о том, чтобы Бэкхёну проще было пережить действие наркотика, а это значило… — Зачем? — спросил альфа, медленно подбираясь ближе к постели. — Надо было просто помочь тебе справиться с «мятой», не было нужды обо мне беспокоиться. — Ну может потому что для меня это было не просто «справиться с мятой»? — в голосе омеги послышалось раздражение, и он сильнее сжал руку на покрывале, пытаясь утихомирить собственные чувства. — Конечно, для тебя все случившееся не имеет особого значения, ты постоянно с кем-то спишь, это обычное дело. Но я раньше никогда не был с альфой, и даже если ты думаешь, что это была просто сделка и попытка помочь, я это воспринимаю по-другому. Глупо, неверное, было ждать от тебя то же самое, — закончив возмущенную речь, Бэкхён весь сжался, словно ему вновь стало стыдно за то, что он сказал и сделал. Чанёль ощущал в воздухе такой стойкий аромат разочарования, что у самого внутри неприятно скребла вина, поддаваясь чувствам Бэкхёна. — Ну во-первых, я не говорил, что близость с тобой не имеет для меня смысла, — начал Пак, заметив, как омега все больше закрывается. Теперь он стоял у самого края постели, глядя на Бэкхёна сверху вниз и ловя каждое его движение, включая расстроено опустившиеся к макушке уши. — Во-вторых, да, изначально целью этого всего было просто помочь тебе сбросить напряжение, но я думал, я вполне явно показал, что ты для меня важен. Очень. Важнее любого другого человека, Бэкхён, — Пак всё-таки не сдержался и подался вперед, мягко подхватывая руку, которой омега терзал покрывало, в свою ладонь. — Тебе так не показалось? — Бэкхён кивнул под его цепким взглядом и сжал его руку тонкими холодными пальцами, трясущимися от волнения. — Я так привык, что мы все видим по-разному, — прошептал он. — Думал, что сам все придумал себе. Я так хотел, чтобы ты меня заметил, — речь омеги была несвязной и торопливой, но Чанёль отлично понимал ее — у самого внутри был точно такой же клубок не распутанных эмоций, который казалось невозможным облечь в нормальные слова. — Поэтому когда это произошло, я подумал, что мне как обычно показалось. Что для тебя все по-другому. — Для меня все так же, — успокоил Пак, осторожно поглаживая тыльную сторону чужой ладони большим пальцем. — Я долго хотел этого, — честно признался альфа, — иногда, конечно, сам себе не признавался, но все же. Было страшно сделать что-то не так. Сделать тебе больно. Но сейчас, когда все важное произошло, а ты еще и пропал перед этим… Бэкхён, я думал, с ума сойду, если не отыщу тебя. Я готов был весь город на уши поднять. И я понял тогда, что ты не всегда будешь рядом, если тебя не удержать, не сказать что-то. Раньше было проще — тебе некуда было идти. Мне самому от себя мерзко, но это так радовало. Что ты останешься, даже если я буду творить ересь, плохо относится к тебе. Потому что у тебя не было выбора. Теперь я хочу, чтобы ты оставался сам, потому что я что-то значу. Потому что ты не хочешь уходить. — Пак замер, стискивая чужую ладонь и понимая, что вряд ли до этого был с Бэкхёном более искренен. Становилось страшно от того, сколько силы он сейчас сам своими словами вложил Бэкхёну в руки, позволял ему управлять собой, как вздумается, раскрыл все карты. Но вместе с этим внутри расплылось долгожданное облегчение, дарующее легкость и спокойствие. Пусть Бэкхён им воспользуется, не велика потеря. Чанёль постоянно был у кого-то в подчинении, постоянно выполнял чужие приказы. Служить Бэкхёну казалось самым большим удовольствием в мире, вытесняя даже гордыню. — Конечно, я хочу остаться, — отчаянно прошептал Бэкхён, как будто вот-вот собирался заплакать. — Я всегда оставался. Когда мне не было, куда идти, и когда было. Я… — омега шумно выдохнул, собираясь с мыслями, — всегда хотел только тебя. Во всех смыслах. — И когда это началось? — Пак усмехнулся, заинтересованно приподнимая бровь. Бэкхён говорил так, словно желал его с самого начала, но Чанёль знал, что это вряд ли было правдой, и все же любопытство взяло верх. — Ну нет, — Бэкхён вынул руку из его хватки, безуспешно сдерживая смешки, и откинулся на постель, отворачивая довольное лицо от альфы. — Я уже достаточно потешил твое самолюбие. — Эй, но я ведь тебе признался во всем, — возмутился Чанёль напускным тоном, склоняясь над капризным омегой. Щеки Бэкхёна вновь покрылись румянцем, а сам он не мог перестать улыбаться, сверкая радостными смешинками в глазах. Альфа знал, что если случайно задеть покрывало, оно податливо спустится ниже, открывая теплую нежную кожу, которой так нетерпеливо хотелось коснуться. Этого он и боялся — коснувшись Бэкхёна лишь раз, остановиться было невозможно. Но лишние телодвижения могли напугать, поэтому Чанёль просто приблизился ниже, опаляя подрагивающее пушистое ухо своим дыханием и ловя сдавленные выдохи омеги у своего лица. — О ком ты думал, когда запирался в комнате и стонал в подушку? — через секунду альфа получил этой самой подушкой по лицу, когда Бэкхён, возмущенно воскликнув «что?!», зарядил мягким пухом ему по голове. — Ты что, слышал меня?! — пораженно спросил омега, заставляя Чанёля изо всех сил сдерживать рвущийся наружу смех. Только Бэкхён со своим невероятно точным слухом мог думать, что тонкая стена спасет его грязные скелеты в шкафу. Или просто не знал, что может быть таким громким. — А сам еще спрашивал.! — закончить предложение ему так и не удалось, видимо, стеснение захлестнуло с новой силой, но Чанёль не намерен был позволять этому мерзкому чувству забрать у него Бэкхёна. Приподнявшегося на постели омегу он скоро подхватил за талию под удивленно сдавленный выдох и посадил на собственные бедра, сжимая долгожданно мягкую кожу под пальцами. Оставшись без укрытия в виде одеяла, которое сползло к паху, омега поежился от свежего сквозняка и нахохлился, опоясывая себя хвостом поверх горячих рук альфы. — Я тоже о тебе думал, не хмурься, — признался альфа, чтобы успокоить застеснявшегося нэко. — И сны о тебе видел. Очень стыдные, ты бы не смог жить с таким позором, — Пак усмехнулся в чужое ухо, осторожно поглаживая чужие бока. — В этом нет ничего плохого, — заверил Чанёль, — не стесняйся меня. — С шестнадцати, — вдруг резко выдал Бэкхён в его ухо. Чанёль непонимающе нахмурился и отстранился, чтобы поглядеть на омегу. — Я хочу тебя с этого возраста или где-то так, — нэко нервно лизнул губы, — из-за этого сложно было воспринимать кого-то другого. Те, кто был твоего возраста или старше, казались угрозой, напоминали о борделях и насилии. Ровесники на твоём фоне выглядели идиотами и раздражали меня. И я… — Бэкхён вдруг сжал его плечи руками с такой силой, что становилось больно, — ненавидел, когда от тебя воняло другими омегами. Я даже хотел с тобой подраться. Но знал, что ты не поймешь и что у меня все равно не было никакого права на тебя. Ты это ясно давал понять. Чанёль молчал, позволяя высказаться. Шестнадцать лет это через год после того, как они встретились, а сейчас омеге едва стукнуло восемнадцать. Бэкхён тянулся к нему все это время? Чем он был занят, что не понимал намеков от омеги, у которого от подросткового максимализма срывало крышу и чувства метались из стороны в сторону так, что выливались наружу одной огромной, сметающей всё на своем пути истерикой? Бэкхён захлёстывал его эмоциями, но Чанёль и подумать не мог, что это было из-за ревности. — Извини, — все-таки осторожно сказал альфа, когда Бэкхён молчал уже довольно долго. — Я этого не видел. И ты все равно был слишком юным, прости, но я бы не поверил в твои чувства. Мне всегда казалось, что ты так относишься ко мне, потому что благодарен. — Да, ты меня не замечал, — мрачно подтвердил Бэкхён. — Мне ты предпочитал любую шлюху с соседней улицы. Было неприятно. — Все равно это слишком рано, — покачал головой Пак. Несмотря на то, что в это время большинство ровесников Бэкхёна уже были предоставлены сами себе и вели довольно вольный образ жизни, Чанёль помнил, каким Бэкхён был в шестнадцать. И каким был два года назад сам Пак. Стоило ему представить, в какую катастрофу могли вылиться отношения подростка и альфы, для которого беззаботно потребительское отношение к омегам было самым нормальным явлением в мире, становилось страшно. — Я бы просто поглотил тебя, если бы всё случилось раньше. Теперь ты понимаешь себя лучше. — Едва ли, — с горечью прошептал Бэкхён, медленно соприкасаясь своим лбом с Паком. — И у нас еще не всё случилось, — едва слышно напомнил он, неловко отводя глаза от внимательного темного взгляда Чанёля. Его забавляло, как сильно омеге хотелось почувствовать себя взрослым во всех возможных отношениях, хотя он порой смущался от любых непристойных упоминаний. — Думаю, тебе пока хватит впечатлений, — заметил с улыбкой Пак. Ему тоже хотелось сделать Бэкхёна полноценно своим, но тот пока определённо был не готов к следующей ступени отношений. Он еще не до конца оправился после кошачьей мяты, к тому же, между ними до сих пор оставалось много недосказанности. Конкретики естественно стало больше, но нужно было для начала привыкнуть к мысли о том, что теперь они вместе, прежде чем развращать омегу. — Тогда можешь меня поцеловать? — едва слышно попросил Бэкхён, притираясь к его носу. Чанёль моментально сомкнул их губы, заставляя омегу удивленно ахнуть. Отсутствие зажатости в расслабленном Бэкхёне тут же дало Паку возможность скользнуть языком в приоткрытый рот, а нэко, вздрогнув от удовольствия, прижался ближе, закидывая здоровую руку Чанёлю на шею. — Я приготовлю завтрак, — на выдохе сообщил Пак, когда им пришлось отстраниться друг от друга. Откровенно мокрый рот Бэкхёна блестел под солнечным светом, пробивающимся сквозь окно, а в растрепанных каштановых волосах затаились золотистые лучики. Омега кивнул, но отрываться от Чанёля не спешил, поглаживая нежными пальцами лохматый затылок и зажимая коленки у альфы на поясе. — Бэкхён, — засмеялся Пак, когда хвост нэко скользнул под его рубашку, щекоча спину. — Нам сегодня нужно будет сделать кое-что важное, — сообщил альфа, чтобы омега в его руках немного опомнился. — И тебе нужно позавтракать, детка, — последний раз коснувшись губами чужого носа, Чанёль осторожно уложил Бэххёна на постель, чтоб не потревожить поврежденную руку. — Подожди здесь, я принесу сначала лекарство. Омега только кивнул и блаженно растекся по матрасу, кутаясь в теплое покрывало и скрывая счастливую улыбку в подушке, которая до сих пор хранила запах его любимого человека.

***

После завтрака Чанёль не предвещающим ничего интересного тоном сообщил, что им следует навестить чету Ким — у них важный гость, который хотел видеть Бэкхёна. Омега не скрыл удивления, но на любопытные вопросы Чанёль не отвечал, мягко переводя тему и говоря, что Бэкхён скоро сам все узнает. Пак не спешил пугать омегу, а вместе с этим хотел проверить, поймет ли Бэкхёна сам, что перед ним родственник. Его интуиции альфа доверял гораздо больше, чем пустым словам незнакомца. К тому же, он сам пока не видел Бэкбома, вдруг тот и правда был очень похож на брата. Пока они проделывали короткий путь до дома Кимов, Бэкхён успел напридумывать себе кучу неприятностей. Все догадки по понятным причинам сводились к их прошлому: либо бывшим друзьям, с которыми они не поддерживали связь, либо к Сехуну и Ханю, но этих двоих Бэкхён и подавно видеть не хотел. Чанёль рассказывал, что он и раньше обрывал связи с друзьями в столице, для его работы это было обычным делом, к тому же он заранее предупредил об этом Чонина. А вот о короле соседней земли Бэкхён иногда слышал мельком. О нем редко говорилось в официальных объявлениях, новостях или газетах, но в тавернах и на узких улочках севера часто раскрывались чужие секреты. Наследников у Сехуна до сих пор не было, что здорово подрывало его положение на политической арене. Ходили слухи, что он готовился к затяжной войне на западе. Дверь дома им открыл Исин, не скрыв радостной улыбки, когда заметил пару на пороге. На Бэкхёна тут же обрушился целый ворох вопросов о самочувствии, на которые он размеренно и по очереди отвечал, хоть и сердце неспокойно заходилось в груди. Чанёль сказал, что скоро подойдет и оставил омег на кухне, скрываясь за дверью в гостиную и никак не отвечая на взволнованный взгляд Бэкхёна в его спину. Исин тоже казался напряженным, но если бы не прирожденная интуиция и цепкость внимания, которая просыпалась обычно в самый неподходящий момент, Бэкхён бы даже не понял этого. Исин напоил его ароматным чаем и помог сменить повязку на руке, тактично избегая вопросов о том, как прошла ночь — по следам на шее и запаху все и так было предельно понятно. Бэкхён постоянно выпадал из разговора, всматриваясь в дверь, и полностью слушал Исина только когда тот начал рассказывать об омегах, которых удалось вытащить из злосчастного дома после него. Но в это время в кухне снова появился Чанёль, и Исин вдруг резко замолчал, в ожидании смотря на альфу. У Бэкхёна создавалось впечатление, что от него что-то упорно пытаются скрыть, и мрачное выражение лица Пака это только подтверждало. — Бэкхён, пойдем со мной, — только попросил альфа, протягивая ему руку. Омега тут же вскочил со стула и позволил увести себя в гостиную, слыша, как Исин семенит следом, тяжко вздыхая. В комнате Бэкхён ожидал увидеть как минимум чей-то труп, судя по скорбному настроению вокруг, но на диване нашелся только ушастый незнакомец, а у окна — напряженный Чунмён. Неизвестный альфа тут же привлек его внимание пушистыми ушами и хвостом, которые Бэкхён так часто видел в зеркале, а заметив нэко в гостиной, он тут же поднялся с дивана, поворачиваясь к омеге лицом и стараясь улыбнуться как можно более дружелюбно. И Бэкхён бы может ответил на улыбку, но всеобщее настроение давило на него таким нервозным напряжением, что вышел только жалкий кивок, который сразу немного сбил с толку незнакомца. Что-то в его лице отчаянно напоминало Бэкхёну нечто важное, но он не мог понять, что именно: волосы короткие и волнистые, светло русые, на несколько тонов светлее его каштановых; узкие теплые глаза также светлее его собственных и почти идентичные губы с чуть более пухлой верхней частью; широкие плечи и высокий рост, почти такой же, как у Чанёля, но Пак немного выше. — Бэкхён, здравствуй, — незнакомец впервые заговорил в его присутствии, и омега узнал в его голосе нотки, которые слышались на кухне и которые он ошибочно принял за низкий голос Чунмёна. — Меня зовут Бэкбом, — альфа словно хотел сказать что-то еще, но решил выждать, глядя на Бэкхёна почти с надеждой. Остальные в комнате смотрели так, словно омега должен был прямо сейчас решить судьбу человечества у них на глазах. Бэкбом выглядел старше него самого, но младше Чанёля, которому недавно исполнилось двадцать девять. Значит, ему было около двадцати пяти лет, Бэкхён его никогда в жизни не видел, у него был приятный спокойный запах, широкие, стоящие торчком уши и маленький блестящий камень на шее. И все эти детали не имели между собой ничего общего и вгоняли Бэкхёна в почти паническое замешательство. — Вы, кажется, уже знаете моё имя, — медленно сказал омега, когда пауза затянулась. Он не знал, что отвечать, потому что представляться не было нужды, а говорить о приятном знакомстве было рановато. — Да, я тебя искал, — Бэкбом казался разочарованным чем-то. — Ты недавно приходил в таверну «Золотой телец» в столице, помнишь? — получив короткий кивок в ответ, Бэкбом продолжил. — У меня там работает знакомая. Она сказала, ты искал женщину. И спрашивал про нее уже не в первый раз. Я так понимаю, ты уже долго в поисках, — что-то в голосе Бэкбома предвещало надвигающуюся бурю, и Бэкхён напряженно сжался, как будто готовился к тому, что придется защищаться. Он ни с кем раньше вслух не говорил о том, что искал свою мать, а подозрительный незнакомец так просто выдавал его секрет, еще и говорил таким тоном, будто Бэкхён занимался ерундой, о которой Бэкбому всё уже давно было известно. — Хватит ходить вокруг да около, — недовольно поторопил Чанёль, заметив состояние омеги. Он стоял позади Бэкхёна, и нэко мог чувствовать его тепло спиной, но почему-то именно сейчас хотелось, чтобы Чанёль вышел, будто Бэкхёну вновь станет стыдно, если Бэкбом продолжит. — Бэкхён, я твой брат, — признался альфа, сдаваясь под тяжелым взглядом Пака. — Прости, что сразу не сказал, но подумал, вдруг ты сам меня узнаешь. Омега так и застыл посреди комнаты, пропуская мимо ушей вторую реплику брата. Брата? Бэкхён никогда в жизни не слышал о том, что он у него был, и да, это можно было предположить, но никогда еще у Бэкхёна не было такого повода, и сейчас все произошедшее казалось глупой шуткой. Он всю юность маялся от того, что не мог найти себе место в мире, а сейчас перед ним стоял ближайший родственник, который еще и к тому же ждал, что Бэкхён сможет его признать? Каким же вдруг образом? — Мы встречались раньше? — вырвалось у него прежде, чем он обдумал вопрос. — Нет, ты меня раньше никогда не видел, — осторожно произнес Бэкбом и, предвещая следующий вопрос, добавил: — Твой спутник сказал, что у тебя довольно хорошая интуиция — для представителей нашей расы это естественно, но не настолько же, чтобы по одному лицу читать, что за человек перед тобой, — последнюю часть предложения Бэкбом поучительным тоном адресовал Чанёлю за спиной омеги. — Ага, и раз он тебя не узнал, твоё заявление все еще под сомнением, — хмуро огрызнулся Пак. Бэкхён чувствовал, что Чанёль Бэкбому не верил, и Чунмён тоже был не в своей тарелке. Это было оправдано — после всего, что случилось с омегой за последние пару дней он себе сам не доверял, но если Бэкбом и правда его брат… Тогда Бэкхён понимал, чьи черты узнавал в чужом лице. — Я ничем не могу доказать свои слова, — понуро признался Бэкбом. — Если ты не захочешь говорить, я уйду. Просто я думал, что тебя давно нет в живых. Я видел тебя совсем ребенком и, когда узнал, что ты рядом, не смог не прийти. — Ты меня видел? — удивленно спросил Бэкхён, припоминая, что только несколько мгновений назад брат сказал, что они раньше не встречались. Нет, не так. Что Бэкхён раньше его не видел. — Мы с матерью тебя навещали однажды, — признался Бэкбом, кивнув головой. — Тебе было четыре. И я не заходил в дом. Бэкхён вдруг почувствовал себя самым потерянным человеком в мире. Только утром он ощущал себя на седьмом небе от счастья и казалось, что все в его жизни наконец становится проще и яснее, что Чанёль рядом и теперь так будет всегда, а сейчас прошлое захлестывало своими цепкими лапами с новой силой, заставляя влагу скапливаться в уголках глаз. — Можно мы поговорим наедине? — Бэкхён обернулся на Чанёля и тут же встретился с удивленными глазами Пака, который уже собирался начать протестовать. — Я ему верю, — сказал омега, чтобы окончательно закрыть тему. — И я в доме Чунмёна, со мной ничего не случится. — Ты уверен? — в итоге только спросил Пак, но Бэкхён видел, что тот в любом случае послушается. Омега коротко улыбнулся и кивнул, незаметно проводя ладонью по чужой руке. Когда они с Бэкбомом остались одни в комнате, Бэкхён почувствовал себя свободнее. У альфы был спокойный добрый взгляд, и омега наверняка знал, что если бы не захотел говорить, брат бы действительно ушел. — Где наша мать? — сходу задал Бэкхён самый насущный вопрос. Он уже понял, что Бэкбом не был сыном его отца, общая кровь у них была лишь от мамы. Правда непонятно было, как вышло так, что Бэкхён и Бэкбом оказались разделены, но оба знали о матери. — Давай начнем с самого начала, — уклончиво попросил альфа и присел за стол у окна, приглашая Бэкхёна на кресло напротив. Омега вдруг почувствовал себя нахальным грубияном и поспешил принять чужое предложение. Бэкбом наверняка уже наслушался «приятных» слов от Чанёля, пока ждал его.  — Прости за Чанёля, — неловко произнес Бэкхён, ерзая в кресле. — Я совсем недавно влип в крупные неприятности, и он очень переживает. — Все нормально, — Бэкбом беззаботно улыбнулся, складывая руки на столе, будто чужое недоверие его ничуть не задело. — Я его понимаю. Сейчас сложное время. — Так с чего ты там хотел начать? — нетерпеливо спросил омега, водя ладошками по коленкам и заставляя брата сложить брови в умилительном жесте. — Ты, наверное, знаешь, что в природе у кошек очень развит материнский инстинкт, — действительно с самого начала, отдаленно подумалось Бэкхёну. — Чаще всего они прилежно заботятся о котятах, выкармливают их, воспитывают. Но иногда происходит сбой, и кошка бросает потомство. По разным причинам, но чаще всего из-за того, что не может обеспечить их. Если ей самой нечего есть, то котенку рядом и подавно, — Бэкхён с горечью понимал, что брошенным оказался как раз он. Бэкбом конечно забавную параллель выбрал, но Бэкхёну было совсем не смешно быть тем, на ком материнский инстинкт сломался. — Тогда о котенке приходится заботиться кому-то другому. — Вроде отца, — мрачно закончил Бэкхён вполне понятную мысль. Бэкбом коротко кивнул и с жалостью глянул на омегу. — Твоё рождение вышло случайным. Она даже обо мне не сильно заботилась, а я на шесть лет старше. У нее на уме были другие вещи, ей нравилось развлекаться, у нее часто были гиперактивы. Она работала в таверне танцовщицей и иногда даже не приходила домой ночью. И о тебе проболталась случайно. Мы тогда переехали к морю, и она особенно долго не приходила домой, а если и возвращалась, то лишь на несколько часов. От нее всегда разило одним и тем же запахом, и я понял, что она нашла альфу. Их интрижка продолжалась где-то месяца три, затем у нее начал расти живот. Будучи беременной, она почти не жила со мной. Я был на попечении у соседей или сам о себе заботился. Иногда она приносила деньги и еду, давала потрогать живот, игралась со мной, а однажды призналась, что у меня скоро будет братик. Меня она почему-то в новую семью не звала. Я думаю… Прости Бэкхён… Даже не знаю, как сказать. Думаю, она не хотела ребенка и знала, что не сможет тянуть двоих. А твой отец хотя бы работал. Она же постоянно была в долгах, денег не хватало, ее пытались поймать бандиты или взять под арест. Она говорила, что в детстве ее травили наркотиками, что она из тех омег, которые были рождены уже в неволе. Ну, знаешь, которых держали в рабстве. Видимо, когда ей удалось вырываться на свободу, она сполна ей пользовалась. — Значит, она правда меня бросила? — Бэкхён вцепился пальцами в край стола, пытаясь сдержать слезы. Он действительно всю жизнь был никому не нужен, никто не искал его, не пытался восстановить связь. — Где-то год она жила с твоим отцом, потом на нее началась охота. Нам пришлось бежать на север, здесь отношение к гибридам было помягче. Она насильно внушила твоему отцу, что ты его любимый ребенок, что он обязан о тебе заботиться. Повлияла на его сознание. Она была очень сильная и одна из немногих знала, как управлять рассудком людей. Ей легко удавалось очаровывать альф своей красотой, а дальше она играла с ними как хочет. Несколько раз, если была возможность, она навещала тебя, чтобы проверить, что ее приказы все еще действуют. Когда тебе было шесть, ее убили, — Бэкхён подавил рвущийся наружу всхлип, не решаясь поднять глаза на брата. — Твой отец перестал ее слушаться. Вы переехали. И я больше не смог найти тебя. Он… изменился после этого? — Да, я еще постоянно думал, что его как будто подменили, — дрожащим голосом признался омега. — Он долго терпел, — Бэкхён горько усмехнулся. — Целых девять лет. Наверное, не решался меня выкинуть на улицу. А потом продал в бордель. — Мне жаль, — Бэкбом накрыл его остервенело сжимающую дерево руку своей. — Он боялся тебя. Люди слабые и трусливые, им не понять нас. Теперь наконец слова о том, что Бэкхён должен был поплатиться за поступки своей матери обрели смысл. В этот раз его отец был полностью готов к мести. Он и правда ненавидел гибридов. Мать Бэкхёна отняла у него жизнь. Он рассказывал, как хотел стать резчиком, жениться на другой женщине, завести семью. Резко ворвавшаяся в его жизнь омега все испортила. Только вот при чем тут сам Бэкхён? — Она хоть иногда обо мне вспоминала? — тихо спросил омега, переживая минуты унижения и жалости к себе. Кому он нужен такой поломанный? — Говорила, что вся ее красота досталась тебе, — Бэкбом ласково улыбнулся, сжимая его ладонь. — Я вот больше похож на ее первого любовника. Подобное замечание Бэкхёна не особо обрадовало. Он надеялся, его хоть немного любили, или что он оставил мимолётное теплое чувство внутри этой женщины, но его мать, кажется, была совсем не такой. Бэкхён был ее прошлым, которое она поспешила там и оставить. Хорошо хоть позаботилась о том, чтобы отец не прибил его сразу после ее ухода. — А как ты нашел меня? — все-таки спросил Бэкхён, решая оставить рыдания на более удобный случай, когда не придется выворачивать наружу все внутренности перед человеком, которого он встретил час назад. К тому же послушать о том, что из себя представляет Бэкбом, тоже было интересно. — Таверна, в которую ты ходил, принадлежит мне. И моя жена, Сону, работает там. Ты несколько раз спрашивал о нашей матери, о женщинах ее возраста, внешних признаках, вскоре Сону заметила наше сходство и твою настойчивость. В последний раз ты назвал свое имя. И я сразу решил, что должен попробовать найти тебя. — Так просто?.. — удивился Бэкхён. Его брат все бросил просто из-за того, что узнал его имя, которым могли звать совершенно чужого человека? — Я всегда хотел с тобой встретиться, — немного смущенно признался Бэкбом. — И постоянно чувствовал вину. Что не смог вовремя забрать тебя. Твой отец был не самым хорошим человеком, я это понял еще до твоего рождения. — Чанёль меня спас, — сказал Бэкхён, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло из-за простой фразы, — теперь со мной все хорошо. — Кошка всегда находит своего хозяина, — улыбнулся Бэкбом и отнял руку. — Пока я гостил у Чунмёна, Исин любезно поделился со мной последними новостями. Мне очень жаль, что с тобой произошло такое. — Да, мне тоже, — скомкано ответил Бэкхён. Голова болела от одной мысли о том, что в этом аду принимал участие его отец. Он вдруг вспомнил об идее Чанёля. Убить отца собственными руками — какой ребенок пойдет на это? Бэкхён вдруг понял, что кто-то вроде него. — Я так рад за тебя, — пока омега отстраненно размышлял над тем, как ему поступить с родственником, Бэкбом все не мог прекратить светиться от радости, будто действительно всем сердцем хотел, чтобы у Бэкхёна все было хорошо. — В нашем мире нэко очень редко удается встретить кошачью мяту. — А чему тут радоваться? — холодно спросил омега, вдруг напрягаясь. Пережив ломку и все ужасы последствий наркотика, Бэкхёну странно было слышать такое от человека, который секунду назад заявил, что желает ему только лучшего. Бэкбом растерянно нахмурился. — Я думал, встреча с Чанёлем помогла тебе спастись из борделя и обрести счастье, — обескураженно ответил альфа. — Да, но какая связь между Чанёлем и наркотиками? — растерянно спросил Бэкхён, заставляя Бэкбома удивленно вскинуть брови. — Бэкхён, я говорю об изначальном значение кошачьей мяты, не о наркотике, — осторожно пояснил брат, но увидев, что еще больше запутал Бэкхёна, добавил: — Кошачья мята — это не название наркотика. Это трава, которая заставляет кошек ощущать эйфорию, радость и возбуждение. На нэко она не действует, но так называли людей, которые были истинными гибридов. Могли усмирять их животную сущность, успокаивать их, иногда управлять и подчинять. Как будто кошке дали волшебную траву. Поэтому наркотик и носит такое название — усмиритель гибридов. — Но мы с Чанёлем не истинные, — пролепетал омега, качая головой. — Это же сказки. Такого вообще не бывает. —  В некоторых землях до сих пор думают, что такие, как мы, не существуют, Бэкхён, — Бэкбом поглядел на него снисходительно. — Это не совсем истинность в том понимании книжных романов, к которым мы привыкли, да, но у тебя разве никогда не было ощущения, что ваша с Чанёлем встреча судьбоносна? Что он появляется в самый нужный тебе момент? Что он единственный способен на тебя влиять? — Да, но… — Бэкхён пораженно уставился в стол перед собой, пытаясь разобраться в правдивости чужих слов. Чанёль его кошачья мята? — Как ты это понял? С чего ты взял? — Исин сказал, что тебя смогли найти только потому, что ты ментально связывался с Чанёлем. Такое невозможно провернуть с любым человеком. Только с истинным. Бэкхён вдруг вспомнил, как спокойно и безопасно чувствовал себя с Чанёлем после того, как тот его спас. Чужой огромный альфа на одной постели рядом — а Бэкхён ощущает себя так, словно рядом теплая плюшевая игрушка. Чанёль пугал его самим собой, уговаривал держаться подальше, но омега нутром знал, что Пак ничего ему не сделает. Бэкхён видел, как пьяные альфы зажимают визгливых омег в углах борделя, как поднимаю руку на собственных жен в пьяном угаре, приказывают заткнуться, когда те возмущаются слишком громко о том, что муж скряга или хам. Чанёль не трогал его, даже когда Бэкхён намеренно выводил его из себя на ровном месте. Тот самый чужой ребенок, которым нарек себя Бэкхён, ни разу не смог довести альфу до точки кипения. Ему никогда не указывали на дверь, не ограничивали в средствах, не пользовались во время течек. — А наша мать… — отрешено начал Бэкхён, все еще пребывая в собственных мыслях, — ты говорил, она влияла на чужое сознание. Вдруг я делаю так же? — Она просто внушала людям то, что хотела, свои желания, но у нее никогда не было с кем-то такой эмоциональной связи. К тому же это работает в обе стороны. Чанёль может подавить тебя, если захочет. Ты не сможешь управлять им, если он не позволит. — Я не понимаю… — Прости, я думал, ты сам это знаешь, — виновато почесал затылок Бэкбом. — Кажется, я сильно запутал тебя. Я подумал, вы вместе. Но если он просто… твой опекун или кто-то еще, мне жаль, что я влез в твою личную жизнь. Но то, что я сказал тебе, правда. Ты и сам сможешь понять это, если постараешься, у тебя и правда прекрасная интуиция. Кошачья мята — не обязательно про страстную любовь, постель или секс. Это просто твой спутник. Человек, который рядом, который любит и заботится. Он нужен тебе так же, как и ты ему. — А если все сразу? — смущенно спросил омега, смотря куда-то мимо чужих глаз и пунцовея щеками. Бэкбом мягко усмехнулся. — Так даже лучше.