Ephemeral reality

Мне все-таки удается в один из дней застать Тао дома. И с первым же шагом за порог его квартиры тяжелый груз, о котором я не подозревал все это время, спадает с моих плеч, бесследно растворяясь в теплом воздухе. Мы негласно решаем отправить историю с ключами и забытым телефоном в многочисленный список того, о чем вспоминать не стоит. Хотя ключам в его квартиру вернуться больше не суждено. Мы пьем чаи, и я старательно отгоняю от себя эфемерные волны страха, нашептывающие, что там, внизу, не существует никакого Чонина, и не было никаких тостов с джемом, и вареных сгущенок, и мыльных пузырей, разлетающихся по ночному воздуху с крошечного балкончика. «- Чонин-а, научи меня играть на гитаре? – Он удивленной смеется. - Сэхун-а, я ж и сам не особо умею.. - Но сейчас же ты играл. Мы сидим в зале его квартирки, стащив все подушки с дивана на пол, и устроившись между ними со старенькой гитарой Чонина, на которой тот в тайне от меня, научился играть. И, конечно же, он уверен, что у него выходит плохо, и по нотам он не попадает, и голос с гитарой не сочетается, и еще куча «и».. А мне все кажется снова идеальным. И мелодичные переборы, и то, как голос сочетается с гитарой и еще куча «и».. - Давай, я еще подучусь и.. - Ну сколько можно уже, а?! – Обиженно восклицаю я. – Ладно, я б первый раз о подобном заикался, так нет же. Ну чего тебе стоит, а?.. - Хорошо, давай так. Мы в следующий раз встречаемся и.. - Обещай. – Я протягиваю вперед руку с по-детски оттопыренным мизинцем. Он смеется и обхватывает мой мизинец своим: - Обещаю. Я радуюсь, как ребенок, даже не подозревая, что это наша последняя встреча.» Я даже не допиваю чай и почти пулей вылетаю из квартиры Тао, подгоняемый запредельным страхом. Уже с лестницы кричу что-то о невыключенной плитке и спустя минуту уже стою на пороге своей квартиры. Вернее, не совсем стою. Дело в том, что я влетаю в квартиру и затем происходит несколько вещей одновременно: я врезаюсь в стоящего на пороге Чонина, и мы оба, теряя равновесие, падаем с высоты нашего шикарного роста на пол. Звук столкновения тел с полом сливается с неразборчивыми ругательствами обоих и.. громким стуком дерева об пол вкупе с жалобным стоном струн. Поэтому слово «стою» в данной ситуации как никогда неуместно. - Прости.. я случайно.. – В голове все еще стоит эхо произошедшего, и я натыкаюсь взглядом на пострадавшую гитару. – Откуда это здесь? - У тебя с серванта достал. Скучно было одному тут, вот и.. Что на тебя нашло вообще? – Потирая ушибленные при встрече с полом места, спрашивает он. – Будто вселился кто.. - А что ты делал в прихожей? – Выпаливаю я. - Мимо шел.. Да что за странные вопросы? - Ничего. – Я встаю и молча ухожу в спальню. Я верю ему, но страхи берут свое. Он, будто зная, что мне нужно чуть-чуть перебеситься, не идет следом. Я сижу какое-то время и постепенно на смену глупому страху приходит стыд. И вместе с ним до ушей доносятся звуки гитарного плача, который мгновенно выгоняет все мысли из головы, оставляю только желание идти на звук, что я и делаю. Чонин сидит в зале на полу, немного ссутулившись, спиной ко мне, и с этого ракурса я чуть-чуть вижу, как пальцы бегают по ладам. Долго задерживаться в дверях я не намерен, поэтому спустя пару шагов аккуратно подсаживаюсь сзади, устраивая свою голову на его плече, а руки смыкаю на животе Чонина. Он не реагирует на мое появление ни одним движением тела, продолжая все также сосредоточенно прижимать струны к ладам. И из-под бегающих пальцев правой руки выходит что-то невероятное, ласкающее, я бы сказал даже, флиртующее с моим слухом. И он играет минуты или часы напролет, местами заменяя звуки струн своим тихим голосом. И делает он это специально или от незнания, как играть тот или иной кусочек мелодии, я не знаю и не пытаюсь узнать. В какой-то момент уже мои пальцы неуверенно и слабо, особенно капризный мизинец, зажимают лады гитары. И он показывает мне простейшие аккорды и переборы, а я повторяю их раз за разом. Его пальцы накрывают мои, и я в который раз отмечаю про себя любимый контраст смуглой и бледной кожи. От бесконечных повторений уже пальцы сводит судорогой, а кончики не чувствуются вообще, но я упрямо не выпускаю гитару из рук. Мои руки, в отличие от его, не рождают на свет красивых мелодий и нотных переливов. Вместо этого тривиальные, местами фальшивые звуки, но я с упоением слушаю каждую полученную ноту, даже не зная ей название и место на нотном стане, и наслаждаюсь, бесконечно смакуя. В какой-то момент гитара все же остается в стороне, и подушечки пальцев, особенно левой руки, горят от боли, но это чувство мазохистски пьянит. Неизвестно откуда, он приносит крупную баночку с непонятными иностранными названиями, широкую кисть и несколько, гораздо больше привлекающих мое внимание, разноцветных мелков. И я, зная, пожалуй, если не все, то многие виды краски и карандашей, какие могут существовать в жизни художника, не представляю, что это. Но с виду обычные крупные мелки. Содержимое баночки быстрыми движениями кисти в руке Чонина оказывается на моих, а затем и на его волосах, и спустя полчаса они из темных становятся светло-русыми. А спустя еще несколько минут движений уже обеих рук Чонина, под действием нашедшего на него вдохновения, мелки выкрашивают мои волосы уже во все принесенные Чонином цвета. - Хен, ты теперь цвет. – Довольно осматривая свою работу, говорит Чонин. - А ты? - А я тоже цвет, только черно-белый. – Он смеется. - Белый – это не цвет. Это свет. Ты теперь свет, Чонин-а.. Позже, я уже снова в квартире Тао, и мы снова пьем чаи и.. - Хен! Ты даже ни слова не сказал, как будто это в порядке вещей! Тао, поперхнувшись чаем, смотрит на меня: - Эм.. Что? – Неловко улыбается. - Ну.. Мои волосы. - Что с ними? – Он удивленно чуть поднимает свой взгляд. - Ты издеваешься что ли? Ну цвета. Здорово получилось? Как будто бы иллюстрация того, какой я на самом деле. – Я смеюсь. - А-а.. Да, неплохо. Позже я выхожу из его квартиры, уже не слыша надломленной фразы Тао, обращенной к абоненту на другом конце провода: - Алло? Док? Я думаю, нам есть, о чем поговорить. Но зато я слышу, глухой в моей квартире, но раскалывающий тишину в квартире сверху, звук и не придаю ему значения. В то время, как телефон Тао разлетается на запчасти при встрече со стеной.