Ephemeral reality

По причинам, которые мне никто так и не удосужился объяснить, я все еще коротаю или, может быть, доживаю (этого мне тоже не рассказали) свои дни в ничтожной пустой комнатке. Почему-то здесь, вопреки моим ожиданиям, при первом пробуждении страхи не спешат завладеть мной. Первое, о чем я думаю: чем же, интересно, занимается Чонин один в моей квартире? От слова один все внутренности сворачиваются, скручиваются и завязываются в аккуратный крепкий узелочек. Знает ли он, где я? Если знает, то почему до сих пор не дал об этом знать мне? А если не знает, то как же сильно я, наверное, получу за такое внезапное отсутствие, когда вернусь.. Второй тип мысли, которые меня посещают в моменты, когда поднадоедает тот первый, это то, что белизна стен меня раздражает. Скучно. Невероятно скучно. Как я мог оказаться в таком чистом месте вообще? Угораздило же.. И тогда я сажусь напротив одной из стен, и мысленно рисую на ней. Потолок становится небом без единого облачка, а стена передо мной усыпана горами снега, пол подо мной превращается в мокрый асфальт, а справа вырастает дерево, правда, почему-то без листвы, но так много интереснее. Я не рисую людей – они здесь ни к чему. Но я рисую человека. Невероятно красиво тает белый снег на смуглой коже, в темные густые волосы тоже забивается серебро, и они постепенно теряют свою темноту, чуть не сливаясь с белоснежными горами. И, в конце концов, впитав в себя весь белый пигмент, остаются просто светло-русыми. Мне думается, что при всем холоде, здесь изображенном, он замерзнет, и вот он уже в контрастной волосам шапке. И он улыбается мне, а я улыбаюсь в ответ. Потому что хочу. Потому что скучаю. И в круговороте возвращения мыслей от неизменного одного к неизменному другому мимо летят минуты, складываемые в часы, когда моего плеча касаются, и вот уже я куда-то иду, и в этот момент понимаю, что голоден, и снова вспоминаю про Чонина, который не в состоянии приготовить себе сам, и тоже наверное сидит голодным там, в пустой квартире, когда я здесь развлекаюсь разрисовыванием стен, и мне становится так стыдно, что хочется прикрыть лицо руками. -Сэхун? Ты слышишь меня? – Какой странный вопрос. Конечно слышу, что за бред. - Да. – Немного обиженно. - Сэхун, убери пожалуйста руки от лица, мне нужно его видеть. Я выполняю его просьбу, хотя совершенно не помню, как руки оказались на лице. Вижу перед собой лечащего врача с тем же самым неизменным выражением лица, с каким он был в последнюю нашу встречу. - Как ты себя чувствуешь? – О, какой неожиданный вопрос. - Вы уже спрашивали. - Это было больше двух дней назад. – Отлично. Хоть что-то полезное. Я здесь два дня. Хотя мне казалось, что дольше. - Ты не хочешь есть? – Неожиданно. - Нет. - Почему? Ты же два дня ничего не.. - Я хочу домой. – Он понимающе кивает, чем вызывает у меня желание что-нибудь в него кинуть. - Не волнуйся за него. - За кого? – Кажется, сам знаю, но надеюсь, что ошибаюсь. - За Чонина. - Откуда Вы.. - Ты сам говорил. – Вранье. – Много раз. Ты все время сидел напротив стены и сокрушался, что он с кухонной техникой совсем не в ладах. Ты этого не помнишь? – Он наигранно, как мне кажется, приподнимает брови. - Помню, но.. - Кстати, про стены. Да, я тоже порой думаю, что неплохо было бы, будь на них что-то изображено. Но каждому, туда входящему, в силу своего эгоизма захочется увидеть что-то свое, поэтому подобная идея несколько плоха. Хотя признаюсь, идея с мокрым асфальтом меня порадовала. Я б не додумался. – Все было произнесено на одном дыхании, а мне только остается, подобно рыбке, открывать и закрывать рот. - Когда ты один, - продолжает он, - Твое подсознание начинает работать не на тебя, а за тебя. И ты воспринимаешь все происходящее с точностью, да наоборот. То есть, если тебе кажется, что ты просто думаешь, то ты делаешь это вслух. - То есть, я шизофреник по-вашему, так? – Зло выплевываю я. - Нет, мой мальчик. Не совсем. Все сложнее, чем кажется на первый взгляд.. И, боюсь, привычной и простой формой шизофрении ты не отделаешься. – Он сейчас издевается надо мной или да? Говорит так, будто меня в этой комнате вообще нет. – Это первое твое состояние. Есть еще. Когда тебе кажется, что ты не один, хотя на самом деле это так. – Я улавливаю, к чему он клонит и начинаю хохотать в голос. Отлично. Я тут душу два дня назад наизнанку выворачивал, а меня невменяемым выставляют. Причем, не стесняясь, говорят это в глаза. Это вообще как понимать? - Я его не придумал. – Начинаю я. - Прости, Сэхун. Я понимаю, это сложно. И судя по твоим рассказам, у тебя невероятное подсознание и богатое воображение, но.. - Я его не придумал! – Зло выкрикиваю, подскакивая на ноги. – Он есть. Он жив! Он не умер! Я видел его.. я..я.. - Успокойся, пожалуйста. Я понимаю, это сложно все принять, но я тебе все объясню. Это лечится и.. -Да как Вы вообще это себе представляете? – Крики вырываются с новой силой. - Ладно, разговаривать с самим собой. Но я чувствовал его.. Я чувствовал.. – Голос срывается, и я оседаю обратно на свое место, бессильно роняя голову на руки. - Успокойся. Послушай меня, и, я прошу тебя, не перебивай. – Я молчу. – Я расцениваю твое молчание, как согласие, поэтому продолжу. – Вздыхает. – За всю практику мне ни разу не удавалось встретиться с настолько сильным подсознанием, как твое. Да. Ты не просто воссоздал Чонина, погибшего четыре года назад. Ты продумал его во всех мельчайших подробностях, отделив его от своего «я», что, к слову, не свойственно типичной шизофрении, когда все, воображаемые людьми, образы – это исключительно их альтернативные эго. Нет, Чонин - это, безусловно, часть тебя. Но в гораздо больше степени Чонин – это тот самый Ким Чонин, который жил четыре года назад. Тот, каким он был с тобой, каким ты его помнишь и знаешь. Ты воссоздал его, даже не подозревая об этом, вернее сказать, твое подсознание сделало это за тебя. И ты настолько глубоко проникся продуманным образом, что смог, как ты сам сказал, почувствовать его тепло, его самого. Поэтому, я и поражаюсь твоим подсознанием. Это что-то невероятное. Я восхищен и напуган. И еще интересно то, что сейчас ты пребываешь в абсолютно здравом уме. Я даже уверен в своей гипотезе о том, что находясь в обществе с другими людьми, твое подсознание слабеет и ты, снова этого не замечая, берешь над ним верх. Поэтому я не боюсь, что мои слова не будут услышаны. - Он выжидательно смотрит на меня. Я ничего не отвечаю. Бред какой-то. Нет сил поверить хоть одному предложению. - Он придет за мной.. – Все, что могу из себя выдавить. Боже, как я жалок. - Никто не придет, Сэхун. Его нет. Ты его придумал. - Я. Его. Не. Придумал. – Сквозь зубы проговариваю я. - Сэхун, несколько дней назад, не я звонил Тао с просьбой привести тебя. Это Тао позвонил. И он напуган. Он очень напуган. Он рассказал мне, что ты не умеешь рисовать по памяти, но он видел в твоей комнате рисунки, невероятные копии Чонина. И твои волосы.. Сэхун, они по-прежнему темно-русые.. - Вы больны. Вы все больны! – Я снова кричу, хотя осознаю всю глупость своего положения. И во мне что-то разрывается на тысячи маленьких кусочков. И все трескается и лопается по швам без шансов на восстановление. И я противен сам себе от того, что начинаю верить во все, только что мне сказанное. И лишь по инерции доказываю, что это не так, хотя сам уже не верю в свои слова. - И за день до того, как ты попал сюда, ты гулял на улице.. - Хватит! – Начинаю орать я, вновь подскакивая с места. – Я не дебил и не умалишенный! Я понял, к чему Вы клоните. Хватит. Дайте мне просто спокойно уйти и больше никогда сюда не возвращаться. - Я, кажется, просил тебя дослушать до конца. Я тяжело вздыхаю, но назад не сажусь. И он продолжает: - Таблетки. Ты перестал их пить. Ты не сказал мне этого, но я знаю. Все твои.. галлюцинации были спровоцированы именно этим. Пару месяцев назад я попросил Тао заменить их на обычные витамины, но твой мозг не справился с произошедшим. Тао рассказал мне о том, что случилось в клубе и после. Естественно, я его по голове не погладил. Абсолютно бездумнейший поступок с его стороны – тащить тебя в клуб. – Я ухмыляюсь. Ну конечно. Таких, как я, не пускают в общество. - И я решил оставить эту глупую идею. Но ты нас опередил и сам перестал пить лекарства. И тем самым все усугубил. Ты чуть не сошел с ума четыре года назад, когда не смог самостоятельно пережить случившееся, и сейчас сознательно все снова рушишь, пуская Чонина.. - Достаточно. – Надоело. - Простите, но у меня больше нет сил Вас слушать. С Вашего позволения, я уйду. Голова раскалывается на осколки. Не хочу думать ни о чем. Хочу просто лечь и спать. Я не хотел спать двое суток, потому что уже со всеми своими бесконечными страхами привык сутками морить себя бессонницей. Чонин, в свою очередь, делал все, чтобы я все-таки уснул, но я не поддавался ровно столько, сколько мог. И выходило по-разному. Иногда несколько ночей подряд, но чаще не больше двух суток. Вот и сейчас мне спать хочется больше, чем жить. Удивительно, что уже направляясь к выходу, я не встречаю никакого сопротивления со стороны доктора или прочего персонала в стенах больницы, но ответы я получаю на самом выходе. Как только я делаю шаг, переступая порог этого отвратительного заведения, я попадаю в объятья Тао, за спиной которого стоит.. Чонин.