***
— Джозеф! — окликнул напарника Кастелланос; в его взгляде легко читалась обеспокоенность. — Это Сандерс. Говорит, Лисса пришла в себя! Ода показался из соседней комнаты крошечного домишки, который они с бывшим детективом обследовали на предмет боеприпасов, держа в руках разрывной болт для арбалета. — Что-то мне подсказывает, что всё не так просто, и есть какой-то подвох, Себ… Я прав? — вопросительно поднял брови Ода. — Она пропала, — Себастьян кивнул. — Кровавый след ведёт в ванну, и там исчезает. Нужно вернуться и проверить. Джозеф лишь кивнул в ответ, протянув напарнику найденный болт.***
Громкий, пронзительный крик, полный боли и страданий, сотрясал стены моей комнаты. Стоило зеркалу перенести меня в безопасную зону, я без сил рухнула на кровать, пачкая незастеленную постель кровью. Рана на ноге, казалось, горела огнём, с каждым ударом сердца новая порция тёплой, алой жидкости покидала моё тело, туго наложенная кем-то из детективов повязка давно уже пропиталась насквозь. Я снова и снова мысленно приказывала себе взять себя в руки, прекратить орать и сделать хоть что-то, чтобы исправить, улучшить своё положение. Однако первые несколько минут это абсолютно не помогало. От долгого крика начало саднить горло, голос немного сел. Наконец, крепко сжав кулаки и глухо простонав, я невероятным усилием вновь заставила себя сесть, а после и встать и, упираясь о стену, оставляя размазанные кровавые отпечатки, покинула спальню и двинулась в сторону ванной комнаты. Моя догадка была проста: в игре Себастьян перемещался во владения медсестры Татьяны, используя древнее инвалидное кресло, которого, по идее, в полицейском участке не должно было быть. Значит, и в моей съёмной квартире это самое кресло где-то должно быть. И я оказалась абсолютно права! В конце коридора, который должен был заканчиваться входной дверью, стояла такая нужная мне сейчас каталка, от одного взгляда на которую мурашки стройными рядами промаршировали по спине, а воспоминания трёхлетней давности нахлынули вновь… Испустив тяжёлый вздох, я вновь двинулась вперёд, тяжело переставляя ноги. Шаг… ещё один, и ещё… И вот наконец я с трудом опустилась в кресло, вытянув вперёд раненую ногу. Мир вокруг меня пошёл рябью, помещение стало тёмным, мрачным, холодным, из-за ячеек на боковой стене слева от меня чем-то напоминающее морг. На голову опустилась конструкция, необходимая для вливания зелёного геля внутрь черепной коробки, кисти рук приковало к подлокотникам металлическими скобами. Однако я вовсе не нервничала. Что, в первый раз что ли?.. Она приблизилась ко мне из темноты своей обычной элегантной поступью, задумчиво склонив голову на бок, разглядывая меня, будто я была каким-то доселе неведомым видом животного. — Какая приятная неожиданность, — голос Татьяны казался тягучим, сладким, словно патока, и в то же время напряжённым, предостерегающим. — С возвращением. — И я несказанно рада вас видеть, — моя улыбка больше походила на волчий оскал. — Приятно вновь заглянуть в знакомые глаза. — У вас усталый вид, — Гутьеррес окинула меня взглядом, на секунду задержавшись на пропитанной кровью повязке. — Надеюсь, я смогу вернуть вас в норму. — Всецело отдаюсь в ваше распоряжение, — саркастично фыркнула я, понимая, что в данный момент не могу даже пошевелиться. Повернувшись к столу с инструментами, на котором я с неприятным холодом в груди заметила множество скальпелей разных размеров, хирургические пилы, пинцеты, зажимы и щипцы, медсестра взяла в руки ножницы с закруглёнными концами и, склонившись надо мной, осторожно разрезала повязку на моей ноге. Кровь хлынула из раны с новой силой, стекая вниз по коже и глухо капая на каменный пол, появился неприятный, вязкий запах. Одного взгляда на собственную ногу мне хватило, чтобы понять — всё не так радужно, как хотелось бы. Видимо, слюна ползунов ядовита, потому как края раны выглядели словно прижжёнными. Мне резко поплохело от увиденного, однако конструкция на голове не давала мне возможности отвернуться. Пришлось просто зажмуриться… …и вскрикнуть от боли через секунду, когда Татьяна, особо не церемонясь, сдавила место укуса Ползуном; из раны хлынула новая порция крови, вязкий, желтоватый гной и сукровица. — Твою мать… — простонала я, вцепившись ногтями за кожу подлокотников, к горлу подкатил огромный комок. Однако неприятные ощущения постепенно затухали, лишь отголосками отдаваясь где-то внутри глухой пульсацией. Я собрала всё мужество в кулак и вновь открыла глаза. Медсестра стояла передо мной, держа в руках новый инструмент — шприц с колыхающейся в колбе кроваво-красной жидкостью. Игла вошла в кожу неожиданно легко, я даже не почувствовала прокола, субстанция под напором поршня потекла внутрь, и я наконец почувствовала долгожданное облегчение. Словно смываемая холодной, проточной водой уходила боль, кровотечение прекратилось, а само ранение чудесным образом начало затягиваться, буквально у меня на глазах образовывались новые ткани, покрываясь розоватой кожей. — Ого… — выдохнула я, не в силах оторвать глаз от места, где минуту назад было кровавое месиво. — Подобное лекарство вы не сможете отыскать на територии Юниона. Послушайте меня, Мелисса, — голос Татьяны показался мне более строгим, жёстким, чем обычно, что заставило меня перевести настороженный взгляд на неё. — Вам более нельзя так подставляться. — Что вы имеете ввиду? Я напряглась. Возможно, сейчас наступит тот самый момент, когда я смогу приоткрыть завесу самой большой тайны — почему я вновь оказалась во вселенной компьютерной игры. Три года назад Гутьеррес уже пыталась натолкнуть меня на правильные мысли, но, к моему величайшему сожалению, всё закончилось вовсе не так радужно, как мне хотелось бы… Есть у меня, конечно, некоторые мысли на этот счёт, но я лучше придержу их до лучших времён. — Вы ведь понимаете, что оказались здесь вновь не просто так? — с лёгким нажимом спросила моя собеседница. — Догадываюсь, — я слегка склонила голову, насколько это могла позволить мне конструкция на голове. — Меня ждёт очередное опасное для жизни «приключение»? — Серьёзное дело не терпит отлагательств, — по взгляду Гутьеррес было понятно, что мои шутки вовсе неуместны. — Весьма похвально, что вы возложили на себя столь ответственную миссию. Тем не менее сознания жителей Юниона всё чаще подвергаются изменениям, и это непосредственно влияет на сам город. — Я должна это исправить? — Вы можете, верно, — согласилась со мной Татьяна. — Однако не стоит забывать, кто вы. Не поддавайтесь влиянию ваших собственных демонов, Мелисса. Я нахмурилась. Предостережение девушки казалось мне странным, непонятным, и в тоже время пугающим. Что она имеет ввиду? Не намёк ли это на то, что новая система СТЕМ влияет и на меня, и при определённых обстоятельствах я тоже могу застрять здесь, став одной из одержимых? Весьма вероятно… — Надо полагать, у вас есть определённый план действий, и, если вы будете грамотно ему следовать, всё закончится именно так, как вы рассчитываете. Я смутилась, не зная, что ответить. Конечно, определённые мысли у меня были, но никаких далекоидущих планов я не строила с момента, как очутилась на пароме рыболовного судна. Найти Лили, помочь Себастьяну, Джозефу, а также всей команде техников выбраться невредимыми из СТЕМ, как максимум — окончательно уничтожить систему, без возможности её последующего восстановления. Но… чёткую последовательность собственных действий я не обдумывала, решив действовать по наитию. Не помешает ли мне это решение? — Я привыкла действовать по ситуации, импровизировать, если понадобиться, — осторожно произнесла я, наблюдая за реакцией собеседницы: любое, даже малейшее проявление эмоции на её лице может стать для меня подсказкой, натолкнуть на правильные мысли. — От ваших действий могут зависеть жизни других, не только ваша собственная, — в глазах Татьяны плескалось что-то, едва уловимое. Укор? Намёк? Предостережение? Как же чертовски сложно общаться с этой дамой! Да, я понимаю, она не может сказать многое в силу многих обстоятельств, к тому же, как мне кажется, Гутьеррес хочет, чтобы к тем или иным выводам я пришла самостоятельно, без чьей-либо подсказки, но… Её елейный голос, неизменное отстранённое выражение лица и всё новые и новые загадки, которые она подаёт мне, — всё это ещё больше выбивает из колеи, заставляет задуматься, правильно ли я поступаю. — Вам пригодится помощь и в этот раз, — заключила Татьяна. — Я смогу влиять на СТЕМ, как и в случае с Рубеном Викториано три года назад? — удивлённо спросила я. — Верно, — девушка кивнула. — Вы — инородный предмет, ошибка системы, если можно так выразиться. Соответственно, ваши действия и решения предугадать, а в последствии и предотвратить, невозможно. Но будьте осторожны, — её голос стал тише. — Любое воздействие имеет свои последствия. — Я понимаю, — я вновь попыталась кивнуть. — И как много в этот раз я могу пользоваться возможностями изменения реальности? — Я советую действовать вам без ограничений, но с умом, — Гутьеррес повернулась ко мне спиной, завершая наш диалог. — Ведь любое ваше решение со временем может в стократ отразиться на вас или ваших спутниках. И прежде, чем металлические скобы раскрылись, отпуская мои запястья из своих ледяных объятий, я услышала ещё одну фразу: — И запомните: всё в этом мире относительно. Друзья не всегда оказываются таковыми, а тот, кого вы считали врагом, может оказаться полезен.