Октябрьские этюды

Рейтинг: NC-17 (ура!) Жанры: pwp, романтика, повседневность, пропущенная сцена Тренировка не заладилась с самого начала. Во-первых, в дождливую погоду у Олега, как по расписанию, ныло плечо, а потому он иногда пропускал Лерины удары, которые при обычной погоде с лёгкостью бы блокировал. Во-вторых, сама Лера была сегодня погружена в свои мысли, из-за чего новоиспечённому тренеру постоянно приходилось выдёргивать её из них. В-третьих, Разумовский. Как без него могло обойтись хоть что-то? Олег уже попривык к тому, что он пристально следит за ходом занятий. К тому же, сидел Сергей тихо и почти не вмешивался, за исключением пары раз. В какие-то моменты Волков вообще забывал о его присутствии, полностью погружаясь в заботы о том, как поскорее натаскать Леру. Но это… это было уже за гранью. Блядские красные шорты мельтешили где-то на периферии, но никогда полностью не пропадали из поля зрения. Олег почти физически чувствовал, как на глазах горел отпечаток круглой задницы, подпрыгивающей на бегу. Вот же хитрый, наглый, ревнивый чёрт. Казалось бы, ну, шорты как шорты, жарко человеку. Но Волков, знавший этого засранца всю свою жизнь, прекрасно понимал: у Разумовского ничего не бывает «просто». Отгадаешь загадку — получишь конфетку. Если бы Олег действительно съедал конфету за каждый понятый намёк, то давно заработал бы себе сахарный диабет. — Ну, и что это такое? — спросил Волков и сложил руки на груди, подойдя к беговой дорожке. Тренировку с Лерой он решил закончить пораньше, потому как и она, и он были в состоянии нестояния. Смысла продолжать не было — всё равно информация не усвоится. — А? — Разумовский вытащил наушник из уха: — Вы что, уже закончили? Пот заливал Сергею лицо, короткие волосы взмокли и липли к порозовевшей коже. Он постоянно облизывал сочные, яркие губы, которые от тяжёлых вдохов и выдохов через рот тут же высыхали снова. Выключив беговую дорожку, Серёжа наклонился к стоящей рядом бутылке, как будто бы невзначай выгнув зад так, чтобы тонкая ткань шорт ещё плотнее обтянула круглые ягодицы. Олег следил за своим мужчиной взглядом затаившегося хищника, но не спешил — пусть ещё покрасуется, раз ему так хочется. — На, попей водички, — насмешливо прищурился Сергей после того, как сам сделал несколько глотков. На его подбородке повисла капля то ли пота, то ли воды, и Олег встрепенулся, отвлекаясь от мысли слизнуть её. — Я уже попил, когда Леру провожал. — М-м, — неопределённо отозвался Серёжа и уже был готов сойти с беговой дорожки, как вдруг Волков оказался сзади него, прижавшись грудью к взмокшей, липкой спине. От Разумовского терпко пахло потом и, едва ощутимо, дезодорантом. Олег прижал его руки к поручням дорожки, накрыв своими, и тихо, хрипло рыкнул ему на ухо: — Что за сцены ревности мы устраиваем? — Понятия не имею, о чём ты, — выдохнул Разумовский и внаглую потёрся бёдрами о его пах. — Тогда это что? — Олег залез в карман красных шорт и нашёл там ровно то, что и ожидал — квадратик презерватива вместе с маленьким пакетиком смазки. И перепрятал их уже в свой карман. — Я очень запасливый, — паясничал он. — Если я вытрахаю из тебя эту дурь, ты дашь мне нормально проводить тренировки? — А тебя что-то отвлекало? — похлопал ресницами Сергей и заглянул Олегу в глаза, растянув губы в ухмылке. — Ты сейчас доиграешься. — Жду не дождусь, — и потянулся за поцелуем, но вместо него получил крепкий шлепок по заднице. Олег лизнул солёную шею, легко прикусил и оставил смачный засос, с удовольствием отметив, как побелели серёжины костяшки, сжимавшие поручни. Теперь ныло не только плечо, но и пах от приятной, тянущей боли в яйцах. Сергей плавился в его руках, остро реагируя на каждое прикосновение дрожью или стоном, и от этого у Олега кружилась голова. Он запустил руку в шорты и сжал полутвёрдый член возлюбленного, чувствуя, как тот увеличивается. Сергей откинул голову назад, положив её на плечо Волкова, и томно задышал, жмуря глаза от света, разливающегося из панорамного окна. — Блять, Олег, просто вставь мне… — Терпи, — он вынул руку из шорт под разочарованный всхлип. Схватил за короткие волосы и врезался в губы Разумовского смазанным, влажным поцелуем, тут же втянув его язык в рот. А потом оторвал его от себя и нагнул, перед этим шепнув: — Держись крепче. Ноги у Сергея разъехались в стороны сами собой, когда Олег приспустил с него нижнюю часть одежды, не посчитав нужным полностью раздевать. Они оба любили долгий, насыщенный прелюдией секс, изводя друг друга ласками до последнего, но иногда на них нападало получасовое звериное безумие в самых неожиданных местах. Олег отвесил по белой заднице увесистый, короткий шлепок. Погладил, наблюдая за тем, как на коже расползается горящий след от его ладони, и снова шлёпнул. Коленки у Разумовского мелко затряслись. — Олег… Хотя бы палец… А лучше два. — Ты ещё торговаться будешь? — угрожающе прошелестел Олег. На нежной коже появился ещё один широкий отпечаток. — Пожалуйста?.. — прохрипел он. — Так-то лучше, — Волков сжал крепкие бёдра обеими руками ровно в тех местах, где ещё не успели сойти следы от их прошлой ночи. Церемониться не хотелось — хотелось вжаться, вбиться, вдолбиться в него да так и остаться внутри. Олег вытащил член, не став даже приспускать штанов, освободил колечко латекса от фольги и натянул презерватив. — Уже? — Ты против? Если ты хочешь, я… — Хочу твой член внутри. Сейчас, — требовательно произнёс прогнувшийся раком Разумовский. Усмехнувшись, Олег зубами открыл пакетик, запустил в него пальцы и смазал подрагивающий нежный вход. Вылил остатки на член, потёрся им между ягодиц, поддразнивая. Сергей часто-часто задышал, выгнулся глубже. Волков протиснулся в тугое, шёлковое нутро и они синхронно издали стон: один хриплый, другой звонкий. Пальцы на бёдрах Разумовского сжались ещё крепче — завтра останутся новые синяки. У них не было дома в привычном понимании — даже квартира, в которой они сейчас жили, не ощущалась таковым, ведь на задворках сознания всегда мелькала мысль, что когда-нибудь им придётся отсюда убраться. Но каждый раз, когда Олег занимался с Серёжей любовью, это ощущалось, как возвращение домой. По крайней мере, каким он его всегда представлял. Он шептал ему слова любви, вколачиваясь в податливое, мягкое тело. Тонул в нём и растворялся в своих чувствах на грани страсти и нежности, ощущая себя вусмерть пьяным. Олег сжимал член Сергея в руке, ласкал и мучил его, удерживая на грани оргазма. Возлюбленный был болтливым — он то срывался на крик, то опускался до интимного шёпота, половину из которого невозможно было разобрать. Если бы Разумовский был картиной, то был бы чёртовым шедевром. С его светлой, матовой кожей и крепкими мышцами под ней, с его волосами, губами, тонкими пальцами, узкими ладонями, хрупкими запястьями, с его яркими, хищными глазами, горячим, дурным сердцем и холодным разумом. Иногда он ластился, как кот, иногда взрывался истериками; он был обжигающий и страстный, он был хаос и он был стихия. Если бы Разумовский был картиной, на него смотрели бы и плакали, и ругались, и бились в гневе, его бы запрещали, цензурили, завешивали тканью. Если бы Разумовский был картиной, Олег выкрал бы его, вырвал из невежественных лап, обрамил бы в золотую рамку и любовался днями напролёт, каждый день находя в ней новое. Он сохранил бы эту картину для себя одного, чтобы больше никто и никогда не смел её порочить, и умер бы, стоя перед ней на коленях. Олег трахал грёбаное произведение искусства. На чёрное покрытие дорожки брызнула белая сперма. У Сергея дрожали руки и ноги, он как будто готов был упасть. Олег положил ему руку на живот, удерживая, и возлюбленный выпрямился. В глазах у Серёжи стояли слёзы. — Хочу видеть твоё лицо, когда ты кончишь, — обессиленно пролепетали его губы. Держа любовь всей своей жизни в руках, Олег смотрел Сергею прямо в глаза и жёстко врезался бёдрами в его красный зад. В тишине зала для тренировок раздавались только звонкие шлепки одного тела о другое. Они оба были липкие и грязные, пот градом стекал с плеч, одежда насквозь промокла. Пахло химозной смазкой, латексом, спермой и их общим, кисловатым ароматом. Олег зажмурился и лицо его, обычно серьёзное, насмешливое или суровое, приобрело какое-то нежное, уязвимое выражение. Это выражение было только для Сергея. Оргазм шипучкой взорвался в мышцах, разлился по телу и сжал в тисках, не давая ни вдохнуть, ни выдохнуть. Олега отпустило через несколько бесконечных мгновений. Он уронил голову на плечо Разумовскому, обдав ключицу горячим дыханием. Они молча постояли так с минуту, пока тот не выдал: — Ты воняешь. — Это запах твоего мужчины, вообще-то, — вяло пробормотал Олег. — Только если мой мужчина мокрая собака. — Кстати о собаках… — Ты ведь не собираешься всерьёз об этом говорить сейчас? Олег закатил глаза, выскользнул из Серёжи, после чего стянул презерватив и бросил куда-то в сторону. Всё равно придётся ещё дорожку от спермы оттирать. Сергей повернулся к нему лицом, обнял и уткнулся носом в шею. Вот же зараза такая, ты воняешь, говорит, а сам нюхает и целует солёную кожу. — Поговорим о другом. Мне надо не отвлекаться во время тренировок. Ты же понимаешь, о чём я? — он ласково потрепал возлюбленного по влажным волосам. — Конечно. Я тебя услышал, — Разумовский чмокнул его в губы и потянул за руку в душ. Олег облегчённо выдохнул. А на следующий день Сергей разделся до пояса, пока тягал гантели. Улыбнулся сладко и сказал: «Тренируй выдержку, Олеж». Лера так и не поняла, почему после этой фразы Волков принялся муштровать её так, словно она оказалась в армии.