Октябрьские этюды

Рейтинг: G Жанры: драма, романтика Быть красивым, молодым и богатым было… великолепно. Великолепно ровно до того момента, пока Сергей не оказался в пьяном одиночестве. Сегодня был момент его триумфа — презентация глобального обновления «Вместе», которое, если всё пойдёт по чётко выверенному плану, должно будет сделать Сергея Разумовского одним из самых успешных молодых предпринимателей земного шара. Презентация была дорогой и пафосной, как и афтепати. Сергей был на пике. Он должен был быть счастлив. Он должен был ликовать. И он был счастлив, и он ликовал, и принимал поздравления. Улыбался во весь рот, пожимал руки, вёл бессмысленные короткие разговоры, пил шампанское, шутил, смеялся. На вечеринке было много людей — известных, влиятельных, важных. Не было только одного человека, на которого Разумовский без колебаний поменял бы весь этот зверинец. Он обещал прилететь — и не сдержал обещания. Задержали самолёт, бла-бла-бла, извини, буду, как смогу. А не нужны Серёже его извинения. Ему Олег нужен. Рядом — не где-то там, на другом конце провода, не на день и не на два. Навсегда нужен. До гробовой доски. Сергей сидел на балконе своего люкса и пил вино прямо из горла. Ночной город лежал под его ногами, мерцал и переливался своими холодными, бездушными огнями. Прямо сейчас, с каждой секундой, он становился всё богаче. Разумовский практически видел, как цены на акции «Вместе» ползут вверх, обгоняют конкурентов на поворотах, совершают фантастические виражи. Трезвым он этому радовался, ведь мечта всей его жизни стала реальностью. А пьяным хотел вцепиться в свою великую любовь и никогда, никогда больше не отпускать. Отношения с Олегом сейчас, когда он приезжал на день, неделю или месяц, в конце концов его покидая, были похожи на зависимость. Существование от дозы к дозе, от встречи к встрече, от поцелуя к поцелую. Раздался стук в дверь. Доза пришла. Олег стоял на пороге с букетом красных роз. Виноватый, всклокоченный, потный. Спешил. Бежал даже, наверное. Сергей поджал губы, молча взял цветы и поборол желание захлопнуть перед носом Волкова дверь. Конечно, задержка самолёта была не его виной. Конечно, он всё понимал. И, уж конечно, легче от этого вообще не становилось. Сергей пропустил его в номер. Тоже молча. — Прости меня, — вместо приветствия сказал он и скорчил такую виноватую мину, что Разумовского затошнило. — М-м, пахнут отлично! — Серёжа зарылся лицом в цветы, а потом театральным жестом отшвырнул от себя букет. — Ты знал, что я хотел приехать. И я очень виноват перед тобой, — настаивал Волков. Ну-ну, посмотрим, на сколько тебя хватит. — Ты здесь ни при чём, — бесцветно ответил Сергей, проходя в зал. А потом вдруг пьяно, истерично расхохотался, пнул близстоящий предмет — им оказалась пустая бутылка из-под вина — и развёл руками: — Ты всегда ни при чём! — Мне что, на колени встать? — в порыве рыкнул Олег. Потом сделал вдох, выдох, и спокойно добавил: — Нет, я не собираюсь поддаваться на твои дешёвые провокации. И разговаривать с тобой пьяным не собираюсь. Смысла нет. — Тогда я не буду просыхать вовсе, пока ты не уедешь! — Сергей икнул, улыбнулся собственному остроумию и плюхнулся на диван с видом: «Что ещё скажешь?». — Я виноват, что не приехал. Но извиняться за свою жизнь и свою работу перед тобой не собираюсь, — прямо-таки сказал, как отрезал. Мужи-и-ик! А говорил, не поддаётся на провокации, ха. Разумовский помолчал. В какой-то момент могло показаться, что ему стало глубоко всё равно или он перестал замечать Олега, терпеливо ожидающего ответа, но это было не так. Сергей думал — просто медленнее из-за количество выжранного алкоголя. — Тебе не кажется, что в наших отношениях что-то не так? Может нам вообще стоит, не знаю… — О чём ты? — по тону было понятно, что Волкова бросило в холодный пот. — Работай на меня. Останься. Пожалуйста?.. — неожиданно даже для самого себя предложил Серёжа. Под воздействием вина его кидало от гнева к печали, от щемящего чувства любви под рёбрами к желанию запереться от всех. Внезапно он обнаружил пелену горячих слёз перед глазами и потёр лицо: — Твою мать, не хотел же… — Господи, Серёж… — Олег тут же подорвался к нему, чтобы обнять, но тот забарахтался, запротестовал. — Не надо, я сейчас успокоюсь, хватит, мне не нужно… — Нужно, — отрезал Олег, крепко-крепко удерживая в объятиях. Сергей обмяк, зашмыгал носом. — Нужно. И ты мне был нужен. Ненавижу твою работу. И тебя иногда ненавижу, потому что ты непонятно где. А я не хочу тебя ненавидеть. Я любить хочу, Олеж, — бубнил он хриплым от слёз голосом, уткнувшись в родную грудь. Потом отлепился от неё и тупо уставился на футболку Олега. На ткани красовался мокрый отпечаток его лица. Серёжа захихикал совершенно по-идиотски и вдруг скуксился, опять пряча голову на груди Волкова. — Я здесь, я рядом, всё будет хорошо, — шептал Олег такие банальные и такие невозможно нужные слова, поглаживая большой, тёплой рукой его рыжую бедовую голову. — Ты серьёзно по поводу работы? — Да. Я серьёзно её ненавижу, — каркнул Сергей, заглянув голубыми глазищами-омутами в лицо своей великой любви. — Я про другое, — он ласково утёр его щёки от солёной влаги, погладил краешек губ: — Ты хочешь взять меня на работу? — Не делай вид, что я не предлагал этого раньше. — Думал, ты шутишь. Личный телохранитель звучит как-то… -…по-гейски? — по-дурному заулыбался Разумовский. — По-дурацки. От чего мне тебя… телохранить? Были прецеденты? — Пока нет. Но будут. В бизнесе происходят малоприятные вещи, сам понимаешь. — Справедливо. В таком случае тебе нужна хорошая служба безопасности. — Желаешь её возглавить? Только что открылась вакансия, — ему всё равно не нравился нынешний увалень, ничего не стоит его уволить. Олег замялся: — Я не хочу тебя расстраивать, но… — Ты не хочешь? — Разумовский ощерился и отшатнулся от него. — Я хочу. И я согласен, — твёрдо ответил Волков: — Но мне придётся уехать. В последний раз. Потом я вернусь и буду телохранить тебя столько, сколько захочешь. — Точно? — осторожно и тихо спросил Сергей. — Точно, — и в голосе его звучала такая уверенность, какая бывает только тогда, когда человек говорит о всем известных вещах — о том, что маленькая голубая планетка вертится вокруг огненного шара, о том, что кусок камня в небе управляет водой, и о том, что люди смертны, а любовь — вечна. — Точно-преточно? — прищурился он, очевидно начиная дурачиться. — Точно-преточно, — улыбка расчертила красивое, словно из камня выточенное лицо Волкова. — Точно-точно-преточ… — Ну, хватит уже, — не выдержал и захохотал Олег, сгребая Серёжу в охапку. Тот хмельно захихикал, обдал его кожу алкогольным дыханием и слепо ткнулся в губы. На вкус они были, как облегчение. И это стало последним разом, когда они жили от поцелуя к поцелую.