Золото морей

Гарри торопливо шел вдоль берега, заворачивая то на один, то на другой пирс. Пахло тухлой рыбой и морем, в лицо то и дело брызгали холодные капли, но, несмотря на это, он вспотел от ужаса, когда понял, что не знает, который из стоящих на рейде кораблей «Смелый», как на него попасть и сколько времени осталось до отплытия. Если «Смелый» снимется с якоря, не поможет никакое рекомендательное письмо: никто не отправит шлюпку за неизвестным и ненужным Гарри Пейуоттером, и тогда можно оставаться вместе с Невиллом в доках, потому что к Дурслям он не вернется ни за что и никогда. На пирсах царила толкотня. С лодок у берега выгружали рыбу, пришвартованные дальше боты, похожие на кораблики Невилла, принимали на борт ящики, бочки, мешки и живой товар — по трапам матросы тащили упирающихся лошадей и коз. На самом выходе из бухты, едва проступая в тумане, виднелись силуэты кораблей британского флота. Один из них, самый мощный трехмачтовик, наверняка и был линкор «Смелый», но Гарри понятия не имел, как до него добраться. Он так яростно прорывался сквозь гомонящую, пеструю толпу, что едва не остался без кофра, туфель и шляпы. Ему отдавили ноги и несколько раз чувствительно заехали в живот, извинился же из всех этих неуклюжих невеж только один. — П-простите, г-господин! — заикаясь и оглядываясь по сторонам, поклонился человек в грязной чалме. Гарри скривился от крепкого запаха чеснока, но шанс не упустил: — Я ищу команду линкора «Смелый», не подскажете, сэр, куда идти? Но человек только бешено замотал головой и растворился в толпе. Чуть дальше матрос с трубкой в зубах и грязным псом на веревке махнул рукой на следующий причал: — Там должна быть их погрузка, но видите ли, сэр, говорят, отплытие задержится. Не знаю уж, в чем дело, мне не докладывают. Сам бы хотел перекинуться словечком с ихним мичманом, славный малый, всегда подскажет, на какой корабль нужны честные матросы вроде меня. Не дослушав, Гарри отошел в сторону и задумался — никто не сможет сказать ему, когда эскадра соберется в путь. Придется приходить каждый день и дежурить на причале. Этим Гарри и занимался следующие два дня: вскакивал спозаранку, бежал на берег, бродил у пирсов, покупая у торговок лепешки и яблоки, и смотрел, смотрел на далекие корабли. Со спущенными парусами, неподвижные, сонные, суда казались брошенными и терпеливо ждущими своих людей, и это очень роднило Гарри с ними. Он тоже казался себе брошенным и забытым. Ни человека в чалме, ни матроса с собакой он больше не встречал. Не видать было и Невилла. Через два дня причал встретил Гарри суетой и разговорами. Распоряжался человек в синем кителе и шляпе. Он следил, как матросы укладывают груз в шлюпки, как те втягиваются в туман, а им на смену выплывают из серой завесы такие же, но пустые. Команда работала быстро и аккуратно, а лицо человека в кителе светилось таким мужеством и благородством, что у Гарри не возникло ни малейшего сомнения — перед ним капитан «Смелого», который сейчас решит его судьбу. Поставив кофр на доски, он вытер вспотевшую от волнения ладонь о жилет и вытянул из кармана драгоценное письмо. Шагнул вперед, сдернул с головы шляпу и прищелкнул каблуками. — Господин капитан! Виконт Пейуоттер к вашим услугам! — Поклон. — Прибыл с рекомендательным письмом и готов исполнять ваши приказы. — Еще раз поклонившись, Гарри протянул письмо. Сзади послышались смешки и говор, но он не вслушивался, смотрел только на капитана. Тот заложил руки за спину и, казалось, тоже едва сдерживается. Чем же Гарри смог его так развеселить? — Достопочтенный сэр, боюсь, вы ошиблись. Я не капитан на «Смелом», а всего лишь мичман. Седрик Диггори к вашим услугам. Что встали, всем работать! — крикнул он за спину Гарри и снова посмотрел на него: — Вы можете дождаться капитана здесь, сэр, он должен скоро прибыть. Гарри почувствовал, как краснеет. Какой конфуз, перепутал офицеров на глазах у команды! Хорошенькое начало, нечего сказать. Стараясь сделаться как можно менее заметным, он отошел к столбу и принялся ждать. Туман редел, силуэты кораблей вдали становились четче: стали видны свернутые паруса, ванты, закрытые пушечные порты. Гарри насчитал тридцать по одному борту и с гордостью, словно это его собственный «Смелый» стоял на якоре, подумал, что ни один самый отъявленный головорез не посмеет напасть на этот огромный, быстрый и такой прекрасный парусник. — Нет ничего хуже отправляться в долгий путь в пятницу, уж поверь моему слову. А сегодня как раз она.— Гарри отшатнулся и с недоумением взглянул на подкравшуюся к нему женщину в шалях, похожих на тряпки, и браслетах. А та, заламывая руки и тряся седыми волосами, продолжала говорить. Голос ее креп, и те матросы, что оказались поблизости, начали оглядываться. — В день, когда был распят Христос, когда Ева соблазнила Адама, беда найдет любой корабль. Несчастье! Слышите, вы! Уж я-то знаю! Безбожники! Покайтесь! Выкрики стали бессмысленными. Сумасшедшая воздевала руки, бормотала что-то совсем неразборчивое, и Гарри поспешно отошел — на них уже смотрели все. — Сибилла, снова ты! — зычный голос Седрика Диггори заставил странную женщину умолкнуть. — Сколько раз ты пророчила нам несчастья? Они не сбываются. Иди рассказывай сказки в другом месте. Уходи! Сибилла послушно замолчала, постояла, покачиваясь, а потом, проворно развернувшись, побежала на берег, размахивая шалями так, что стала похожа на гигантскую стрекозу. Гарри вздохнул свободно, работа на причале продолжилась, и тут он услышал, как проходящий мимо матрос бросил кому-то через плечо: — А ведь верно — пятница. А могли бы в среду отплыть. Чтобы отвлечься от тягостного происшествия, Гарри перевел взгляд на столб. Глаза в глаза на него смотрел мужчина, да так внимательно и пристально, что он отшатнулся и только потом сообразил: это портрет. Тот был написан столь искусно, что казалось, черные глаза прожигают насквозь, брови хмурятся и складка между ними становится все глубже. «Сразу видно — преступник, — с неприязнью думал Гарри, рассматривая худое лицо с крючковатым носом. — Убийца, наверное». Но подтвердить догадку не удалось — текст под портретом был краток: «Обвиняется в преступлениях против Короны и Святейшего престола. Вознаграждение за живого: 10 000 фунтов стерлингов, за голову: 3 000 фунтов стерлингов». Оторопев, Гарри снова всмотрелся в портрет, пытаясь придумать, какое такое страшное преступление — хуже того, несколько! — мог совершить этот человек, если за него готовы отдать сумму, равную половине его собственного годового дохода. И что странно, ни имени, ни прозвища. Когда казнили Фенрира Сивого, его имя было слышно на каждом углу, а сердобольные кухарки и прачки вытирали мокрые глаза и молились за него, хотя грабил и резал он их собственных мужей. А кто будет молиться за безымянного? Да еще неизвестно, что он совершил, может, и нет таких слов, чтобы вымолить у бога прощение, и полетит он прямиком в геенну огненную. Гарри отвел глаза от портрета и поморщился — неуместные мысли лезут в голову, вот что значит встретить сумасшедшую и наслушаться дурных предсказаний. На пирсе продолжалась погрузка, мичман Диггори все так же наблюдал за матросами, и никто из них не обращал внимания на портрет с государственным преступником. Туман рассеялся, солнце позолотило море, еще громче раскричались чайки, и в этот миг послышался цокот копыт и четверка лошадей подкатила карету. Все мысли о преступниках и наградах мигом вылетели из головы. Гарри едва успел отойти, как дверца открылась, и на землю легко спрыгнул щегольски одетый офицер. Не заметив Гарри, глубоко вздохнул, расправил плечи и осмотрелся. Мичман тотчас отдал ему честь и начал пробираться ближе. И только глядя на прибывшего, прямого, надменного, стоявшего среди сброда с недостижимым достоинством, Гарри понял, что перепутать капитана королевского линкора с мичманом мог только несведущий в морских делах простофиля. В один миг он разглядел отделанный золотой тесьмой расстегнутый китель с золотыми же эполетами, а под ним — ослепительно белый жилет, белые бриджи и чулки. Пышное перо на шляпе и шпага, которую тот носил не в пример изящнее Гарри, не оставляли сомнений — перед ним капитан «Смелого». Жесткий, холодный взгляд светлых глаз, поджатые губы и высокомерный вид привели Гарри в состояние необъяснимой робости. Он вдруг понял, что со своим письмом и кофром будет выглядеть перед капитаном не лучше чокнутой Сибиллы. И что добиться расположения и положительного ответа от этого человека — задача почти невыполнимая. Капитан уже выслушал доклад мичмана, кивнул и, заложив руки за спину, направился к краю пирса. Поняв, что сейчас исчезнет единственный шанс взойти на борт, Гарри воскликнул: — Капитан Малфой! — Сжав письмо, он обогнал капитана и, задыхаясь, протянул ему конверт. Капитан перевел недоуменный взгляд на Гарри, и тот словно ухнул в холодную воду: — Господин капитан! Виконт Пейуоттер к вашим услугам! — он снова подмел лазоревым пером затоптанные доски. — Поттер? — рассеянно переспросил капитан. — Пейуоттер, милорд, — поправил Гарри и тут же сбился, забыв приготовленную речь. — Для меня… кхм... большая честь взойти на ваш корабль… Капитан изумленно оглядел его с ног до головы: — Что за чушь? Кто вы такой? Гарри вновь протянул ему совершенно смятое письмо. Оказывается, он так часто перечитывал и трогал его, а теперь еще и скомкал от волнения, что оно приняло вид совершенно непрезентабельный. Капитан и не подумал взять его. — Виконт… как вас там? Не знаю, кто вы и что вам нужно, но неужели вы думаете, что я позволю ступить на трап военного корабля неизвестно кому? Ваша шутка неуместна и уже затягивается, разрешите пройти, у меня мало времени. Гарри почувствовал, как краска заливает лицо и горят уши, а рука с письмом задрожала от обиды так заметно, что пришлось быстро опустить ее. Ведь это же его сиятельство герцог Малфой, про которого писал в письме крестный, почему же он ведет себя так, словно знать не знает ни о каком пассажире? Недоразумение, ошибка! Сжав зубы, он стоял, не зная, что делать, как убеждать этого неприступного капитана, какие найти слова, чтобы он хотя бы развернул письмо и понял, как сильно Гарри нужно переплыть океан. Капитан уже сделал шаг в сторону, чтобы обойти его, стоящего истуканом, как подошел еще один офицер. Гарри пришлось прищуриться и всмотреться, чтобы понять, что они не близнецы. Одинаковые парики, шляпы и мундиры делали их чрезвычайно похожими. Только тот, второй, опирался на трость да выглядел постарше. — Драко, что происходит? Кто этот молодой человек? Капитан поморщился, и Гарри не понял: от фамильярности или оттого, что снова напомнили о досадном: — Командор. — Ого, так это командор эскадры! — Этот джентльмен, видимо, перепутал мой корабль с каботажным судном и решил, что я занимаюсь частным извозом. И очень удивился, когда ему отказали. — Вот как, — командор, однако, не спешил поднимать Гарри на смех или прогонять. Он с усмешкой, но внимательно рассматривал его такими же серыми глазами, как у капитана. — Что это у вас? От огорчения забыв поклониться, Гарри подал конверт. — Рекомендательное письмо, милорд. От моего крестного. Он пишет, что пятого августа в Портсмуте я должен поговорить с капитаном «Смелого» и проделать с вами путь до Карибских островов. Сириус Блэк, ваша светлость, так его зовут. Он пишет, что я должен сказать об этом. На этих слова капитан дернул плечом и отошел в сторону, а тот, которого он называл командором, взял письмо, развернул смятую бумагу, прочитал и, взглянув на сломанную печать, вернул. — Как вас зовут? — Гарри, — машинально ответил он, и, заметив мелькнувшую усмешку, поправился: — Виконт Пейуоттер. — Ну что ж, виконт, не волнуйтесь, я приму на борт. Вас берет под свою защиту командор Люциус Малфой, а капитан Драко Малфой может сердиться сколько угодно. Простите ему его резкость, он молод и горяч. — За спиной послышалось хмыканье. — Я не имею права отказать крестнику моего старого приятеля и однокашника. — Однокашника?! — сколько неожиданностей сразу: разрешилась путаница с двумя Малфоями, да еще старое знакомство командора с незнакомым пока еще крестным. — Именно. Ну что же, если все недоразумения улажены, пора отправляться. За разговорами Гарри не заметил, что закончилась погрузка и большая часть команды уже направлялась к дальним кораблям. Подали шлюпку и им. Капитан Драко Малфой, однако, предпочел пересесть в соседнюю, к мичману Диггори и незнакомцу в пышном парике. Гарри уместился с командором Люциусом Малфоем и в волнении не спускал глаз с трех кораблей эскадры. Задул ветер, в лицо полетели брызги, но Гарри все смотрел на мачты, на крошечных человечков, что уже появились на вантах, и на фигуру льва на бушприте “Смелого”, зверя грозного и прекрасного, как сам корабль. — Нравится? Впервые совершаете морское путешествие? — командор не сводил с Гарри глаз и едва заметно улыбался. Тот не стал объяснять, что впервые вообще совершает какое-либо путешествие, и только кивнул: — Да, милорд. Едва взойдя на борт, командор поручил кому-то из матросов подготовить для гостя каюту, извинился — и затерялся среди бегающих людей, такелажа и груза, который поспешно сгружали в трюм. Капитан же прошел мимо, даже не взглянув, и через минуту Гарри увидел обоих Малфоев на капитанском мостике. Стараясь никому не мешать и, главное, не угодить в новую неловкую ситуацию, он стоял у борта и смотрел на работу команды во все глаза. Пускай была непонятна большая часть действий, но в мельтешении людей чувствовалась четкость и слаженность. — Поднять якоря! — прозвучала команда, и Гарри словно окатили водой из-за борта, так стало жутко и радостно одновременно. Его путешествие на королевском флагмане под покровительством командора Люциуса Малфоя начиналось, и все, кажется, складывалось как нельзя лучше. Корабль неохотно разворачивался к выходу из бухты. — Поднять паруса! Человечки наверху забегали быстрее, а Гарри, придерживая шляпу, задрал голову и долго смотрел, как одно за другим распускаются и медленно надуваются белые полотнища. Позади виднелись два корвета, идущих за «Смелым», берег таял, впереди расстилалось бескрайнее море, свежий ветер норовил сбить с головы шляпу, оглушительно хлопали паруса, и огромный корабль уносил виконта Пейуоттера к неизведанным странам и незабываемым приключениям.