Золото морей

— Это Ронни! — Чарли тут же забыл обо всем и, спотыкаясь, бросился к люку. Кэп и Гарри поспешили за ним, скатились по трапу и вбежали в трюм. Из-за груды бочек доносилось сдавленное бормотание. Гарри первым влетел туда и резко затормозил, едва не наткнувшись на Рона, который медленно пятился и осенял себя крестом. Казалось, даже рыжие волосы на его голове встали дыбом. — М-мертв-вяк! Там мертвяк! Не ходи, малек. Подбежавший Чарли схватил его за плечи и повел прочь, приговаривая: — Ну и что, ну мертвяк. Мало ли их водится под килем, не вой, братец! Гарри во все глаза смотрел на открывшуюся картину. В проломы досок с низкого потолка падал тусклый свет, и было отлично видно: в углу на сундуке с огромным замком сидел человек в полуистлевшей голубой одежде с пышными белыми рукавами. К грубому сапогу его была привязана веревка, идущая к вбитому в перегородку крюку. Рядом стояла пустая бутыль, валялся рваный черный берет. Это не был мертвец, какими их представлял Гарри, до того мига никогда не видевший неживых людей. Перед ним сидела мумия — словно неумело вылепленная из глины: высохшее темное лицо со стертыми чертами, острый нос. Еще более жуткой выглядела рука, упавшая на стол: коричневая, как ветка, с длинными костлявыми пальцами, куриная лапа, а не человеческая кисть. На среднем пальце висело, едва не скатываясь, тонкое кольцо с фиолетовым камнем. — Поттер, — глухо прозвучал за спиной голос кэпа, и Гарри оглянулся. Кэп, белый, как молоко, коротко приказал: — Убирайтесь наверх, ищите компас и готовьтесь отчаливать. И, задев его плечом, шагнул вперед, к мумии. Гарри хотел уже уйти, как кэп сделал нечто ужасное — протянул дрожащую руку и коснулся мертвых волос. — Вы… что вы… — забормотал Гарри и бросился, чтобы увести прочь, пока кэп окончательно не свихнулся — видимо, от нервного потрясения. У капитана тоже имелся свой предел. — Исчезни, — не поворачиваясь, бросил кэп. А потом вдруг быстро прошел вперед, к перегородке. Встал лицом к ней, вцепился в крюк, стиснув узел привязанной веревки с такой силой, что костяшки побелели. И уперся лбом в стену. Гарри взглянул на мумию, вновь на кэпа и все понял. — Вы не знали, да? — тихо спросил он. — Не знали, что он уплы… ушел на «Лилии». Кэп промолчал, лишь двинул плечами, словно сбрасывая невидимый груз. Гарри облизал пересохшие губы и подошел поближе. Не так его волновал мертвец, как вот этот застывший хуже мумии живой человек. — Все верно, правда же? — продолжал Гарри: надо было разговорить его во что бы то ни стало. — Не так уж много мальтийских кораблей заходит в Западное полушарие. А как вы поняли, что это Бартемиус? Он был уверен, что кэп не ответит, но ошибся. — Перстень, — еле слышно отозвался тот. — Фамильный камень. — Мне очень жаль, — искренне сказал Гарри. Он стоял так близко, что мог бы коснуться напряженной, застывшей спины. Но вместо этого положил ладонь на белые костяшки. Кэп вздрогнул, но Гарри не убрал руку, а взялся крепче. — Пойдемте. Пойдемте отсюда, нам надо уйти, сэр. Кэп оторвался от перегородки и неожиданно перехватил его ладонь, рывком притянул, прижал к лицу, уткнулся в нее. Постоял так, глядя мимо — на покойника. Гарри с мучительно бьющимся сердцем ждал, чувствуя ладонью слегка колючую скулу — живое тепло посреди мрака и могильной сырости трюма. — Он привязал себя за ногу, — с усилием произнес кэп. — Не хотел спятить и утопиться, как остальные… Всегда был упрямцем. Кэп перевел взгляд на Гарри, посмотрел прямо в распахнутые глаза — как будто только что вспомнил, кто перед ним, и стиснул его ладонь. По доскам загрохотали каблуки сапог, и за угол ворвалась Тонкс. Кэп уронил руку, Гарри отшатнулся. — Снейп, сколько можно?! Фу, какая гадость! Кто это?! — Компас нашли? — хрипло справился кэп, игнорируя вопрос. — Все в порядке. Компас разваливается, но пока живой, секстанту крышка, а еще нашли две трубы, — отчитывалась Тонкс, косясь одним глазом на покойника. — Томас нашел порох, тоже погрузили. Видели ящик с орехами, все гнилые. Десять бочек пива — выдохлось. В изюме червяки. Один пистоль случайно утопили. — Безрукие. — Идем, а, кэп? С души воротит уже. Тонкс шагнула к трапу, Гарри, полыхающий щеками, двинулся следом и все пытался понять, как много она успела увидеть. Кэп замешкался. Гарри оглянулся: тот подошел к мертвому Барти Краучу, секунду смотрел в засохший лик, потом снял с куриной лапы перстень и сунул в карман. Перед тем как спуститься в лодку, Томас поджег «Лилию». Достав из кармана кожаный мешочек, в котором хранил трут, кремень и кресало, подпалил ветхие паруса и груды пустых ящиков. Сырое дерево горело неохотно, больше дымило, но, когда лодка отошла подальше, огонь нашел горки сухого пороха, рассыпанного Томасом вдоль бортов, и «Лилия» вспыхнула, будто гигантский золотой цветок, распускаясь лепестками пламени в туманной мгле. В лодке царило подавленное молчание, словно все заразились настроением капитана, хоронившего в огне свое прошлое. Гарри несколько раз оглянулся на величественное и печальное зрелище, а потом смотрел только на кэпа, мучаясь то болью за него, так страшно потерявшего друга и любимую «Лилию», то жгучей ревностью и к этому Барти, и к этому фрегату. А кэп сидел лицом к огромному костру, пляшущему на волнах, в тёмных глазах отражалось пламя и делало их живыми и страдающими. А потом он вскинул голову, отвернулся. Гарри увидел красные капли, сорвавшиеся с его носа, и с сожалением успел подумать, что зря расстался со своей драгоценной окровавленной косынкой — капитан все-таки принес кровавую дань океану сам. Неизвестный Билл, ходивший на «Грифоне», оказался прав: кровь капитана помогла. Весь следующий день кэп не показывался. Альбус и Муди ожесточенно спорили, выстраивая новый курс, матросы носились по реям, то поднимая, то приспуская паруса, начищали проржавевшие ножи и сабли. С кормы сетями ловили рыбу. Добби заходился от горя, подсчитывая пропавшие продукты. Особенно жалел он издохших куриц и успокоился лишь после того, как Чарли пообещал поймать пару акул. Рон, свободный от вахты, прилежно мастерил оберег от мертвецов: после того как кровь кэпа спасла их от проклятия Бермуд, он с новой силой поверил в приметы. Гарри вместе с еще тремя матросами оттирал от досок палубы и трапов пятна плесени. Постепенно туман рассеялся, показалось чистое небо, заблистало вечернее солнце. «Санто-Мунго» уходил, наконец, прочь из дьявольского места в южном направлении. Там, впереди, лежали Карибы. На следующее утро Гарри, вымотанный бессонной ночью, стоял на юте и смотрел на сизое марево горизонта, за которым скрывалась проклятая широта. А с виду обычный океан: никогда не подумаешь, что там, за невидимой демаркацией, мир выворачивается наизнанку и выворачивает души. Сбоку подошел и встал рядом кэп. Взошедшее солнце позолотило его лицо и сощуренные глаза. Гарри глянул стесненно и отвернулся к перилам. Он не знал, о чем говорить. Зато знал кэп. — Объясните-ка мне, мистер Поттер, — начал он раздумчиво, — зачем вы хранили тряпку с моей кровью? Планировали какой-нибудь изничтожающий обряд? — Вы шутите? — Гарри поразился так, что забыл смутиться. — Нет, конечно! — Так какого черта? — А я люблю… — Гарри запнулся, и кэп, выжидательно уставившийся ему в лицо, мигнул и вздернул бровь. — Люблю… стирать все вещи сразу, не по одной тряпке. — Похвальная рачительность, — одобрил кэп. — Но свою косынку вы отдали мне, мою утопили, а здесь беспощадное солнце. С этими словами он полез в карман и вытянул сложенную белую тряпицу. Гарри взял, развернул — это оказалась чистая косынка. Кэп нагнулся и поднял перстень Барти, выпавший из кармана — золотое кольцо с крупным камнем. Камень поймал луч солнца и вспыхнул ярко-фиолетовой искрой. Кэп вертел кольцо, словно размышляя, куда бы деть. На секунду подумалось: сейчас метнет в воду. — Зачем вы его взяли? — не выдержал Гарри. — Странный вопрос пирату. — Все равно вам не налезет, разве что на мизинец, кольцо слишком узкое, — заметил он, поражаясь, как при беседе с капитаном в нем прорезаются дурость и желание говорить дерзости. — Зрите в корень. У Крауча были тонкие пальцы, как у девушки. Вот как у вас! — Гарри уставился на свои руки. — Возьмите себе. — Что? — вскинулся он и отпрянул, стукнувшись спиной о поручни. — Зачем? — Люблю… — сказал кэп, мрачно глядя в море, и Гарри широко раскрыл глаза, — люблю… когда у каждой вещи свое место. — Мне не нужно. Я не собираюсь донашивать кольца за вашим… альтер эго! Кэп резко обернулся к нему и с полминуты вглядывался в лицо. Гарри смотрел в ответ со всей строптивостью, на какую был способен. Кэп засунул кольцо в карман и пожал плечами. — Нет так нет. — Он пошел было прочь и вдруг обернулся: — Ваше умозаключение ложно от начала до конца: я любил «Лилию», а не Барти. Гарри подождал, пока он скроется в каюте, рванул в кубрик, упал на стопку пустых мешков и зарылся в них с головой, натянув на макушку верхний. И лежал так, не понимая, на каком он свете, пока Рон не потряс за плечо. — Чего разлегся, малек? — Он заполоскал перед его лицом драной метелкой из алых и зеленых перьев, надерганных у Фоукса: — Видал? Оберег! А то я спать не могу из-за того мертвяка.

* * *

Океан, как бы извиняясь за все те беды, что причинил, был ласков и кроток, будто котенок. Норд-ост подгонял корабль к Карибам, слегка охлаждая разгоряченные головы, покорные волны качали «Санто-Мунго» и уносились дальше. Чарли сдержал слово, и вечером на палубе билась и звонко шлепала по доскам хвостом широкомордая рыбина. — Китовая акула, — довольно пояснял он, протирая тряпкой гарпун, — прямиком из Карибского моря. Мы уже близко. Не самая вкусная рыбка, но уж получше той соленой скумбрии, что мы везем от самых Азор. Казалось, все налаживается. Еще три дня, и Гарри увидит Тортугу, получит свою долю и волен будет идти на все четыре стороны. А что же станет делать кэп? Гарри затягивал крепче узел парусного каната и вздыхал. Понятно что: даст людям отдых, разрешит пьянство и бордели, возможно, наведается туда и сам. Залатает крепче паруса или купит новые, набьет трюмы провизией и двинется обратно. Он пират Средиземного моря, там его жизнь, туда он и будет стремиться. А Гарри найдет торговый корабль, заплатит звонкой пиратской монетой и отправится на Барбадос. «Там же крестный, — пытался подбодрить себя он. — Я расскажу, как добирался сюда, то-то он удивится». Гарри потрогал серьгу. Или не рассказывать… Впервые чаша весов, на которой был крестный, не перевешивала вторую. Она стояла вровень с другой, на которой был не только кэп, нет-нет — Гарри тряс головой, пытаясь себя обмануть, — здесь был и «Санто-Мунго», к которому он привык и неплохо узнал, были солнце, ветер, новые запахи, суеверный Рон, мужественный Чарли, забавный Добби, Минни, которая сейчас сосредоточенно жует акулий плавник, странный Альбус. Со многими будет жаль расставаться. А с кэпом особенно. А вот будет ли жаль кэпу — большой вопрос. С этими мыслями Гарри уснул, с ними же и проснулся. Но, как только выбрался на палубу и привычно отыскал глазами кэпа, понял: что-то происходит. Тот посмотрел в трубу, после дал отмашку Муди, и через минуту Гарри услышал: «Отдать якорь!» и увидел, как по бушприту ползет натянутая на веревке белая тряпка. Она остановилась посреди мачты и затрепетала на ветру. «Белый флаг! — Сердце ушло в пятки. — Мы что же, сдаемся?! Кому? Почему?» Ведь только что все было в порядке. Никто не волновался, не бегал, не готовился к бою... — Что происходит, сэр? — Гарри сам не заметил, как оказался рядом с кэпом, Муди и Тонкс.— Почему белый флаг? Мы что же, сдаемся в плен? Давайте сражаться, нельзя же так! — Какой грозный котенок, — Тонкс, не глядя, протянула руку и взлохматила Гарри волосы. — Ну ты и оброс, скоро будешь плести прически. Муди фыркнул, а кэп повернулся и хмуро оглядел обоих. — Тонкс, не отвлекайся. А вы, виконт, живо на марс, и сидеть там до тех пор, пока я не разрешу спуститься. — Почему на марс? — возмутился Гарри. Но, поймав грозный взгляд, без разговоров полез на ванты. В конце концов, наверху Виктор, он и объяснит. — Что, кэп, бережешь его нежную шкурку? — донесся снизу смех Тонкс, и Гарри успел заметить как кэп, снова глядя на воду, выдал ей легкую затрещину и ответил: — Смотри в оба, вдруг сам губернатор Ямайки спешит предложить тебе руку и сердце. — Мечты, мечты... Виктор действительно помог. — Видишь шлюп? — показывал он рукой на горизонт. Гарри не видел ничего, кроме бликов. — Ничего, скоро увидишь. А вон Чарли повесил белый флаг? — Это значит плен? — Балда. Это значит — переговоры. — На острове перед той великаншей никаких флагов мы не вешали. — Там ничья территория. А это воды Братства Тортуги. Так что держи ухо востро, будет интересно. — Но нас отпустят? — Кто ж знает. Здесь лютует Чарли Вейн, о нем далеко слышно. Но и бумаги у нас выправлены. Так что сиди тихо и смотри. И Гарри смотрел. Он видел, как шлюп «Красотка Пегги» поравнялся с ними, как с его борта спустили лодку и пятеро парламентеров, звеня оружием, поднялись на борт «Санто-Мунго». Прищурившись, рассматривал внушительные фигуры и косматые бороды и сравнивал с кэпом. Рядом с ними тот казался слишком худым, слишком беззащитным, хотя узнай он, что именно Гарри думает о нем, высмеял бы немедленно. Но кэп держался спокойно, уверенно, с достоинством. Разговоров Гарри не слышал, долетали лишь обрывки громких слов, которые никак не складывались в понятную речь. Вот кэп махнул рукой Чарли, вот достал из поднесенной шкатулки скрученную бумагу, вот развернул и вручил бородатому. Тот изучал ее долго, вертел, скреб ногтем печать, но, видимо, удовлетворился и вернул. Снова начались разговоры, и кэп, повернувшись, громко крикнул: — Эй, Добби! Лучшего рома нам! Тут же прикатили бочку, разлили ром. Выпили за «сотрудничество и процветание», и вот уже «Красотка Пегги» поднимает якорь, а Чарли спускает белый флаг. — И все? — в голосе Гарри послышалось такое разочарование, что Виктор захохотал: — А тебе что было нужно, храбрый вояка? Чтобы пистоли паф-паф, а пушки бум-бум? — Но тут же посерьезнел и оборвал себя: — Не накликать бы беду. А если она стороной пройдет, будем через два дня на Тортуге вкусно есть и сладко целоваться. Противные откровения про поцелуи Гарри слушать не стал и начал спускаться вниз. Вот как, времени даже еще меньше. Два дня. Два дня рядом с кэпом. А потом — все. В смурном настроении он слонялся по кораблю и делал работу кое-как. Хотелось к кэпу. Под любым предлогом побыть с ним наедине в каюте, услышать серьезный голос, посмотреть в неулыбчивые глаза, унюхать запах кофе. Верно! Гарри же брал книгу, которую и открыл-то всего раз или два за все время. Ее нужно вернуть, а перед этим придумать правильные слова, чтобы не глупо и не напыщенно, но искренне сказать, что будет долго помнить обо всем. Он спустился в кубрик, нашарил книгу под мешками и так увлекся сочинением речи, что не услышал позади шагов, и обернулся только тогда, когда с грохотом закрылась крышка люка. За спиной стояла Тонкс. Солнечные лучи, пробившиеся через щели, разгоняли темноту, делая кубрик сумрачным, и в этом сумраке Гарри видел очень решительное выражение ее лица. — Ну все, морской кот, хватит от меня бегать, — взяла она быка за рога. — Ты ведь не глупый мальчик и все понимаешь. Так чего боишься? Иди ко мне, я приласкаю. Ну, иди, будет сладко. Тонкс подступала все ближе. Гарри не заметил, когда она успела расстегнуть свои бриджи, но едва попытался выдернуть запястье из крепкой хватки, как она без лишних раздумий сунула обе ладони — свою и его — себе между ног. — Перестань! Что ты делаешь, отпусти, — шипел Гарри, выдирая руку из ее штанов, но все равно чувствуя мягкое и горячее. Тонкс не отпускала, давила сильнее, пальцы погружались глубже, было скользко, мокро и неприятно. Но Тонкс, похоже, было плевать на выражение лица Гарри, она терлась о его ладонь, дрожала, шептала что-то едва слышное. Она прижималась все сильнее, и, обмирая, Гарри понимал, что его пальцы уже внутри нее. Едва ли когда испытывал он такой стыд, неловкость и бессилие оттого, что женщина, пусть и не леди, запросто хватает так крепко, что освободиться можно, только хорошенько врезав по носу. Наверное, Тонкс довела бы дело до конца и осталась довольна, но им помешали. Крышка люка открылась, заскрипели доски трапа, и послышался голос кэпа: — Мистер Поттер, вы когда-то брали у меня книгу, не желаете ли вернуть, пока… И застыл, все еще цепляясь одной рукой за край люка. Ослепленный нахлынувшим светом и стыдом, Гарри долгие несколько секунд смотрел на него, прежде чем догадался выдернуть руку из штанов Тонкс. Та, все еще тяжело дыша и не обращая внимания на расстегнутые бриджи, опомнилась первая: — Кэп, ты бы стучался, что ли. У нас свидание. Гарри боялся, что кэп сейчас посмотрит на него и нужно будет выдержать этот взгляд, может быть, тоже что-то сказать. Или извиниться. Но ему не за что извиняться! Они же здесь никого не обкрадывали, в конце концов. Правда, можно ли на корабле позволять себе такие фокусы, что сейчас проделала Тонкс, он не знал. Наверняка в Кодексе об этом было. Но кэп на Гарри даже не взглянул, он долго смотрел на Тонкс, а после процедил: — Застегните штаны, леди и джентльмены. Жду вас обоих в каюте немедленно. Развернулся и выскочил вон. — Вот черт, вляпались, — Тонкс возилась со штанами. — Но ты не бойся, малек, нет такого правила — запрещать любиться в свободное от вахты время. Гарри, остервенело вытирающий ладонь о мешок, метнул на нее взгляд. — Мы с тобой не любим друг друга. Я вообще не собирался ничего... — Ой, молчи, сейчас еще кэп начнет лить в уши. Кэп стоял у стола, барабанил по нему пальцами и глядел в стену. — Зачем звал? — Тонкс взяла на себя роль переговорщика и выступила вперед. — Сделать то, что давно было нужно. Но я никак не предполагал, что вы не дотянете двух дней до берега. — Что за бред? Ты пьян? Кэп все глядел или на Тонкс, или на дверь позади нее, словно Гарри здесь не было, и если поначалу это успокаивало, то теперь казалось, он избегает намеренно, и это тревожило и обижало. Кэп погладил небольшой томик в черном переплете, лежащий перед ним. Гарри заметил, что рука дрожит. — Как капитан корабля я могу и хочу обвенчать вас здесь и немедленно. Ваши обжимания по всему кораблю и распускания рук… это я еще не знаю, что происходит в кубрике по ночам… — кэп шмыгнул носом, но продолжил: — Так вот, блуд недопустим, он расхолаживает команду и должен прекратиться. И раз вы готовы быть вместе… Повернитесь друг к другу. Кэп взял томик, и Гарри с содроганием узнал Библию. — Да ты сдурел, кэп! — завопила Тонкс. — Ты кого венчать собрался, идиот? Меня с ним? С ним?! — Я тоже против! — встрял Гарри, но кэп снова пропустил его слова мимо ушей. Бледный, с перекошенным лицом, с темной тонкой струйкой, дотекшей уже до верхней губы, он сжимал Библию и смотрел на Тонкс. А та бесновалась: — Венчать он собрался. Обхохочешься! Да ты на себя посмотри, ты же сейчас кровью ульешься и к вечеру издохнешь. При этих словах кэп опомнился, нашарил за обшлагом платок и прижал к носу. Из-под платка послышалось глухое: — Передумала? Пусть не губернатор, как тебе мечталось, но у виконта есть все, чтобы в будущем достичь высокого положения. Так что, не хочешь? — Я не хочу?— совершенно по-девчоночьи взвизгнула Тонкс. — Это ты не хочешь, и он не хочет! Вы оба не хотите, мать вашу! Да ты посмотри на себя, кэп, ты же скоро ноги переломаешь, так сворачиваешь шею, чтобы не выпустить пацана из виду. А уж он тебе в рот заглядывает — смотреть стыдно! А что ты на нас взъелся, так это ты основательно сейчас не прав. Может, тебе ничего и не надо, монах хренов, а ему надо и мне тоже. Собака на сене, вот ты кто. Поэтому иди в задницу! Тонкс выскочила из каюты, хлопнув дверью так, что послышался треск реек. Повисла гробовая тишина. Кэп тихо положил Библию на стол и остался стоять, сгорбившись и прижимая уже совсем красный платок к носу. На Гарри он так и не взглянул. Тот машинально протянул руку, чтобы — что?... сказать, что не виноват? подать воды? уложить в кровать? Нет, это все не годилось. Гарри опустил руку, тихо произнес: — Я сейчас позову Альбуса, — и быстро вышел.