Золото морей

Спустя полчаса после того, как Виктор прокричал с марса, что видит землю, Муди отправил Гарри закрывать мешками пушки — «Санто-Мунго» готовился к прибытию в крупный порт. Впереди лежала Тортуга. Дни перед тем вышли пустые, спокойные, но наполненные грустью: кэп упорно не замечал его. В который раз Гарри спрашивал себя, в чем же виноват перед ним, и не находил ответа, кроме очевидного: кэпу действительно не все равно, с кем младший матрос Поттер устраивает личную жизнь. Это и волновало, и раздражало — вместо того чтобы поговорить по-человечески, тот вел себя, будто замороженная сельдь, и проходил мимо, не отвечая на приветствия. Возможно, стыдился того, что наговорила ему Тонкс? Дважды Гарри, набравшись решимости, стучался в каюту. Первый раз отворил Альбус, был ласков и напорист, принял у него злополучную книгу и выпроводил. Кэп же хмуро возился у спиртовки с кофейником и даже не повернул головы. Во второй раз дверь вообще никто не открыл, хотя Гарри точно знал, что кэп внутри — видел из-за ящиков, как тот зашел. Одним словом, все было исполнено печальности, и он с обреченной надеждой ждал прибытия на Тортугу, где завершался срок контракта, где можно будет с чистой совестью распрощаться со всеми навеки и сойти на берег. И самому как-то добираться до Барбадоса. Все изменилось, когда уже видимый простым глазом остров Тортуга показался на горизонте зеленой полосой, а Гарри спешно домывал палубные доски, заляпанные чешуей. Кэп вышел из каюты и объявил построение. Ударила рында, все бросились к правому борту, торопясь услышать, что интересного скажет капитан. Среди матросов, заметивших удрученность кэпа, уже прошел слушок, будто он распустит всех, а сам уйдет от дел. Сердце Гарри дрогнуло, но он не подал и виду, что взволнован: прополоскал и выкрутил тряпку, вылил воду за борт и лишь тогда пошел в строй пиратов. — Кэп, — сказал Чарли, поскольку Снейп помалкивал и тоскливым взглядом обводил свой экипаж. — Что насчет дальнейших планов? Ребята волнуются… Во французских, португальских и испанских колониях довольно ценного товара, м? И, если вам не сходить на берег, можно даже к британцам зайти — корабли они пока не обшаривают. — Пожалуй, — хмуро ответил тот. — Распускать всех я не собираюсь. Но и не возвращаться же порожняком. Мы не можем себе позволить просто так шататься по свету, надо и зарабатывать. Пиратство здесь стало слишком опасно, да и мальтийцы, чтоб их дьявол всех сожрал, сюда почти не заходят. — Поторгуем! В Бразилии можно взять каучуковое дерево, — повеселел Чарли. — И кофе, какао, специи. Португальцы не особенно взвинчивают цены, а в Европе и Магрибе каучук на вес золота. — Интересно, как ты собрался торговать, Снейп? — просипел Муди, запивая свой вопрос из вечной фляжки. — Бумага у нас только от Братства, положим, они нас не прищучат. Но королевская солдатня как пить дать потребует свою бумагу. — Патент негоцианта? — уточнил кэп. — Придется его раздобыть. — Нормальным путем ни за что не получишь, у тебя паспорт липовый. К англичанам тебе и вовсе нельзя соваться. Пираты загалдели. Патент получить сложно, даже если все будет выправлено должным образом. И уж точно это не для пирата. — Вот я чего и хочу сказать, — продолжал Чарли. — Мать раньше имела выход на нужных людей. Приплатить ей, конечно, придется, ну и им, само собой. Стоило это тысячу монет. Десять процентов она брала сверху. Патент французский. — С ней могут быть проблемы? — заинтересованно спросил кэп, и Гарри раздосадовался, что какой-то дурацкий патент вместе с миссис Уизли так занимает его мысли. — Как только встанем на якоря, отправляйся и все узнай. — Там где бабы, там всегда проблемы, — покачал головой Муди, а Чарли задумчиво добавил: — Ну, в общем, да… с ней всегда было трудно сладить. И еще — мать не должна знать, что патент нужен для пиратов. Дайте-ка свои бумаги, кэп. Она их точно захочет увидеть. Тот кивнул и скрылся в каюте. Чарли, выйдя из шеренги, повернулся лицом к матросам: — Это я для всех говорю. Если кто в таверне, или на базаре, или девкам сболтнет, что мы с пиратского судна, — считай, все пропало. Здесь вам не Магриб. Тортуга уже десять лет как избавилась от пиратского засилья, все они теперь в Нью-Провиденсе. Здесь суда коммерческие и военные, поэтому держите языки за зубами, ясно? — Не дураки, — нетерпеливо выкрикнули несколько голосов. — Сам гляди не расколись перед мамашей на радостях. — Она думает, мы с Ронни ходим на торговце. Ну чего ржете! У нее принципы. Пирату помогать не станет ни за какие деньги, еще и донесет британцам. — Тьфу, дура баба, — сплюнул Муди и захромал прочь. Кэп, явившийся со свитком в руках, мрачно смотрел вслед. — Придется схитрить, — объяснял тем временем Чарли ему и всем остальным. — Одеться там, туда-сюда, прикинуться джентльменом. У вас получится, кэп. — Он развернул свиток с испанским гербом и вчитался: — Ага, Северус Снейп, так, описание внешности, возраст… Владелец поместья Гран-Кампо… такое есть?... Санта-Элисабета, Ямайка. Состав семьи два человека, супруга Джейн Снейп? А кто она? Гарри вздрогнул и навострил уши. Кэп, оказывается, женат?! — Никто, — досадливо ответил тот. — Фантом. Насколько показал мой опыт, чиновники скорее воспринимают семейных как солидных людей. Годится бумага? — Пожалуй, да, — сказал Чарли, сворачивая свиток. — Я схожу к матери, составлю протекцию. Но обещать ничего не могу. — Дьявол все это забери, — проворчал Снейп и, кажется, едва удержался, чтобы тоже с досады не плюнуть на палубу. Вместо этого отпихнул ногой некстати попавшуюся на пути Минни и скрылся в каюте. После обеда, в разгар жаркого солнечного дня, «Санто-Мунго» встал на якоря у длинного причала. Неподалеку покачивалось небольшое французское судно, откуда весело помахали им, приняв, разумеется, за мальтийцев. Слегка позабыв свои горести, Гарри стоял на носу и с любопытством разглядывал новую землю: зеленые горы, пальмовые рощи за торговыми рядами у пристани, деревянные и каменные дома на улицах, уводящих в междугорье, а сбоку на воде — лес мачт на рыбацких лодчонках. Толпы, шум и гомон, скрип тележных колес — все напоминало Азоры, и все же отличия были, например, множество крикливых попугаев, рывшихся вместе с чайками в просыпавшемся с возов зерне. Фоукс к ним, однако, не полетел, а, сидя на рее, настороженно оглядывал собратьев. Вечером, когда на борт возвращались отпущенные на берег матросы, прибежали радостный Рон и озабоченный Чарли, нагруженные корзинами с провизией. Гарри не сходил на берег: кэп на его вопрос сообщил, глядя в сторону и цедя сквозь зубы слова, что контракт заканчивается в полночь, а до той поры ему надлежит отстоять вахту. Он спорить не стал, ответил «слушаюсь» и ушел на ют, под спущенный парус. Отношения с кэпом, кажется, окончательно разладились, хотя Гарри несколько раз порывался наплевать на гордость и смущение, схватить за руку и все-все объяснить — только бы перестал смотреть, как сквозь привидение, этим замороженным взглядом. Не посмел. Неужто так и расстанутся врагами? Корзины братья Уизли оттащили в камбуз, после чего Рон, жуя кусок пирога с патокой, полез на ванты, а Чарли постучался в каюту капитана. Кэп тоже не сходил на берег, несмотря на то, что на французской Тортуге ему не грозил арест. Гарри подобрался поближе, надеясь подслушать под дверью, но кэп сам вышел навстречу Чарли, и они медленно двинулись вдоль борта. Гарри крался следом. — Мать упрямится, как ишак, кэп! — отчитывался Чарли. — Она отошла от контрафакта, у нее теперь гостиничные дела, да и таверна на ней. Я клялся, что мы с Роном вам жизнью обязаны, а она ни в какую. Говорю ей: приличный человек, кофе растит, поссорился с властями, бывает. А! Бумагу вашу с лупой изучала. И все равно не хочет. — Значит, нет смысла и пытаться? — Моя сестра как раз венчается на днях, у матери вся голова забита свадьбой, она только об этом и говорит. Я раздобыл вам приглашения, попробуйте сами к ней подъехать. Умеете танцевать? — Нам приглашения? Кому это — нам? Чарли замялся. — Выкладывай, — мрачно сказал кэп. — Добивай. — Я там такое плел, до сих пор чувствую себя придурком, но назад уже не засунешь. Мол, это ваша жена желает торговать кофе, патент, мол, ей подарок от вас. Вы ее долго добивались, теперь на все готовы ради нее. Мать обожает такие истории, отец всю жизнь вертелся вокруг нее самой. Словом… Вы приглашены на свадьбу вместе с Джейн. — Что ты натворил, изверг? — сказал Снейп скорбно. — Я где вам с мамашей эту Джейн найду? — Ну я подумал, можно же Тонкс позвать, ей не привыкать даму корчить, — не смутился Чарли и крикнул: — Крэбб, тащи из трюма сундук с тряпками! Из сундука на свет были извлечены и почищены светлый камзол и коричневые бриджи. Пришлось капитану, взяв их в охапку, уйти в каюту, чтобы через десять минут вернуться на палубу совсем другим человеком. Гарри подошел ближе и широко раскрыл глаза. Конечно, на босых ногах будут чулки и башмаки, а ношеную рубаху кэп сменит на приличную, наденет и хорошую шляпу, как истинный плантатор. Но и теперь, в мятом камзоле, наскоро пригладивший волосы водой из бочки, он был хорош. И Гарри не понял, отчего пираты гогочут, будто увидали шута на ярмарке. — В чем дело? — разозлился кэп, который и так явно чувствовал себя не в своей тарелке и готов был сорвать с себя все тряпье. — Лицо бы поблаголепнее, — сказал Альбус, улыбаясь. — С таким зверским выражением, Северус, нельзя идти на свадьбу. Там обычные люди, а не пираты. В этот момент с вант спрыгнула Тонкс, с независимым видом протолкалась между столпившимися и, хмыкнув, оглядела кэпа. Чарли поднял голову от сундука и заорал: — Вот кто нам нужен! — Он метнулся к кэпу и заставил его взять Тонкс под локоть. — Так и пойдете. Ей сейчас найдем платье. Плантатор и его молодая супруга. Тонкс, меньше всего похожая на чью-либо супругу, стряхнула руку кэпа и рявкнула: — Идите к дьяволу сразу и по одному! Хоть в платьях, хоть так. Ясно?! — Тонкс, на тебя вся надежда! — взмолился Чарли. — Нам нужен патент! Тебе тоже нужен патент! Откуда мы сейчас другую девушку возьмем? — Меня не волнует! — отрезала та. — Отвали, Уизли, пока я башку тебе не раскроила! Я никуда не пойду и в роли свадебной мартышки скакать не буду, понял, Снейп? — Она шагнула к разинувшему рот Гарри и резко дернула за руку, выталкивая вперед, едва ли не к кэпу в объятия. — Малька своего обряди в платье и хоть взаправду женись! Ты ж спишь и видишь! Тонкс с грохотом захлопнула за собой люк и исчезла в трюме. Гарри растерянно стоял в кругу матросов. Кэп, не говоря ни слова, отошел, отвернулся, принялся сдирать с себя камзол, застрял рукой в рукаве и с треском рванул его. Все вокруг неловко молчали. Помнили, наверно, как Гарри много недель назад попал к ним, одетый в платье. И вот снова ужасная необходимость рядиться, точно на маскараде. Что же, круг замкнулся: каким прибыл, таким и уйдет, оказав напоследок услугу капитану. Гордо помочь — и исчезнуть навсегда. Кэп, не оглядываясь, шагнул прочь. Матросы разочарованно перешептывались. — Стойте! — решительно сказал Гарри. — Я согласен. — И, когда кэп, словно не веря ушам, медленно повернулся, добавил: — Но не за просто так, а за путь до Барбадоса. Это моя цена для вашего патента. — А что? — оживился Чарли, обескураженный выходкой Тонкс. — Малек мамашу точно уболтает. И Гарри вдруг понял, что просто пройтись в платье среди гостей под руку с капитаном едва ли половина дела. — Как же я ее уболтаю? — со стоном спросил он. — Я думал, надо просто помелькать в церкви и все. А еще и разговаривать?! — Струсил малек, — сказал кто-то из пиратов. — Я не струсил! Но… Она что, слепая, не поймет, кто перед ней? — В церковь вам не надо, — быстро сказал Чарли, не давая ответить открывшему было рот кэпу. — Там станут кумушки любопытные пялиться, да и святоши все внимательные, а солнце яркое, обязательно кто-нибудь заподозрит неладное. Вы придете в таверну, попозже, когда стемнеет. Гости примут горячительного, и никто приглядываться не станет. Там такие тетки бывают, что за китобоев сойдут, а ты мелкий, морда нежная. — Но голос же! — страдал Гарри. — Я не умею говорить женским голосом! — Да нормальный голос, у Тонкс и то грубее, — отмахнулся Чарли. — Мать приложится к своему кальвадосу и в тамошнем гвалте ничего не поймет, ручаюсь. Я еще и подливать ей стану. И Джинни подговорю, чтобы отвлекала ее, если что, а ты знай улыбайся, ешь побольше и, главное, хвали пирог, мать и растает. Ну, согласен, малек? — Тогда хоть расскажите, с кем торгуют кофе? — спросил он, вздыхая: аргументы закончились. В день свадьбы начались приготовления. Гарри освободили от обязанностей, и он тщательно вымылся у бочки выданным куском мыла. Потом сушил волосы на солнце. Чарли тем временем приволок найденное в закромах платье — длинное, в желтых тонах, с кружевными рукавами, бантами и глубоким вырезом на груди. Под такой наряд требовалось женское белье. Тонкс наотрез отказалась помогать, и Чарли, как обещал, вступил в сговор с сестрой Джинни. Когда чистый и готовый уже ко всему Гарри пришел одеваться в каюту к кэпу, для него был приготовлен корсет на шнуровке и кружевные панталоны. Под столом стояла и пара высоких ботинок на пуговках. Чарли увел Рона — тоже собираться на торжество. Альбус вышел, чтобы не мешать, и прикрыл дверь. Кэп и Гарри остались одни. Кэп стоял лицом к окну и молча барабанил пальцами по распахнутой раме. За окном сиял солнечный день, орали чайки. Решившись, Гарри скинул штаны с рубахой и осторожно натянул на голое тело тонкие панталоны. Кружевная оторочка с кокетливыми бантиками щекотала под коленями. Он вздохнул и напялил распахнутый корсет. Взглянул в прямую спину: — Сэр. Вы не могли бы помочь? Я сам не зашнурую. Кэп обернулся словно нехотя. Окинул его непонятным взглядом, задержавшись на бантиках, и закусил губу. Гарри встал прямее, опустил руки. — Вижу, мистер Поттер, вам не по душе подобные эксперименты, — сумрачно сказал кэп. — Куда приятнее снимать платья с других, чем надевать на себя, верно? — Вы ошибаетесь, — спокойно ответил он, глядя в глаза. — Неужели? — скривился кэп. — Позвольте не поверить, все ваше поведение на моем судне говорит о том, что не ошибаюсь. — А я докажу, — тихо проговорил Гарри, подходя ближе. Он чувствовал себя как во сне, как на грани обморока, но просто не мог больше выносить этого отчуждения. Сердце разрывалось. Если кэп и хотел что-то возразить — не успел: Гарри взял его руку и, как тот сам недавно на корабле-призраке, прижал к своей щеке. Наступила тишина, лишь сердце глухо грохотало в ушах. Кэп молча смотрел на него, не пытаясь вырваться, и в глазах читалась настоящая растерянность. Гарри опустил ресницы и улыбнулся. Кэп пошевелил захваченными пальцами, но руку не убрал — а осторожно провел по лицу. Погладил. Гарри перевел дыхание и сглотнул ком. — Чем это вы бреетесь, мистер Поттер? — прошептал кэп, продолжая медленно гладить его скулу и щеку. — Безобразный результат. — Бритвой Рона, — тише прежнего ответил Гарри, поднимая взгляд. — Так себе бритва, если честно. — Возьмите мою, — забывшись, кэп водил кончиками пальцев по щеке. — Не годится идти с таким лицом на торжество… Повернитесь, я зашнурую. Шнурки сошлись, полностью вытянутые из пазов, и дурацкий корсет теперь плотно облегал тело. Кэп замер за спиной, а потом его теплые ладони легли на голые плечи, и он сказал, едва не касаясь губами пылающего уха: — Готово. Гарри слегка качнулся назад и прислонился спиной к его груди, как несколько недель назад у штурвала. Кэп медленно провел ладонями по плечам вниз, почти обнимая, прижимая к себе. — Я просто не мог ее ударить, — сказал Гарри вдруг, чувствуя острую потребность все объяснить. Кэп словно опомнился. Взял за локти и осторожно развернул к себе лицом. Потрогал его сережку и вынул из уха. Сунул в карман, взамен извлек горсть побрякушек. — Дайте правую руку, — мягко сказал он. И продел его палец в тоненькое золотое колечко. Как будто и впрямь только что повенчались. Гарри нерешительно коснулся груди кэпа, хотя хотелось намного, намного больше — обнять так крепко и сильно, чтобы и слов было не нужно для объяснений. Кэп вновь взял его ладонь, повернул кверху и вложил еще две побрякушки. — Пора одеваться, миссис Снейп. А это — на мочки. То были тяжелые клипсы с зелеными камнями. Кажется, кэп улыбнулся — но в этом Гарри уже не был уверен и спрятал горящее лицо в оборках широченной юбки, пролезая головой в вырез. Сердце колотилось от доселе неизведанных чувств — своей беспричинной власти над другим человеком и его власти — над тобой самим. Он и не знал, что так бывает. Платье село, как будто шили на него. Кэп велел позвать Рона — тот, оказывается, умел плести дамские прически, натренировавшись в детстве на сестре, а после на оберегах. Рон высыпал из кармана груду деревянных шпилек и соорудил из лохматых отросших прядей Гарри на удивление приличную корзинку. — Шляпу только не напяливай со всей дури, — посоветовал рыжий и хихикнул: — Ах красотка, ангел мой, ты нарушил мой покой! Стоило Гарри показаться на палубе, как стало тихо, лишь волны шлепали в борта. Кто-то присвистнул. — Ну, малек, смотри жениха у нашей Джинни не уведи, — заржал довольный Чарли.

* * *

Каблуки вязли в песке, корсет утягивал так, что вдохнуть полной грудью не получалось, шляпка съезжала на нос. Когда выбрались на прямую, укатанную колесами дорогу, стало легче — кэп молча предложил руку, Гарри так же молча в нее вцепился. — Здорово здесь, — наконец сказал он, натягивая сползающий с плеч платок. — Удивительное место. Попугаи вместо воробьев, надо же. — Верно, — кивнул кэп и откинул концом трости с дороги камешек. — Значит, и на Барбадосе вам понравится. Тем более с крестным. От напоминания о скорой разлуке дышать стало еще тяжелее. — А «Санто-Мунго» куда дальше? — А это будет зависеть от того, договоримся мы сегодня о патенте, моя дорогая Джейн, или нет. — Джейн... — Уже забыли свое имя? И помните, виконт, я ваш любимый муж, Северус. И никаких «сэр» и тем более «капитан». От «любимого» сделалось теплее в груди. Дальше снова пошли молча, но едва Гарри подумал, что кэп мог быть не таким хмурым, тем более после того нервного напряжения в каюте, как тот взял его за руку. До трактира Молли Уизли добрались, обогнув небольшую пальмовую рощу. Кэп все сжимал ладонь и, кажется, гладил пальцем обручальное кольцо. Совершенно одурев от стольких слоев одежды, Гарри, как настоящая дама, вспомнил, что у него с собой веер, и раскрыл его. — Нам не хватает только слуги, — мельком глянул на него кэп и все-таки улыбнулся на смешное, поди, зрелище, но тут же скривился: порыв ветра донес крепкий запах свинарника. У Молли Уизли было большое хозяйство: пока Гарри и кэп пробирались ко входу в трактир, куры разбегались из-под ног, а странного вида крупные птицы — «индейские курицы», подсказал кэп — таращились на чужаков издалека. Обогнув крепкое деревянное строение, они остановились у входа. — «Нора», — Гарри прочитал вывеску. — Нам точно сюда? — А вы слышите эту душераздирающую музыку? Значит, сюда. И не забывайте, мы — Северус и Джейн, супруги. Гарри вдохнул поглубже, чтобы унять волнение, и кэп толкнул дверь. Музыка и крики оглушили их. Внутри было настоящее столпотворение. Люди протискивались между столами, сидели на скамьях, подтягивали к себе блюда, роняли ложки и громко переговаривались. Визгливо подвывали скрипки, мелькали разноцветные платья и шляпы. Гарри порадовался тусклому свету свечей: разглядеть лица в подробностях было затруднительно. Найти в толпе невесту или саму Молли Уизли казалось невозможным, но едва кэп сделал шаг в толпу и потянул за собой Гарри, как на них выскочил Рон. Он одновременно развязывал шейный платок, жевал хлеб и махал кому-то рукой. — Вот вы где! Сейчас я приведу мать. Сядьте пока вот сюда, — он подвел их к лавке и придвинул блюдо с картофелем. — Постойте, Уизли, а где же молодожены? — А, ну да! — Рон тут же вытащил из толпы рыжую девчонку с веснушками, точную свою копию, только в свадебном наряде. — А где твой Флинт, Джинни? — Маркус? — наморщила та нос. — Храпит где-нибудь в свинарнике. А я говорила Вуду не давать ему рома после церкви. — Значит, без жениха. Джинни, позволь представить, это Северус и Джейн Снейпы, у них кофейные плантации на Ямайке. Кэп с каменным лицом поклонился и поцеловал невесте руку, Гарри догадался расправить платье и слегка присесть. — Вы — самое драгоценное, что есть на этом празднике сегодня. Думаю, ваш супруг понимает, как несказанно ему повезло. Кэп говорил невесте комплименты — да еще какие комплименты! — а Гарри оставалось стоять рядом, одновременно злясь на рыжую Джинни и удивляясь, как тот ловко сыплет любезностями. Но кэп удивил еще больше, когда достал из кармана то самое кольцо с сиреневым камнем и надел на палец невесте, отчего та покраснела так, что даже веснушки пропали. — Добрый вечер, — к столу протолкалась мощная женщина. Она яростно обмахивалась веером и легко перекрикивала визгливую музыку. — Мэри Уизли. Можете звать меня Молли. А вы, значит, мистер Северус Снейп? Кэп молча поклонился, Гарри снова присел в реверансе. Хотелось плюхнуться на лавку и выпить воды. Молли словно угадала его желание, приказав: — Так садитесь же, побеседуем, — и бесцеремонно сдвинув какого-то бесчувственного гостя, села напротив. — Так вы говорите — французский патент? Он дорого стоит. — Это не препятствие. — Тогда позвольте узнать, зачем он вам? — Ваши сыновья, должно быть, уже говорили: я ищу новые рынки сбыта кофе. Без патента негоцианта это рискованно, да и просто незаконно. — Чтите закон? Это хорошо. Не люблю тех, что плюет на закон, знаете ли. А покажите-ка ваши руки, мистер плантатор. Да-да, не стесняйтесь. Ладонями вверх. Гарри бросил на него тревожный взгляд. Что-то здесь было неладно, пускай бы бумаги, а то руки. Наверное, так же подумал и кэп и вежливо переспросил: — Простите? — Я говорю, покажи-ка ладони, мистер хороший. Ничто так громко не говорит о человеке, как его руки. Гарри показалось, кэп понял, в чем подвох: напряглась нога, которой он под столом касался его колена, сомкнулись челюсти, но деваться было некуда, и он протянул открытые ладони. Даже при не слишком ярком свете стало понятно, что расшитые рукава камзола и манжеты сорочки не маскируют загрубевших ладоней с мозолями и следами от порезов и едкой соли. — Так-так… — протянула Молли. — Что-то не слишком похоже на руки плантатора. Неужто сами собираете свой сахарный тростник или что там у вас? Кофе. — Мадам Молли! — Гарри сам не понял, как открыл рот и подался вперед. Он прижимал обе руки к груди и глубоко дышал, при этом наверняка был бледен — все-таки свежего воздуха здесь ужасно не хватало, и даже забыл, что стоит волноваться из-за неженского голоса. — Прошу, не судите сгоряча. Мой муж любит объезжать диких лошадей. И все эти шрамы… о, сколько раз у него рвались поводья! Весь этот ужас на руках из-за опасного увлечения. Северус, видишь, как все о тебе думают, — он порывисто повернулся к кэпу и успел заметить, как тот согнал с лица крайнее удивление. Гарри продолжил вдохновенно врать: — Плантация кофе — это его подарок мне… в честь рождения нашего первенца! — было одновременно стыдно за вранье и весело из-за того, как легко и складно полилась история Джейн Снейп. Он прижал концы платка в животу и продолжил. — Малыш родится через полгода. И нам бы очень хотелось, чтобы его будущее было… эээ… обеспеченно. Кэп старался совладать с лицом: было бы странно, удивись он сейчас своему «первенцу», а вот на Молли история подействовала волшебно. Она охнула, схватилась за круглые щеки, грузно перебралась к Гарри и, подняв со скамьи, звонко расцеловала. — Милая! Это же так чудесно. Дети — это то, ради чего мы живем на свете. Я и своей Джинни говорю: не затягивайте с этим, подарите мне скорее внуков. Что же вы не сказали сразу? Конечно, будущее ребенка свято. Мистер Снейп, давайте пройдем в кабинет. А вы, дорогая, — она снова обернулась к Гарри, — пока поешьте, вам ведь нужны силы. Кэп, ведомый Молли, скрылся среди гостей, а Гарри тихо хмыкнул и потянулся за жареной куриной ножкой, сомневаясь, правда, что сможет ее проглотить — проклятый корсет давил на желудок, сплющивая его, должно быть, в блин. Заодно глазами поискал в толпе братьев Уизли. Чарли он увидел сразу, тот сидел в мужской компании и пил из большой кружки. Рон же обнаружился в углу, где в тени и относительном уединении лез под юбку смеющейся блондинке. — Бон-Бон! — услышал Гарри ее голосок. — Что ты делаешь, негодник! Два года назад ты не был таким наглым! — Два года назад, Лаванда, у тебя не было такого потрясающего декольте! Гости шумели все громче, скрипки пиликали все настойчивее, и вот наконец, растащив из центра столы, кавалеры встали напротив дам — и начались танцы. В ужасе оттого, что сейчас кто-нибудь вздумает пригласить и его, Гарри начал озираться. И улыбнулся с облегчением. — Джейн, милая, — кэп склонился над ним и поправил сползший с плеч платок. Глаза его блестели, и Гарри мог поклясться, что еще немного, и тот тоже улыбнется. — Вашими стараниями миссис Уизли согласилась нам помочь, ее муж Артур работает в канцелярии губернатора, он обещал уладить дело к завтрашнему вечеру. — Это дорого стоило? — Не настолько, чтобы обсуждать на празднике. Я бы налил вам вина, но в вашем положении, думаю, не стоит. — Он тихо, но весело фыркнул: — Молли может наблюдать за нами. Не хотите потанцевать? — Не в моем положении, — вернул любезность Гарри. — Да и не на этих каблуках, — все-таки признался он. — Чертовы колодки, как женщины их носят? — Тогда сделайте вид, что вам дурно, я выведу вас на воздух. Гарри и притворяться не требовалось, и так уже мутило от запахов, шума, духоты и страха оказаться разоблаченным. Однако у дам все по-другому. Он вспомнил и повторил все то, что видел, когда жил у тетки: схватился за виски, потом за горло, потом яростно замахал веером. Так, изображая полуобморок и почти упав на руки Снейпа, оказался у дверей, а после на воздухе, в уже совершенно темном вечере, и в нос сразу ударил запах свинарника. — Клянусь, наша протухшая в Бермудах рыба не воняла так мерзко, — пробормотал кэп и повел свою “Джейн” дальше, в рощу из пальм, где за деревьями дышало море, а над их лохматыми макушками светились звезды.