Золото морей

Шаги и голоса стихли, в наступившей тишине снова зазвучали капли воды. И Гарри сделал то, что давно хотел: молча ткнулся кэпу в грудь, постоял так минуту и цепко обхватил за шею. Говорить было нельзя, да и сказать было нечего. Не болтать же, в самом деле, глупости про любовь и про то, что за кэпа он легко отдаст свою жизнь. Но тот понял без слов, вздохнул, потерся щекой о макушку и едва слышно шепнул: — Я все знаю. Мы справимся: дождемся ночи и будем выкарабкиваться. Только допилю веревку. Снова потекли минуты, кэп обдирал веревку о камень, тихо шипел и время от времени просил попробовать развязать. После и сам Гарри брал камень и пилил, но камни под ногами, как на грех, попадались сплошь гладкие, и помощи от него было немного. Прошло два или три часа — он бы не смог сказать точно, но чувствовал, что очень устали ноги — когда кэп замер, потом выругался сквозь зубы, а потом шепнул совершенно спокойно, словно просил о чем-то обычном: — Гарри, мне нужно отлить. Помоги снять штаны, пожалуйста. Если обмочу их, нас найдут по запаху. — Да, конечно, — забормотал он, вмиг смутившись: такого рода помощи он никогда никому не оказывал. — А как? Ну, что мне делать? Кэп подсказал без слов: медленно и осторожно повернулся спиной так, что осталось только просунуть ладони под связанные руки. Было очень неловко теребить шнурок на штанах, прижимаясь к спине грудью, вдыхать запах волос и отгонять непрошеные воспоминания о тех двух разах, что у них были. Но тут кэп нетерпеливо вздохнул, Гарри наконец развязал шнурок, и штаны скользнули вниз, оставляя обнаженными ягодицы. Кэп расставил ноги и наклонился вперед, касаясь лбом стены. «Надо помочь. Ему же неудобно», — подумал Гарри, ладонь дернулась, скользнула по напряженному животу, и пальцы обхватили теплую плоть. Кэп вздрогнул и замер. — Я только помогу, — шепнул Гарри, понимая, что тот, со связанными руками и полураздетый, сейчас наверняка не в своей тарелке. Как успокаивать человека, которому надо облегчиться, он не знал, поэтому просто уткнулся лбом в спину. Помогло или нет, но кэп вздохнул, расслабился, и тут же послышалось журчание. Теперь Гарри точно знал: попроси кэп сделать для него что угодно, выполнил бы, не задумавшись и не побрезговав ничем. Подтянуть штаны потребовало сноровки — места, чтобы согнуть колени, в убежище не нашлось. Кое-как кэп был приведен в порядок и снова взялся распиливать веревку, Гарри помогал, и за этим занятием они провозились до ночи. Но вот запах моря стал крепче и солонее, в пещеры начал задувать ветер, а снаружи раскричались вечерние птицы. И когда ноги уже подгибались от многочасового стояния, веревка вдруг лопнула и кэп, не сдержавшись, ахнул от боли. — Руки… о черт! «Затекли», — догадался Гарри и кинулся растирать и разминать их, но кэп мотал головой и уворачивался, и он бросил эти попытки. Кэп же положил ладони ему на плечи и притянул к себе. Так они стояли долго, кэп обнимал, гладил по волосам и по спине, и теперь Гарри был готов простоять так до утра, не чувствуя дрожи в давно уставших ногах. Невилл вернулся за ними в полночь. Суровый и сосредоточенный, достал из котомки свечу, зажег и при ее тусклом свете помог выбраться из расселины. Большой мир встретил их огромной яркой луной, тысячей звезд и ленивым плеском волн. — Твой крестный погиб, Гарри, упал с этого обрыва на камни,— сухо сообщил Нев. — Соболезную. — Можно не соболезновать, — неловко ответил он. Невилл кивнул и больше ничего не спрашивал. Спускались гуськом, медленно и осторожно. Невилл показывал дорогу. — До ночи рыскали солдаты, — объяснял он по дороге. — Про вас как будто даже забыли. Искали убийцу мистера Блэка по приказу губернатора. Ходят слухи, что это какой-то страшный пират. На этих словах он обернулся и пытливо всмотрелся в Гарри, но тот промолчал, и Невилл продолжил путь. Кэп спускался последним, все больше отставал, но едва Гарри присмотрелся, как все понял: — Да ты босой! Так ты что, так бежал по камням и стоял в пещере?! — А ты думал, висельникам перед казнью выдают ботинки покрепче? — усмехнулся кэп. — Ничего, морская вода залечит. Главное, не оставлять кровавых следов. Но увидеть следы в свете одной только луны было невозможно. Спуск закончился, начинались густые заросли. — Куда дальше? — обернулся Невилл. — Нас должна ждать лодка на южной оконечности, — ответил Гарри. — Значит нам во-он туда. Подождите, я позову Гермиону. — Гермиону?! Невилл перебил Гарри, громко чирикнув по-птичьи, и тут же из ближних кустов показалась кудрявая голова. — Наконец-то, я заждалась, — Гермиона как ни в чем не бывало выбралась из зарослей и отряхнула платье. — Мы с Невом подумали и решили, что отправляемся с вами. — Прошу прощения, мэм, — встрял до того молчавший кэп, — мы не берем пассажиров, даже таких прекрасных дам, как вы. — Ай, да бросьте вы свои комплименты, — отмахнулась Гермиона, и, к полной своей неожиданности, Гарри услышал, как кэп весело и удивленно хмыкает. А та тем временем продолжала: — Мы обсуждали это с Невиллом и все равно собирались переселяться. Здесь что? Алмазный прииск мистера Блэка, за работу на котором он платил гроши. И все. — Но вы же понимаете, что мы не совсем мирные торговцы и опасностей на корабле не меньше, чем в пещерах? Вдобавок здесь объявился лютый пират, которому позарез нужна моя голова. — Сэр, — встрял Невилл, — пожалуйста. Мы хотим наняться на ваш корабль, в команду. Я, признаться, никогда не ходил матросом, а вот моя жена может пригодиться, она умеет менять ветер. — Да, умею, — тряхнула волосами Гермиона, — И Гарри это тоже видел. — Н-да. Ну что же, молодые люди, благодаря вам мы остались живы, и было бы черной неблагодарностью не удовлетворить вашу просьбу. О возможных последствиях вы предупреждены. Все вещи с вами? — В ответ Невилл приподнял котомку. — Тогда в путь! Шли, ориентируясь на луну. Вот она перекатилась к кромке пальмового леса, и они увидели сидящие на песке две фигуры. Кэп негромко свистнул, люди подскочили. Это оказались Рон и Крэбб. — Ну неужели, — ворчал рыжий, деловито сталкивая лодку в море. — Я уж думал, вы, кэп, того, отмучились. А это кто? — Эти двое отправляются с нами, — отрезал кэп, и Рон не стал уточнять. Намочив подол монашеского одеяния, Гарри забрался в лодку и взялся за одно из весел. Нужно было как можно скорее попасть на «Санто-Мунго».

* * *

Из лодки на бриг перебирались в кромешной тьме. Гарри уже с трудом двигался в мокром, липнущем платье, вдобавок саднило порезанную камнями руку, и он еле влез по веревочному трапу. Тут же Муди заорал поднимать якоря. Матросы шумно приветствовали беглецов; обступили, хлопали по плечам и даже обнимали. Гарри был поражен: ну ладно кэпу, он их капитан и сто лет ходит с ними, но так бурно радоваться ему самому… Неожиданно. Невилл и Гермиона скромно стояли в сторонке, сжимая котомки, и с любопытством разглядывали пеструю команду. Первым на них обратил внимание Муди: — Так и знал! Не успели от Нимфадоры избавиться, он новую бабу тащит! Или это ты, малек, прихлебателей привел? — Боцман! — рявкнул кэп, не дав возмущенному Гарри открыть рот. — Укороти язык! Чтоб я не слышал такого больше на своем судне! — Да не на твоем уже! — сплюнул тот. Кэп взглянул на него и поднял руку. Дождавшись, пока пираты умолкнут, заговорил: — Итак, первое — всем еще раз спасибо за службу и верность. Второе — эти двое, — он махнул рукой Невиллу и Гермионе, подзывая, и те приблизились, — внесли посильную лепту в мое спасение, как и вы, поэтому я взял на себя смелость пригласить их на борт. И третье — я выполняю свое обещание и передаю «Санто-Мунго» в распоряжение команды. Отныне я не являюсь владельцем судна и подпишу соответствующие бумаги, что же касается службы — вы вольны выбрать нового капитана, например, Чарли или… — На бочку, кэп! — завопили пираты. — Нам не нужен другой капитан! Даже Муди проворчал: — Чего удумал, бросаешь нас? — Ну что ж, — помолчав, сказал кэп. — Я останусь в должности, но решать судьбу корабля, курс и цели вам самим. Я подчинюсь решениям… если они не будут идиотическими, разумеется. — Грохнул дружный смех. — А пока что необходимо как можно скорее покинуть здешние воды. Курс на юг, мистер Уизли? — Так точно, сэр, — важно ответил Чарли. — Норд-норд-вест дует изрядный, уходим к Бразилии. — Матросам надлежит заняться парусами для ускорения. И с рассветом смотреть в оба: в этих водах теперь рыщет «Черный султан». А сейчас прошу гостей ко мне отужинать. Мистер Поттер, и вас, разумеется. Гарри, заулыбавшись, кивнул, но сперва отправился в кубрик поискать штаны и рубаху — в мокром платье становилось невыносимо неудобно. Когда, переодевшись и кое-как пригладив растрепанные волосы, он добрался до каюты, то увидел, как кэп яростно скребет бритвой подбородок, на спиртовке греется джезва с водой, а Невилл и Гермиона со смущенными лицами сидят у стола. Гарри опустился на кровать и едва удержался, чтобы не улечься. Вспомнил, что сладкое отгоняет сон, и потянулся к сахарнице. В каюту ввалился Добби, волоча целый поднос еды: там были и печеный картофель, и миска с рисом, и даже настоящие сэндвичи. Все набросились на еду, и Гарри застонал от удовольствия, вонзив зубы в мягкий хлеб с сыром. За кофе кэп расспрашивал Невилла о его истории, иногда обращался к Гермионе — и изредка взглядывал на Гарри. Сердце всякий раз замирало, но он помалкивал, как будто все нервное напряжение, горевшее под кожей, кто-то разом выключил. Кэп допил кофе, переставил посуду и обнаружил под плошкой с хлебом план из библиотеки, о котором Гарри совсем забыл. — Что за портулан? — спросил он, поднося ближе к свече. — Вы не знаете, мистер Поттер? — А, ерунда. Забыл выбросить. Схема пещер, нашел у Си… Блэка, думал, пригодится. — И что же? — Да она неправильная. Какой-то дурень рисовал. — Дурень… — кэп задумчиво глядел в план. — Почему вы решили, что это барбадосские пещеры? Здесь же указан Тропик Козерога. — Правда? Я не обратил внимания. Но там совпадает кое-что. Водопад, линия берега с акваторией, колонии сталактитов. — Позволите взглянуть, сэр? — нерешительно попросил Невилл. Кэп протянул ему план. Невилл долго всматривался, крутил его так и сяк и наконец заявил: — Нет, это не пещеры. Я хорошо знаю там все ходы. Кэп высунулся из каюты и громко позвал Альбуса. В этот момент в голове у напряженно соображающего Гарри щелкнуло. Мозаика сложилась. — Так это же та самая карта! — выкрикнул он, волнуясь и враз теряя сонливость. Гости заинтересованно уставились. — Спокойнее, мистер Поттер, — скривился кэп, пропуская в каюту Альбуса. — Не советую будоражить команду. Сейчас все узнаем. Гарри притих, но сидеть более не мог, вскочил и стал разглядывать знакомый пожелтевший лист пергамента с коричневым чернильным рисунком местности и розой ветров в углу. И почему он об этом не подумал раньше? Карта и впрямь оказалась той самой, давно нарисованной Геллертом. Над ней Мародеры строили честолюбивые мечты, пока все не рассыпалось. — Надо же, Сириус Блэк, — качал головой старик. — Стащил и никому не сказал. Карту, передавая из рук в руки, изучили в подробностях. Альбус расшифровал все обозначения: тихоокеанский берег Южной Америки, территория древней индейской страны Чили, сеттльмент под горной цепью, рядом с городом Антофагаста, где и лежит в испанском банке или ратуше бумага на его владение. — Великое счастье, что карта нашлась, — любовно разглаживал он пергамент. — Нельзя нашим землям попасть в руки конкистадоров. — Со времен Конкисты минуло больше века, — ответил кэп. — И что там? Золото? Медь? Вряд ли, это в горах, а на карте побережье. — Не знаю, Северус, не знаю. Геллерт ничего не успел рассказать, торопился, говорил только, что все спрячет в золотого сокола. Я был в отъезде, когда он исчез с этим соколом. Видимо, поймал удачный момент. — С соколом? — спросил вдруг Невилл, широко раскрыв глаза. — С золотым? Воцарилось молчание. — Вам что-то о нем известно? — первым пришел в себя кэп. Запинаясь и смущаясь, Невилл поведал уже известную Гарри историю о птице, оказавшейся из золота. — Я и не знал, что это сокол, думал, просто статуэтка, — неловко закончил Невилл. — Что такое, Альбус? — обеспокоенно сказал кэп, и Гарри увидел, как старик медленно встает из-за стола и вытягивает руку, дрожащим пальцем указывая на Невилла. — Что?! Что в нем было?! — В соколе-то? Инженерный чертеж на листах рисовой бумаги. Скручен в трубочку и затолкан в полость тельца. Я так понял, что это по постройке корабля. Принести? — Невилл с готовностью вскочил. — Листы у меня в котомке, я сохранил на всякий случай. Бумага хорошая, очень тонкая, а чертежи интересные! О таких необычных кораблях я и не слышал никогда, даже не знаю, существуют ли. Альбус махнул рукой и сел. — Не к спеху, юноша. Я полагал, там будут письма или документы. Чертеж корабля… Весьма и весьма странно. Никогда не слыхал от Геллерта насчет подобных прожектов. Откуда у вас эта птица? Как она вообще попала в Британию? — Я не знаю, — виновато отвечал Невилл. — Стояла в лавке у бабки еще до моего рождения. Коли б она поняла, что сокол из золота, мы бы так убого не жили. Она много старины брала на продажу, скупала по толкучкам за бесценок. Знала, где сбывали вещицы, отловленные в рыбачьи сети. — Почему ты его взял с собой, если не ведал о ценности? — спросил Гарри. — Ты говорил, что на удачу. — Ну, я с ним играл, пока рос, — смутился тот. — Притворялся, что он мой друг. Хотел что-то из дома иметь, а больше и нечего было. — С ума сойти, — качал головой Альбус. — Мальчик играет Золотом морей, точно деревянной игрушкой. Странный мир, не находите? — Ну что же, господа, — сказал кэп. — Подведем итоги. Видимо, теперь у Альбуса есть земля, а у нас есть курс, каким следовать. Мистер Лонгботтом, судя по всему, за бесценок продал легендарного золотого сокола случайным людям, но зато сохранил начинку. — Гермиона нахмурилась. — Мэм… я ни в коем случае не имел в виду вашу судьбу, свобода в принципе не измеряется золотом. Гм… В Чили единственный и долгий проход — вокруг мыса Горн. — Это же рядом со льдами, — закряхтел Альбус. — Там, на юге, скопища льдов. — В это время года не должно быть, в Южном полушарии наступает лето, — ответил кэп, хмуря брови. — Но я все-таки не склонен тащить туда «Санто-Мунго», который, к тому же, мне больше не принадлежит. Может быть, найти другой путь? — Какой же? — спросил Альбус. — По материку? — Либо так, либо наняться матросами на китобоя. По суше путь, однако, опасный — индейцы, Кордильеры с ледниками, да и далеко, — он прищурился и уточнил: — Не менее тысячи миль. Китобой же не возьмет на борт нашу миссис. — Да. Дилемма. Что ж, обсудим завтра, и я бы взглянул на чертеж, но тоже завтра, сейчас простите старика, я не в состоянии, — поднялся Альбус. — Спокойной ночи. — Благодарим за угощение, сэр, — встала и Гермиона и толкнула локтем Невилла. — Покажете, где мы можем переночевать? — Идемте! — Гарри очнулся от грез, вскочил и поставил чашку на стол. Выходя за ними из каюты, он оглянулся и встретился глазами с кэпом. Тот глядел вслед, и на лице его застыла какая-то не присущая ему растерянность. Или так показалось в неверном свете свечей. — Я сейчас, — неопределенно сказал Гарри. Он думал вернуться через минутку, но сперва отводил Невилла с Гермионой в кубрик и устраивал на своем старом месте, на горе пустых мешков. На вопрос, где будет спать он сам, неуверенно пожал плечами. Вернулся бегом наверх — и тут его стали окликать вахтенные, желавшие непременно из первых уст узнать, каково было нынче днем в городе. Гарри еле отделался, пообещал рассказать все завтра и наконец открыл дверь в каюту. Кэп стоял, отворотясь к окну. За окном дышала солью и влажным теплом непроглядная южная ночь. Ветер шевелил его волосы, не покрытые косынкой. Трудно сглатывая от волнения, Гарри запер дверь и подошел. На столе было чисто, Добби уже унес посуду. Горели свечи, по стенам маячили большие тени. Кэп обернулся. Глаза замерцали в оранжевом свете, и даже при нем, тусклом, было видно, как сразу изменилось их выражение. — Я хочу тебя еще раз поблагодарить, Гарри, — тихо сказал он. — Ты невероятно смелый и невероятно благородный человек. — Я не мог иначе, — ответил тот, подходя ближе. — И если б ничего не вышло, то мне и умереть было бы не жаль. — Ну-ну, — пробормотал кэп и привлек его к себе. — Этого не хватало. Смотри, твоя серьга. И осторожно продел ее в ухо. Гарри задрожал; счастье нахлынуло жаркой волной. Он обнял кэпа, прижался лицом к шее, прерывисто вздохнул. — Ты сказал мне тогда, перед тем, как сойти на Барбадосе, — шептал кэп, и шепот вибрировал в его горле и прокатывался под кожей, — очень правильные слова. Главное не море, главное — важный человек рядом. А я оказался не прав. — Конечно, не прав, — проговорил Гарри. — Но и я ошибался. Да плавай ты куда хочешь, и я с тобой. Никогда не брошу больше, если не захочешь. — Ходи, — ответил кэп, щекоча шепотом ухо, и по голосу было ясно, что улыбается, — ходи, а не плавай, я сколько тебя учить должен? — Всегда, — прошептал он в ответ и поднял голову. Теплые губы коснулись лица, скользнули по щеке и задержались в уголке рта. А потом кэп поцеловал по-настоящему — сильно, глубоко и так сладостно, что ослабели колени, закружило голову и сердце ухнуло, провалилось. Может быть, он отвечал неумело, но поцелуй все длился, губы надавливали нежно и напористо, язык проводил по ним и проникал глубже, жар струился внутрь, туманил рассудок. Они разорвали поцелуй только тогда, когда закончился воздух. — Сладкий, — пробормотал кэп, почти не отрываясь от губ. — Сахару наелся? Гарри не отвечал, не до того было. Кэп повлек к постели, усадил, опустился перед ним на колени и принялся раздевать. — Ну что ты делаешь, — смешался Гарри. — Я сам. Кэп послушался, отпустил, зато взял обе его ладони и прижался к ним лицом. Расстегнутая рубашка сползла с плеч, когда Гарри подался вперед и съехал с койки на ковер; теперь они вдвоем стояли на коленях и исступленно обнимались. Гарри расстегивал кэпу рубашку, путаясь в крючках, и гладил сначала робко, потом все смелее по голой груди и животу, по ребристым бокам, нащупывая старый сабельный шрам. Хотелось прижаться так тесно, чтобы никакая сила не растащила, не швырнула больше по разные стороны какой-либо непреодолимой стены. И Гарри обнимал до боли в мышцах, стискивал, словно уже сейчас не отдавая его никому и ни за что. Он видел, как кэп теряет голову от его объятий, от простых движений ладонями по коже, как все чаще дышит, полуприкрыв ресницы. И решился расстегнуть его штаны: все-таки уже не впервой. Едва же коснулся пуговиц, как был пойман за руку, горячие пальцы сжали ладонь. — Почему? — Гарри растерялся. Неужели кэп опасается его неумелости? И добавил: — Я осторожно. — Знаю, — улыбнулся тот, прижав его к себе и вновь отпуская. — Давай не на полу, хорошо? Забрались на постель, где Гарри лег на спину и, взбрыкивая, избавился от развязанных — и когда успел? — штанов. Кэп навис, опираясь на локти, провел кончиками пальцев по лицу. — Жаль, ты монашеское платье отринул, — шептал кэп, склоняясь ниже и губами повторяя путь вслед за пальцами. — Вышло бы пикантно. Жрица, павшая в объятия пирата. Ох, прости. Я склонен к идиотским шуткам. — Тебе нравится, когда я Джейн? — неловко спросил Гарри. — Если хочешь, я… — О нет, не глупи. Мне нравится, когда ты без всяких платьев, как сейчас. — А мне нравишься ты всякий, — он обнял за шею, притягивая к себе, прижимая голой грудью к своей. Кэп с готовностью налег, стало тяжело, но очень хорошо. — Сперва-то я… — Боялся меня? — Поцелуй, еще один и еще. — Ненавидел? — …не понимал. Но это было сперва. Он поспешно опустил взгляд, но кэп приподнял его голову за подбородок, заставляя смотреть прямо в завораживающие темные глаза. — Я тоже не сразу понял, — Гарри молчал, боясь спугнуть внезапную откровенность. — Думал: до чего окаянный парень, беда с такими в море. А вскоре… — Что же? — не выдержал Гарри. — Ты… ты попрал все мои убеждения. Ты оказался стойким и цельным, мне и не снилась подобная цельность в твои годы. Но мало ли таких матросов, а ты вдобавок еще проявлял небывалую тонкость. И я сам не заметил, как… как… Слова у него опять не шли. — Влюбился? — прошептал Гарри, и огонь смущения охватил лицо, и без того пылающее, как будто сунулся в камин. — Жутко, — признался кэп, гипнотизируя, и порывисто обнял, просунув руки ему под лопатки. Его жаркая тяжесть придавливала к койке, и койка все уходила вниз, вместе с кораблем ухая с высокой волны, и Гарри бесконечно тонул то ли в море, то ли в темной глубине пристального взгляда. Тяжесть ощущалась и в паху, и в низу живота, и хотелось, чтобы кэп прижался плотнее, чтобы раздавил собой это тянущее напряжение, дал ему лопнуть и излиться. Гарри начал задыхаться и, не силах сдержать восторженное изумление, вымолвил: — Это… как же это вдруг случилось с нами? — Не знаю, Гарри… Не знаю… Как штормовой удар. — Да… Точно так. Я бы рассказал тебе, что чувствую, но не найду слов… — Хватит болтать, — прошептал кэп, двигая бедрами и одновременно ловя губами его пальцы и целуя кончики. — Ты так красноречив, что, наверное, сможешь выступать в суде, но все потом. Поцелуй был влажный и соленый, горячая влага собиралась на губах и почему-то капала сверху, как будто каюту вдруг залила волна. Кэп вытащил руку из-под спины Гарри и вытер под носом черную в свечном свете кровь. — Перевернись, — попросил Гарри, высвобождаясь, — вот так. Ну, ты что? — Кэп размазывал кровь по лицу, запрокинув голову. — Ты не кровил даже под виселицей… А сейчас-то отчего? — От счастья, — пробормотал тот и, больше не обращая внимания на кровавые потеки, притянул его к себе. Вмиг решившись, Гарри стянул с кэпа штаны и, боясь передумать, склонился над ним. Перед мысленным взором некстати мелькнула стоящая на коленях Белла, но Гарри мотнул головой, зажмурился и вобрал в рот твердый член. Он услышал, как выдохнул Кэп, отстраненно почувствовал его руки на своей голове. Толком не понимая, что делать дальше, он пытался удержать во рту скользкую горячую плоть, а та норовила выскользнуть, приходилось с силой сжимать губы, и, когда Гарри попытался сделать пару движений, все-таки выскользнула. Совершенно сконфуженный, он спрятал лицо у кэпа на груди. — Лиха беда начало, — проговорил тот и обнял, погладил спину, ягодицы и осторожно проник ладонью между ними, и Гарри едва не всхлипнул от накатившего острого спазма в низу живота. — Главное, понимать, на что ты готов… — На что хочешь, — простонал он в ответ, заметив, что кэп вытянул из-под кровати пузырек с акульим жиром. — Если ты сейчас что-нибудь не сделаешь, я испачкаю тебе тут все, куда там твоей крови. В каюте сделалось темнее — ушел месяц, сиявший в открытом окне, исчезла и дававшая свет лунная дорожка на воде, а две из трех свечей догорели. И, ничего не видя, растерянный и возбужденный, Гарри только и желал дать выход неутоленному жару. Они долго не могли согласно разместиться, и Гарри наконец сам подался к скользким пальцам и пережил первые неприятные мгновения. Вскоре стало легче, кэп перевернул его на бок и обнял сзади. Они долго и томительно раскачивались, словно на огромных качелях, в такт звонко шлепающим в борта волнам, и внутренний огонь постепенно заполнял Гарри до краев и все не мог выплеснуться. Он едва ощущал в себе член кэпа, но все же тот был внутри по-настоящему. Однако же, когда кэп попробовал проникнуть глубже, Гарри невольно вскрикнул, выгнулся и вцепился наугад в рейки над койкой. Давление тотчас ослабло, а потом и вовсе пропало, зато горячая ладонь сжалась медленно, сильно и тремя движениями заставила Гарри испачкать спермой сбитую простынь. Едва придя в себя, Гарри перекатился к тяжело дышащему кэпу и на ощупь накрыл рукой его пах. Хотел убрать судорожно сжимающие член пальцы и сам все сделать, но не успел — кэп сквозь зубы втянул воздух, сильнее сжал кулак, уткнулся пылающим лицом ему в шею и содрогнулся всем телом. И затих. Теперь оба они были потные, оба в липких потеках, вся постель запятнана спермой и кровью. Зато кэп обнимал так крепко, что слышен был быстрый стук его сердца. — Это же не всегда происходит так… нелепо? — стесненно прошептал Гарри. — Ты намекаешь, что я истекал кровью в самые интимные моменты? — улыбнулся кэп. — Нет, я о себе. — По-всякому происходит и не измеряется умениями, — кэп нашел его ладонь и прикоснулся губами. — Тебе совершенно не о чем волноваться. — Говорят, у портовых девиц это искусство. — Не знаю, я с ними не бывал. — Почему? — задал он давно затаенный вопрос. — Потому, что я ложусь в постель только с теми, кто важен для меня. Простой ответ поразил в самое сердце, и Гарри от волнения закрыл глаза. — Я тоже, — прошептал он. Ночь катилась за середину; они тайком пробрались к воде и под покровом темноты смыли друг с друга засохшие потеки, пот и кровь. Запачканную простыню утопили в бочке — отмокать и отстирываться. Засыпал Гарри на перестеленной койке, держа кэпа за руку и медленно водя губами по запястью. Предательство крестного, недели в тюрьме и побег если и оставили в душе тяжелый след, тот уже был начисто смыт. Ранним утром он с удовольствием вышел босиком на прохладную палубу, предвкушая свой первый день в новом путешествии к неведомой земле. «Санто-Мунго» резво бежал по водной глади, волнение почти сошло на нет. Солнце стояло у горизонта, его прямые лучи били в лицо. За спиной хлопнула дверь, из каюты шагнул кэп в камзоле и при шляпе, взглянул просветлевшими глазами и крикнул кому-то в сторону: — Вели Добби подавать завтрак, да о гостях не позабудьте. Не будем нынче экономить на еде, мы в каботажном курсе, далеко от портов не уйдем. Чарли! — Тот с готовностью подскочил, вынырнув из-за низко полощущего паруса. — После завтрака построение, будем решать, куда держим путь. — Парус! — заорал вдруг с высоты Виктор. — Вижу парус! Вижу парус! Он черный! Это погоня! И безмятежное утро разбилось на тысячи осколков, собрать которые было уже нельзя.