Золото морей

Потом Гарри вспоминал все происходившее на «Санто-Мунго» лишь яркими кадрами, выхваченными из реальности кусками, они так и не соединились в одну картину — возможно, потому, что картина эта была слишком страшной. Вот звучат команды к бою и начинается слаженная беготня матросов, а он, Гарри, мчится в каюту за саблей кэпа. Летят крики Виктора с марса. И если сначала впередсмотрящий доносит расположение только «Черного султана», то уже скоро добавляются вопли и про корвет «Стремительный». Значит, Люциус Малфой тоже их догнал. Со всех сторон слышны протяжные, повторяющиеся с промежутками вопли «Заряжай!» и «Пали!», и грохот раздается такой, что содрогается весь корабль, как будто вот-вот рассыплется в щепки. Вот кэп отбирает у него свою саблю и умоляюще просит не лезть на рожон, но Гарри спешит к Томасу, и тот вооружает и его, и всех прочих безоружных пистолетами и велит зря не палить. Вот первое ядро, со свистом прилетевшее с «Черного султана», пробивает брешь в грот-брамселе; следом еще и еще ядра — и ответное содрогание корабля. И истерические вопли ошалевшего попугая, взвившегося над мачтами. Вот испуганный, но решительный Невилл сжимает руку Гермионы, а вот она уже у левого борта: дует, вытянув трубочкой губы, в сторону приближающегося королевского корвета — и тот вдруг заносит, на самом деле заносит в другую сторону, он промахивается курсом на сближение, и абордаж невозможен. Но быстро и неотвратимо налетает «Черный султан», столкновение как будто неизбежно, и тут ловкий маневр уводит «Санто-Мунго» из-под тарана, а «Султан» выскакивает прямо навстречу военному корвету. А через минуту случается попытка людей Султан-бея все-таки переброситься на «Санто-Мунго»: как змеи в броске, летят стремительные веревки с повисшими на них пиратами, но большинство турок не долетает до цели и ухает в волны. Пушечная стрельба при почти полной притирке кораблей невозможна, турецкие ядра уносятся в корвет Люциуса Малфоя, с «Санто-Мунго» начинается пистолетная перестрелка, и Гарри тоже делает несколько выстрелов почти вслепую. А потом бросает разряженный пистолет и бежит на подмогу кэпу, в пистолетном дыму отражающему атаку сразу двоих турок. И бьет одного по голове тяжелой лампой, сорванной с фока. «Стремительный» делает разворот и вновь устремляется к месту боя, и «Черный султан» получает английского пороха в свои уже просевшие борта. Часть турецкого судна охвачена пламенем. Но и «Санто-Мунго» несладко — грот разрушен, Виктор Крам летит с марса в море, порох и ядра уже заканчиваются, вдобавок — осадка на правый борт и потеря скорости. Страх и леденящая душу ярость смешивались в душе и туманили взор. «Черный султан», цепляя волну бушпритом, удалялся. «Стремительный» изменил курс и устремился преследовать черные паруса, сделав очевидный выбор: пленить известного на всем Средиземноморье турецкого пирата дело почетное и сулящее многие блага, куда большие, чем при предъявлении суду соотечественника. Корабли уходили; понять, что происходит на них, без подзорной трубы было невозможно. Лишь дым иногда застилал горизонт и волны доносили дрожь битвы. И вдруг далеко в море раздался колокольный звон. Чарли бросил вытирать пот и копоть с лица и, тяжело дыша, вдруг сказал, глядя вслед корвету: — Слышите, рында голосит? Неужто капитана прикончили? — И Гарри в ужасе рванулся к кэпу, хоть и видел его своими глазами живым и невредимым, но хотел ощупать, убедиться, что глаза не врут. Только потом, вцепившись в него, сообразил, о ком говорил Чарли. Турки убили Люциуса Малфоя. А «Санто-Мунго» неумолимо тонул. Большой течи не было, и при должном усилии, вычерпывая воду, можно бы дотянуть до недалекого Тобаго. Вот только некому было вести судно и черпать воду. В живых остались Невилл с Гермионой, Гарри и кэп, братья Уизли, Виктор, который, несмотря на падение с марса в волны, умудрился выплыть и взобраться на борт, а также Томас и Крэбб. Одних застрелили турки, другие погибли при взрыве испорченного ядра, попавшего в носовую часть. Муди оторвало вторую ногу, и он истекал кровью — рядом с ним, прямо в красной луже, на коленях стояла Гермиона и что-то шептала, пытаясь облегчить его муки. Страшное зрелище открылось и в тени фока. Там полулежал раненный в живот Альбус. Фоукс тревожно кричал, приземлялся на его плечо и, волнуясь, вновь взлетал. Перед Альбусом, отбросив пистолет и саблю, сидел кэп. Подошел и Гарри. — Дети мои, — тихо говорил Альбус. — заклинаю вас добраться до Антофагасты. Это очень важно. — Молчи, Альбус, — умоляюще сказал кэп, зажимая ему рану. — Слушай, — тот перевел хриплое дыхание. — Возьми в моем кофре завещание, оно составлено на тебя. Знал бы в ту пору о существовании твоего мальчика, — Альбус с усилием взглянул на замершего Гарри, — просил бы упомянуть и его. Земля теперь твоя. Ваша. И еще одно… Застрели меня. Наступило долгое молчание. В тишине раздавался лишь плеск волн и странный щелкающий звук: Фоукс клевал скорлупу каракатицы. — Ты хочешь, чтобы я сделал что? — неверяще спросил наконец кэп. — Прямо сейчас, или дать тебе несколько минут, чтобы составить эпитафию? — голос его зазвенел. — Думаю, это срочно. — Альбус морщился и говорил с явным трудом. Гарри, похолодев, смотрел на обоих. — Я бы бросился в море, да все еще верю, что самоумерщвление расколет душу… — А моя душа, Альбус? — Только тебе известно, потерпит ли твоя душа ущерб от того, что поможешь старику избавиться от боли и мучительного умирания. Я прошу тебя об этой великой услуге. Северус, пожалуйста. Альбус говорил небрежно, но в его синих глазах застыла мука. Кэп потерянно молчал, а потом, коротко глянув на Гарри, едва сдерживающего слезы, подобрал свой пистолет, сделал вдруг неуловимое движение — и грохнул выстрел. Взвился дым; Альбус завалился на бок, медленно упал и остался лежать, глядя в небеса до тех пор, пока Гарри не закрыл ему глаза. Кэп долго сидел, опустив голову, и с усилием поднялся только тогда, когда кровь из носа уже залила шею и грудь, а Гарри взял его за плечо. Пронзительно кричал Фоукс и все бил крыльями и садился на мертвого хозяина. Солнце клонилось к горизонту, по опустевшей палубе вытянулись длинные изломанные тени. «Санто-Мунго» тонул. Кэп сжимал губы, был бледен и слишком спокойным голосом отдавал команды. Поделать с судном уже было ничего нельзя, воды слишком прибыло, и настроение оставшейся кучки пиратов не поднялось даже от созерцания далекого столба черного дыма — английский корвет, хоть и без капитана, по-видимому, все-таки сжег турков. — Спускаем лодку, — сказал кэп. — У нас не осталось выбора. Справа по курсу земля, доберемся. Иначе затонем тут. Лодка спускалась еле-еле на поврежденных тросах, и когда наконец заплясала внизу на волнах, Крэбб перетаскал на нее из камбуза остатки галет и вяленого мяса, а Виктор прикатил бочонок с водой. Каждый принес свои вещи, у кого что было, включая оружие. Невилл передал Гермионе котомку и завязывал шнурок на новых штанах. Томас поймал и устроил под лавкой Минни. Пора было уходить. В лодку спрыгнули братья Уизли, следом спустился Крэбб с последним мешком припасов, потом Виктор помог Гермионе. Слетел вниз и Фоукс с долгим, печальным криком и уселся на корме. Гарри отошел, чтобы в последний раз взглянуть на корабль, окинуть прощальным взором все от юта до бака, и ему предстало печальное зрелище — обугленные рваные паруса, покореженный рангоут, мертвые тела на грязных досках. Ют был разворочен, каюта завалена. Он отвел глаза, нагнулся и подобрал саблю. За спиной раздался шорох, Гарри глянул и вскрикнул: по доскам тащила свое толстое длинное тело Нагини, змея Султан-бея. Она подняла треугольную башку, зашипела, разинув пасть, и напряглась — изготовилась к броску. Нацелена она была прямо на кэпа. Тот рывком обернулся; лицо его застыло, как посмертная маска, стало мраморно-белым и неподвижным. Счет пошел на секунды; Гарри вскинул саблю и прыгнул к змее, та резко выгнулась, меняя направление, и кинулась на него. Выронив саблю, которая со звоном проехалась по палубе, Гарри молниеносно перекатился, змея промазала и грузно шлепнулась на доски. А в следующее мгновение саблю схватил Невилл и со всего маху рубанул по змеиной голове.

* * *

Происшествие удивило и испугало Гарри. Он ушел в себя и не замечал, что гребцы посматривают на него настороженно и с любопытством. — Эй, малек, ты чего смурной? — наконец окликнул Чарли. Гарри поднял голову — на него уставились все, и даже кэп, делая вид, что смотрит на останки корабля, нет-нет да и кидал короткий взгляд. Пришлось рассказать. — Не бери в голову. Наверное, забралась на рею, поспать там, погреться, а тут абордаж, качка, она и соскользни к нам. Ты же видел, «Султан» впритирку прошел. — Еще, может, она кровь почуяла, боцман-то наш полкорабля залил, да и в воду прыг! Анаконды знаешь как плавают! И по канату на палубу, — поддержал Томас. Избегая пристального взгляда Гермионы, Гарри покивал, постарался сделать вид, что заинтересовался греблей и полосками на шкурке смирно лежащей Минни, но дурные мысли никак не хотели покидать голову. Теперь он думал о том, что не был свидетелем гибели людей, которые грозили ему и кэпу смертью. Сириус Блэк, Люциус Малфой, Султан-бей — он не видел ни одного тела. А вдруг они живы, вдруг разыщут и поймают их снова? — Земля! — крикнул кэп, и, отбросив все страхи и сомнения, Гарри приналег на весла. Их прибежищем оказался пустынный островок с каменистым берегом. — Здесь много таких безымянных необитаемых островов, — объяснял кэп, пока помогал вытаскивать лодку и выгружать припасы. «Таких, на каком когда-то жил старый Альбус, пока кэп его не спас», — мелькнула непрошеная мысль, и Гарри поморщился. Теперь все будет напоминать ему о погибших. На берегу, припрятав припасы и воду, разделились и разошлись искать людей. — К этому берегу наверняка пристают рыбацкие лодки. И если их тут несколько, может быть, рыбаки согласятся взять на борт девять человек. «Всего девять», — кольнуло в сердце. Слишком трудно было принять мысль, что из трех десятков человек их осталось так мало. Повезло Рону и Дину Томасу: они бегом вернулись к стоянке, и, пока рыжий, морщась, вытаскивал из ступни рыбью кость, Томас рассказал, что на западе, милях в двух, на якорях стоят лодки, люди на берегу потрошат и укладывают в бочки рыбу, и дух от выброшенной требухи стоит такой, что режет глаза. — Похоже, и впрямь рыбаки, но говорят не по-нашему, черт его знает, как с ними договариваться, но вы бы попробовали, а, капитан? Кэп сунул за голенище нож, снял с головы косынку, застегнул рубаху и отправился на переговоры. Проводником с ним пошел Томас. — Эй, Гарри, а ты куда? — окликнул Невилл, но тот махнул рукой и, держась в отдалении, двинулся следом. Кэп, конечно, может делать что считает нужным, но для собственного успокоения за ним лучше присмотреть. Так подумал Гарри и погладил рукоятку пистолета. Люди на берегу действительно оказались рыбаками. Их разговор с кэпом оказался недолгим: тот больше объяснялся жестами, рыбаки — восклицаниями, в конце концов, ударили по рукам и разошлись. Гарри кинулся к стоянке и, когда кэп с Томасом вернулись, уже деловито подтаскивал ветки к костру. — Они из Венесуэлы, — объяснял кэп, вытирая лицо косынкой. — Нам повезло, сейчас завершают сезон и возвращаются домой, могут подвезти и нас. Цену заломили грабительскую, но мы не в том положении, чтобы рядиться. Так что завтра на рассвете отплываем, а там уж решим, как быть. А пока я купил у них рыбы и соли. Придется теперь справляться без кока, но с голоду умереть не должны. Гарри устало рухнул на песок, перемешанный с колючими ракушками, и попытался вспомнить, какой сейчас месяц. Его так сильно закружили приключения и опасности, новые люди, новые впечатления и новые чувства, что он даже не мог точно сказать, осень сейчас или уже зима. Решив, что уточнит позже, снова сосредоточился на костре, помог поджарить рыбу, и через полчаса все девять человек сидели кругом возле остывающих углей, жевали куски тунца и закусывали галетами. — Добби приготовил бы вкуснее, — не выдержал Рон, — добавил бы перцу, травок своих, картофеля, и был бы пир. — Добби… это точно, — задумчиво кивнул кэп и обратился к Гарри: — А не осталось ли рома в наших припасах? Юнга, разузнай. На сердце потеплело от уже позабытого «юнги». Вот ведь странность — ничего хорошего не происходило с Гарри, пока он драил палубу, а стоило кэпу так его назвать, и кошки на душе стали скрести чуть меньше. — Только одна, капитан, — через минуту протянул он запечатанную бутыль. Кэп задумчиво качнул бутылку, плеснула коричневая жидкость. — Не густо. Но и нам завтра нужно быть в форме. — Он поднялся сам и поднял бутылку. Все затихли. — Я хочу выпить за тех, кто сейчас на морском дне, в гостях у Дейви Джонса. Боцман Муди. Добби. Альбус. — Снейп скривился так, словно ему больно, но после заминки продолжил называть имена. Гарри слушал и считал, сердце замедлило ритм и теперь отбивало удар на каждое имя. Кого-то он знал лучше, кого-то хуже, кого-то мог назвать хорошим приятелем. Команда «Санто-Мунго» потеряла двадцать человек. — …Они ушли, но никто из них не выбросил белый флаг. Они были славными моряками и останутся ими. В любом из миров на любом корабле им будут рады так же, как были рады им мы. Кэп махнул бутылкой, глотнул и передал ее утирающему глаза Рону. Ром пошел по кругу. Крэбб присосался к горлышку надолго, Невилл едва смочил губы, Гермиона отважно сделала глоток и сказала: — Жалко «Санто-Мунго». Это был хороший корабль, у него была душа. — Я тоже заметил, — кивнул Невилл и пояснил, видя недоуменные взгляды: — Это чувствуется. В него вкладывали душу, когда чертили и строили. Корабль знал, для чего сделан, и старался для человека, которого выбрал хозяином. Уходит хозяин, уходит и корабль. — Хозяин — в смысле, капитан? — спросил сбитый с толку Гарри. — Не обязательно. Где его построили? — На верфи Мальтийского ордена, само собой, — сдержанно ответил кэп. — Альбус Дамблдор! — выкрикнул Томас. — Он был капитаном, перед тем как решил пойти учителем в навигацкую школу. Мне рассказывали, когда я служил на «Мунго». Говорят, он даже приложил руку к его постройке. — А теперь Альбус умер… — прошептал Гарри. — … и корабль умер вместе с ним, — закончила Гермиона. Они встретились глазами и смотрели друг на друга до тех пор, пока кэп громко не прочистил горло. А Гарри вспомнил погибшую «Лилию». Северус говорил, что та — его продолжение, его душа. Но тот корабль мертв, а он жив. Возможно, кэп ошибался, «Лилия» не его корабль. Должен быть другой, который кэп полюбит, назовет своим и будет счастлив плавать на нем всегда. Чарли сунул бутылку ушедшему в себя Гарри. Когда второй жгучий комок покатился в желудок, он отдышался и понял, что напряжение последних часов ослабло. Тревожные, смутные мысли про Нагини, Султан-бея и Блэка побледнели. Но третий глоток не позволил сделать кэп: кивнул в сторону, мол, отойдем, и негромко позвал Невилла. Тот с готовностью подскочил. Отошли недалеко, всего лишь завернули за скальный выступ. — Хорошее место, и ветер не дует, — одобрил кэп. — Ну, что там у тебя за чертежи, — обернулся он к Невиллу, — показывай. Чует мое сердце, не карта альбусовой земли была настоящим сокровищем и не сокол, а то, что в нем. Альбус не был дураком, он бы никогда не поставил золото выше знаний. Невилл аккуратно достал скрученные в тонкие трубки чертежи, расстелил на берегу, Гарри прижал края камнями. На тонкой, почти прозрачной, кое-где смятой бумаге разбегались, скрещивались и закруглялись линии. По краям шли надписи, подчеркнутые и перечеркнутые. Невилл тем временем говорил торопливо, взахлеб: — Здесь невероятные вещи, я не знаю, кто смог додуматься до такого, но вот смотрите, видите лодку? А вот колесо и лопасти. Я, правда, не понял, кто должен его крутить, но это же уму непостижимо! Или вот тут снова колеса с зубцами, цепляются друг за друга и должны крутиться… наверное, — Невилл говорил и доставал из котомки еще что-то. — Но это что, посмотрите лучше сюда! И он осторожно и бережно расстелил на камнях самый длинный чертеж. — Видите?! Гарри и кэп ахнули одновременно. На белой бумаге черной тушью были набросаны очертания корабля. Его создатель как будто торопился, чертил линии размашисто и небрежно, это был больше рисунок, чем чертеж. Там и сям краткие записи по краям бумаги наплывали на линии корабля, один угол намок и пожелтел. Но Гарри не видел этого, он видел легкий, узкий, стремительный силуэт. Он был похож на птицу, на отважного, быстрого альбатроса, и точно так же летел бы, едва касаясь волн, обгоняя все известные суда. Этот корабль отличался от «Санто-Мунго» и «Лилии», как легконогая лань отличается от тучных оленей. Ни на одном корабле, что видел Гарри, не было такого острого, вытянутого форштевня, который, должно быть, резал волны, как нож масло, не было узкой вытянутой палубы, словно это и не корабль вовсе, а блестящая юркая скумбрия невообразимых размеров. И паруса. Много-много, у каждого знакомого Гарри паруса были и боковые, и потому казалось, что корабль расправляет крылья и готовится взлетать. А еще были мачты. Разной высоты и разного наклона. Гарри сосчитал их и ахнул: — Четыре! — Это что-то невероятное, — шепотом сказал молчавший до того Невилл. — Этот корабль должен быть быстрее самого быстрого корвета Королевского флота. Кто это придумал? — Это придумал гений, — со странной усмешкой ответил кэп и коснулся подписи внизу чертежа. — Подумать только. Мальтийский орден пятьдесят лет разыскивал пропавшие чертежи, которые, как выясняется, Геллерт Гриндевальд утопил на дне океана. Перед вами некоторые из работ Леонардо да Винчи, господа, — и, заметив непонимающий взгляд Невилла, добавил: — Итальянского ученого и изобретателя. Говорят, когда-то Орден выкупил его идеи — тогдашнему Великому Магистру пришлось постараться, — и кое-что смогли воплотить, а кое-что ждало своего часа. Например, этот «Клипер». Вот оно — сокровище, настоящее «Золото морей». — «Клипер»? — Название корабля. Чертеж подписан, — кэп провел пальцем по верхней строчке, и Гарри всмотрелся. «Clipper», — было написано там. Корабль, режущий океан... — Ему бы больше подошло «Молния». Как самому быстрому, — сказал он и подумал, что будь такой корабль в реальности, точно бы привязался к нему всей душой, стал бы с ним одним целым. — Чтобы эта «Молния» полетела, нужна отличная древесина, тик, вяз, чтобы ни единой протечки. Хотя… тут написано “красной искры дерево”. Что это за дерево? А еще бы обшить брюхо металлом и укрепить волнорез, — кэп водил пальцем по неровным строчкам по краю чертежа. — Тут говорится, что «Клипер» сможет идти со скоростью двадцать узлов в час. — Кэп растерянно оглядел притихшую компанию и с сомнением спросил неизвестно кого: — Но это же невозможно?.. — Эх, построить бы да проверить, — Невилл сказал это так просто, словно речь шла о его игрушечном кораблике, и тем немного разбавил напряжение. — Конечно, — кэп легко вскочил на ноги, следом встал и Гарри. — Что может быть проще — построить корабль, какого еще не видел мир, по чертежам великого Леонардо. Найти дерево красной искры, лучших кузнецов и корабельных дел мастеров. — Невилл умеет строить корабли, — подала голос молчавшая до сих пор Гермиона. — Все вместе мы бы смогли. — Откуда эта уверенность, дорогая миссис Лонгботтом? — вежливо спросил кэп. — Я чувствую это вот здесь, — ответила она просто и приложила руку к сердцу. Возражений кэп не нашел. Ближе к ночи перебрались к рыбакам, развели неподалеку костер, а когда он прогорел, улеглись спать. Гарри вспоминал необычный корабль с парусами-крыльями, он уже видел белоснежные полотнища, крепкие мачты и длинный бушприт. Он до того разбередил себе душу этим рисунком, что так и ворочался с боку на бок, сбивая куртку в ноги, когда все остальные давно уснули. Снова стали закрадываться мысли о преследователях, смерти которых они не видели, а значит, не могли быть в ней уверены. Поняв, что сна ждать бесполезно, он встал и крадучись отправился искать кэпа среди развешанных на просушку сетей. Тот сперва засиделся с Чарли у костра, а после исчез, и теперь Гарри пришлось потратить немало времени, чтобы отыскать его среди спящих, никого не разбудив. Кэп нашелся в отдалении, скрытый лодкой с одной стороны и поваленным стволом пальмы с другой. Накрывшись куском паруса и положив руку под голову, он спал и не слышал, как подошел Гарри. А тот огляделся — долгий, тяжелый день, битва, крушение и ром усыпили всех надежно. Вот и кэп забылся так крепко, что, пожалуй, не почувствует, если нырнуть под его скромное покрывало и лечь рядом. Только для того, чтобы почувствовать тепло, услышать дыхание, успокоить свои страхи, поверить, что все у них будет хорошо, что есть конечная точка их путешествия, где можно жить и куда можно возвращаться. Он юркнул под парус на жесткую охапку рыбацких сетей и лег, не касаясь кэпа. Но тот сам сделал все, чтобы Гарри не сдержал слова: заворочался и крепко прижался бедром. Умиротворение словно ветром сдуло. Теперь тоже хотелось прижиматься, тереться и трогать всюду. Кэп так редко разрешал это, предпочитал ласкать сам. Затаив дыхание, Гарри несмело погладил его по плечу, потом по боку, нащупал через рубаху старый шрам и прижал к нему ладонь. Натрогаться, нагладиться, надышаться желанным запахом. Делать все осторожно и тихо, чтобы не разбудить, чтобы успеть как можно больше, пока не проснулся и не отодвинулся. А он отодвинется, Гарри не сомневался: кругом матросы, а лодка, поваленное дерево и сети вокруг не дают никакого уединения. Кэп спал так крепко, что он успел на ощупь изучить невидимый шрам, торопливо погладить бедра, провести ладонью по паху и в конце концов, натянув повыше парусину, уткнуться носом в грудь. — Что же ты делаешь? Я ведь не железный, — прошептал вдруг кэп и крепко перехватил поперек спины. — Я тоже, — прошептал Гарри в ответ и закрыл глаза. Он чувствовал тяжелую ногу кэпа, закинутую на него, твердость в своем паху и жмурился от того, как щекотно кэп водит губами и носом по шее, то ли нюхая, то ли целуя. И решился — просунул руку тому в штаны. Кэп не оттолкнул и осторожно задвигал бедрами, и оставалось лишь сжимать кулак, чувствуя, как он все больше увлажняется и как все быстрее двигается кэп. Гарри водил сжатой ладонью вверх и вниз и чувствовал, что сам изольется прямо сейчас, немедленно, без его помощи и без собственной руки. Но все-таки дотерпел до того, как горячая ладонь нырнула под шнурок его штанов и накрыла пах. А дальше он, потеряв всякий стыд и осторожность, быстро дернул вниз свои штаны, следом и штаны кэпа — и прижался голым телом к нему, тоже голому, горячему. А после мог только вздрагивать и шумно дышать, чувствуя, как кэп вытирает с его живота потеки. Сам кэп был все еще возбужден, бедро задевало напряженную плоть, и наконец Гарри сообразил: — Лежи тихо, я попробую… ты только лежи смирно. Он нырнул под парус, нащупал член и, секунду помедлив, взял в рот. Это оказалось так странно и неудобно: под парусом не хватало воздуха, но он помогал себе рукой и языком и, видимо, все делал правильно, потому что сначала лежавший тихо кэп начал невольно подаваться вперед, а после положил ладони ему на голову, вцепился в пряди волос, задрожал — и едва Гарри успел отстраниться, излился ему в руку. Когда он выполз из душной темноты на свежий воздух, кэп немедленно обнял его, притянул и жадно, сильно поцеловал. Лежать было неудобно, нужно было что-то сделать с испачканной рукой, да еще у обоих были спущены штаны, но все стало неважно, и Гарри отвечал на поцелуи до умопомрачения долго. — Я хотел бы жить где-нибудь вместе с тобой и заниматься делом, — поведал он звездам, когда они оба лежали на спине и выравнивали дыхание. — Каким? Не морским же разбоем? — кэп повернул голову. — Нет, конечно. — Хорошо... — Больше никакой мести, никаких старых обид, никакого Средиземного моря? Кэп сказал: — Только разберемся с нашим наследством, будь оно неладно. Надеюсь, Альбус знал, о чем говорил, когда велел достигнуть места, и там найдется что-нибудь, помимо кактусов... Кажется, оба задремали. Так и проспали бы в обнимку до утра, но смутный, тоскливый сон заставил Гарри открыть глаза. Море едва плескало, светлел край неба. Осторожно выбравшись из-под паруса, он прокрался на свое прежнее место. Невилл похрапывал, а сидевшая на песке Гермиона подкинула в руке горсть камешков и повернулась на шорох. — Соскучился по капитану? — О чем ты? Мне нужно было, ну… отойти по нужде. — Вашу нужду не видит только слепой, — тихо засмеялась она. Гарри будто окатили холодной водой, и он спросил, уже не заботясь о секретности: — Что, заметно? — Уж поверь, даже Крэбб догадался, а это о многом говорит. — Он лишь вздохнул и сел на песок рядом с Гермионой. — Вид у тебя понурый. Что-то случилось? Гарри прислушался к себе и вновь выловил тревожащее воспоминание: смерть троих Мародеров, которые охотились за четвертым, но убили друг друга, и тел которых никто не видел. И рассказал ей о Султане, Малфое и Блэке. Гермиона молча выслушала, сунула ему в ладонь теплые камешки и приказала: — Катай! Пока Гарри неловко перекатывал их в ладони, они сидела, смотрела на белеющий восток и мычала какую-то мелодию. Камешки выпали, Гарри лег и едва успел положить руку под голову, как уснул крепко и без сновидений. А вскоре над ним уже стоял строгий, хмурый кэп и говорил: — Подъем! Начинаем грузиться в лодки. С двумя небольшими парусами на рыбацкой лодке управлялся один человек, еще один сидел у похожего на большое перо руля. Иногда все брались за весла, но ветер дул подходящий и гнал флотилию к берегам Венесуэлы. Волны плескали в борта, брызги сыпались на голову, пахло солью и водорослями, светило солнце, от которого прятались под самодельными шляпами из пальмовых листьев, и всю длинную дорогу, когда не спали, рыбаки слаженно пели и их голосистые завывания разносились от лодки к лодке. Рон, наверное, был счастлив, хотя по-испански не знал ни одной песни. В пути чистили от панцирей и выкидывали за борт каракатиц и креветок, чтобы приманивать сюда косяки тунца и марлина. Через пару недель эти лодки выйдут в обратный путь и отправятся в Карибы, добывая рыбу для продажи на островах. В родные же края плыли налегке, везли заработок семьям. Поэтому и места в пропахших рыбой лодках было достаточно. Ночью спали на расстеленных на корме сетях, и, если устроиться так, чтобы привязанные поплавки не попадали под голову, было вполне удобно. И Гарри вновь долго не засыпал, лежа на спине и мечтательно таращась на далекие звезды, проплывающие над головой. Небо было густо-синим, как будто отражало море. Где-то с другой стороны лежали Невилл и Гермиона, и Гарри слышал сквозь плеск их негромкий говор. А рядом ворочался кэп, и перед сном они тоже долго перешептывались, касаясь губами уха. А иногда и губами — губ.