Семь лет назад
Вечер. Зелёные листья падают с неба, еле касаясь земли. Совсем негромкие голоса разлетаются по широким улицам деревни, создавая гам, который за окном услышать почти невозможно. Оранжево-золотые лучи отражаясь от стекл, незаметно переливаются на чёрных волосах. Окно слишком высоко находилось над головой девочки. Она безучастно пыталась выглядывать, чтобы уловить «бензиновое» небо, пока за её спиной слышался язвительный шёпот нянь, что так любезно пододвинули ей детский стульчик с высокой спинкой. Они никогда не были против маленькой девочки, даже наоборот: лилеели, нахваливали её, ставили в пример другим детсадовцам, потыкали её прихотям, таким как: не выходить на улицу вместе со всеми, не спать в обеденный час, не рисовать глупых монстриков каждый день. Но все это они делали не потому что любили её или что-то в этом роде, а потому что все знали, кто является её отцом. Возможно, надеялись, что она расскажет про отношение к себе, и тогда у них появится шанс сменить неблагозвучную фамилию на более почетную. Не подумают же эти коварные змеи, что так и хотят выскочить за одного из её дядюшек, а возможно и за отца, что лицензии ни на одну из них она даже не подумает дасть. Все её дяди были когда-то разачерованны в любви. Нет, они не живут прошлым и не таят в сердце надежду встретить их в мире живых. Они просто живут. У них есть кого любить. Но глухая боль все равно отдаётся неприятным откликам при упоминании таких родных, но теперь чужих имён. И девчушка видела это по опустевшим чёрным глазницам и никогда не хотела, чтобы дяди страдали и покорно умалчивала о поступках нянь, что с надеждой в глазах смотрели в каменные лица только что прибывших людей, что хотели забрать девочку. Искосо малышка поглядывала на дверь, застеленную тенью, в которую час назад вошёл последний родитель, забрать свое чадо, при этом сожелеюще извиняясь перед ним за поздний приход.Она же в то время смотрела смолистыми глазами, как уходит её единственная надежда о том, что о ней не забыли, а просто выбрали неподходящее время для прибытия. Она уже второй месяц остаётся в группе одна. Ну и со взрослыми, конечно, тоже. И все эти взрослые, как на зло, хотели уйти поскорее домой, а в не состоянии этого сделать, обвиняли пятилетнюю кроху. У родителей нет неотложных дел, они просто забыли о ней. В медицинской сумке можно было и попозже разложить медикаменты по алфавиту, а бумаги, которыми, как казалось девочке, болел отец, можно было и сдать не сегодня, а завтра, ведь время это позваляло. Морально уничтожать себя мыслями о вранье близких, подлости воспитателей, держащими за руку своего малыша чужими родителями выбило из себя крохотное создание, что было на пол головы ниже сверстников. И дрожащии ресницы не смогли сдержать на себе тяжёлую каплю солёной воды. Окно слишком высоко находилось над головой девочки, и она бы не смогла увидеть незаметно улыбающегося отца, что уже в седьмой раз забирает сына лучшего друга с детской площадки, совсем позабыв о дочурки, оставив это ненужное воспоминание на жену.Наше время
Пунцовые щеки с приятной нагрузкой впечатались в мягкую подушку, в которую впитывалась слюна спящего блондина. Его поза напоминала какой-то несформеровавшийся эмбрион, только руки были не возли груди, а захватывали полусогнутые ноги. В его комнате были разбросаны вещи и повсюду валялись скомканые листы бумаги, и только несколько уцелевших штук лежали в кучке на столе. Благодоря утреннему солнцу, что проникало в незашторенное окно, можно было заметить пылинки, что медленно и размеренно летали в комнате. А бежевые стены, которые напоминали Узумаки-старшему так ему любимую забегаловку, были как раз под стать всему этому дому, на который с восхищением смотрели проходящие мимо люди, вспоминая кто в нем живёт. Всю вчерашнюю ночь Боруто пытался нарисовать лицо Учихи-младшей, но при каждой попытке всё, что могло пойти не так, шло туда прогулочным шагом. То глаз выше, чем другой, то нос получится картошкой, то волосы выходили саломой. Узумаки-кто угодно, но не художник. Хотя он прекрасно помнит, что Сара сказала ему, когда он нарисовал её и себя на детской площадке в глубоком детстве. То,что рисунок у него гораздо лучше, чем у Инождина, который выигрывал каждый конкурс по рисованию в их незатейливом самодельном лагере, что находился возле детского сада Конохи. И Боруто верил ей, хоть другие дети на площадке и сравнивали детские каракули в пользу Иманака. Не верить черноволосой подруге, что так мило улыбалась ему в ответ,как бы подтверждая свои слова, он не мог. Ведь другие дети просто не разобрали, что они держатся за руку, а если бы поняли, то первое место было бы у него. Узумаки не любил просить прощения ни у кого:ни у тупого отца, ни у скучных сверстников, что хихикают над ним, когда он в очередной раз подходит к Учихе, и даже у любимой мамы. Да и просить его рисунком-было сомнительной идеей. Повезёт, если Сарада хотя бы примет его, а не разорвёт прямо перед ним. Хотя Сара и не была способна на такое кощунство, Боруто всё равно не отметал этот исход событий. Он очень ранил её своим поступком, ведь Сарада никогда не сбегала от проблем, а высказывала всё в лицо, но в этот раз... Вчера, кроме портрета, он хотел подготовить ещё свою речь, что гласила бы о его сожелиние, но Учиха всегда ценила искреность и сразу бы поняла, что он говорит монатонные, заранее подготовленные слова. Поэтому всю ночь он пытался выгнать извеняющии слова из своей головы. Но Сумире когда-то говорила, что лучше быть подготовленным к трудностями, и он заучил несколько слов. Так, для профилактики. Сарада-единственный человек, который мог понять, что творится в его душе и принимала его любым. Будь он хоть безбашенной проблемой или язвительным и не довольным комком грубости. Поэтому он не хочет её терять. *Дзынь* По комнате раздался звенящий, отвратный звук, который исходил от вибрирующего устройства, что небрежно валялось на прикраватной тумбочке. Этот истошный звон заставил сына Наруто достаточно быстро прорвать глаза и неосмысленно крутить головой в разные стороны, приводя свое состояние в норму. Когда он уже начал потихоньку понимать, что происходит, сразу выключил будильник, не желая будить маму и сестру, что вчера пришла измотаная из-за нудных уроков в академии. Боруто встал слишком рано, и для этого была весьма весомая причина. Сегодня у него тренировка со своей командой, и там будет Учиха. Он должен ответить за свое вранье. Сарада поймёт его, она должна... Резво встав с кровати с положительными мыслями, Узумаки захватил свою одежду и поплелся в ванну. Он пробудет в ней ровно час, а когда осознает, что опаздывает на тренировку, бросится к столу и попытается выбрать самый удавшийся рисунок, одновременно вытирая волосы чуть влажным полотенцем, пока капли воды будут капать с жёлтых концов и размывать карандашные линии. Дальше он побежит на полегон повторяя в уме слова извениния, предварительно поцеловав Хинату-саму в щёчку, которая будет растерянно смотреть на широко распахнутую дверь. А пока Боруто со свистом набирает теплую воду,размышляя,как пройдёт этот солнечный день.***
Кругом огромные стопки бумаг. Одни огромные стопки бумаг. Они открываются взору, как только поднимаешь голову,и из-за этого хочется поскорее опустить её, зарываясь в кучах макулатуры. Он уже не помнит, когда это ответственная должность Хокаге превратилась в разгреб договоров и предложений на сотрудничество с мелкими странами. Не помнит или не хочет знать. Ему не известно сколько сейчас время, какой день недели, месяц, время года. Но скорее всего сейчас лето, ведь спину греет что-то приятное. Да, точно. Лето. Вчера же он проходил мимо календаря, когда плелся заваривать очередную кружку горького кофе в общую столовую и от усталости высыпал в свою именную кружку пол банки чёрного порошка,но не заметив это, сделал один глоток уже у себя в кабинете и выбрызнул напиток прямо на подписанные отчёты. Тогда Шикамару готов был выбить из своего друга всю рассеяность, ведь он вызвал его ночью, что бы сменить несколько важных бумажек, которые ему вообще и не нужны были даром. И Нара выбил бы, если бы это не было слишком геморным. Наруто уже четвёртый день пытается найти подходящие задания на первый тур экзамена. У Узумаки и так был кабинет забит так, что он сам удивлялся, как эти горы не рассыпались, а тут ещё пришло не только проведение экзамена , но и куча папок, в которых прописали свои условия все Каге. И он должен был подстроиться под всех, хотя некоторые пункты у Каге были весьма противоречивы друг другу. Нет, он ни разу не пожалел, что стал Хокаге. Он шёл к этому всю свою жизнь, и если бы он не стал им, а был обычным шиноби Скрытого Листа, не понятно, что бы он чувствовал. Возможно, что он бы сломался или продолжал бы упорно идти к своей цели, но не перестал бы помогать и защищать всех жителей деревни. У него есть друзья, которые ему помогли бы и поддержали.Всё таки его жизнь идеальна:любищая семья, лучший друг, верные друзья, маленькая приемница, что с завидной тягой идёт к титулу Хокаге и сбывшаяся мечта. Хотя по огромным мешкам под глазами от недосыпа, так бы ни кто и не сказал. Его приемницей и восходящей надеждой стала химэ из клана Учиха-Сарада. Объявила она о своём желании стать одной из пятерых Каге, всего лишь пол года назад. Сначала он ни как не отреагировал на столь громкое заявление. Нет, он, конечно, поддержал дочь лучшего друга, но не как не выделял её среди остальных,ведь юных шиноби, что приходили к нему с горящими от гордости глазами, он не мог пересчитать в уме. Но, если честно, Наруто не видел в них "Волю Огня", а лишь подрожание кумиру. В бездомных глазах Сарады он видел огонь и желание, но далеко ни те, что воспевают в легендарных приданиях и романтизируют в древних историях. Ещё крохотный, зараждающийся огонёк плисал, не отдавая себе отсчёту. "Сокрушая небеса-именно то, что можно прочитать в её глазах" , как-то сказал старик Какаши, явно перечитав свои извращенные романы. В Учихе же он видит то, что, возможно, хотел увидеть в себе. Она чётко знает чего хочет и не бросает пустых слов на ветер. Узумаки такой же, но они отличаются. Сарада гениальная куноичи своего времени, она спокойна и рассудительна, поэтому к ней никогда не относились, как к ребёнку, чьё слово было сказано, скорее, как оговорка или глупая мечта на ночь, что забудется после сладкого пробуждения. К нему же не хотели прислушиваться. Ненависто смотрели в след, "тихо" распространяли о нем неведомые слухи и смеялись в лицо. Нет, конечно, это не из-за его мечты, а из-за того, о чем он не подозревал долгие годы. Но не смотря на это, Наруто удивился, такие знакомые взгляды он увидел когда-то ещё, но они были адресован ни ему. И он со всей своей проворностью пытался рассмотреть, на что так смотрят окружавшие его люди. Детские травмы не заживают. Изучающий взгляд бегал по спинам взрослых, радостным лицам детей, что так крикливо общались со своими игрушками, не заботясь ни о чем, кроме как интересного собеседника, и по усталым ниндзя, что сидели на крышах, смотря за миром на улицах Конихи. Узумаки тогда проследил за взглядом какой-то старушки, что так старательно завязывала на крючки красный шарф, не смотря на острые спицы. Взгляд ее уже провожал черную макушку,что так неловко сжалась, стараясь занимать как можно меньше места, чтобы не потревожить веселье рядом стоящих людей. Это была Сарада. Видимо она так же, как и он когда-то, ощущала недовольные отпечатки людей. Тогда легонький холод пробежался по его спине. Он много лет терпел эти взоры, опуская голову как можно ниже, но ещё никогда ему не приходилось видеть их в своих глазах. Это совсем другое. То, что ты не можешь увидеть-ужасно, пугающе, омерзительно. Когда ты идёшь, за тебя цепляются все беспощадные взгляды. Но то, что узрел не может сравниться ни с чем. Тогда, вместо маленькой девичьей фигуры , он увидел себя. Того глупого юнца, что любил раскрашивать лица Хокаге и утверждать, что причина тому их не состояние сделать деревню лучше. Именно тогда он был тем, кого называли шалапаем и хулиганов. Ирука-сенсей стал для него лучиком светом, среди того сборища злых гриммас. Брови не произвольно нахмурились, и чувства, что не покидали его все детство вспыхнули новой силой. Похоже, обида за не справедливое отношение к дочери друга подействовала на него так, но вместо того, чтобы пойти домой в свой единственный выходной день за месяц,он пошёл в дом Учих,обгоняя Сараду по крышам, что, похоже, и не торопилась возвращаться к своей семье. Одинокий особняк был как всегда мрачен и величественный среди других домов . В его окнах не горел свет, что сведетельствовало о том, что в нем ни кого не было, ведь Узумаки сам недавно дал задание всем кровным Учихам за пределами страны Огня, и только бывшая Харуно возможно была дома, но Узумаки это не остонавило, и он уверенно зашагал к дубовой двери. *стук* Наруто постучался два раза, слыша, как не приятный для ночи звук раздаётся по дому. Казалось, это единственное, что разрезало тишину, что окутала этот дом, но не смотря на это,дверь перед ним не распохнулась. Он сщурился и прикусил тонкую губу, желая разодрать её. Где-то на заднем плане слышался раздраженный вздох Курамы, что был категорически против направляться в противоположную от дома Узумаки сторону. Если Сакуры и в правду нет дома, то поговорить о том, что пришло в его голову внезапным порывом, он сможет ни весть когда. Холодный ветер развивал его короткие волосы и нёс к ногам сорваные листья. Чёрное небо не сверкало звездами. По нему медленно плавали темно-синие облака, давая погрузиться в себя и свои мысли. Смотря на них, он услышал топот босых ног, что приближались к нему. И обернулся именно тогда, когда тяжёлая дверь распохнулась, и перед ним оказалась заспаная макушка розоволосой, что так усердно потирала левой рукой глаз, пока правой придерживала дверь. Она была немного растрепаная и уставшая, но все такая же, как и в свои юные годы. Её не портили ни синяки под глазами от тяжёлой работы, ни пижама, что висела, как мешок. Харуно***
Пока за приделами высокого забора солнце уничтожало все живое:будь это листы, что от нескончаемной жары начали желтеть по краям, даже при огромном количестве хлорофилла в своих жилках или птиц,что ютились в самых ближайших водоемах деревни, прекратив петь свои излюбленные ноты из-за сухого горла. В их приделах веела не слишком приятная прохлада,раздувая зелёную траву. В огромной гостиной сейчас находились всего лишь два представителя клана Учих. Оба размышляли о своём, смотря в окно с разных углов комнаты. Запах черного чая, что заваривался в пустой кухне , создавал по семейному уютную атмосферу. Он распределялся по всему дому прозрачным дымком, убоюкивая своей теплотой. Итачи не давно вернулся с тренировки с генинами. Наруто решил подготовить несколько команд к будущему экзамену с помощью Учихи. Не сказать, что обладатель редщайшего дзюцу был рад этому факту, но препятствовать Хокаге он не мог,поэтому почти все свободное время от многочисленных миссий он проводил с юнцами, ища их слабые и сильные стороны. Невольно он подмечал так же, что Сарада огорщающе хмурится, пытаясь скрыть свое разачерование, ведь у него был шанс взять в список обучающихся и её команду, но он решил, что другим генинами гораздо нужнее его поддержка. Сразу, как он вернулся в дом, заметил, что сейчас он почти пустует. Пройдя по первому этажу, заглядывая в каждую комнату, он никого не обнаружел и только в гостиной, что была утоплена в золотых лучах, сидел Саске, полностью погруженный в свои мысли. Его лицо было полностью напряжённо, а взор устремился куда-то в стену. —Саске–окликнул брата Итачи, но ни какой реакции не последовало, и старший Учиха тяжело вздохнув, медленно направился к креслу, в котором сидел его младший брат. Подойдя, он положил на его плечо ладонь, привлекая тем самым его внимание. —А? –обернувшись, не доуменно возгласил Саске–а-а, Итачи–немного улыбаясь, скорее даже просто поднимая уголки губ, констатировал приход расслабившийся Учиха. Но как только он это выговорил, его лицо сново приняло угрюмое выражение, а глаза заглядывали в чёрные глаза брата, пытаясь отыскать там ответ на свой неоглашенный вопрос. В комнате настало угнетающие молчание, разбавляемое только приятным запахом чая. Не выдержав такую обстановку, Итачи решил развеить сомнения брата и на прямую спросил, что его тревожит: —Что случилось? –чуть прикрывая веки и не убирая взгляд от взгляда Саске, как-бы выпытывая из него информацию, произнёс Учиха-старший. —Нии-сан–не убирая глаз, обладатель риненгана пытался филигранно подобрать нужные слова, чтобы доходчиво объяснить брату о том, что гложит его с самого утра–Обито, наверное, сказал тебе о древних свитках с пророчеством, да?–дождавшись утвердительного кивка, Саске продолжил–я почти не смог ничего прочитать, но то, что я выяснил–сделав небольшую паузу, чтобы набрать в лёгкие побольше кислорода, Учиха продолжил–меня... Пугает? Даже нет. Оно меня вводит в прострацию. Я не понимаю, что это, Итачи...–слегка прикусив со внутренней стороны щеку, Саске опустил голову, не желая видеть его лицо. Только с ним наедине он мог быть самим собой. Не надевать маску безразличия и чувствовать невидимую поддержку. Только с ним и с Сакурой. Они принимали его всего. Его плюсы и многочисленные минусы. Принимали и любили. —Саске... – успокаивающе произнёс Итачи, легонько поглаживая брата по голове–что там было? –спросил Учиха, желая разделить негодование младшего брата на двоих. Он любил его так же, как и любил бы своего собственного сына. В каком-то смысле он и был для него родителем, ведь именно он и лишил его полной семейной идилии и хотел заполнить пустоту в его израненном сердце заботой. —Две безграничные силы, печали и боли сомкнуться в кубок единный, и тогда, в чёрном омуте с радужкой красной увидят все свою гибель и пожалеют, что появились на этот гнилой свет слепыми. Умрёт или воскреснет небесная кара решит только суд верховный, который покинул нас–тяжело выдыхая произнёс Саске, явно прокручивая и обдумываю эти слова у себя в голове весь день–но это только половина. Я не смог прочитать все остальное.