Инктобер по-писательски, или один месяц из клановой жизни

– Отличный бросок, Шило, – осклабился Горыныч, постукивая большим когтем указательного пальца по барной стойке. – Но мимо. Роккель отмахнулась, взяла очередную пробку, прицелилась и бросила в пузатую пивную кружку, стоящую на другом конце стойки. Пробка перелетела через кружку, даже не задев ее. Девушка недовольно цокнула. – Что сегодня с твоей меткостью, Роккель? Бросок и правда так себе. Девушка прищурилась и повернулась к говорившему. Кенсан сидел за столом, и перед ним стояла так и не начатая кружка с элем. Шило усмехнулась: – Я просто еще трезвая. Но чей бы филин ухал, питок из тебя сегодня так себе. Как, впрочем, и всегда. Кенсан, день у которого не задался с самого утра, недовольно поморщился. Рандомовы оборотни просто достали его своими прятками по лесу, и парень зашел в бар при борделе, чтобы угоститься элем и этим снять напряжение. Но так и не смог пригубить, помня о том, что алкоголь творит с его организмом. Подколка Роккель только ухудшила настроение Кенсана. Сейчас бы бросить все и пойти отоспаться, но близился вечер, скоро должна была подойти Штейн, чтобы вместе отправиться к химерам и прикончить парочку. – И вообще, – не унималась Шило, – давай на спор. Кидаем по очереди, кто промазал, выпивает. Горыныч, которого лишний раз просить не надо было, мигом достал два стакана и полную бутыль. Таверна пустовала, Кладыки не было, и никто не заметит пропажи пары бутылок со спиртным. Ну, или пары ящиков, зная силушку Роккель в этом деле. Парень прищурился, резко встал, хлопая ладонью по столу, и подошел к лучнице: – А давай! Девушка хмыкнула, прищурилась, понимая, что Кенсан бы точно на такое не согласился. Да она бы и не предложила. Но сегодня телом управлял явно не он... *** Штейн спешно пересекала площадь с фонтаном и мельком глянула на большие башенные часы. Она задерживалась как минимум на час, это не очень хорошо. Благо, Мария – это не Кенсан, ни во что плохое в этом злачном местечке вампирша влипнуть не должна была. Ступив на порог уже порядком заполненного посетителями бара, Штейн осмотрела столы, нахмурилась, не обнаружив паладина, и тут ее привлек шум у барной стойки. Посетители шумели, делали ставки... А у стойки стояли Роккель и Кенсан, при чем паладин кидал пробку в стоящий неподалеку стакан. И ладно бы просто кидал, но парень был пьян. В отличии от всего лишь слегка захмелевшей Шило. Пробка стукнулась о стакан и отскочила. Толпа загудела, а Горыныч подвинул парню уже наполненный стакан. Кенсан взял стакан, когда Штейн торопливо подошла ближе, расталкивая посетителей. Вот кто сейчас нажрался вусмерть?! Паладин или вампирша? Кого окликнуть, чтобы остановился?.. Парень заметил девушку, по-дурацки улыбнулся, опрокинул стакан в себя и со словами: – А вот и моя любимая супруга! – раскинул руки и двинулся к паладинке. Штейн просто не смогла отреагировать иначе. Кто бы там не прятался сейчас в этом полуживом тельце, а руки распускать паладинка не позволяла никому. Штейн схватила парня за руку, резко развернулась к нему спиной и бросила его через плечо. Толпа удивленно ухнула и расступилась. Кенсан (или Мария?) еще лежал на спине, удивленно выпучив глаза и скорее всего протрезвев, когда посетители зашлись хохотом. Громче всех смеялась Роккель. Пока парень вставал, опираясь на руку, поданную угрюмой Штейн, девушка сказала: – Вот это бросок! А не то, что ты там пытался со стаканом исполнить! Муахаха!... Штейн молча вывела паладина на воздух, и всю дорогу к выходу он извинялся. Вернее, извинялась все-таки вампирша, а проснувшееся от удара о пол сознание Кенсана вторило ей, искренне не понимая, почему все плывет перед глазами...