Мягкое кресло, клетчатый плед, не нажатый вовремя курок...

— Мне такой странный сон сегодня приснился… — Вдруг вспомнил Серёжа, уныло поглядывая на ложку, медленно тонувшую в отвратительной жиже с комочками, назвавшейся в их столовой «манной кашей». Мечтой каждого детдомовского ребёнка было не видеть, и тем более никогда в жизни не есть это отвратительное варево. — Какой? Кошмары опять? — Олег поморщился, попробовав кашу на вкус. Есть-то всё-таки хочется…  — В том-то и дело, что нет… Помнишь, ты книжку в прошлом году читал, «Властелин Колец»? Мы с тобой ещё пол библиотеки перерыли, чтоб вторую часть найти.  — Ну помню. А что? — взгляд пятнадцатилетнего Олега стал гораздо заинтересованней, когда Сергей упомянул в разговоре хоть какую-то книгу, не носившую названия «учебник».  — Так вот, во сне, мы почему-то были там, в этой книге. Точнее, тех приключений, сражений, битв и путешествий не было, но мир был тот же. Я был эльфом, знаешь, странным таким, не мужик не баба, с длинными по пояс волосами, в платье в этом, с луком и полным колчаном стрел за спиной. Я был каким-то придворным у эльфийского короля, с именем таким непроизносимым, я его уж и не вспомню. Жил в огромном лесном королевстве, защищал его от орков, стреляя прямо в седле с развевающимися по ветру волосами. И вот, в один день орки перешли границу нашего леса. Очень много эльфов тогда были убиты, вся земля была залита кровью… Страшно было взглянуть на поляну в лесу, на которой и произошёл бой, столько тел, столько знакомых лиц, навсегда обездвиженных… Я был среди тех немногих, кто бежал во дворец, чтобы доложить королю о нападении, и лишь благодаря этому выжил. Орки осадили дворец. Было очень страшно, всё войско было разбито и никто кроме соседнего людского государства не мог нам помочь. Король дал мне коня, письмо написанное от руки, с красивыми эльфийскими буквами на конверте, и отправил к людям за помощью. Я поехал сразу же, ночью. Ехал я по лесу, темно — хоть глаз выколи. Вокруг выли варги, было страшно попасться отряду орков, ведь в одиночку я бы не справился с ними, и обрёк бы на смерть и себя, и своего короля, и всё наше лесное королевство. Вскоре начался дождь, холодный ветер бил мне в лицо, было противно и мокро, но зато шум капель заглушал ржание моего коня и следы от копыт быстро размывались, превращаясь в грязь. Все это было мне только на руку. К утру я доехал до границы леса, и вышел в поле. Там я устроил привал, давая отдохнуть моему жеребцу, и сам отломил кусочек лембаса, радуясь тому, что он не размок от дождя. Костер разводить я побоялся: на равнине столб дыма будет сильно заметен, а я не хотел встречать незваных гостей. Так же долго я ехал по полю, и мне не встретился ни один путник, ни один враг. Повезло. К следующему утру я доехал до горного перевала. Прямо за ним и было людское государство, но была одна проблема: в горах жили гномы, а с ними у нашего народа была вражда. Я ехал тихо, прислушиваясь к каждому шороху, всматриваясь в каждый камешек. Я ехал и ехал скованный непокидающим меня чувством страха. Добрался дальше я без приключений, король людей, будучи в хороших отношениях с нашим Владыкой, дал мне обещание собрать войско и выслать его на помощь, и отпустив мне сутки на отдых с долгой дороги, отправил назад. Я выехал, уже не так рьяно гоня лошадь галопом, а спокойным шагом, но всё также напряжённо оглядываясь по сторонам. Я больше не боялся за своё государство: моя Родина теперь в безопасности и от меня более ничего не зависит. Конечно, обратно через горный хребет было ехать страшнее всего, но теперь было проще, поскольку я боялся только за свою жизнь, а не за весь свой народ. Но в этот раз я не смог проехать незамеченным. Где-то на середине пути я почувствовал чьё-то присутствие. Пару часов я ехал с ощущением прикованного ко мне взгляда, но не мог найти своего преследователя. Наконец я не смог выдерживать более этого ужасного чувства и спешился, выкрикнув громко:  — Я знаю, что ты здесь. Покажись же на свет, кто бы ты ни был! Мне было страшно, но я не мог терпеть того ожидания страшной участи. Лучше было погибнуть сразу, чем сидеть и трястись от предчувствия неминуемого. Вскоре на одном из склонов показался вышедший из укрытия гном. Он глядел на меня больше заинтересованно, чем враждебно. Он был один, без подкрепления, но вооружён секирой. Я испугался, и первым, что пришло мне в голову — защищаться. И я выстрелил. Пять раз. Почему-то мне так запомнилось это число, пять… Вот знаешь, говорят «врезалось в память», вот это как раз про то. Я не знаю как, но когда пятая стрела вонзилась в его грудь, я почувствовал что-то странное… Я ринулся к стоящему на коленях телу. Наконец я рассмотрел это лицо, окутанное тёмной гномьей бородой. И я узнал в нём твоё лицо. Это был ты, но только низкорослый и бородатый такой, с косичками в густой шевелюре. Я понял, что гном этот не желал мне зла. И понял, какую ошибку совершил. Я не знаю, что двигало мною в тот момент, что за мысли копошились в моей голове, но я чётко решил что хочу спасти этого гнома. Слава Валар, мои стрелы не задели жизненно важных органов. Он упал без сознания на спину, но он дышал. Я был так рад… Я начал быстро соображать что могу сделать, чтобы спасти его. Лекарственных трав в моём мешочке было немного, и я быстро обломал древки стрел, напоив его водой с растворенной толченой смесью каких-то цветов. Он отключился, но сердце его часто-часто билось. Раны я промыл, засыпал ещё какими-то порошочками, и перемотал всю широкую грудь бинтами из оторванного подола собственного сюртука. Когда подозванный конь подошёл к нам ближе, я не без зверских усилий поднял этого тяжеленного отключившегося от болевого шока бедолагу в седло. Очнулся он уже вечером, у костра в пещере, которую я нашёл для ночлега. Я сам как и любой эльф мог и не спать, но понимал что моему раненому спутнику нужен отдых. Заодно я прокипятил немного воды на костре, обработав раны и набрал на склоне горы рядом с пещерой ещё разных необходимых трав. Он жутко перепугался: проснувшись, он решил что раз я его не прикончил сразу, значит буду пытать или типа того. Но вскоре мы сумели договориться. Я еле успокоив его, совершил ещё пару махинаций над его ранами, нанесёнными мною же, и пообещал что он полностью оправится, когда мы доедем до моего дома. Он был напуган новостью о том, что он теперь вместе со мной держит путь в эльфийское королевство, к врагам своего народа, но я сумел его убедить. В его груди всё ещё лежали обломки пяти стрел, и это не давало мне покоя. Мы с ним разговорились, и проболтали всю ночь. Мы обсуждали всё, что только приходило в голову: и наши народы, и их вражду, и орков, и оружие, и коней (хотя гномы ездили на пони) и ещё много-много всего. С каждой секундой я все больше и больше понимал, что не хочу чтобы он умирал… Какое-то странное, непонятное мне чувство теплилось в груди при мыслях о нём. Нас что-то связывало. Утром мы отправились в путь. Ещё два привала было у нас на пути. Мы всё так же не засыпая говорили, он был самым интересным собеседником за всю мою многовековую жизнь, несмотря на то, что являлся грубым и неотесанным гномом, к чьему народу, я, как любой эльф чувствовал лишь пренебрежение. И в один из дней, когда мы уже были в нашем лесу, уже в половине суток езды от моего королевства, во время привала мы сидели у огня. Мы смеялись о чём-то. Свет от пламени в полумраке ночи забавно плясал на всём его лице. Он был такой замечательный… А потом произошло что-то странное. Что-то щёлкнуло в головах обоих. Мы замолкли, и… Я не знаю как сказать даже… Мы поцеловались. То есть фактически я тебя поцеловал. Только это совсем не чувствовалось чем-то неправильным или типа того… Представляешь, какой бред? — издал нервный смешок Серёжа. Он начал внутренне жалеть о том, что рассказал это Олегу. Ему стало так стыдно, что кровь прилила к лицу, окрашивая щёчки, всё ещё имевшие детскую пухлость, лёгким очаровательным румянцем. А ведь начиналось все так безобидно… Лицо друга было озадачено. Серёже вдруг захотелось провалиться сквозь землю.  — А тебе понравилось? — вдруг покраснел Олег.  — Ч-что?  — Тебе… понравилось… целовать его? То есть меня? Серёжа удивленно хлопал ресницами.  — А почему ты спрашиваешь? — Идём. — Олег схватил Серёжу за влажную ладошку. Они оставили тарелки на столах и пошли в сторону лестниц. Серёжа ничего не понимал, но предчувствие у него было плохое. Он начал нервно кусать губы и заламывать пальцы, когда они спустились в подвал, где точно никого не было. Подвал тёмный, холодный, страшный. Он забивался сюда и плакал в детстве, если его сильно донимали хулиганы. Только Олег знал об этом его пристанище, но зачем он привёл его сюда сейчас?  — Зачем мы тут? — испуганно спросил Серёжа. Голос его дрожал. Он заглянул Волкову в глаза, но не успел найти в них ответа — Олег резко прижался к нему всем телом, целуя. На поцелуй это, в самом деле похоже не было, скорее столкновение двух ртов, больно ударяющихся зубами, но отчаянно пытающихся нежно и красиво обвивать друг друга губами и языками, как это часто показывают в фильмах. Но они старались. Глаза их были прикрыты, и они оба часто-часто дышали, пытаясь найти правильное положение и всё-таки понять, как это правильно делать. Ни у одного не выходило. Отстранившись, они оба загнанно дышали и долго не могли посмотреть друг другу в глаза.  — А теперь… тебе понравилось? — Олег стоял красный, как рак.  — Да…— тихо шепнул Серёжа, беря друга за руку и наконец поднимая взгляд.  — А ты не боишься, что это неправильно?  — А мне плевать.