Сказки ведьмы

      — Маяк.       Старец вздрогнул и обернулся, кривясь в отвращении.       — Нет его там, он там.       Игнорируя указанное женщиной направление, он упрямо вёл старенькую лодку вперёд. Чёрные, как небо, волны, хищно скалились, набрасывались на борта, переливались на палубу, где, ослабев, отделённые от родных, всё равно тянулись ослабевшими ручонками к живым.       Но не к ней.       — Хмпф, твоё право.       На испещренном морщинами женском лице злорадно сияли смоляные глаза. Даже в этой тьме их было видно прекрасно, как и её отвратительную улыбку. Они горели также ярко, как огни на берегу моря. Пусть сейчас он совершенно не видел его. Он просто слишком далеко зашёл в море. Скоро он увидит родные берега.       — Ты же не знаешь, что делать дальше.       Мужчина швырнул верёвку, едва не задев босые ноги мучительницы, после чего рванул к ящикам на палубе. Нет-нет, нужно было закрепить их, иначе проблем не счесть как сейчас, так и после шторма. В лучшем случае просто потеряет что-то из перевозимого, в худшем — отправится на дно вместе с грузом.       — Ты даже не знаешь, куда ты плывёшь.       Моряк шипел, причитал, но всё это — разговоры о деле. Правильно завязать узел, проверить, насколько крепко натянута верёвка, обругать волну, хлестнувшую прямо в лицо, и тучи, за которыми совершенно не видно небес, звёзд и луны, а значит, нельзя отыскать верный путь. Всё это — не обращая внимания на ядовитую болтовню над своим ухом, которую он слышал каждый раз, когда заставал буран в море.       — Какой смысл в бесцельной борьбе?       Она смеялась. Кряхтя, кашляя, надрывая свой и без того охрипший голос, вторящий ледяным пронизывающим ветрам. Хохотала так, что в жилах стыла кровь, как от раската грома после долгой тишины. Как от треска льда под ногами посреди промёрзшего озера. Как от гонца с полей войны с белым, как мел, лицом…       — Просто сдайся.       — Маяк!       Женщина резко повернула седую голову и громогласно выругалась. Мужчина победно улыбнулся, уверенно разворачивая лодку к той стороне. Буря-перебежчица, до того бывшая сторонницей его злостной ненавистницы, помогала ему всей своей мощью — толкала вперёд, туда, куда звало сердце. Он уже был дома, оставалось всего ничего…       Когда небо озарило ослепительной вспышкой, моряк поражённо выдохнул, замирая. Мужчина услышал смех, когда осознал, что лодку едва ли не перевернуло. Он упал на колени, чувствуя, как проливается по палубе очередная волна, пытаясь утянуть его в лону морскую. Нет, нет, нет…       — Ну, старый дурак, вот он, твой маяк! Чего ты ждёшь?!       Стиснув зубы, с трудом поднявшись на ноги, моряк едва переступая, прошёл вглубь, нервно оглядываясь на маяк. Слабый, неровный свет, будто бы сдавшись своему злому брату, был едва различим. Почти что погас под гнётом предателя-шторма.       — Твой конец — там.       Отвернувшись, прошипев проклятия так громко, чтобы старая карга их услышала — но лишь расхохоталась в своей отвратительной манере, пока ветра будто бы вторили ей своим воем — он направил лодку правее, туда, где была маленькая деревушка и ждал его дом.       — Трусливо убегаешь? Чего ещё от тебя ждать!       Волна с новой силой ударила по борту, но моряк не обратил на это внимание. Он верил, что сумеет. Дойдёт. Вернётся.       Мужчина тихо взвыл, поняв, что не может больше различить огня вдали. Но сворачивать было нельзя. Нужно было держаться, во что бы то ни стало держаться, чтобы потом снова плюнуть в лицо этой треклятой карге. Сколько десятков лет он выходил в море и неизменно возвращался назло ей и её неверным подсказкам? Не счесть. Это лишь очередная трудность, которую он преодолеет. Лишь очередная беда. Проказа.       Последняя.       Мужчина почувствовал, как что-то толкнуло его в спину, да настолько сильно, что он не сумел устоять на ногах. Верёвка, в которую моряк так крепко вцепился, оборвалась, и море объяло его, затягивая в глубину, во тьму, где никогда не воссияет маяк. Он пытался собраться, всплыть, понимая, что уже проглотил немалую часть соли, и чувствуя, как тяжело ему двигаться после удара о воду. Как тяжело думать.       — Какой был смысл в бесцельной борьбе?       Но даже тогда слова девы отдавались эхом в его ушах.