Совет 3: полагайтесь на товарищей
Симмонс, который так и не объявился, был на самом деле штатным техником, а его наиболее важной обязанностью было отслеживание и устранение неполадок в механизмах дверей и шлюзов. Поэтому то, что Симмонс не просто ушёл в загул, стало понятно через пару дней, когда механизмы дверей начали тормозить то тут, то там. Створки то схлопывались перед лицами обескураженых членов экипажа, запирая в текущем помещении минут на десять, то, наоборот, распахивались там, где открываться без причины не должны были. Личного верификатора Симмонса среди его вещей, оставшихся в каюте, обнаружено не было. А ведь через такое вот устройство, с виду похожее на обычный планшет, можно было бы мигом устранить проблемы с дверьми. Привычное за год путешествия по бескрайним космическим просторам апатичное состояние экипажа постепенно всё больше начинало напоминать медленно подбирающуюся панику. Даже Лютик начинал немного волноваться. Особенно когда выяснилось, что связаться со штабом на Земле у них не выйдет. — Что это ещё значит? — спросил капитан у радиста. — Почему? — Потому что в станции, отправившей нам транспортный корабль недавно, всё ещё не восстановили связь. — И? — недовольно выплюнул капитан. — И мы отрезаны от сети, пока не доберёмся до радиуса действия ретранслятора следующей станции. — Прекрасно, — тихо буркнул Лютик себе под нос. Капитан продолжал бессмысленный спор с радистом. Но Лютик уже прикидывал, что даже если они ускорятся или повысят мощность сигнала своей антенны — только ресурсы растранжирят попусту, а результата не добьются. — Что такого распрекрасного в этой новости? — уточнил Ламберт, стоявший в паре шагов от него. Хороший, однако, был у него слух: Лютик решил про себя, что теперь будет дважды (ну или хотя бы единожды) думать наперёд прежде чем что-то говорить в его присутствии (Ламберт ещё и характером покладистым не отличался и был склонен любой мало-мальский выпад в его сторону считать нападением). — До ближайшей станции лететь недели две, — сообщил ему Лютик так же тихо, — а значит в радиус действия антенн попадём только дней через десять. Ну, мы, конечно, можем послать сигнал хоть прямо сейчас, но тогда, чтобы он не рассеялся по пути, нужно обеспечить такую мощность, что у нас и антенны и бортовой компьютер полетят. — М-да, скверно, — ответил Ламберт спокойно, как ответил бы на замечание о небольшом дождике, начавшемся прямо после выхода на улицу. Как будто бы они не в жизненно опасной ситуации провисали без связи с командованием, а лениво искали в себе сил вернуться в дом за зонтом. В этот момент с характерным звуком двери в столовую захлопнулись, прервав спор капитана с радистом, а Цири в образовавшейся тишине издала громкий возглас, когда Геральт вырвал что-то из её рук. Планшет? Нужно будет это обсудить с Геральтом: детям нужно позволять играть на компьютерных устройствах, или они станут играть на нервах окружающих (сам Лютик в своё время именно так и делал). И кстати у Цири был очень сильный голос, может стоило бы дать ей парочку уроков вокала? Размышления Лютика были прерваны радистом: — Девчонка эта может и докричалась бы, — усмехнулся он (Ламберт заскрежетал зубами), — а вот я никак не заставлю наш передатчик дозваться до командования. Наконец, когда спустя час так ничего и не было решено, капитан распустил всех по своим делам, и Лютик облегченно вздохнул. — Сходите со мной в оружейную, нужно скачать телеметрию? — ткнул он Ламберта в плечо, когда тот не обратил на него внимания, уставившись куда-то в сторону переговаривающихся Эскеля и Геральта. Ламберт, обычно на подобные жесты реагировавший спокойно, тут вдруг ощерился: — Не сейчас, Панкрац, — он злобно зыркнул на Лютика странно жёлтым взглядом, а потом удалился к насупившейся Цири. Лютик привык, что его новые друзья постоянно следуют за ним, и был неприятно удивлён, заметив, как резкий отказ Ламберта (и использование идиотской фамилии), его задел. Но виду он, конечно, совершенно не подал: — Ну и удачи заниматься своими другими важными делами! А потом совершенно обычным (разумеется не обиженным, за кого вы его принимаете) шагом Лютик направился в оружейную, оставляя компанию идиотов, которые не ценят такого совершенного спутника, как он, заниматься их наверняка абсолютно неважными делами. Только спустя полчаса спайки проводов (потому что, разумеется, вместо того, чтобы выполнять своё собственное задание, ему приходилось переделывать работу за кем-то другим) Лютик понял, что сопровождать его отказался вообще-то один только Ламберт (да и не злобно он зыркнул тогда, а совершенно для себя обычно, это Лютик склонен был драматизировать), а значит мысленно ругать Геральта и Эскеля он не имел никаких оснований (Цири он бы вообще не стал ругать даже мысленно). Просто он так привык, что троица всегда действовала слаженно, всегда будто заранее зная, кто где окажется, что даже не задумался о том, что планы у них могут различаться. Эти трое были словно стаей хищников на охоте, пусть сравнение и было нелепым. Так что Лютик немного успокоился, мысленно вернул Эскеля и Геральта в ранг друзей, а потом принялся обдумывать, на какой розыгрыш сможет подговорить Цири в отместку за Ламбертову резкость (нахал ведь знал, что Лютик не выносил свою фамилию). Вообще говоря, получалось, что практически на любой: Цири без меры любила своих дядюшек (Геральт признал, что с Эскелем и Ламбертом они были знакомы с раннего детства, поэтому справедливо назывались братьями пусть и не по крови), но шутить над ними она любила ещё больше. В момент, когда Лютик уже почти припаял последний проводок, внезапно громко захрипел (с непривычки, похоже) динамик над его головой, и от неожиданности космонавт уронил паяльник (накалённый, между прочим!) в паре сантиметров от своего ботинка. Лютик скрипнул зубами и в никуда прошипел: — Если это снова Смитс балуется, то… Договорить он не успел. Динамик, переборов хрипотцу, огласил, что проблема кроется в реакторе, а именно, в его отчаянных попытках взорваться. Лютик даже вещи собирать не стал, просто сразу побежал: реактор был практически на противоположной части корабля. Мельком он отметил, что почти все смежные двери на пути были заблокированы. Даже если Лютик прибежит вовремя, то этого будет недостаточно: нужно было минимум двое человек (или хотя бы их рук), чтобы активировать аварийный механизм. Прямо как с ядерным оружием и, кстати, ожидался примерно тот же уровень разрушения — обычно двойной ключ гарантировал, что идиотов, решившихся поиграться с регуляторами, должно быть по крайней мере двое, что несколько снижало шанс, что кто-то в плохом расположении духа решит отыграться на мирном населении какого-нибудь городка на Земле или устроить зрелищный суицид в космосе, прихватив весь экипаж. В случае же аварийной ситуации на корабле такая двуручная мера внезапно превращалась в весьма хороший способ усложнить жизнь. Лютик был так увлечён своими мыслями, что, ввалившись в помещение с реактором, не заметил препятствие у себя под ногами и, запнувшись, со звучным хлопком шлёпнулся прямо на пол. Хорошо ещё Лютик был в скафандре, а гравитация в корабле была в два раза меньше земной — так бы синяком не отделался. Почти сразу же послышался лязг металла, словно кто-то неподалёку захлопнул крышку вентиляционного люка. Лютик осторожно приподнялся и уставился на препятствие, которое и послужило причиной его бесславного падения. Препятствием являлся мешком развалившийся в проходе радист: его яркий лаймовый скафандр, а точнее нелепую красную шапку поверх шлема Лютик легко узнал даже за мигающим светом аварийного освещения. — Рик, ты чего тут развалился, а? — спросил Лютик и, не дав себе времени подумать, повернул лежащего. А, теперь было понятно… Рик развалился, потому что был мёртв: лицо его больше было похоже на фарш, а по трещинам в шлеме можно было бы предположить выстрел из крупнокалиберного огнестрельного оружия с близкого расстояния. Так, наверное, Лютик мог бы рассказать, если бы был судмедэкспертом в одном из тех нелепых детективных сериалов, которые в раннем детстве он часто смотрел по телевизору вместе с няней (которая питала страсть к предсказуемым полицейским драмам и забывала о Лютиковом существовании сразу, как родители выходили за пределы особняка). — А-а-а, труп! — вместо этогоСовет 4: находите взаимопонимание с коллегами (и не подавайте сомнительных советов)
— Ты ведь был там! — вновь завёл свою шарманку Вальдо. — Я и Эскель. И это мы, между прочим, спасли ваши задницы от равномерного запекания ровненьким пламенем от взрыва реактора, — возразил Лютик. — Эскель подтвердит. Эскель уже заученно кивнул. Ламберт с Геральтом кивнули за компанию. Цири широко зевнула, уставшая от глупости взрослых. — Да парень просто в шоке был, ничего не понял, — всё ещё не успокаивался придурок, косо глядя на Цири, — а вот ты, Панкрац, просто образчик спокойствия. — Я просто трезво оцениваю ситуацию, — сказал Лютик. — И в чём ситуация? — вмешался, наконец, капитан. Его эти споры тоже уже доконали, но ничью сторону он пока не занимал (Лютик-то всё ещё был самым полезным человеком на корабле, выкуси, Маркс). — Я выжил, Рик — нет. Помочь ему я не мог. Помочь себе — да, и вам тоже, кстати. К чему теперь попусту трепать себе нервы. Ведь так? — А то, что кто-то из нас, похоже, убийца тебя не беспокоит? — спросил кто-то. — Ну, допустим, беспокоит, — признал Лютик. — Но толку от этого беспокойства, если доказательств ничьей вины нет? Не начнём же мы выбрасывать подозрительных людей в космос? — засмеялся он. Его смех никто не поддержал. Вместо этого все переглянулись только, словно что-то обдумывая. — Больной ты на всю голову, Панкрац, — отметил Вальдо, — просто полный… Договорить он не смог, потому что Цири прыгнула прямо на него. Не допрыгнула, правда, немного — Геральт удержал. Но Вальдо и того хватило, чтобы с воплем выбежать из столовой. Лютик подмигнул Цири, а она подмигнула ему в ответ. Капитан устало вздохнул: — Расходимся, корабль сам себя не обслужит. Правильно, потому что этим всё равно приходилось заниматься Лютику. Другие оболдуи вместо того, чтобы заняться чем-то полезным принялись безвылазно торчать у камер в охране или ходить друг за дружкой (нет, не потому что «это рационально, Панкрац!», а потому что все они были тем ещё ссы… сборищем трусов, Цири, не слушай Ламберта). Так что Лютику приходилось чуть ли не в одиночку чинить всё на корабле. — Геральт? — даже голос Лютика звучал устало. Геральт тут же поднялся, отряхнув колени. Обычно пока Лютик занимался чем-то, он параллельно (мультизадачность никто не отменял) разговаривал с четырьмя своими новыми друзьями: тогда они слушали его, сидя неподалёку, иногда спрашивали что-то, но больше молчали и слушали (и Лютик им был за это весьма признателен, ему такого внимания не хватало, наверное, всю его жизнь). Иногда кто-то из них медитировал — Геральт говорил, что это позволяло им держать себя в тонусе, Лютик делал вид, что понимал всю эту их йогу. Сейчас же Лютик почти не разговаривал (сил не было, он очень и очень устал), а все его собеседники большую часть времени проводили в молчаливой медитации. Возможно стресс сказывался. — Хм, — сказал Геральт. Это означало, что он готов был выслушать. — Не мог бы ты… — Лютик вздохнул. — Не мог бы я что? — Немогбытывзятьчастьмоихзаданий? — протараторил Лютик совершенно невнятно. Геральт посмотрел на него странно. Лютик криво улыбнулся, а потом на пару секунд закрыл глаза. Он сказал уже обычным своим голосом: — Не важно, продолжай заниматься этой своей медитативной штукой, — Лютик махнул рукой, вновь возвращаясь к пайке. Матушка всегда говорила ему, что вываливать свои проблемы на других людей, означало лишиться расположения этих людей, а просить помощи нужно было только в том случае, если было что предложить взамен. (Когда у Лютика болел зуб, на его жалобу миссис Панкрац молча протянула ему визитку ближайшей детской стоматологии и не разговаривала с ним до тех пор, пока он не переборол свой ужас перед больницами, когда боль стала уже невыносимой). Геральт теперь буравил его взглядом. Лютик спиной чувствовал. — Лютик, — начал было Геральт, но тут произошло сразу несколько вещей: А) Лютик принялся оборачиваться (он был достаточно воспитан, чтобы вести беседу лицом к лицу) всё ещё с паяльником в руке. Б) Геральт инстинктивно сделал шаг назад, чтобы не попасть под раскалённый металл (на это Лютик и рассчитывал, вообще говоря). В) Вальдо завопил так громко, что Эскель с Ламбертом подскочили: — Я так и знал! Тебя поймали с поличным, Панкрац! Лютик от неожиданности ослабил хватку на паяльнике и тот выпал из его правой руки, оплавляя рукав левой. И не только рукав. Лютик зашипел от боли. — Какой к чёрту поличный, придурок ты Маркс! — воскликнул он через плотно сжатые зубы. Обычно ему хватало такта не переходить открыто на оскорбления, но рука болела-болела-болела. — Так вот же, ты едва чёрного не зарубил ножом прямо при мне! — воскликнул этот идиот. Как. Же. Это. Всё. Достало. — Это был паяльник, Маркс, и я им паял провода, которые должен был бы паять ты, если бы не занимался вместо этого ерундой, и да простит меня Цири за нелицеприятное зрелище, но этот самый паяльник сейчас окажется в твоей зад… пятой точке! Их разняли и паяльник у Лютика изъяли, к сожалению. Ламберт и Эскель остались рассказать о происшествии капитану. А Геральт с Цири сопроводили Лютика в медицинский кабинет, что было очень мило с их стороны. Особенно, учитывая, что большую часть времени Лютик просто вслух перечислял способы, которыми отправил бы Вальдо мать его Маркса на тот свет. Цири предложила ещё парочку дельных вариантов. Геральт долго молчал. — Спи, — сказал коротко он, наконец, когда час спустя, даже под действием обезболивающих Лютик отказывался успокаиваться. — Нет, я определённо слишком зол, чтобы спать, — возразил Лютик, хотя его уже и правда клонило в сон. Геральт вздохнул, а потом сказал снова: — Спи, — да и махнул странно рукой. И Лютик уснул. А на следующий день его уже пытались выбросить в открытый космос. Потому что кто-то ночью довольно жестоко убил Вальдо Маркса. Четырнадцать ударов ножом это вам не шутки. Лютик бы даже, возможно, ему посочувствовал. Хотя… нет. — Я не говорю, что не доволен исходом, я полностью этим исходом удовлетворён, — признал Лютик, — но это не значит, что убийца я! — Панкрац, — устало выдохнул капитан, — может, не будешь усложнять себе жизнь? — Буду, до тех пор, пока это позволяет мне свою жизнь продлить! — отрезал Лютик. Они всего минут десять назад подняли его с койки медкомнаты и притащили к шлюзу. Вначале Лютик, едва очнувшийся ото сна и седативных, соображал плохо и просто позволил им себя протащить через весь корабль. Потом, однако, по мере приближения к шлюзу, его заспанный мозг всё-таки догадался, что дело не чисто, поэтому Лютик с ноги выбил щиток при входе в шлюз, когда его попытались туда затолкнуть. Так что теперь, пока Смитс не починит щиток, шлюз был заблокирован. И у них было время на обсуждение. Говорил, правда, в основном Лютик: — Между прочим, если бы Смитс так не тянул с ремонтом электрощитка, то я бы его ни за что так просто не выбил, сам удивился, когда это сработало, — Смитс оглянулся на него и прищурился, Лютик закатил глаза. — Да работай, работай, щиток самостоятельно не починится. Ни Геральта с Цири, ни Ламберта, ни Эскеля в толпе не обнаружилось. Лютик предполагал, что их бы на это представление и не позвали — особенно Цири. Лютика после удачного пинка просто привязали к стулу, усадили возле стены и только хмуро на него смотрели. До кляпа хотя бы ещё не додумались, и на том спасибо. — И, кстати, про выкидывание людей в космос, — продолжил Лютик, — это вообще-то была шутка. Кто же знал, что у вас такое отстойное чувство юмора. — Вальдо умер, а ты так и будешь строить из себя невинность? — огрызнулся один из круга «товарищей» Маркса. — Мы же все видели как вы грызлись весь полёт, а вчера ты и вовсе угрожал ему. — Я из себя невинность не строю, я и так невиновный, — сказал Лютик. — Ну и где же ты был тогда, когда убили Вальдо? — В лазарете. Спал. Вы же меня и разбудили. Так бы я ещё часов пять поспал. Обезболивающее тут что надо. Или нет, рука уже опять начинала побаливать. — Ага, ври больше. Спал он. Смитс, к несчастью, своё дело знал. Вот-вот и закончит уже, а тогда Лютик полетит в космос. Теперь, когда обезболивающее не туманило его мысли, он всё больше и больше осознавал, насколько его положение было плачевно. — Геральт с Цириллой подтвердят, — попробовал он. — Ага, ты им голову уже порядочно заморочил. Наверняка планировал от них следующими избавиться. Ребёнка бы хоть пожалел. Лютик только и смог, что рот распахнуть: — Да я бы… Да ни за что на свете… Да что… — Что, Панкрац, ложь больше не идёт так складно? — перебил его капитан. — Готово, кэп, — сказал Смитс. И вот теперь Лютик запаниковал по-настоящему. — Я спал и никого не убивал, честно-честно. И хоть я Вальдо терпеть не мог, у меня бы духу не хватило ножом его забить! Максимум, отравил бы. Пожалуйста, давайте успокоимся и снова мирно всё обсудим! Ну не надо меня в космос. Мне и тут неплохо. И стул не трогайте, пока я на нём, зачем утруждать себя такой тяжестью, я в последнее время налёг на сладкое. Не надо поднимать стул! И шлюз не надо открывать! Это всё большая ошибка! И вообще… Ламберт! Ламберт одним резким рывком втащил стул обратно. За мгновение до того, как внутренние створки шлюза захлопнулись. Лютик даже не успел сообразить откуда тот вообще взялся, а запрограммированный рукой Смитса шлюз уже отправлял порцию воздуха (без Лютика, к счастью) в космос. — Ламберт! — вновь повторил Лютик глупо улыбаясь, стул был неудобным, верёвки натирали, а ожог на руке болел всё сильнее, но это всё такие мелочи! — Прости за тот глупый розыгрыш с солью в кофе! Никакой больше соли в кофе. Никогда, обещаю! А потом Лютик отрубился, и последнее, что он видел, было испуганное лицо Ламберта. Когда он очнулся вновь, оказалось, что конфликт уже был улажен без его непосредственного участия: Геральт с Цири перед уходом специально переместили камеру с входа в медицинский узел на стойку возле коек (как сказал Геральт, на случай если Вальдо предпримет какую-то глупость). Так что весь экипаж внимательно смотрел в ускоренном режиме, как Лютик восемь часов пускал слюни на подушку — и никого, очевидно, не убивал. За камерами всю ночь продремал Брин, и если бы не это, то этой пренеприятнейшей ситуации вообще не возникло бы. Капитан даже извиниться потом пришёл под строгим взором Геральта. (Брин извинений не принёс — слишком боялся подходить к пыхтящему возле Лютика Ламберту) Рука, кстати, заживала довольно быстро, но Лютик всё равно не стал отказываться, когда Цири изъявила желание забрать его задания по обстрелу астероидов с пути, а Эскель заинтересовался изучением медикаментов. Большую часть оставшихся заданий уже без всяких оправданий поделили между собой Ламберт с Геральтом. Лютик подумал о том, что, наверное, так в нормальной семье и должны заботиться друг о друге. Не то, чтобы Лютику было с чем сравнивать. Брин, кстати, на следующей перекличке не объявился.